Кризис среднего возраста и как его преодолеть

*** Тесей все-таки остался на ночь, но утром его и след простыл. Старшие Скамандеры, по словам Пикки, отправились на еженедельный облет своих владений - огромного, скрытого от не-магов острова, - и могли вернуться к вечеру или вообще завтра, а Ньют просто катался. В гордом одиночестве выпив кофе с круассаном, Персиваль предупредил эльфийку, что вернется к обеду, и аппарировал в квартиру Тесея - дочитывать обновленный свод международных законов. Экзамен на международную адвокатскую лицензию неумолимо приближался, и хотя Персиваль был уверен, что и без дополнительных занятий с легкостью его сдаст, он не мог полагаться лишь на уверенность, когда речь шла о судьбе другого человека. К тому же, Персиваль привык быть во всем лучшим, и результаты он себе хотел исключительные. Снова заниматься спустя десятилетия после академии было непривычно, но Персивалю скорее нравилось. Зубрежка возвращала его в те далекие времена, когда ничего хуже проваленного экзамена с ним не могло произойти, а жизнь была проста и понятна. Он и чувствовал себя студентом, снова беззаботным, снова влюбленным в жизнь. За все это надо было сказать спасибо Ньюту и его выдающемуся умению попадать в неприятности. Подумать только, еще в начале месяца Персиваль бледной тенью слонялся по квартире Тесея, жалея себя. А сейчас у него была цель на ближайшее будущее, даже, пожалуй, не одна. И если все получится, то и на более отдаленное время у Персиваля складывались кое-какие планы. Главное - выиграть суд, и Персиваль с утроенным энтузиазмом продолжил штудировать законы. Оторвал его от этого увлекательного занятия хлопок аппарации за спиной, чуть более тихий, чем у обычных волшебников. Только поэтому Персиваль опустил палочку так же быстро, как вытащил из холстера. - Я так и думал - ты сразу сел за книжку, - Ньют был в любимых брюках, но вместо синего пальто - в короткой черной куртке, куда лучше подходящий для верховых прогулок. - Между прочим, я прождал тебя все утро, пока не догадался спросить Пикки! - А мы договаривались? - нахмурился Персиваль. Он бы запомнил. - Нет, но ты же помнишь, что было вчера. - Ньют, извини, но я действительно не сяду больше на гиппогрифа. Пожалуйста, не проси. Персиваль лукавил - для Ньюта он бы сделал и большее, просто хотелось, чтобы он попросил с улыбкой. Но вместо этого Ньют вдруг как-то сдулся и обессиленно упал в соседнее кресло. - Перси, я понимаю, вчера получилось некрасиво... и прости, пожалуйста, что я засмеялся. Но сегодня Тесей на работе, и я подумал, что ты... не будешь настолько против. Пожалуйста. Клео очень переживает, что ты вчера упал, а ты еще и заявил при ней, что больше не сядешь на гиппогрифа. Она со вчерашнего дня ничего не ест. Пожалуйста, Перси. Немного не то, чего Персиваль добивался, но от просьбы Ньюта, от его последнего "Пожалуйста, Перси" в низу живота свернулся тугой клубок возбуждения. Эту фразу Персиваль хотел бы услышать еще не раз - и немного другим тоном. - Две минуты. Я переоденусь. Подпускать его к себе Клео поначалу отказывалась. Пришлось минуты три простоять в поклоне, а потом задабривать пучком хоречьих трупиков, чтобы только погладить клюв. Но когда наконец она присела, явно позволяя на себя забраться, вместо облегчения Персиваля накрыло легкой паникой. Не показывая, насколько сложно ему это сделать, он лихо запрыгнул на крутую, покатую спину и в который раз задумался - если Скамандеры все равно летают на гиппогрифах, так почему бы не завести хоть парочку седел? Его размышления прервало движение сзади, и вокруг Персиваля оказались вдруг длинные руки Ньюта, а за спиной - твердая надежная грудь. - Не переживай, ей не тяжело, - по-своему истолковав напряжение Персиваля, успокоил Ньют. - Держись пока за мои предплечья и постарайся, чтобы твои колени не задевали крылья. Выдохни. Мы еще не летим. А когда полетим - ты не упадешь. Сам Ньют уверенно сгреб в горсти длинные вороные перья у основания шеи и, если Персиваль правильно считал движение, легонько пнул каблуками черные бока. Клео пошла вперед, осторожно переступая тяжелыми когтистыми лапами. Гиппогрифы больше любили скалы на севере и северо-западе, но сегодня, как и вчера, Персиваль с Ньютом катались в долине у подножия холма. Здесь было много рек и ручьев; а южная оконечность острова целиком утопала в болотах. Все это рассказывал вчера мистер Скамандер, и видно было, что он так же влюблен в эту землю, как его жена - в населяющих ее существ. - И давно ваша семья владеет островом? - обнаружив, что можно, действительно, держаться за предплечья Ньюта и не концентрироваться лишь на том, как бы не соскользнуть, спросил Персиваль. Ему было интересно - о древних чистокровных родах Британии он знал совсем мало. - Владеет давно. Это папина земля, и мама иногда шутит, что вышла за него только ради острова, - Ньют щекотно рассмеялся в затылок Персиваля, пустив мурашки по шее и плечам. - Скамандеры всегда жили в Уилтшире, недалеко от Малфоев. Мама, кстати, Малфой в девичестве. Она с детства мечтала разводить гиппогрифов, а не павлинов, но ей запрещали. И когда они с папой поженились, то переехали сюда, а за особняком Скамандеров сейчас присматривают эльфы. С собой папа взял только Пикки, мама своих фамильных оставила родственникам. Под разговор Персиваль окончательно освоился, тем более, ничего особенного пока не происходило: Клео размеренно шагала куда глаза глядят, и хотя походка у нее была довольно тряская, Ньют сидел прочно, и держащийся за него Персиваль не волновался. - Лучше? Ускоримся? Прежде, чем Персиваль ответил, Ньют пнул Клео посильнее. Тут уже стало не до разговоров: Клео перешла на тяжелую рысь, и рискнувший заговорить вполне мог откусить себе язык. Тоненькие ручейки замелькали быстрее, но не успел Персиваль приноровиться к их мельтешению, как Ньют еще одной командой послал Клео в галоп. Персиваль никогда не ездил на лошадях, но подозревал, что уж лучше они. На такой скорости приходилось держаться крепче, а еще хорошенько следить за ногами - Клео приподняла крылья, сложила их вдоль боков, чтобы не мешали, и не цеплять их коленями было почти невозможно. К сожалению, галоп продолжался недолго. "К сожалению" - потому, что в какой-то момент Ньют резко потянул на себя перья, за которые держался, и Клео взлетела. Пока набирали высоту, Ньют с силой пригнулся, грудью ложась на спину Персиваля и заодно пригибая его к шее кобылицы. Но едва они поднялись под облака, как Ньют распрямился, и Персиваль медленно последовал его примеру. Он умел летать на метлах и неоднократно поднимался на большую высоту. Но все это было не то. Метлой ты управлял сам. Здесь - доверял. И когда под тобой махало огромными крыльями живое существо, когда в ее горле рождался яростный, торжествующий клекот успешного полета, тебе самому хотелось кричать. Они сделали два круга над островом, прежде чем Ньют направил Клео обратно к поместью. - Если бы мы летели на разных, могли бы еще долго кататься, - посетовал он, но Персиваль сделал вид, что не понял намека. О, ему очень понравилось, и он совсем не прочь был повторить. Но только как сегодня - когда за спиной сидел Ньют и прижимался твердым горячим телом, надежно страхуя от падения. Персиваль не обольщался - если бы не Ньют, он давно бы упал. Не разбился, конечно, успел бы среагировать, но приятного мало. Похоже, к верховой езде на гиппогрифах у Персиваля был настоящий антиталант. Приземлились они за поместьем, в том саду, где Персиваль прошлым вечером разговаривал с миссис Скамандер. При свете дня сад казался куда менее загадочным: просто невпопад посаженные деревья, растопырившие на все небо свои голые ветки, и, почему-то, ни одного куста. Только отполированные погодой валуны, на одном из которых как раз и сидела вчера миссис Скамандер. Персиваль с благодарностью похлопал Клео по мощной шее и сполз по антрацитовому, словно лакированному боку. Ньют, разумеется, ловко спрыгнул. - Давай посидим, - сжалившись, предложил он и махнул на тот самый валун, который прошлым вечером облюбовала его мать. В памяти отчетливо всплыл вчерашний разговор, то, с какой убежденностью говорила миссис Скамандер о страхе за Ньюта и желании его защитить. В этом Персиваль был с ней полностью согласен - Ньюта хотелось защищать. От всего. Любыми методами. И то, что Ньют прекрасно мог позаботиться о себе сам, не отменяло этого желания. Можно было бы действительно немного посидеть, однако Персиваль вдруг почувствовал, что страшно замерз на ветру. Ньют, впрочем, был не лучше, и алые пятна на его щеках выглядели так, словно у него жар. Пока, конечно, вряд ли, но он еще и все утро провел на улице, так что кто знает. - Нет, пойдем-ка домой, - Персиваль настойчиво подхватил Ньюта под локоть и привлек к себе для аппарации. - Нам срочно надо выпить горячего, особенно тебе. Иначе мы прекрасно будем смотреться в суде с дымом из ушей от Бодроперцового. Ньют признал его правоту и, хотя идти здесь было две минуты, прижался. Персивалю хотелось думать, что чуть ближе, чем действительно было необходимо. Увидев синего хозяина и примерно такого же гостя, Пикки всполошилась, забегала. Заботами суетящейся эльфийки к обеду оба вышли только после горячих ванн с какими-то целебными травами. Такая искренняя услужливость была Персивалю в новинку: его семья эльфов не держала, и теперь ему казалось, что очень зря. Закутанный в теплый шерстяной халат Ньют казался смешным и донельзя уютным. Хотелось сесть в большое старое кресло перед зажженным камином и посадить его такого к себе на колени, чтобы весь вечер негромко переговариваться и целоваться. Персиваль уже даже не удивлялся, что Ньют вызывает в нем такие желания - совсем не связанные с простым влечением. Уложить его в постель и сделать так хорошо, чтобы утром он отказался от полетов, хотелось тоже. Но - не только. - Я потом переоденусь. Не хочу расстраивать Пикки, - смутился Ньют, заметив, что его пристально рассматривают. - Ей, по-моему, все еще кажется, что мне двенадцать... - Посмотри на меня, - хмыкнул Персиваль, садясь за щедро накрытый стол. Его эльфийка на халат уговорить не смогла, зато вместо мягких домашних туфлей выдала устрашающего вида носки грубой вязки. С новой мантией они сочетались просто потрясающе. - Да, мантия сюда совершенно не подходит, - прыснул Ньют. Впрочем, быстро отсмеялся, но все еще с улыбкой продолжил: - Кстати, Перси, я давно хотел спросить - а почему ты вообще стал носить мантии? Не пойми меня неправильно, они не плохи, но... видно, что тебе в них не совсем удобно. Персиваль задумчиво положил себе пастушьего пирога и тушеных бобов. - Мне хотелось чего-то нового, после. Когда я приехал, Тесей сказал, что в его доме костюмов не будет, и отвел меня к своей портнихе. Я не стал спорить - тогда мне показалось, что это правильно. - Понимаю, - Ньют на пирог и не посмотрел, зато выстроил на своей тарелке целую башню из бараньих ребрышек. - Но ведь не все было плохо. Зачем менять хорошие привычки? - Иногда полезно. Хотя бы затем, чтобы понять, как по ним скучаешь. Пожалуй, Тесею Персиваль не признался бы. Гордость бы не дала. Но Ньют так хорошо все понимал и чувствовал, что говорить с ним даже о столь личных вещах было совсем не трудно. Они обменялись улыбками через стол и приступили к восхитительно вкусной еде. После обеда Персиваль планировал вернуться к законам, но за десертом Ньют предложил: - Сегодня воскресенье, ты уже занимался, и следующая неделя будет тяжелой, я знаю. Давай еще погуляем? Мне кажется, нам не помешает отдохнуть. Здесь он был прав. Предыдущая неделя вышла очень напряженной: они оба каждую свободную минуту читали, ухаживали за зоопарком в чемодане, а Персиваль вдобавок изъездил Британию вдоль и поперек в поисках тех самых семикурсников, из-за которых Ньюта исключили. Диппет оказался верен слову и прислал полный список, но найти в чужой стране, даже с помощью Тесея, семерых человек оказалось не так просто. К тому же, Тесей не рисковал слишком уж пользоваться своим положением для розыска - он знал, что слухи о грядущем процессе уже расползлись по всему министерству, и за главным аврором пристально наблюдали сотни любопытных глаз. Грядущая неделя грозилась стать еще сложнее. - Пожалуйста, никаких гиппогрифов, - взмолился Персиваль, прикладывая ладонь к сердцу. - Никаких полетов, - выдвинул встречное предложение Ньют. На том и сошлись. В этот раз они просто неторопливо шагали вниз по холму, болтая о том, о сем, пока не уткнулись в два длинных навеса с сеном. Скамандеры окутали их согревающими заклинаниями, и, оказавшись под пологом, Персиваль словно шагнул в душистое лето. - О, а вот здесь мама и грозилась меня поселить, если еще раз попадусь за нарушением закона, - оживился Ньют и с разбегу запрыгнул в высоченный стог. - Забирайся! Тут правда здорово! Персиваль смерил стог взглядом. Стог ответил ему тем же. - Фило! - рассмеялся Ньют и обхватил руками светло-песочную, почти слившуюся с сеном шею. Гиппогриф поднялся, стряхнул с себя сено, подняв маленький вихрь ароматной травы, расправил могучие крылья. - Прости, прости, что потревожил. Не сердись! Потревоженным и тем более сердитым гиппогриф не выглядел, наоборот, ласково прихватил клювом челку Ньюта. Персиваль не успел испугаться, как Ньют снова засмеялся и отпихнул от себя огромную голову. - Не пугай Перси, Фило. Перси, поздоровайся, это Фило, матриарх нашей стаи. Персиваль низко поклонился, Фило грациозно ответила, припав на колено и раскинув крылья. Она была раза в полтора крупнее Клео и прочих гиппогрифов, что Персивалю доводилось пока видеть. - Ей больше полувека, - зарывшись пальцами в густой пух под твердыми перьями, Ньют блаженно чесал шею Фило. - Мы, правда, не знаем точный возраст. Мама привезла ее с невольничьего рынка в Загребе, где собиралась покупать себе личного домовика. После этого ее чуть не выжгли с семейного древа, но папа вовремя сделал предложение. Довольная лаской, Фило негромко заворковала и, потоптавшись на месте, словно кошка, упала в сено на бок. Ньют немедленно растянулся вдоль передних лап, положив голову на теплый бок, и приглашающе похлопал рядом с собой. Одно неверное движение лапы могло закончиться переломом или чем похуже, но Ньют не стал бы подвергать его опасности, и Персиваль без колебаний устроился рядом. К тому же, чтобы не касаться лошадиных ног Фило, ему пришлось тесно прижаться к Ньюту, на что Персиваль тем более не собирался жаловаться. Дождавшись, когда Персиваль устоится, Фило расслабленно накрыла их с Ньютом огромным крылом, и они оказались в горячем, немного душном полумраке. Гиппогрифы пахли зверем, но не слишком неприятно, а в сочетании с одуряющим ароматом сена получалось просто... своеобразно, не более того. - Я часто сбегал полежать так в детстве, если ссорился с папой и не хотел с ним говорить. Он любит гиппогрифов, но не умеет обращаться с ними так, как мама, и ему меня никогда не отдавали, если я сам не хотел. Персиваль ярко представил маленького Ньюта - такого же взъерошенного, раскрасневшегося, с капельками пота, усеявшими решительное лицо, и улыбнулся. Сам он не склонен был сбегать от родителей, даже если ссорился, предпочитая до последнего стоять на своем, о чем и рассказал. - Да, по тебе видно, что ты не любишь сбегать, - как-то не слишком уверенно согласился Ньют и вдруг невпопад добавил: - Только есть ситуации, когда хочется даже тебе, я знаю, и вот сейчас, например, только не пробуй, пожалуйста, Фило все равно тебя не пустит, пока я не скажу. Персиваль не успел спросить, отчего ему должно вдруг захотеться сбежать, потому что Ньют его поцеловал. Коротко - просто не очень умело чмокнул в губы, и это был самый странный поцелуй в жизни Персиваля - под крылом громадного гиппогрифа, - но сердце забилось как бешеное. Ньют отстранился, закусил губу и поднял руку, чтобы отпихнуть крыло, разрушая магию их уединения, но Персиваль вовремя перехватил его запястье. - Почему ты решил, - негромко спросил он у замершего Ньюта, - что мне захочется сбежать? И на этот раз поцеловал сам - по-настоящему, обхватив ладонью горячую чуть влажную щеку, провел кончиком языка по тонким мягким губам, уговаривая раскрыться, и скользнул внутрь, в податливый рот. Кажется, Ньют раньше не целовался вот так - но от осознания чужой неопытности стало лишь горячее. Персиваль действовал неспешно, показывая, и Ньют на лету хватал приятнейшую из наук. Забывшись, в какой-то момент Персиваль перекатился, накрывая Ньюта собой, и ответом тут же стал недовольный клекот и многозначительное хлопанье крыла. - Ой! Прости, Фило! Мы больше не будем, - воззвал алый до кончиков ушей Ньют. - Будем, - возразил Персиваль, с неохотой возвращаясь обратно. - Просто наедине. Они переглянулись, и Ньют со смущенным, но полностью довольным стоном уткнулся ему в плечо. *** Чета Скамандеров вернулась под вечер, уставшие, но сияющие. Ньют объяснил, что облет владений для них - синоним романтической прогулки, и Персиваль решил, что прекрасно их понимает. У них с Ньютом сегодня получилось примерно то же самое. Единственным поводом для огорчения было то, что дальше поцелуев они с Ньютом не зашли. Впрочем, и сюрпризом это не стало: Ньют и так превзошел все ожидания, сделав первый шаг. Зная, что для дальнейшего сближения ему нужно время, Персиваль не торопил. Ему и так было хорошо. Они срывались на поцелуи то и дело, как подростки, впервые дорвавшиеся до взаимных чувств, и Персиваль совсем позабыл, что ему тридцать восемь. Правда, с приездом родителей пыл слегка поугас, и вечером Персиваль и Ньют вели себя прилично, ничем не выдавая сдвига в отношениях. Мистер Скамандер точно ничего не заметил, миссис Скамандер - если и заметила, предпочла промолчать. - Знаете что, я не представляю, как вы втроем помещаетесь в той собачьей конуре, которую Тесей называет квартирой. Оставайтесь-ка у нас, - за ужином постановила миссис Скамандер. - Какая разница, куда аппарировать? Персиваль бросил неуверенный взгляд на Ньюта, но тот лишь пожал плечами и сказал, что ему действительно все равно, так почему бы и нет, он останется. Персиваль задумался на мгновение, но предложение все же отклонил. Одно дело - постоянно жить у лучшего друга. Другое - у его родителей. В конце концов, аппарировать к Ньюту ему действительно никто не запрещал, как и наоборот. - Как знаешь, - не обиделась миссис Скамандер. - Но помни, что тебе тут всегда рады. Это Персивалю уже объяснили - Ньют сразу сказал, что если бы его присутствие кого-то напрягало, родители ни за что не уехали бы на весь день, предоставив гостя самому себе. Поблагодарив и заверив, что рад и польщен, Персиваль привычно помог Ньюту с животными и на ночь аппарировал к Тесею. Иначе уснуть, зная, что Ньют сейчас за стенкой, было бы весьма проблематично, а Персивалю на завтра нужна была ясная голова. Утром он первым делом использовал один из последних зарядов в порт-ключе до Нью-Йорка. На этот раз ему нужны были не книги, а личный портной. Мистер Кловер лишних вопросов не задавал. Расторопно собрав чуть ли не из воздуха подобающий костюм и пальто на сегодня, весь остальной новый гардероб он пообещал отправить на адрес Тесея, как только все будет готово. Покончив с этим, Персиваль навестил нескольких старых знакомых - обновить связи и заодно деликатно уточнить, не возникнет ли проблем с участием в экзамене. Знакомые с разной степенью успеха скрывали изумление. Персиваль Грейвз - адвокат. Пару лет назад Персиваль и сам счел бы это очень хорошей шуткой. Убедившись, что Серафина не подвела, Персиваль вернулся в Британию и посвятил время выслеживанию последнего из тех самых семикурсников. Будь Персиваль чуть менее дотошен, он ограничился бы знакомством с шестью уже найденными, но опыт говорил, что упускать нельзя ничего. Тем более, как раз седьмой участник был тем самым, кто отправился в Мунго. Дэвид Финчер не скрывался от правосудия, и все же найти его оказалось сложнее, чем остальных вместе взятых. После Хогвартса его как корова языком слизнула. Настораживало и то, что примерный ученик, отличник, сдавший СОВ лучше всех сокурсников, ТРИТОНы он провалил просто безобразно. Сначала Персиваль расспрашивал остальных свидетелей, но никто из них не знал, куда подевался Финчер после школы. Потом уточнил у Диппета, и директор припомнил, что Финчер был магглорожденным. Найти родителей-не-магов помог уже Ньют. Он знал массу полезных людей и созданий в Британии, нашелся среди его контактов и тот, кто неплохо разбирался в не-магическом мире. К родителям Персиваль явился под видом инспектора Скотланд-Ярда и без проблем получил адрес, на прощание заверив стариков, что их сын ни в чем плохом не замешан, просто мог быть свидетелем. И снова не соврал. Почти полная картина старой хогвартской истории, сложившаяся у Персиваля, это подтверждала, осталось только получить последние кусочки мозаики. Дом Финчера располагался в весьма приличном не-магическом квартале на окраине Плимута. Ни на первый взгляд, ни после пристального профессионального изучения дом не казался магическим. На стук дверного молотка открыла молодая женщина, в которой не было ни капли магии - и дело было отнюдь не в чисто не-маговской одежде. - Добрый день, мистер... - Грейвз, - Персиваль сдержанно улыбнулся, не желая пугать ни миловидную хозяйку, ни пухлого карапуза, с любопытством уставившегося на чужого дядю. - У меня небольшое дело к мистеру Финчеру. Он дома? - Нет, но скоро вернется. Чаю? - радушно предложила женщина, распахивая дверь. - Не откажусь, - Персиваль галантно поклонился хозяйке и прошел внутрь. Первое впечатление от дома оказалось верным: внутри тоже не было ни капли магии, и чай приготовили на настоящей не-магической плите. - Вы по поводу заема? Ох, конечно же, о чем я, но Дэвид регулярно платит взносы, и наш цех дает хорошую прибыль, - тараторила женщина, успевая между делом объяснить малышу, что тянуть в рот мамин воротник некрасиво и невежливо, и не желает ли мистер Грейвз печенье, и Дэвид вот-вот вернется, и... У Персиваля слегка закружилась голова, и единственным положительным моментом было то, что не пришлось говорить - хозяйке хватало многозначительного хмыканья, чтобы с легкостью поддерживать беседу за троих. К счастью, мистер Финчер действительно скоро вернулся домой - Персиваль не зря выбрал такое время, чтобы до прихода большинства не-магов с работы оставалось как раз полчаса, необходимые на то, чтобы осмотреться и оценить обстановку. - Дорогая, я дома! - выкрикнул Финчер, и хозяйка, подпрыгнув, умчалась встречать супруга. То, что гость остался в одиночестве, ее совершенно не смутило, и Персиваль испытал легкое недоумение. Он не понимал, как можно вести себя настолько беспечно с незнакомцем в доме. Дэвид Финчер оказался плотным, коренастым молодым мужчиной под стать фигуристой жене, с добрым, но не простодушным лицом и потертым чемоданом, до боли напомнившем чемодан Ньюта. В отличие от жены, он при виде странного гостя немедленно напрягся и ломким голосом попросил: - Мэри, дорогая, займись, пожалуйста, приглашениями на день рождения Сэма. Нужно подписать еще тридцать штук. Мэри немедленно попрощалась с гостем и оставила мужчин наедине. - Вы... вы ведь... волшебник? - дрожащим шепотом спросил Финчер и в панике оглянулся на дверь, за которой скрылась супруга. Не-маги легко обманывались одеждой, так похожей на их стиль, но другие волшебники сразу видели суть, тем более, Персиваль и не думал ее скрывать. Он поднялся, достал палочку и наложил на гостиную чары, отталкивающие не-магов. - Персиваль Грейвз. Теперь мы можем говорить свободно - ваша супруга сюда не войдет. Если желаете, я также скорректирую ей память. У меня есть лицензия. Уволили его по всем правилам, но ни одну из лицензий не отзывали, что было весьма удобно. И, разумеется, спасибо Серафине за доверие. - Спасибо, но я бы предпочел обойтись так, - Финчер грузно плюхнулся на кушетку. - Зачем вы здесь, мистер Грейвз? - Мистер Финчер, - Персиваль тоже не остался стоять. - Я хотел бы выслушать вашу версию истории об исключении Ньюта Скамандера. В уютной, тесно заставленной милыми вещичками гостиной повисла гнетущая тишина. Финчер сжимал и разжимал руки. - Знаете, а я ведь всегда знал, что когда-нибудь оно вернется ко мне, - неожиданно спокойно сказал он наконец. Спокойно - и бесконечно устало. - Я так и не заговорил тогда, а ведь, наверно, следовало. Разделался бы сразу и навсегда... - Я внимательно слушаю, мистер Финчер. И Финчер заговорил. Уточнив несколько деталей, Персиваль помолчал, давая Финчеру собраться с мыслями. Однако их внимание привлек неожиданный резкий звук - малыш выполз из открывшейся двери, и почти сразу в комнате послышалось: "Сэм! Где ты, Сэм?!" - с нарастающей паникой. - Вы же сказали, что сюда никто не войдет! - Ваша жена и не сможет. Чары действуют лишь на не-магов, мистер Финчер. Пожалуйста, верните ребенка супруге - она не увидит его, даже если выглянет в дверь. И... мне очень жаль. Финчер на деревянных ногах подошел к сыну и подхватил его на руки. В таком нежном возрасте магия еще никак не проявлялась, и Финчер, несомненно, жил надеждой, что и не проявится. До сих пор. Получив ребенка обратно, Мэри успокоилась, а Финчер вернулся в гостиную. Налил себе изрядную порцию не-маговского виски, опрокинул в один глоток. - По крайней мере, у меня есть время смириться, - пробормотал он. Убежденным он не выглядел, и Персивалю действительно было его жаль. Однако он пришел сюда с конкретной целью, а потому прямо спросил: - Мистер Финчер, согласны ли вы присутствовать на суде над мистером Скамандером и выступить в качестве свидетеля защиты, если потребуется? Финчер поднял на Персиваля больные глаза, но ответ его был тверд: - Да. - В таком случае я, - Персиваль чуть не сказал "пришлю сову", - извещу вас о дате заседания, как только она будет назначена. Всего доброго. Из дома Финчеров Персиваль аппарировал напрямую в поместье Скамандеров. Был вечер четверга, и Ньют как раз должен был вернуться из своего короткого путешествия, тем более, по настоянию миссис Скамандер чемодан остался у нее в заложниках. - Мистер Персиваль, сэр! - Пикки тут же возникла перед ним и почтительно присела в реверансе. Ее аккуратная занавеска сегодня была темно-лилового цвета. - Мастер Ньютон час назад вернулись и сейчас в своей комнате, сэр! Поблагодарив эльфийку, Персиваль поднялся на второй этаж и постучал. - Мам? - откликнулся Ньют. - Нет, я. Дверь немедленно распахнулась, явив уставшего, но удовлетворенного Ньюта в одних брюках с расстегнутым ремнем. Персиваль застыл на пороге, прикипев взглядом к молочно-белым плечам в россыпи веснушек и тонкому разлету обманчиво хрупких ключиц. Как-то так сложилось, что видеть друг друга без одежды им еще не приходилось, но Персиваль никак не ожидал, что при первой возможности среагирует так бурно. Судя по залившему Ньюта до самых сосков румянцу, он тоже не был готов к такому вниманию. Словно завороженный, Персиваль протянул руку, легонько пробежался кончиками пальцев вдоль ключицы, не пытаясь сделать что-то большее, помня, что Ньют не подпускал пока настолько близко - а Ньюта просто качнуло к нему, словно кто-то в спину толкнул, и секунду спустя они уже целовались, а Персиваль с восторгом гладил бархатистую кожу и ловил губами тихие стоны. Лишь железная выдержка бывалого аврора не дала Персивалю забыть про открытую дверь. Захлопнув ее самым мощным заклинанием, которое знал, Персиваль теснее прижал к себе Ньюта и впервые спустился поцелуями ниже губ, к беззащитной шее. Ньют запрокинул голову и застонал так, что мигом вспомнилось еще и про звукоизоляцию. Они не виделись три дня. А чувство было - будто три года. Ньют обнимал в ответ отчаянно - то ли боялся отпустить, то ли просто боялся. Но ему нравилось, Персиваль хорошо это чувствовал, а потому рискнул: склонившись с поцелуями к так и манившим ключицам, повел рукой вдоль его бока, ниже, на бедро, и еще ниже, так, чтобы удобно было подхватить под колено и поднять согнутую ногу, заставляя Ньюта обхватить Персиваля за пояс. Поза была открытая, неустойчивая, откровенно уязвимая, и Ньют должен был хорошо это чувствовать. Он хватанул воздух ртом, но вместо того чтобы вырваться или отстраниться, вплел пальцы в волосы Персиваля и притянул его в горячий поцелуй, а сам - расслабился. Значит, можно. Персиваль целовал и гладил, наконец-то позволяя себе все, чего давно хотелось. Например, с нажимом провести ногтями вдоль позвоночника, неторопливо, чувствуя, как вслед за движением выгибает Ньюта. И осторожно прихватить зубами твердый сосок, поиграть с ним ласково, наслаждаясь реакцией. А еще - нырнуть ладонью за пояс брюк, забраться пальцами между крепких ягодиц и надавить на сжавшиеся мышцы входа - пока всухую. Ньют застыл, открыл зажмуренные глаза и сверху вниз посмотрел на Персиваля. - Ну уж нет, - хрипло сказал он. - Сначала ты разденешься. Ты все еще в пальто, Перси! - А ты - в брюках, - не остался в долгу Персиваль, но отпустил Ньюта, проследив, чтобы он не потерял равновесия, и принялся раздеваться под жадным взглядом. Ньют следил за каждым предметом одежды, падающим на пол, и Персиваль не возражал: стесняться ему было нечего, и если Ньют хочет посмотреть - пусть смотрит. - Трогать тоже можно, - подсказал Персиваль, раздевшись до конца и снова шагнув к Ньюту. Тот явно забыл про свои брюки и вздрогнул, когда Персиваль взялся за их пояс. - Я сниму? Вместо ответа Ньют его поцеловал. Избавившись от остатков одежды, Персиваль мягко подтолкнул Ньюта к кровати, уложил и устроился сверху. Ньют сам раздвинул ноги, чтобы было удобнее, и его твердый член задевал живот Персиваля влажным кончиком. У Персиваля тоже стояло, но пока - пока было не до того. - Если что-то не понравится - говори, - Персиваль наколдовал смазку на кончиках пальцев, растер их, согревая, и медленно, давая Ньюту понять, что будет дальше, опустил ладонь на ягодицу. - Пока мне все нравится, - Ньют полыхал, но не закрывался и охотно гладил в ответ. Его светлая кожа будто отражала свет торшера, и Персиваль видел каждую черточку, каждое движение губ и дрожь ресниц. - Я постараюсь, чтобы так и осталось, - улыбнулся Персиваль. Ньют ничем не выдал испуга, когда Персиваль поторопился немного раньше, но это не значило, что на секунду ему не стало страшно. Персиваль помнил, как сильно напрягся Ньют от прикосновения к анусу, и теперь подводил к этому медленно, массируя бедро, с нажимом растирая ягодицу и иногда словно невзначай ныряя пальцами в расщелину. Другой рукой Персиваль гладил Ньюта по щеке и шее, а тот игриво ловил губами кончики пальцев. И сам Ньют - отвлекался, шарил раскрытыми ладонями по груди, плечам, спине Персиваля, запоминая рисунок шрамов и мышц, тяжело дышал, постанывал коротко, когда Персиваль все смелее скользил пальцами между его ягодиц. Ньют расслаблялся, раскрывался с каждым мгновением, и Персиваль, внимательно следя за реакцией, втолкнул внутрь один палец. Ньют немедленно зажался, выгнулся, царапнул плечо Персиваля от неожиданности, но быстро расслабился и потянулся за поцелуем, извиняясь. Персиваль ответил и напомнил: - Ньют, все хорошо. Если не нравится - мне хватит одного "нет". Помнишь же? - Помню. Хватит щадить. - Ну если ты уверен, - усмехнулся Персиваль. Он собирался все сделать по-своему, конечно, но немного ускориться - почему бы нет. От второго пальца Ньют откровенно застонал, его повело - и Персиваль знал, что в первый раз одного этого хватает, чтобы чувствовать себя переполненным. Он не стал разводить пальцы - пока. Сначала - неторопливо, размеренно начал двигать вперед и назад, каждый раз чуть-чуть поворачивая и сгибая, пока... Ньют вскрикнул, напрягся - и так посмотрел на Персиваля, что выдержка едва ему не изменила. Безграничное удовольствие, доверие, разрешение - на все. Один взгляд - но больше и не надо. Персиваль развел пальцы, наслаждаясь стонами, тем, как расслабился для него Ньют, как прогнулся, прося большего. Ему и трех пальцев быстро стало не хватать, но когда Персиваль вытащил их и на пробу толкнулся членом, в первый раз не вышло. Ньют виновато вскинулся было, но Персиваль решительно уложил его обратно, поцеловал, приласкал смазанными пальцами твердый член, снова растянул тремя пальцами - и тогда одним жестким, почти жестоким движением протолкнул головку внутрь. Удержаться и не вставить на всю длину помогла одна лишь сила воли. Ньют был тесным, жарким, звеняще-напряженным в руках, и Персиваль гладил и целовал плечи, ключицы, искаженное болью лицо, пока не почувствовал, что закаменевшие мышцы расслабляются, поддаются, что можно медленно, дюйм за дюймом, войти до конца. Грудная клетка Ньюта часто вздымалась, и весь он был в мелких капельках пота. Персиваль нежно отвел с его лба влажную челку и попросил: - Посмотри на меня? - Если скажешь сейчас какую-нибудь романтическую глупость, я буду это долго припоминать, - пригрозил Ньют, слабо улыбаясь. Ему было немного больно, и член слегка опал, но, кажется, самые неприятные ощущения уже прошли. - Хорошо, скажу потом, - пошутил Персиваль и серьезней добавил: - Дальше будет лучше. Расслабься, Ньют. - Все для тебя, - вернул шпильку Ньют. Только за колкими интонациями стояла уязвимость искреннего ответа, а Ньют - действительно расслабился. Персиваль на пробу двинул бедрами, ловя малейший отклик, и внутренние мышцы Ньюта сжались, а сам он застонал в голос от ощущений и попросил: - Поцелуй меня? - Все для тебя, - не пряча искренности, ответил Персиваль и поцеловал, двигаясь уже уверенней, задавая неторопливый, но жесткий и безжалостный темп и чувствуя, что Ньют привыкает к нему, подстраивается и начинает отвечать. Ему нравилось не меньше, чем Персивалю, и с кончика снова отвердевшего члена Ньюта стекали ниточки прозрачной смазки. Надо будет научить Ньюта кончать без рук - а пока Персиваль обхватил его член скользкими пальцами и в несколько движений, совпадающих с ритмом толчков, довел до оргазма. Ньют вскрикнул, забился, заметался под ним и так сжался внутри, что Персиваль рухнул в удовольствие следом за ним. Еще какое-то время они целовались, не расплетая рук и ног, пока Ньют не вздохнул и не пожаловался: - Извини, Перси, но ты вообще-то тяжелый. - Ты спал с василиском на коленях, он тоже не легкий, - тем не менее, Персиваль немедленно скатился с Ньюта и, наоборот, потянул его на себя. - Кстати, как он? Он от меня прятался, я даже начал опасаться, что он сбежал. Разумеется, Ньют первым делом проверил своих животных в чемодане, иначе не пошел бы переодеваться. - Лучше. Он совсем окреп, а через два-три месяца, после линьки, будет с нормальной кожей. Жаль только, что глаза ему уже не вернуть. Про клыки Ньют не сказал, и Персиваль почувствовал, как его накрывает бесконечной волной нежности и признательности к этому удивительному человеку. Потому что как бы дороги ему ни были его звери, кажется, Персиваль все равно был дороже. - Мне жаль, что ему пришлось такое пережить, - тем не менее, тихо сказал Персиваль. Он сроднился со своей палочкой и не хотел бы себе другую, но ему действительно было жаль, что василиску, поделившемуся с ним магической силой, пришлось ради этого страдать. Ньют потерся носом о его ключицу и чихнул. - Ты там не подхватил какую-нибудь экзотическую болезнь? - полушутливо нахмурился Персиваль. - И как вообще все прошло? Тебе все всё подписали? Обещали не афишировать раньше времени? - Если и подхватил, ты уже заражен, - Ньют мстительно ущипнул Персиваля за бок, но быстро успокоился. - Да, мне все всё подписали и обещали молчать. А тебе? - И мне. Серафина еще вчера прислала все необходимые бумаги. К документам она приложила короткую записку, что кредит вины не бесконечен, но Персиваль не очень волновался. Во-первых, эта конкретная услуга была для Ньюта, которому Америка крепко задолжала, во-вторых, был еще кредит их с Серафиной хороших отношений, а на крайний случай - немного компромата. - Значит, остается только ждать? - Ньют поежился, и Персиваль прижал его крепче. Рыжие волосы пахли сеном и летом, белая кожа - медом и молоком. Осознание, что скоро придется вылезать из такой уютной постели, приводить себя в презентабельный вид и спускаться к ужину, раз уж зашел в гости вечером, немного портило момент. Но если Персиваль все сделал правильно - время у них еще будет. - Пока - ждать. И еще нам надо выбрать пару часов и обсудить твое общение с журналистами. Я читал твои интервью с презентаций. В отличие от книги, они не шедевр. - Не сомневаюсь, - Ньют фыркнул ему в шею, сладко потянулся и вдруг вывернулся из рук, как кот, которому надоело хозяйское внимание. - Хватит валяться. Не хочу, чтобы нас застали. - Оставим все в тайне? - Нет, зачем? Но сейчас не время говорить. Мне так кажется. Лезть в душу Персиваль не стал. Ньют так решил - значит, так будет. Они оделись - Персиваль в костюм, перекинув пальто через согнутый локоть, Ньют - в домашние мягкие брюки и шерстяную рубашку. Очень вовремя - Пикки с громким хлопком возникла среди комнаты и возвестила, что их ждут к столу. - Уже идем, - рассеянно откликнулся Ньют, нашаривая домашние туфли. Едва же эльфийка исчезла, он поднял на Персиваля проказливый взгляд и сказал: - А знаешь, в следующий раз я был бы не против, если бы ты остался одетым, а я - нет. Совсем. И аппарировал в столовую, оставив Персиваля размышлять, как можно поскорее устроить этот следующий раз.