Empatheia

— А вот теперь я попросил бы вас объяснить, что все это значит, — напряжённо проговорил Лестрейд, когда Майкрофт снова появился перед ним и уселся на траву. — Я уже объяснял, только вы не поверили, — Холмс пожал плечами. — Поверить чему? — инспектор поморщился. — Что люди, которые умирают, продолжают оставаться рядом, никем не видимые и не слышимые, и у них только один выход — найти кого-то, кто почти обезумел от горя из-за их смерти и… — Не остаются, — поправил его Майкрофт. — Во всяком случае, большинство из них. Те, кто такого захотел, именуются «потерянными» и вызывают лишь сочувствие — потому что обрекают себя на жалкое подобие жизни, вместо того, чтобы двигаться дальше. Так мне сказали и предупредили: ничего из этого не выйдет. За несколько дней я почти поверил, что это правда: никто, ни один человек, даже самые близкие, не реагировали на меня. Я говорил с ними, кричал на них, пытался прикасаться — совершенно безрезультатно. Пока не появились вы. И в чем тут причина, я не знаю. Может, вы и вправду слишком не хотели моей смерти, сильнее, чем другие. Или дело в том, что вы — эмпат. — Эмпат? — Лестрейд нахмурится. — Что вы хотите этим сказать? — Вы обладаете сверхчувствительностью, позволяющей вам пропускать через себя эмоции других и ощущать их как собственные, — пояснил Холмс. — Такие люди — большая редкость. То есть в большей или меньшей степени каждый человек обладает этим качеством, но, как правило, оно работает только на очень близких. Легче сопереживать друзьям, любимым или родным, чем посторонним. Но вам всегда удавалось, верно? Вы пошли в полицию, чтобы ловить преступников, потому что они причиняют людям страдания — и это бьет по вам лично. — Это любой полицейский может о себе сказать, — инспектор недоверчиво хмыкнул. — Тут я не уникален. — Но именно вы всегда говорили с потерпевшими до прибытия психологов, верно? — Майкрофт улыбнулся. — И находили именно те слова, которые были нужны, чтобы помочь им продержаться. Это и есть эмпатия, инспектор. — Возможно, вы и правы, — Лестрейд вздохнул. — Я всегда принимал близко к сердцу каждое дело, подолгу не мог выкинуть из головы, прокручивая в уме детали, прикидывая: могли ли мы сделать что-то, чтобы это кончилось меньшими страданиями… Так и не научился до конца абстрагироваться, это все равно больно — каждый раз. — Но защиту вы себе все-таки выстроили, — констатировал Майкрофт. — Эмпаты, у которых её нет, очень быстро теряют рассудок. А вам удалось сохранить и свою человечность, и себя самого. Это большое достижение, инспектор. — Вы меня сейчас вроде похвалили? — Лестрейд нервно усмехнулся. — Спасибо, но не стоило. Хочу, чтобы вы поняли, мистер Холмс. Я все ещё не уверен в здравости своего рассудка, а потому намерен сохранить хотя бы его остатки. И не буду разбираться в причинах, почему могу быть вам полезен, если это и вправду так. — Это так, — подтвердил Майкрофт. — Сегодня вы спасли Шерлока. Я сейчас знаю и понимаю больше, много больше, чем при жизни, но у меня нет ни малейшей возможности воспользоваться этим знанием. Я понял, что с моим братом и где он, но без вас мог бы только смотреть, как он умирает. Его никто не нашёл бы там, если бы не вы. — Но почему он это сделал? — Почему Шерлок обычно делает то, что делает? — вопросом на вопрос ответил Холмс. — Сам он, вероятно, скажет, что хотел «открыть сознание», «понять первопричины» или «найти решение» — он всегда так говорит. То есть так было раньше, когда брат знал — я отыщу его в любой дыре, в которую он забился, и вовремя окажу ему помощь. Может, он, как и вы, не поверил до конца в мою смерть и хотел таким образом заставить меня раскрыться? Вот только в этот раз все обернулось бы катастрофой. — Я же обещал вам, что поддержу его, — вздохнул инспектор. — Хоть у меня и нет ваших возможностей, но все, что смогу… — У вас они есть, — Майкрофт слабо улыбнулся. — Нам с вами удалось убедить Антею. Разумеется, она все равно будет сомневаться, как и я сомневался бы на ее месте. Но хорошо уже то, что она, по крайней мере, допустила вероятность того, что вы сказали ей правду. Теперь вам будет достаточно просто позвонить — и все возможности моей бывшей службы будут к вашим услугам. — Я привык рассчитывать только на себя, но ради Шерлока не откажусь от дополнительной поддержки, — он нахмурился. — Ведь если подумать, я всегда докладывал вам, когда понимал, что сам не могу справиться с очередной его выходкой. — Я всегда ценил то, что вы для него делали, инспектор, — Майкрофт поймал себя на том, что почти не слукавил, но лицо Лестрейда сделалось ещё более хмурым. Сверхчувствительность, разумеется. Не стоит даже пытаться ему льстить или обманывать его — раскусит сразу. — Ну ладно, — Холмс вскинул руки в жесте капитуляции. — Вы правы, не всегда. Мне следовало бы, но я был достаточно надменен, чтобы принимать вашу заботу о моем брате как должное. И прошу за это прощения, инспектор. Совершенно искренне! — Вам не нужно, — глухо отозвался тот. — Я всегда знал своё место и буду знать его впредь. Я ведь просто бобби, для меня слушаться приказов того, кто рождён их отдавать — естественно. Особенно если они не противоречат моим собственным убеждениям. Иногда я нарушал ради вашего брата все правила, но всегда был уверен, что это — во благо. Майкрофт почувствовал, что не на шутку взволнован, и придвинулся ближе, мягко прикасаясь к его руке. — Грегори, послушайте меня, — он болезненно скривился, когда Лестрейд от обращения по имени дёрнулся, словно его ударили. — Сейчас все изменилось. Я больше не тот человек, что отдаёт приказы. Я совершенно беспомощен и полностью завишу от вас. И, хотя мне и сложно такое признавать, я почему-то уверен, что вам это можно сказать. Вы не из тех, кто пользуется чужой слабостью и зависимостью. Мне следовало понять это раньше и, вместо того, чтобы командовать, попытаться установить с вами дружеские отношения. Я недооценил вас, моя ошибка — и я её признаю. Но, если ещё не поздно, может быть, мы попробуем сейчас? — Вам не нужно, — Лестрейд отвёл взгляд. — Я и так не откажу ни в чем, достаточно просто сказать, что именно вам от меня требуется. — Мне нужно! — Майкрофт сам поразился тому, насколько важным ему казалось сейчас убедить инспектора в своей искренности. — Именно мне! Потому что смерть во мне что-то изменила. Немногое из того, что я считал важным, сейчас кажется таковым: моё служение стране, моя забота о Шерлоке — вот и все, что осталось от прежнего Майкрофта Холмса. А остальное, вроде стремления к неограниченной власти, наслаждения её атрибутами, постоянное самоограничение и самоконтроль… Я смотрел на лица людей, которые собрались на моих похоронах, и сам не понимал, на что я тратил свою жизнь? Почему не завёл семью, почему у меня не было ни одного друга, никого из тех людей, которые искренне скорбели бы по человеку, а не по детали государственной машины. Я любил родителей, как и они меня, но проявление чувств в нашей семье было не принято — и я воспринимал это как должное. С братом мы старательно поддерживали видимость холодной войны с тех пор, как ему исполнилось десять. Я считал Антею приёмной дочерью, но ни разу не сказал ей об этом, подчёркнуто обращаясь с ней, как с подчинённой. И чего в итоге добился? Когда умрут родители, моя могила не зарастёт бурьяном только потому, что служителям кладбища заплачено на пятьдесят лет вперёд, чтобы они поддерживали на ней порядок. И нет ни одного человека, который бы приходил и делал это ради меня, а не за деньги. — Не надо, — лицо Лестрейда болезненно скривилось. — Не говорите так! Ваша жизнь не была бесполезной! Вы отказывали себе в том, что обычные люди считают важным, потому что не были обычным. Вы были великим и посвятили все своё время великой цели. — Что великого было в моей гордыне, в презрении к окружающим, которые, как я думал, растрачивают свою жизнь на мелочи вроде привязанностей, дружбы, любви… Все это казалось мне ненужным, как сейчас кажется ненужным то, что я при жизни считал для себя единственно правильным. Неравнодушие — не преимущество? Как бы не так! Вы, Грегори, с вашей человечностью и способностью сопереживать всем вокруг — в сотни раз лучший человек, чем я, со своей надменностью и презрением ко всему, что не носит фамилию Холмс. Вы всегда видите в людях лучшее, что-то, за что их можно любить и уважать. В то время как я всегда высматривал только то, за что могу их презирать, считать ниже себя. Вы даже в таком эмоциональном калеке, как я, нашли что-то, достойное любви. И это поражает меня больше всего! — Я бы согласился с вами, мистер Холмс, если бы не одно «но», — серьезно проговорил инспектор. — С первого дня я видел перед собой человека, который безумно любит своего брата, оберегает его от всех бед, даже если брат платит за это лишь злобой и неприязнью. Я видел человека, который настолько предан долгу, что отказал себе во всем, лишь бы остаться ему верным. Который во имя ответственности перед другими приносит в жертву самого себя. Сверхчувствительность, говорите? Возможно, это так и есть. Возможно, я с самого начала разглядел в вас то, что вы скрывали даже от себя. — Вот именно, — Майкрофт горько улыбнулся. — В этом и есть главный смысл. Чтобы кто-то видел в тебе не сына и брата, а человека. И любил тебя не потому, что таковы законы природы и общества, а ради тебя самого. И лишь во время похорон я осознал, что это, оказывается, было важным. Что мне хотелось бы этого, хоть я и убеждал себя, что ни в чем подобном не нуждаюсь. Лестрейд вздохнул и прикрыл глаза. — Это место… — глухо проговорил он. — Вон за теми холмами дом, где я вырос. Я не приезжал туда с тех пор, как умерли родители. Тогда я тоже пришёл на эту поляну и целый день провалялся на траве, глядя в небо. Соседи, наверняка, до сих пор судачат, какой я бесчувственный сын. Такая трагедия, мать и отец погибли в автокатастрофе, а единственный отпрыск не пролил ни единой слезинки и сбежал сразу, как оба гроба опустили в землю. И с тех пор ни разу не приехал на кладбище. Они не знают, что мне до сих пор снится это место. Что любая боль и потеря возвращает меня именно сюда, потому что только здесь я понял, что такое настоящее горе. Как и то, что у меня есть силы его пережить. — И теперь вы здесь из-за меня? — тихо спросил Майкрофт. — Из-за вас, — не открывая глаз, согласился он. — И я все ещё не уверен, что и на этот раз мне удастся справиться. Просто оставить эту смерть в прошлом — и двигаться дальше. Раньше всегда удавалось… Но раньше я никогда не терял никого, кто был бы смыслом моей жизни. Это больше чем боль, это — умирание. Я словно впустил часть вашей смерти в себя, и она убивает меня изнутри. Он откинулся на спину и положил руки под голову, приняв точно такую позу, в какой Майкрофт нашёл его здесь прошлой ночью. Беззвучно вздохнув, Холмс прилёг рядом, очень близко, но не касаясь. — Спасибо, Грегори, — искренне проговорил он. — Ваши слова наполняют смыслом то, в чем я ещё вчера смысла не видел. И мне так жаль, что я не понимал этого раньше. — Так чем я могу быть для вас полезен, мистер Холмс? — ровным голосом поинтересовался Лестрейд. — Какие теперь будут инструкции? — А вы этого хотите? — осторожно поинтересовался Майкрофт. — Помогать мне? — Хочу. — В таком случае, никаких инструкций не будет, — Холмс осторожно, даже робко, коснулся его руки. — Живите своей обычной жизнью, вернитесь на работу, присматривайте за моим братом. — А что будет с вами? — инспектор продолжал смотреть в небо. — Вы откажетесь от своего решения остаться здесь и… как вы там выразились? Будете двигаться дальше? — Боюсь, что нет, — Майкрофт вздохнул. — Это было бы самым правильным решением, но я просто не могу. Только постараюсь напрягать вас как можно меньше. — А если мне это не нужно? — Лестрейд сел и упрямо посмотрел на лежащего Холмса. — Чтобы «как можно меньше»? Я готов быть вашим голосом и вашими руками, если вы нуждаетесь именно в этом. Готов посвятить жизнь тому, чтобы вернуть вам хотя бы малую часть вашей. — Имею ли я право забрать вашу жизнь в обмен на видимость своей? — с горечью спросил Майкрофт. — Вы уже много лет, как её забрали, поздно возвращать обратно, — Лестрейд криво усмехнулся. — Так что прекратите эту рефлексию, мистер Холмс. Хотите вы того или нет, но с вашей смертью я лишился главного, ради чего жил. Если вы дадите мне шанс помогать вам, в моей жизни снова появится смысл. Так что давайте поможем друг другу. — Вы удивительный человек, Грегори, — Майкрофт принял сидячее положение и теперь сам смотрел на него сверху вниз. — Умудрились представить все так, словно это я оказываю вам услугу, а не наоборот. — Так и есть. — Нет, не так, но у меня, в отличие от вас, нет выбора, — Майкрофт вздохнул. — Вряд ли я найду второго человека, для которого моё присутствие не будет пустым звуком. Потому мне просто придётся оставаться возле вас. Боюсь только, что это будет вас стеснять. Инспектор горько рассмеялся. — Стеснять то, что вы рядом? А вы в курсе, что я десяток лет жил только от одной встречи с вами до другой? И мечтал лишь об одном: чтобы они происходили почаще. — Вы неверно поняли меня, — Холмс закатил глаза. — Всегда рядом — это означает: вообще постоянно. Честно говоря, я не понимаю, как работает эта связь между нами, и потому боюсь её разрушить, отпустив вас от себя достаточно далеко. Но я уже успел заметить, что вы понимаете меня лучше при физическом контакте, потому вынужден слишком часто нарушать ваше личное пространство и прикасаться к вам. Осознав услышанное, Лестрейд слегка покраснел. — Вот как? — сдавленно проговорил он. — А вы можете? — Почему-то могу, — Майкрофт слабо улыбнулся. — И это ещё одна вещь, которую мне не удаётся понять. Все остальные люди и предметы для меня словно состоят из воздуха. Хотя, конечно, скорее из него состою я сам. Мои руки просто проходят насквозь. Шерлок, Антея, родители… Даже моё собственное тело! Я умер с открытыми глазами, и первым побуждением было их закрыть. Но я не смог! Увидев, какой болью исказилось лицо Лестрейда, он поспешно пробормотал: — Простите, Грегори. — Как… — хрипло пробормотал тот. — Как это случилось? — Быстро, — Холмс легонько погладил его пальцы, судорожно вцепившиеся в траву. — Я даже не успел ничего почувствовать и осознать. И, предупреждая ваш вопрос, там никто ничего не мог бы поделать. Это был взрыв, который разнёс внешнюю стену здания, и меня просто накрыло обломками. Все случилось мгновенно. — Я не… — губы Лестрейда дрожали. — О господи… — Будь вы там, просто умерли бы рядом со мной, — Майкрофт продолжал успокаивающе поглаживать его ладонь. — Взрыв был неожиданный и настолько сильный, что никто не смог бы выжить. Так что прекратите себя винить, что не попросились в мою охрану. Вы, безусловно, заслуживаете — я был впечатлён тем, как лихо вы разобрались с одним из моих парней в том притоне. Но спасти меня было невозможно. — Откуда вы… — пробормотал инспектор. — А, ну да… — Не вините себя, — мягко повторил Холмс. — Я умер, этого не изменить. Но моё положение не так безнадёжно, как могло бы быть — и это только благодаря вам. — Ладно, — он закусил губу. — Но, если я правильно понял, сквозь меня ваши руки не проходят, как будто я из воздуха? — Почему-то нет, хотя это противоречит всем мыслимым законам, — Майкрофт снова улыбнулся. — Я даже чувствую тепло, касаясь вас. Хотя физические ощущения мне, по логике, должны быть недоступны. И это ещё одна причина, почему мне так сложно удержаться, даже когда в том нет особой нужды. Приятно чувствовать себя хоть немножко… живым. — О… — только и смог сказать Лестрейд. — Другими словами, моё «всегда рядом» означало, что я от вас максимум на расстоянии вытянутой руки. Вас это точно не смущает? Конечно, я стараюсь не следовать за вами в разных… деликатных ситуациях, но все равно мне необходимо держаться максимально близко к вам. Инспектор закашлялся, представив, что Холмс стоит в шаге от него, скажем, в уборной, и закрыл лицо руками. Боже, только этого не хватало! — Это слегка шокирует, конечно, — пробормотал он, когда смог снова хоть что-то сказать. — Но если вам это нужно, то пусть. Я не возражаю. — Я же сказал, что не собираюсь угрожать вашей скромности и постараюсь не нарушать личное пространство слишком часто, — Майкрофт фыркнул. — Успокойтесь, Грегори. — А сейчас? — Лестрейд смущённо отвёл взгляд. — Когда я сплю, где находитесь вы? Холмс закатил глаза, понимая, что придётся ответить. — Как и прошлой ночью — рядом с вами в постели, — как можно более ровным голосом сознался он. — Прежде чем отправиться за вами в ваш сон, я положил голову вам на плечо. — Эм… — инспектор подавился воздухом. — Вряд ли вам следует опасаться каких-нибудь домогательств с моей стороны, — ехидно ухмыльнулся Майкрофт, — в моем нынешнем состоянии. — Вряд ли вы всерьёз думаете, что я когда-либо их опасался, — парировал красный, как рак, Лестрейд, — даже и не в нынешнем. — Я не думал об этом, на самом деле, — хмыкнул Холмс. А потом решил быть честным. — Вообще-то, к чему обманывать: думал. В свете того, что вы сказали на кладбище: можно ли фантазировать о каком-то человеке, если даже не смеешь назвать его по имени. Инспектор закатил глаза и снова откинулся на траву. — Я непременно должен отвечать? — сдавленно поинтересовался он. — Только если сами хотите, — Майкрофт мягко улыбнулся и чуть смущённо добавил: — Мне было бы любопытно. Никогда даже не представлял себе, что кто-то может думать обо мне… в подобном ключе. — И напрасно, — устало проговорил Лестрейд. — Не могли бы мы сменить тему, мистер Холмс? — Кстати, меня зовут Майкрофт, — отозвался тот. — Я знаю. — И не думаю, что вас прямо на этом месте поразит молния, если вы произнесете это вслух, Грегори. — Какой в этом смысл, мистер Холмс? — тихо спросил инспектор. — Я понимаю, что вам нужно как-то поддерживать со мной отношения, раз уж эта связь возникла. Но нам вовсе не нужно делать отношения ближе, чем они были раньше. Честное слово, я ничего такого от вас не жду. Будет лучше, если… — Мистер Холмс похоронен под шестью футами земли, — сухо проговорил Майкрофт. — Я думал, что ясно выразился: мне бы хотелось, чтобы вы были моим другом, а не подчинённым. Что в моей просьбе вам кажется неправильным? — Все, — голос Лестрейда сорвался. — Прошу вас, давайте не будем ничего форсировать искусственно. За последние полчаса мы сказали друг другу больше слов, чем за десять лет знакомства. И мне пока трудно уложить в голове, что это на самом деле происходит. И знаете, мне все равно, в каком вы там «состоянии», это ведь все равно вы. Человек, которого я никогда не считал равным себе. — И на которого, при этом, втайне засматривались? — в сердцах проговорил Майкрофт. Тут же пожалел о сказанном. Однако Лестрейд уже взял себя в руки и совершенно бесстрастным голосом ответил: — Даже кошка может смотреть на королеву, мистер Холмс. *** Майкрофт чувствовал себя так, словно только что проснулся. Конечно, технически спал Лестрейд, а он лишь был с ним в его сне, но все равно — ощущения были сравнимы с теми, когда возвращаешься в реальность утром, хорошо выспавшись: довольным жизнью и отдохнувшим. Не менее приятно было ощущать под щекой чужое тёплое плечо. Не сдержавшись, Холмс погладил инспектора по груди, чувствуя, как волоски щекочут ладонь. И мягко проговорил: — С добрым утром, Грегори. Ещё не до конца проснувшийся Лестрейд напрягся и вдруг накрыл его руку своей. — Мистер Холмс? — Вы почувствовали моё прикосновение? — удивился Майкрофт. — Вы о чем-то спросили, или у меня снова галлюцинации? — инспектор прижал его ладонь сильнее к своей груди. — Мне показалось, что кто-то до меня дотронулся, почти неощутимо. Может, просто приснилось… В любом случае, я не собираюсь выяснять, что это было. И так хватает, о чем подумать. — Вы сейчас держите меня за руку, между прочим, — хмыкнул Холмс. — Не могу сказать, что это неприятно. Оказывается, я сильно тоскую по тактильным ощущениям. — Нужно поехать и проведать Шерлока, — к разочарованию Майкрофта, Грегори убрал ладонь и встал с постели. — Думаю, вам тоже хотелось бы убедиться, что он в порядке. — Я это и так знаю, — Холмс поднялся следом. — Братец ещё не приходил в сознание, но жизнь его вне опасности. — Я собираюсь посетить уборную и умыться, — Лестрейд нахмурился и закусил губу. — Буду признателен, если вы позволите мне сделать это в одиночестве. Майкрофт лишь хмыкнул, а инспектор с тоской добавил: — Если кто-то услышит, как я разговариваю сам с собой, то меня точно запрут в психушке. Впрочем, мне пока никто не доказал, что я не рехнулся, так что, может, и правильно было бы… Холмс подошёл совсем близко и снова коснулся его плеча. — Вы в здравом уме, Грегори, можете не сомневаться, — со вздохом проговорил он. — Хотя я понимаю, как вам сложно. И, между прочим, я ведь сказал, что не намерен подвергать вашу скромность испытаниям, так что отправляйтесь по своим делам спокойно. — Я чертов псих, которому легче поверить в мистику, чем смириться со смертью любимого человека, — Лестрейд болезненно поморщился. — Ладно, что бы там ни было, Шерлок-то точно реален. Надо убедиться, что с ним все хорошо. *** Подойдя к своей машине, Грегори швырнул на соседнее с водительским сиденье папки с делами, отобранными для Шерлока, и вдруг распахнул заднюю дверцу. — Я помню, что вы не любите ездить впереди, — пробормотал он себе под нос. — Совершенно излишне, инспектор, но очень любезно с вашей стороны, — усмехнулся Майкрофт и нырнул в салон. Это было трогательно. Оказывается человек, на которого он никогда в жизни не обращал внимания, все это время был в курсе его привычек и предпочтений. Например, того, что Холмс, который сам изредка курил, при этом не выносил запаха табачного дыма в помещении. Утром, отправившись на кухню, Лестрейд первым делом вытряхнул в мусорное ведро окурки из пепельницы, тщательно вымыл её и отправился курить на балкон. И откуда только знает? Про заднее сиденье вот тоже… Майкрофт ещё в детстве прочитал, что место рядом с водителем — самое опасное в случае аварии, и это было что-то вроде личного пунктика: он не вправе позволить себе так глупо погибнуть. В клинике, куда машину Лестрейда пропустили беспрепятственно, потому что Антея ещё вчера распорядилась выписать ему постоянный пропуск, было тихо. — Мистер Холмс пришёл в себя с полчаса назад, — сообщила медсестра, едва инспектор подошёл к палате. — И уже успел вывести из себя весь персонал, требуя его немедленно отпустить. Она вздохнула. — Хорошо, что мы ожидали такого поведения… У нас было чёткое распоряжение на такие случаи. После того, как мистер Холмс несколько раз сбегал из клиники, его брат распорядился привязывать больного к кровати. Так что уйти он не может, пока мы не проведём полную детоксикацию, но… — Но ругаться, оскорблять всех и строить дедукции, вытаскивая на свет чужие личные секреты, ему это не мешает, верно? — Грегори поморщился. — Знакомая ситуация. Она смущённо улыбнулась и жестом пригласила Лестрейда в палату. В её взгляде Майкрофт прочитал неприкрытое сочувствие. — О, Лестрейд, — с порога приветствовал его Шерлок. — Выглядите так, словно вас даблдекер переехал. И с работой это не связано, это личное. Снова жена приходила мириться и наговорила гадостей? Нет, не то… К её выходкам вы уже привыкли, и они давно вас не задевают. Тут что-то посильнее… — Шерлок, прекрати, — Грегори раздраженно поморщился. — Мои личные дела тебя не касаются. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь? — Я гораздо лучше чувствовал бы себя, если бы меня отсюда выпустили и… — И ты мог бы снова накачаться наркотой, — слегка ворчливо продолжил его фразу инспектор. — С чего вас это волнует? — детектив обиженно поджал губы. — Особенно теперь? — Потому что мне небезразлична твоя судьба, вообще-то, — сухо сообщил Лестрейд. — И ты сам понял бы это, если бы перестал вести себя как ребёнок. — Я понимаю другое, — Шерлок нахмурился. — Вы никогда не брали денег у моего брата, хотя могли бы. Но все время следили за мной по его приказу. Сейчас приказывать больше некому, но вы все равно продолжаете… с чего бы? — Я никогда не следил за тобой, я заботился о тебе, — устало проговорил Грегори. — Как и твой брат, между прочим. Неужели ты даже сейчас не способен перестать на него злиться? — Я не злюсь, — он снова поджал губы. — Просто знаю, что в его действиях не было ничего от заботы, он лишь обожал контролировать мою жизнь. — На самом деле он так не думает, — Грегори произнёс эти слова раньше, чем успел задуматься, и Шерлок мгновенно подобрался. — Вы кому это сейчас сказали? — Никому, — инспектор нахмурился. — Разговариваю сам с собой. В последнее время такое часто случается. Должно быть, слишком давно живу один и… — Тогда у меня есть для вас подарок, — детектив ехидно ухмыльнулся. Он протянул руку, свободную от капельницы, и извлёк из-под кровати до боли знакомый чёрный зонт-трость с бамбуковой рукояткой. — Мой братец, похоже, считал, что эта штука способна заменить любую компанию, — прокомментировал он свои действия. — Его ассистентка зачем-то притащила этого монстра мне, но я в жизни не воспользуюсь ничем, что принадлежало Майкрофту. А вы вечно мокнете, так что вам он, пожалуй, пригодится. Увидев вещь, к которой он испытывал почти фанатичную привязанность, Майкрофт буквально задрожал от желания снова ощутить под пальцами отполированную рукоятку. Прикосновение к зонту его всегда успокаивало, помогало лучше думать. Он в страшном волнении стиснул плечо Лестрейда, видя, что тот собирается отказаться. — Прошу вас, Грегори, возьмите его, прошу! Шерлок же его просто выбросит! — Не думаю, что я могу… — начал было инспектор и осекся. — Впрочем, раз он тебе не нужен, тогда ладно. Вряд ли я буду им пользоваться, но мне будет приятно иметь в доме вещь, напоминающую о твоём брате. Он бережно, почти благоговейно, взял из рук детектива зонт и тихо пробормотал: — Спасибо. — Как любопытно, — Шерлок прищурился. — Вас с Майкрофтом связывало нечто большее, чем я думал? — Не говори ерунды, — сухо ответил Грегори. — Мы виделись раз в месяц или около того и обсуждали только твои дела. Ничего больше. — Может и так, — детектив задумчиво прикусил губу. — Но вас, Лестрейд, с ним определённо что-то связывало. Вы потому и выглядите таким потерянным, верно? Из-за его смерти? — Так же, как и ты снова сел на иглу именно потому, что он погиб, — жёстко проговорил Грегори. — И не смей этого отрицать! Только потому я и терплю твои нападки, вместо того, чтобы сразу дать тебе по физиономии, поскольку вижу — ты горюешь о брате, хотя и говоришь о нём гадости. — Ладно, — Шерлок презрительно фыркнул и счёл за благо переменить тему. — Что вы там принесли? Что-то интересное? — Тут несколько текущих дел, — Лестрейд отвёл взгляд. — Мы, честно говоря, даже не знаем, как подступиться, и я подумал, может, ты… Конечно, я понимаю, что тебе сейчас не до этого… — Прекратите нести чушь и просто дайте сюда, — фыркнул детектив. В глазах его загорелся откровенно голодный огонь. — Вы молодец, Грегори, — Майкрофт снова погладил инспектора по плечу. — Ему это поможет, я уверен. — Я заеду вечером, расскажешь, если найдёшь что-то, — Лестрейд положил папки на тумбочку рядом с постелью. — Всего хорошего, Шерлок. — Угу, — пробормотал тот, больше не обращая на визитёра никакого внимания, поскольку уже с головой погрузился в чтение. Дойдя до машины, Грегори снова распахнул заднюю дверцу и очень аккуратно поставил зонт в салон. — Не знаю, зачем я его взял, — пробормотал он, — просто показалось, что вам бы этого хотелось. — Ещё как, — Майкрофт слабо улыбнулся, забираясь в машину и не сводя с зонта почти такого же голодного взгляда, каким Шерлок смотрел на папки с делами. Он понимал, что не сможет коснуться, но даже просто видеть любимую вещь рядом с собой было приятно.