Animagus

- Ты не понимаешь, о чем просишь... - Нет, я знаю, вы сильный, вы справитесь. Пожалуйста... Ньют смотрит на него с мольбой, но Грейвс просто не может больше терпеть тепло его прикосновения, вспотевшая ладонь выскальзывает из цепких окаменевших пальцев. Мужчина с силой оттягивает волосы, наматывая их на собственный кулак, шипит, но не останавливается пока в уголках глаз не собираются слезы. Только так можно избежать фантомного смеха Гриндевальда, вырывающегося откуда-то из глубин подсознания. Но клубок змей в его голове уже очнулся ото сна. Персиваль до крови прокусывает губу, металлический привкус на языке не отрезвляет, наоборот затягивает его в водоворот воспоминаний глубже, так что не хватает воздуха для вдоха. Он кричит, но слышит только собственное двойное сердцебиение. Мышцы жжет и режет болью не заживших ран, кости выворачивает в суставах, пряди волос проскальзывают между пальцев, становящихся все короче. Грейвс чувствует как сквозь поры прорастают жесткие угольно-черные волоски, покрывая всю поверхность кожи, глаза рассекает вертикальный зрачок и картина мира размывается по краю, становясь при этом шире и детальней. Он снова слышит так много звуков, чувствует так много запахов. Вот она настоящая жизнь... Хлипкая старая дверь легко поддается немалому весу животного, и Ньюту не удается остановить хищника, его гибкий черный силуэт скрывается среди стволов деревьев, как густой дым. = Зима в Нью-Йорке практически не отличается от поздней осени, так что Саламандер испытывает некое чувство дежавю. В этот раз он решил не уповать на удачу и сразу отправился в МАКУСА за всеми необходимыми разрешениями, хоть и считал их анахронизмами в сфере бюрократии. Стильные остроконечные шляпки некоторых прохожих девушек вызывали улыбку, сам он еще не избавился от привычки закутываться в шарф по самые глаза и зачаровывать пальто на дополнительное тепло. Тина изменилась. Стала более уверенной, хотя не потеряла своего неловкого очарования. В департаменте по магическому контролю девушка теперь была вторым человеком и явно ориентировалась на президента Пиквери в своем карьерном росте. Старшая Голдштейн заключила друга в объятия и пригласила к себе, не принимая отказа. Без Куинни ее квартира казалась тихой, хотя на отвыкшего от городского шума Саламандера все еще давил шум машин за окном. - Так что там с тем животным, о котором ты писал? Гигантский вампус, кажется? Девушка не может понять, почему атмосфера неуловимо меняется, но кажется, что сквозняк метет колкие снежинки по ее босым стопам. Со светло-зеленых глаз Ньюта срываются первые слезы, и Тина отставляет бокал вина, когда англичанин извлекает из многочисленных карманов пальто, небрежно отброшенного на спинку стула, черный футляр с вычурной монограммой. И открывать его смысла нет, Гольдштейн слишком хорошо знала своего бывшего начальника. Закусив губу, девушка прижимает голову Ньюта к своей груди, слушая его сбивчивую исповедь, выхватывая из нее лишь отдельные слова. Следы, озеро, охотники, кровь, тело, изменившееся после смерти, заклинание забвения, которое рыжему магу пришлось использовать, и могила в лесу, которую сторожили серебряные скорпионы. - Я не смог его спасти.