Empatheia

В последующие несколько недель Майкрофт практически привык к своему новому существованию, даже находил в нем определённые плюсы. Долгие разговоры с Лестрейдом по ночам доставляли удовольствие, и он почти перестал убеждать себя, что дело лишь в том, что инспектор теперь — единственный возможный для него собеседник, а не в том, что его общество приятно само по себе. Грегори был по-прежнему сдержан и категорически отказывался сокращать дистанцию, хотя и не вздрагивал уже, если Майкрофт обращался к нему по имени или брал за руку. А тот ловил себя на мысли, что прикосновения к Лестрейду стали для него своего рода зависимостью: потому ли, что Холмс просто не мог дотронуться ни до чего другого, а физических ощущений мучительно хотелось, или же дело в самом инспекторе… Он не хотел задумываться, просто в течение дня, когда Грегори сидел в своём кабинете, занимаясь отчётами, или выезжал на место преступления, постоянно держал его за руку или за плечо, а то и обнимал, подходя сзади и прижимаясь к спине. Спать с ним рядом, положив голову на плечо, а ладонь поверх сердца, тоже стало привычкой, от которой Майкрофт категорически не хотел отказываться. Лестрейд больше не задавал вопросов, и потому Холмс не рассказывал о своих маленьких слабостях, не желая его смущать. В конце концов, бедняга и так оказался в странной, почти невыносимой ситуации, без малейшей возможности остаться в одиночестве хоть ненадолго. И даже не мог быть уверен наверняка, что уединение доступно ему хотя бы в душе или уборной. Он не видел Майкрофта, оставалось полагаться только на его честное слово. Он не спрашивал, и это было хорошо, потому что в противном случае Холмсу пришлось бы признаться, что он буквально сходит с ума, когда Грегори отделяет от него запертая дверь, и вздрагивает от ужаса при мысли, что, вернувшись, он тоже сделается для него таким же пустым местом, как и все другие. Неощутимым, слепым и глухим. И что искушение последовать за ним в таких ситуациях становится почти невыносимым, потому Майкрофту требуется вся его воля, чтобы продолжать держать слово. А когда инспектор наконец появляется, он кидается навстречу и вцепляется в его руку, не в силах отпустить. — Стоило же умереть, чтобы обзавестись подобной зависимостью, — ругал он себя. Но поделать с иррациональным страхом и болезненной жаждой физического контакта все равно ничего не мог. Иногда Лестрейд, по просьбе Майкрофта, связывался с Антеей и передавал все такие же непонятные послания. Даже если ассистентка и сомневалась, что они точно исходят от её погибшего босса, то, во всяком случае, держала эти сомнения при себе и, насколько мог судить Майкрофт, выполняла все в точности. До такой степени, что по политическим кругам пополз слух, что неприметная и вечно молчащая, уткнувшись в коммуникатор, помощница Холмса и была тем самым «серым кардиналом» правительства, который умел принимать филигранные в своей выверенности решения даже в самых запутанных ситуациях. Ну, или она, как минимум, ни в чем не уступает «великому и ужасному» Майкрофту Холмсу. Разве что, пожалуй, несколько пожёстче будет. Что касается Шерлока, то инспектор, как и обещал, загрузил его работой, едва только братишка покинул клинику. Даже выбил ему постоянный пропуск в Скотланд-Ярд, чтобы тот мог приходить и трепать нервы и самому Грегори, и его сотрудникам, когда вздумается. И если чрезмерная снисходительность к фрику и вызывала у подчинённых инспектора какое-то недовольство, они его не озвучивали. — Вы совсем не умеете пользоваться мозгами, Лестрейд, — брезгливо заявил братец, стоя над телом немолодого грузного мужчины, которого приходящая домработница нашла в одной из квартир в Фулеме. — Сразу видно, что это не самоубийство и что умер он не здесь. — Поясни свои выводы, — устало попросил Грегори. — Если бы вы потрудились посмотреть внимательнее… — язвительно проговорил Шерлок. И тут Майкрофт не выдержал. Он снова крепко обнял Лестрейда со спины и зашептал ему на ухо. — Стойте, — инспектор замер на мгновение. — Помолчи, Шерлок, ты мешаешь. У жертвы след от укола на сгибе локтя. Но на наркомана он не похож. Возможно, он перед смертью посещал больницу или сдавал кровь в одном из донорских пунктов, но все равно проверьте на содержание лекарств. Особенно тех, которые обычно не выписывают врачи. Второе: жертва находится дома, одежда на нем тоже домашняя, но убийца переодел его явно после смерти. Видите эти затяжки на горловине и рукавах футболки? Ткань синтетическая, но сама вещь довольно новая, её даже ни разу не стирали. Так откуда затяжки? Все просто: её надевали на уже окостеневшее тело, которое не гнулось, потому пришлось слишком сильно растягивать, пропихнуть туда непослушные руки и голову. Так что ищите уличную одежду и любые следы на ней. А заодно выясните, кто последний видел этого несчастного живым и в какое время это было. Сопоставим со временем смерти — и нам будет от чего оттолкнуться. Проговорив это, Лестрейд закусил губу и перевёл хмурый взгляд на притихшего Шерлока. — Тебе есть что добавить, гений? — почти ласково поинтересовался он. — Я весь внимание. — Есть, — детектив поджал губы, явно недовольный, что его только что лишили возможности блеснуть наблюдательностью. — Ботинки в коридоре. На них грязь, характерная для северного Лондона, причём совсем свежая. Если мне позволят сделать анализ образцов, скажу точнее. — И что это даст? — хмуро поинтересовался Андерсон. — Он мог быть там по делам, не связанным с убийством. — Мог, — легко согласился Грегори. — Но пусть Шерлок проверит, нельзя упускать ни одной детали. Тут он прав, скорее всего именно эти ботинки были на убитом в момент смерти. Убийца не догадался их вымыть, понадеявшись, что мы не обратим внимания. Так что это может быть хорошей зацепкой. Шерлок его уже не слушал, он помчался в коридор брать образцы грязи. — Все всё поняли? — инспектор обвёл взглядом свою команду. — Работайте. А потом, воспользовавшись тем, что подчинённые кинулись деловито выполнять приказ и на него больше никто не смотрит, Лестрейд потянулся и накрыл ладонью руку Майкрофта. — Спасибо, — почти беззвучно проговорил он. — Всегда пожалуйста, инспектор, — отозвался тот. — Это было даже забавно. Братца иногда следует ставить на место, чтобы не слишком задавался. *** Той ночью Грегори встретил Холмса широкой улыбкой и впервые сам протянул руку. — Знали бы вы, как давно я мечтал сделать что-то подобное! — с восторгом сознался он, пожимая ладонь Майкрофта. — Ваш брат иногда выходит за рамки, а я… Он смущённо отвёл взгляд, но улыбка его не погасла. — То есть я понимал, что не поумнел внезапно, и это все вы, но все равно: выражение его лица было бесценно. Спасибо ещё раз. — В любое время, Грегори, — Холмс малодушно порадовался, что инспектор, похоже, забыл выпустить его руку и все ещё сжимает в своей. — Меня это тоже позабавило. А ему полезно иногда получать подобные взбучки. Так что, если не возражаете, я и впредь буду информировать вас о том, что увижу. — Ещё бы я возражал! — горячо проговорил тот, а потом опомнился и, к огорчению Майкрофта, поспешно разжал пальцы. — Простите, я, кажется, забылся. — Все в порядке, Грегори, — Холмс слабо улыбнулся. — Я же говорил вам, что физический контакт усиливает вашу восприимчивость к тому, что я пытаюсь вам сказать. И не нужно рассматривать это никак иначе. — Для дела, да? — Лестрейд слегка смутился. — Но мне все ещё трудно… Я довольно часто чувствую ваши прикосновения, не явно, а как некое фантомное ощущение. И, хотя и понимаю, что вы не стали бы… если бы не было необходимости… но все равно… Увидев, как он краснеет и путается в словах, Майкрофт покачал головой. — Вы возражаете? — сдержанно поинтересовался он. — Если вас напрягает, просто скажите. — Не возражаю, нет… — инспектор снова отвёл взгляд. — И не напрягает… Точнее, напрягает, но не в том смысле. — Дело в том, что вам самому этого хочется, верно? — Холмс приподнял бровь. — А вы как думаете? — выпалил Грегори и снова мучительно покраснел. — Простите, я не должен этого говорить. — Почему? — тихо поинтересовался Майкрофт. — Боитесь, что я заподозрю вас в каких-то нечистых помыслах в мой адрес? Оставьте это, инспектор, я же говорил вам: мне лестно, что хоть кто-то испытывал ко мне… что-то подобное. Новое ощущение, и, не буду врать, весьма приятное. Вот уж чего я точно никогда не мог предположить, при всей моей непомерной гордыне, что способен стать предметом чьего-то вожделения. — Ну, а если и так? — хмуро проговорил Грегори, все ещё не решаясь посмотреть на Холмса. — Что, если, разговаривая с вами о вашем брате, я с трудом оставался сосредоточенным, потому что ничего не мог поделать с желанием прикоснуться хотя бы к вашей руке… эти тонкие пальцы, всегда такие ухоженные… Я просто не… Он зажмурился и с тоской пробормотал: — Черт! Что я такое несу? — Только к руке? — Майкрофт фыркнул. — Весьма целомудренные желания, должен заметить. А я-то уже навоображал, что вы хотели чего-то намного большего. Лестрейд дёрнулся, словно слова Холмса причинили ему боль, и глухо произнёс: — Вы меня сейчас нарочно провоцируете, да? — Грегори, простите, — Майкрофт почувствовал себя почти виноватым оттого, что этот прямой и бесстрашный человек настолько смущён. — Я вас просто дразнил, честно говоря. Мне приятен ваш интерес, хотя я и не уверен, что сказал бы то же самое, узнай я о нем, пока был жив. И мне бы хотелось, чтобы вы поняли: сейчас все очень сильно изменилось. Вам не нужно смущаться, когда я к вам прикасаюсь. И не только потому, что это усиливает связь и позволяет вам лучше понимать мои мысли. Честно говоря, мне нравится это делать. — Нравится? — в его глазах был такой шок, что Холмс невольно подумал: а не зря ли он это сказал? — Представьте на минуточку, — Майкрофт говорил осторожно, тщательно выбирая слова, — что вы лишены вообще всех тактильных ощущений. Не чувствуете дождя или дуновения ветра на своём лице, не можете удариться лбом о стену, даже если врежетесь в неё на полном ходу, неспособны обжечься об огонь или отморозить пальцы, сжав в них кусок льда. Не можете порезаться об острый предмет… Строго говоря, вы даже просто прикоснуться ни к чему из этого не можете. Вам трудно такое понять, потому что сотни мелких и не очень тактильных ощущений сопровождают вас на каждом шагу, какие-то из них вас раздражают, какие-то приятны. Но, как бы то ни было, в комплексе все они позволяют вам чувствовать себя живым. А я лишён всего этого, причём лишён полностью. Прикосновения к вам — это все, что мне доступно. Единственные физические ощущения из всей огромной гаммы, что была в моем распоряжении прежде. Если принять все это во внимание, так ли сложно вам будет понять моё желание ощущать хоть что-то? — О господи, мистер Холмс, простите меня, — на лице Лестрейда было написано такое неприкрытое раскаяние, что у Майкрофта почти закружилась голова. — Я идиот и веду себя как эгоист, который думает только о собственных переживаниях. Мне так жаль! — Прекратите, Грегори, — почти выкрикнул он, шагнув к инспектору и стиснув его плечи. — Ну хватит! Посмотрите на меня, давайте! Поймав взгляд тёмных глаз, он продолжил, изо всех сил стараясь, чтобы слова его звучали как можно более убедительно: — Я не вправе игнорировать ваши чувства и неудобства, которые вам создаю. И не только потому, что это было бы неправильно… Но для меня важно, чтобы вам было хорошо, понимаете? Я сам не знаю, как это объяснить, просто чувствую, что это так. Вы и без того даёте мне слишком много: возможность быть полезным тем, за кого я переживаю, почти живым… Даже в ваших снах — я ведь не просто могу говорить с вами. Здесь я не тень человека, я настоящий. Ваше нежелание признавать мою смерть даёт мне жизнь, хотя бы когда вы спите. Я могу опустить руку в тот ручей и почувствовать, что вода мокрая. Могу перебирать травинки, ощущая, как они щекочут мою ладонь. И тепло солнечных лучей на моем лице, и ветер… Это все вы, Грегори. Без вас не было бы ничего. Так что не смейте себя винить! — Ладно, — тихо проговорил он и внезапно склонил голову, прижимаясь щекой к руке Майкрофта, сильно сжимающей его плечо. — Только уж простите меня, если я когда-то не смогу сдержаться и… — А вы не сдерживайтесь, — мягко улыбнулся тот. — Не надо. *** Несколько дней спустя выяснилось, что убийство мужчины из Фулема было лишь вершиной айсберга. Шерлок с горящими от возбуждения глазами носился по всему Лондону, а глаза у всей команды Лестрейда были красными от недосыпа. Сам инспектор уже которую ночь проводил на рабочем месте, забегая домой только принять душ и переодеться. — Простите, — тоскливо шептал он, закрывшись в своём кабинете в окружении фотографий с мест преступлений, улик и заключений экспертов и сжимая призрачную ладонь, лежащую на его плече. — Так много дел… — Я все понимаю, Грегори, — Майкрофт склонялся к нему, прижимаясь щекой к рано поседевшим волосам. — Но вам, в отличие от меня, сон все-таки требуется. Прекращали бы вы пить кофе в таких количествах. Кому будет плохо, если поспите хотя бы пару часов? — Я не могу, мистер Холмс, — он устало прикрывал глаза. — Если поеду отдыхать, а эти выродки убьют ещё кого-нибудь, то его смерть будет на моей совести… — Ваша эмпатия — это нелёгкий крест, — Майкрофт гладил его по плечу и обречённо вздыхал. Он мог понять такую одержимость работой, памятуя о том, сколько бессонных ночей сам проводил в собственном кабинете. Но беспокойство за инспектора, который бог весть сколько уже не отдыхал, становилось все сильнее. — Ладно, мой дорогой трудоголик, давайте посмотрим, что еще мы могли упустить. Их странная связь делалась все крепче, сейчас Лестрейд уже не просто улавливал основную мысль, он почти слышал голос Майкрофта в своей голове. А ещё Холмс не без изрядного волнения чувствовал, как Грегори отвечает рукопожатием на прикосновение его руки. Коллеги инспектора тоже кое-что замечали, но списывали все на усталость и нервы. И то, что начальство частенько разговаривает само с собой, находясь в кабинете в одиночестве, и странные подергивания его пальцев, словно пытающихся ухватить пустое пространство. «Нервный тик начинается, — шептались они между собой, — ему бы не мешало отдыхать побольше». Грегори на их перешёптывания не обращал внимания, к счастью: ему только новых поводов для беспокойства не хватало. В середине ночи, когда они вдвоём снова перебрали по двадцатому разу все материалы дела, выискивая зацепки, Лестрейд все-таки заснул — прямо на стуле, откинув голову и слегка приоткрыв рот. Майкрофт покачал головой и обнял его, добровольно играя роль подушки. Идти к нему в сон он не собирался — пусть лучше отдохнёт хоть немного. Просто гладил по голове, помогая расслабиться. Сам не понимая чувств, которые при этом испытывал. *** Следующий труп нашёлся в Вест Бромптоне. На сей раз группа Лестрейда прибыла быстро, с момента смерти не прошло ещё и часа. Молодой и какой-то встрёпанный парень лежал на спине, таращась широко распахнутыми светло-голубыми глазами в потолок, а ровно между этих глаз зияло пулевое отверстие. Майкрофт, следом за инспектором просочившийся на место преступления, вдруг вздрогнул, когда, единственный из всех, увидел того же самого парня, растерянного и испуганного, прижавшегося к стене в нескольких шагах от собственного тела. — Так, — ровным голосом констатировал он. — Ещё один «потерянный»? Какого черта тебя не забрали? Мужчина вздрогнул, поняв, что к нему обращаются, и кинулся к Холмсу, умоляюще глядя на него. — Что происходит? Мне сказали, что я должен уйти, но Лола, моя жена… Как бы я мог, после всего… А теперь она меня даже не слышит! Я звал её, умолял, ругался, но она просто… Бедняга закрыл лицо руками и глухо застонал. — Это абсолютно бессмысленно, — Майкрофт поморщился. — Ты мертв, это окончательно. Но… Хочешь сказать, жена в момент твоей смерти была здесь? Тогда где она сейчас и почему полицию вызвали соседи? Мужчина только раскачивался из стороны в сторону, не желая отвечать, и Холмс влепил ему сильнейшую оплеуху. — Приди в себя, глупец! — жёстко проговорил он. — Ты видел своего убийцу, стоял к нему лицом. И твоя жена тоже видела! Хочешь, чтобы его наказали или нет? — Моя жена, она… — призрак всхлипнул. — Я пришёл с ночной смены и застал её с тем парнем. Они трахались в нашей постели! Этот ублюдок оприходовал мою Лолу, а потом просто достал пистолет и выстрелил! И она ничего не сказала, засмеялась и ушла с ним! — Сочувствую, — Майкрофт покачал головой. — Подожди немного. Он подошёл к Грегори, положил руку на плечо и начал быстро излагать все, что только что узнал. — Нужно найти жену жертвы, — Лестрейд обратился к своим подчинённым. — Есть основания предполагать, что она была здесь в момент убийства. И что знакома с убийцей. — С чего такие выводы? — фыркнул Шерлок, который в этот самый момент зашёл в дверь. — Ну ладно, про жену я могу понять: на каминной полке свадебная фотография. Но вот остальное… Майкрофт снова склонился к инспектору и зашептал ему на ухо. — Разобранная постель, — пробормотал тот. — Соседи услышали выстрел и позвонили в полицию, у убийцы не было времени прибрать тут все. Судя по следам… там… — У миссис была бурная ночь, — Шерлок ухмыльнулся. — Причём не с мужем: соседка сказала, что он работал в ночную смену и явился домой только под утро. Надо же, Лестрейд, не ожидал от вас такой наблюдательности. — То есть этого парня застрелил любовник жены? — осторожно спросила Донован. — Совершенно очевидно, — Шерлок поморщился. — Видно, этот дуралей пришёл домой раньше, чем его ожидали… хотя… Он задумался и стиснул пальцами виски. — Ты всегда возвращался в это время? — тихо спросил Майкрофт у товарища по несчастью, который снова прижался к стене и только глупо хлопал глазами, глядя на все происходящее. — Да, — тихо ответил тот. — Ну, может, сегодня я добрался чуть быстрее, на автомойке не было очереди. Десять минут, не больше… А так да, всегда примерно в это. — Его ждали и собирались убить, — сообщил Майкрофт, ещё сильнее сжимая плечо Грегори. — Но почему тогда такой шумный способ убийства? Преступникам пришлось скрываться в спешке. Что-то тут не вяжется! — Чрезмерно увлеклись своим занятием? — фыркнул Шерлок, когда Лестрейд послушно повторил слова Холмса-старшего. — Или, возможно… Ну конечно! С этими словами он улёгся на живот и нырнул под кровать. А через некоторое время с победным воплем извлёк оттуда вороненый металлический цилиндр, который обмотал собственным шарфом, чтобы не оставлять на улике отпечатков. — Глушитель! — довольно сообщил детектив. — Вероятно, парень пришёл не сильно, но все-таки раньше. И голубки в постели просто не успели закончить свои дела. Навинтить глушитель — дело пары секунд, но руки после бурного секса дрожали… Думаю, убийца выронил его, а разыскивать было некогда. Жертва могла поднять крик, и полиция оказалась бы здесь ещё раньше. Пришлось стрелять так. — Все так и было? — тихо спросил Холмс у призрака. — Я не помню, — пробормотал тот. — Видел только Лолу… Она лежала в постели… Голая, довольная… И смеялась надо мной! — Грегори, я, кажется, в этот раз могу помочь не только своей наблюдательностью, — Майкрофт обнял инспектора за плечи. — Собирайте улики, на постельном белье их должно остаться достаточно. А я пока побеседую со… хм… свидетелем. — Собирайте улики, а я вернусь через минуту, — заявил Лестрейд своим людям и кинулся вон из комнаты. Майкрофт направился следом. — Что вы хотите этим сказать? — тихо, чтобы не слышали за дверью, спросил он. — Какой ещё свидетель? — Ваша жертва, инспектор, — Холмс потрепал его по волосам. — Он здесь, такой же «потерянный», как я. Он видел убийцу и может его описать. Конечно, подобное свидетельство суд не примет, но в сочетании с образцами ДНК, которые наверняка найдутся в постели… — Этот мужик вас слышит, мистер? — обалдело проговорил убитый парень, просочившись на кухню следом за ними. — А тот Голос говорил, что никто… Да я и сам убедился: лупил Лолу, орал на неё, требовал объяснить, что это значит, остаться со мной… А она даже не почувствовала, просто прошла сквозь меня, словно я — пустое место. — Ты такой и есть, — сухо сообщил Майкрофт. — Как и я, между прочим. Грегори — единственное исключение, он сильный эмпат и может… — Мужик! Грегори, или как тебя там! — призрак кинулся к Лестрейду раньше, чем Майкрофт успел его остановить. — Помоги мне, найди мою жену и скажи ей, что я этого так не оставлю! До конца её жизни буду преследовать! Он попытался схватить инспектора за плечи, но его руки просто прошли насквозь. На крики Грегори тоже никак не реагировал. Майкрофт приподнял бровь. — Как любопытно, — пробормотал он. И потянулся к Лестрейду, уверенно обнимая за плечи. — Скажите, вы сейчас что-нибудь почувствовали? — Вот прямо сейчас? — брови инспектора сошлись на переносице. — Вы стоите сзади, прижимаясь к моей спине, ваши руки у меня на плечах. С этими словами Грегори накрыл пальцы Холмса своими. — А до того? — мягко поинтересовался Майкрофт. — Ещё что-нибудь? — Нет, — Лестрейд нахмурился. — А должен был? — Вероятно, нет, — Холмс улыбнулся. — Идите к своим людям, инспектор. Тут я сам разберусь. — Почему? — потерянно пробормотал призрак. — Почему вы можете говорить с ним и прикасаться к нему, а я — не могу? — Вероятно, потому что он меня по-настоящему любит, — Майкрофт даже не пытался скрывать восторга от сделанного открытия. — Признаться, до сих пор я считал, что в силу своей сверхчувствительности, он способен почувствовать любого «потерянного», но очевидно, это не так. Грегори только мой! — А Лола меня, выходит, совсем не любила, — уныло проговорил призрак. — Повезло вам, что ваш — такой преданный. И что мне теперь делать? Я вообще пустое место, как тот Голос и говорил? — Мне жаль, — Майкрофт вздохнул. — Тебе лучше позвать и попросить забрать тебя. Здесь ты будешь только страдать. Но сначала ответь на мои вопросы, хорошо? *** — Тёмные волоски на подушке точно принадлежат убийце, — Лестрейд устало тёр пальцами виски. — Жертва — блондин, его жена рыжая. Что нам это дает? — Попросите принести фотографии преступников, которые засветились, но не пойманы и находятся в розыске, — подсказал Майкрофт. — Пусть Берни посмотрит, может, узнает своего убийцу. — Хорошо, босс, — с сомнением проговорила Салли, когда инспектор озвучил слова Майкрофта. — Хотя я и не понимаю, что нам это даст. Две трети из них — темноволосые, как можно узнать одного? Когда подчинённая Грегори вышла, тот вздохнул. — Тут она права, — констатировал он. — Если даже Бернард Хоув и узнает убийцу, то как я смогу обосновать, почему мы ищем именно его? — Вероятно, когда найдёте Лолиту Хоув и прижмёте её, заявив, что все знаете, — ухмыльнулся Холмс. — В любом случае, Грегори, мы не можем упустить такой шанс. Берни говорит, что его жена была излечившейся наркоманкой. И знаете, на чем она сидела? То самое вещество, что нашли в крови всех остальных жертв! А теперь посмотрите на карту и скажите, что вы там видите? Где происходили все эти убийства? — Фулем, Челси, Баттерси, Саут Ламбет, теперь Вест Бромптон… Вы правы, соседние районы. Связь очевидна, но… — Связь есть, — уверенно заявил Майкрофт. — И Лолита Хоув — ключ к этой загадке. Она и её любовник. Все жертвы тоже как-то связаны между собой, только я пока не понял как. Кроме Берни: он убит только за то, что неудачно женился. — А этот Берни, — Лестрейд нервно оглянулся, — он сейчас здесь? — Да, — Холмс кинул мимолетный взгляд на хмурого парня, забившегося в угол кабинета. — Сказал, что никуда не уйдёт, пока не накажет убийц. Я пытался уговорить, но… знаете, он прав. И может быть очень полезен в вашем деле. Во всяком случае, у него есть идеи, где искать неверную супругу. — Бернард, знаете, — инспектор болезненно поморщился. — Мне жаль, что вы умерли. И я обещаю сделать все, чтобы справедливость восторжествовала. Не уверен, правда, что вам от этого станет легче. — Ещё как станет, — зло проговорил тот. — Пусть эта шлюха сядет на всю оставшуюся жизнь вместе с дружком. Мистер, попросите своего парня сказать ей, что это я помог отправить их обоих за решетку, ладно? Майкрофт скорчил гримасу и взял Лестрейда за руку. — Он говорит, что будет полностью доволен, если она узнает, что именно Бернард помог их посадить. — Я скажу ей, не сомневайтесь, — Грегори вздохнул. — Правда, она не поверит. — Неважно, — зло усмехнулся тот. — Все равно будет жить с этой мыслью до конца своих дней. Холмс лишь покачал головой.