Фэлл
Мягкая во всех отношениях, добродетельная и, казалось бы, такая сильная, девочка распростёрлась передо мной на стылой земле, окропляя её своей горестью. Слёзы Фриск были так горячи, что тяжёлые капли, падая, топили снег, оставляя крохотные и глубокие ямы. Я лежал на спине и с ужасом наблюдал за столь сильной эмоцией. Своим испугом сахарок попросту заражала меня. Видя это слабое тельце, сотрясающееся в рыданиях, осознавая, что именно я стал виновником потрясения своей подопечной, чувство стыда и мерзости мгновенно сцепило мне пальцы. Приподнявшись, я чуть ли не на коленях подполз к Фриск, но руку на её плечо опустил слишком резко: девчонка дёрнулась. Мне показалось, что она вот-вот лишится сознания, — так сильно у неё перехватило дыхание. Она медленно подняла голову с широко распахнутыми глазами. Даже зная, что это просто я, сахарок всё равно боялась увидеть на моём месте Третьего. — Т-ты чего? — неуверенно спросил я, хотя понимал, что вопрос крайне глупый. Я ведь обрёк её на уединение с Третьим! Но то, что она сказала, удивило и сбило с толку: — Фэлл! — Девочка быстро придвинулась ко мне и пальцами сжала ворот пуховика, умоляюще смотря в глаза. — Фэлл, давай уйдём поскорее! Прошу, я больше не могу! Это… Это так… — Она всхлипывала и нервно озиралась по сторонам, а её голос дрожал как осиновый лист. — Больно! Я… Я больше не хочу умирать! Папирус… Он страшен. Я боюсь его! Поначалу я не понимал её паники. Она же осталась с Третьим, а он куда опаснее босса, который убьёт сразу же, но быстро! А с тем маньячиной, судя по тому, что он сделал с её рукой, Фриск была уготована долгая и мучительная смерть… Но сахарок продолжала смотреть на меня такими испуганными глазами, тревожно дёргаясь от каждого чёртового шороха. И я невольно проникся её страхом. Да что там говорить: я ведь и сам боялся босса. Какая жалкая ирония, чёрт бы её побрал! Совсем недавно пытался защитить девчушку от настоящего чудовища, самоуверенно полагая, что смогу убить. А теперь мы оба были в одной лодке, разделяя страх на двоих. — Ладно, сладенькая. По крайней мере здесь нет Третьего. Не всё так плохо, да? — попытался отшутиться я. Взгляд синих осуждающих глаз прожёг насквозь. Фриск точно было не до шуток. Недооценив её ужаса, я принял очередную порцию стыда и сглотнул накопившийся ком в горле. Девочка явно не в себе, и на то была ясная причина. — Расскажешь, что произошло. — Я схватил её за руку, и мы телепортировались в мою комнату. Чтобы появляться в общественных местах, я не использую короткий путь, так как это дико раздражает монстров. По той же причине в прошлой временной линии я и Фриск шли до бара Гриллби пешком. Она ещё поинтересовалась, почему я не применил магию… Всегда такая неравнодушная мелкая человечина. И меня сделала таким же. «Ох, чёрт, она же сейчас опять ударится!» Яростно развернув сахарок в межсекундном пространстве, что грозило мне полным расщеплением физической оболочки, я тут же свалился на пол и, почувствовав резкую боль в затылке, не сдержал вздоха и ругательств. — Блядь!!! — зашипел я, одёрнув руку, которой хотел прикоснуться к ушибленному месту. — Сука! Ёб твою мать, эту тумбочку нахуй выбросить надо! Сраная гарнитура! В комнате нет нихера, кроме неё и матраса, и каждый долбанный раз мы врезаемся именно сюда! Я вскочил и с размаху пнул дурацкую тумбочку так, что одна из её сторон треснула, а сама тумбочка с противным скрипом завалилась на матрас. От боли на глазах выступили слёзы, но я тут же смахнул их. Нечего, чтобы малышка потешалась над моей слабостью! Но в глазах Фриск горело… сочувствие? Казалось, она даже позабыла о своём страхе. Из её души лилось незримое и тусклое сияние, которое она не видела, но я его чувствовал и был смущён. Стало так тепло и легко, хотя рана в затылке продолжала давать о себе знать. — Спасибо. — Она села на колени прямо передо мной и протянула руки, осторожно спросив: — Можно я посмотрю? Молча повернувшись к ней спиной и лицом к своей «кровати», я опять стянул грязную простыню, чтобы разорвать… Действия повторяются: каких-то событий не избежать. Я вспомнил, как в прошлый раз случайно коленом ударил Фриск в нос. Это был равноценный обмен за неслучившееся столкновение с углом моей тумбочки. Запах крови выдаёт её куда сильнее, чем простой человеческий дух. Должно быть, Третий нашёл сахарок именно так. «Интересно, смог ли я предотвратить мелкие ранения девочки, приняв удар на себя?» Лоскуты разорванной ткани я протянул Фриск, которая аккуратно копошилась в моих окровавленных волосах, а после я засунул руку в карман куртки, приготовившись к неприятным ощущениям от прикосновения импровизированного бинта к ране. В кармане что-то было, и когда я выудил это что-то, моему удивлению не было предела. «Но ведь…» Это был кусочек от сорочки Фриск, которым она остановила носовое кровотечение… Это случилось в предыдущий раз. «Платье Фриск сейчас цело, но почему тогда лоскут от него лежит в моей куртке?!» Благодаря этой тряпице, пропитанной алым, я понял, что с перезапусками всё не так просто. Быть может, они наслаиваются друг на друга, и какие-то события, случившиеся в прошлом, могут влиять на новый таймлайн? «Плохо… Это чревато временными аномалиями», — мрачно заключил я. Имея какое-никакое представление о путешествиях во времени и пространстве я чётко осознавал, что эти обороты, вмешательства в цепь событий и смешение различных вселенных может привести к нехорошему исходу. — «Нужно прекращать смерти девчонки». Тут сахарок поднялась и направилась к выходу из комнаты. — Я сейчас приду… — тихо сказала она. — Э-э-э, куда ты?! — возмутился я и подскочил, но тут же резко осел на пол от того, как посинело в глазах. Фриск потрясла лоскутом простыни возле моего носа и невозмутимо проговорила: — Что толку от грязной и сухой тряпки? А так я хотя бы вытру кровь. Для этого нужно промочить ткань. — Ты знаешь, где умывальник? — Я скептично поднял бровь и посмотрел на неё исподлобья, на что малышка растерянно прошептала: — Ваше обустройство дома такое же, как у нас… «Сука, она не упустит лишнего случая напомнить, что принадлежит другому миру?» — Не продолжай! — рявкнул я и поднял ладонь, отвернувшись в сторону. — Давай, вали. Как я смел думать о ней так... Даже после пережитого: после унижения от собственной самоуверенности и фанфаронства, уязвлённая гордость продолжала трястись от негодования в моей жалкой душонке. Идиот. Тупой кусок дерьма! Как можно быть настолько однобоким самодуром? Фриск действительно быстро вернулась и стала осторожно похлопывать влажной тканью по ушибленному месту, приятно охлаждая жгучую ранку. Я в смятении принимал её лечение, уставившись на пыльный паркет. Её забота и беспокойство смущали меня, хотя в глубине души понимал, что именно так и нужно. Я испытывал странное чувство неразрывной связи. «Нет, мы определённо должны быть вместе. Это какая-то ошибка». Я считал, что сахарок изначально была уготована мне, а сейчас исправлялся «баг» её непоявления в нашем Подземелье. Но откуда такая уверенность? Когда она подбежала ко мне в роще, я впервые ощутил некую завершённость и целостность своего «Я». Та любовь, что лилась из её сердца прямо в сосуд моей души, когда Фриск ещё думала, что я — её Санс, поразила меня и так цепко впилась в память, что стало понятно: жизнь пуста без этого чувства. — Ай! — Рука Фриск нечаянно надавила на ушибленный затылок. — Сахарок, рассчитывай силу, я вот-вот рассыплюсь от боли! — Прости, — еле вымолвила она. Несмотря на то, что девчушка казалась спокойнее, чем несколько минут назад, она всё ещё не могла отойти от потрясения. — Что произошло, когда… Я не смог заставить себя произнести слова о собственной и такой глупой смерти и в ярости сжал кулаки. Сахарок лишь судорожно вздохнула, и я почувствовал, как нежная рука остановилась. Я обернулся, и передо мной предстала совершенно несчастная девушка, прячущая лицо в ладонях и качающая головой из стороны в сторону. Мне стало так жалко её, что, позабыв о своей неприязни к сантиментам, я погладил Фриск по плечам, обнял, прижимая к сердцу, а после начал легко покачиваться, словно бы успокаивая. Вытворять такое — чертовски непривычно для моего жёсткого и бескомпромиссного характера. До этого момента я вообще никого не жалел! А тут… Что-то во мне всё-таки надломилось. — Почему ты не выстрелил? Я же просила, — бормотала она в свитер, даже не пытаясь вырваться из моих рук. С жалостью пришло сожаление, с сожалением — раскаяние, с раскаянием — откровение. — Ты сказала, что останешься, если я убью тебя, верно? — Я почувствовал, как она кивнула. — Но ведь ты сама не хочешь быть со мной? Она замерла, вслушиваясь в сказанное и почти перестала дышать. — Можешь не отвечать. Я знаю. — Я не сдержал улыбки. — Да-да, сахарок, мне тоже непонятно, с каких это пор я стал интересоваться твоим мнением! Чёрт! — Я отстранился и встал, засунув руки в карманы и с досадой водя носком ноги по полу. — Это было по-идиотски! Но в нашем мире всё решает сила, в том числе и отношение окружающих определяется твоей силой. Я… Я думал, что смогу впечатлить тебя. Синие глаза продолжали смотреть удивлённо и внимательно, и я не мог не рассмеяться с их умилительной вопросительности. — Да уж. Это чертовски глупо… — Я хотел почесать затылок, но вовремя вспомнил об ушибе. — Но… Я подумал, что, увидев, как я способен постоять за тебя, ты… сама, без принуждения захочешь быть… здесь. Типа со мной. Когда Создатель раздавал монстрам таланты, красноречием он решил меня обделить. Сахарок вдруг отвернулась, но на секунду я успел заметить румянец на её щеках. «Смутилась?» — подумал я, и сердце вдруг радостно ёкнуло. Я смог взволновать девушку, хотя при этом сам чувствовал себя очень неловко. «Детский сад… Я не мальчишка, не подросток и даже не молодой парень. Что со мной происходит, твою мать?!» — Ладно, забудь, — коротко проговорил я, но Фриск вдруг нарушила своё молчание: — Фэлл, я не награда. Моё расположение не нужно заслуживать дракой или… убийством. — Я уже понял. Но услышав такой «совет» с её стороны, я вдруг решил, что она всё же позволяет мне попробовать добиться её чувств. Я ничего не понял… И смиренно приготовился к вопросу, отведу ли я её к ненаглядному Сансику. Но сахарок не проронила ни слова. Кажется, она ждала того шума, возвещающего приход моей недокопии, а вместе с ним и Третьего. Я не знал, что делать! Просто не знал. Я больше не мог позволять себе насильно удерживать Фриск рядом. Девочка слишком много натерпелась… Но и отпускать её не думал. Отказаться от такой бесподобно нежной души было настоящей дуростью. «Что же, будем импровизировать». Я снова сел напротив малышки и ободряюще погладил её мягкие волосы. — Думаю, настало время пересечься с твоим ряженым. Она уставилась на меня настолько поражённым взглядом, что я опять не смог скрыть усмешки. Девчушка молчала, не веря своим ушам. Но нет, я точно не собирался её отпускать. Просто встреча с ненаглядным Сансом была необходима сахарку, чтобы она поскорее оправилась от пережитого. Мне было очень неприятно осознавать, что я не способен успокоить её страха. «Это временно, чёрт его дери! Я сделаю так, чтобы она нуждалась лишь в моей поддержке». Я встал и протянул ей ладонь, помогая подняться с пола. Фриск была так ослаблена, что не смогла сделать это с первой попытки, и мне пришлось её придержать. Кисть невольно (хотя, кого я обманываю, конечно, я отдавал отчёт в том, что делаю!) скользила вдоль изгибов её аккуратно сложённого стана, по которому было так приятно стучать пальцами. Хотелось бы мне поднять руку выше… к груди, наверняка мягкой и упругой. «Возможно, она помещается в ладони», — задумался я, пока вёл Фриск вниз по лестнице и вдоль коридора к выходу. Неужели я был способен размышлять лишь о низостях? Но это неудивительно. Моё воздержание было довольно длительным, а к такому я не привык, поэтому сахарок казалась вдвойне манящей. Отвратительно! Я был недостоин даже простого взгляда не то, что чего-то большего. Но в тот момент лишь подло хотелось низложить эту красоту возле своих ног и подчинить, смотря на то, как она орудует языком и горлом, чтобы ублажить меня. Мерзкий, извращённый, жалкий скелет. Как же мне, блядь, стыдно сейчас за это. Сука! Эти поганые мысли нельзя называть любовью! Настоящий выродок! Выродок, настолько поглощённый чувствами, что запутался в собственных желаниях и действиях. Перед тем, как выйти наружу, я укрыл её своим пуховиком. Неужели научился заботе? Хах! Не знаю, не знаю, но мне очень не хотелось, чтобы сахарок мёрзла. — Спасибо. — Она поправила куртку на плечах и внимательно посмотрела мне в глаза. Может, именно такой взгляд заставил меня открыть перед ней дверь и пропустить вперёд… Я никогда не претендовал на звание джентельмена, но с Фриск не смог сопротивляться этим порывам удивительной учтивости. «Ладно уж, я ведь действительно хочу взять её под своё покровительство. Немного вежливости не повредит». Я понял, что мне нравится ухаживать за ней: это заставляло чувствовать превосходство. Такая беспомощная и ослабленная Фриск, и такой бравый и сильный я. Хах! И тупой. Именно… Не видел дальше своего эгоистичного носа. Ожидаемая метель ещё не поднялась, но в воздухе витало предшествующее ей беспокойство. Воздух становился колючим и обжигал щёки Фриск, красневшие от пощёчин мороза. Ароматы леса приобретали жёсткий оттенок, и всё вокруг будто звенело от напряжения. К тому же, я постоянно проверял горизонт на наличие запаха босса, который должен появиться через некоторое время после Санса. Мы долго ждали и мёрзли, но портала всё не было. Я следил за реакцией Фриск, наматывающую круги возле назначенного места. Периодически она останавливалась и беспомощно смотрела на меня из-под меховушки капюшона. В её глазах бушевала самая настоящая паника, что была, пожалуй, похуже намечавшейся снежной бури. — Не знаю, сахарок, — пожал плечами я и покачался, переступая с пятки на носок. — Время, вроде, уже то. Где твой Санс? Она ничего не ответила, а продолжила ходить вперёд-назад, низко опустив голову и невнятно бормоча. — Ты его следы ищешь что ли? Готов заверить: сюда за последние два дня никто не ходил. Ну, в этом таймлайне. Мы не в счёт. Фриск продолжала сохранять несвойственное ей молчание, и я напрягся. — Сахарок, — низким голосом позвал я её. Девчонка не отреагировала. — Фриск! — рявкнул я. Она дёрнулась, словно бы мой голос вытащил её из другого мира. Быть может так оно и случилось? Она пришла из другой вселенной, абсолютно непохожей на нашу, потому что я звал? Звал не конкретно Фриск, звал неосознанно, но Мироздание услышало мои молчаливые молитвы, чтобы подарить секунды блаженства. Но оно дало понять, что за дальнейшее наслаждение придётся побороться. — Держись рядом. Нам нужно уходить отсюда. — Ветер, гнавший снег, так низко гудел в моих ушах, что я почти не слышал себя. — Метель поднимается, и скоро сюда придёт босс! Пойдём! При упоминании Папируса, Фриск не просто испугалась, а будто сжалась в комок и невидяще уставилась в пустоту. Меня уже беспокоило всё: стужа, босс и странное молчание моей подопечной. Когда я подошёл к девчонке ближе, то услышал её тихий лепет, полный сильнейшего отчаяния: — …решил не приходить, чтобы не привести Третьего за собой… Я возликовал: «Она потеряла веру в эту улыбающуюся мусорку!» Но затем сахарок тряхнула головой и добавила так, словно хотела привести в чувство саму себя: — Санс наверняка найдёт другой способ. Ярость в клочья разорвала мне нутро, будто выбрасывая наружу желудок, кишки и сердце, изливаясь в слюне, которой я брызгал изо рта, ругаясь то ли на Фриск, то ли на весь мир, и руки дрожали от того, с какой неистовой нежностью я прижал девчонку к себе. — Мать твою, давай просто уйдём и отдохнём вместе! Как же задрали твои смерти и эти разборки! Ты… — Я наклонился и потряс её за плечи. — Тебе это не надоело?! Тебе, чёрт побери, самой нужно отдохнуть! Ты не в себе! Забудь уже о нём! Сейчас у тебя есть лишь я! Только от меня зависит твоя безопасность! Просто расслабься и доверься мне! Я больше… — Мои руки бессильно скользнули вниз. — Я больше не буду так самонадеян. Её глаза наполнялись слезами. Боги, только не это! — Дура, успокойся! Я здесь! — Взяв ладонь девчонки я протянул её к своему лицу, заставляя ощупывать, проводя негнущимися пальцами по голове и вдоль скул. — Вот, смотри! Ты осязаешь меня? Я ведь реален? Существенен? Я способен повлиять на тебя и на всех, кто посягнёт на твою жизнь. Я тут! Я рядом с тобой! Я ждал ответа как смертельный приговор. Фриск смотрела на меня, а после, вместе с её плачем, наружу вырвалось: — Санс! Она бросилась мне на шею и обняла, продолжая рыдать в плечо. Ничего не оставалось, как снова прижать её к себе и переместиться в безопасное место…Третий
«Плевать! Плевать на воронку. Или нет? Там моя косточка! Я приду к ней позже. Где брат?!» Он лежал. Лежал долгое время: его ноги отказали от недоедания, он почти не мог говорить… Но я только что видел его таким сильным и полным энергии! Чудо ли? Но чудеса и магия давно обходят нас стороной, я уже забыл о том, что раньше состоял из неё. Что произошло? Я не понимаю! Не понимаю. Ненавижу не понимать! Рвать волосы… Как мне хотелось запустить костлявые пальцы в сальные пряди, схватившись за голову. Но необходимо проверить, необходимо проверить Папируса. «Там была и ублюдочная килька». Я долгое время не сталкивался с ней, ещё с тех дней, как к нам упала девчонка в рваном фиолетовом платье. Как же её звали? Она, как и Восьмушка, могла возвращаться после смерти, но время назад не мотала. Не вспомнить её имени… Не вспомнить, — в голове так много всего, а я слишком безумен, чтобы как-то собрать это… Ладно, чёрт бы с ней! Она всё равно не вернулась после пятой смерти, а её душа и вовсе испарилась, ничего не оставив после себя. Какая жалкая погибель. Сколько лет назад это было? Десять? Меньше или больше? Слишком много вопросов о прошлом… Я дал зарок никогда не возвращаться к нему. В нашем положении лучше жить без воспоминаний. Лучше не знать и не думать о том, что когда-то было хорошо. Папирус — моя единственная слабость и та нить, что связывает с былыми днями. Он всё ещё различает «вчера», «сегодня» и «завтра». Но на «завтра» надежды нет, поэтому я хочу подарить ему прошлое. А насколько сильно Восьмая может перематывать время? Это можно использовать? Физика… Путешествия во времени и пространстве… Звучит так знакомо. Я ведь раньше был экспертом в этой области, да? — Папирус… Папирус… Он ведь здоров? Он больше не лежит дома, — еле слышно бормотал я, поднимаясь по гнилым ступеням, древесиной которых так любили полакомиться термиты и их извивающиеся жирные личинки. Жаль, что они практически не выползают наружу… Из этих малышей получается неплохая закуска. Рецепт прост: насекомых зажарить, пережевать. Полученную кашицу положить брату в рот. Если нет зубов, — глотай. Толкнув дверь в комнату Папируса и увидев его, по-прежнему покоящегося на кровати, бледного, недвижного, с впалыми в беззубый рот сухими губами, я подошёл к его постели и бессильно рухнул на колени, громко ударившись о пол. Это разбудило брата. Он медленно разлепил глаза, слабо моргнул, а после повернул голову в мою сторону и улыбнулся. Папирус остался последним монстром, который улыбался при виде старого и безумного Санса. — П-ри-ВЕТ… Его голос — короткие выдохи восходящих и нисходящих тонов. Он пытался воплотить в нём бодрость духа, но физически не был способен на такое. К тому же, я плохо слышал. А отсутствие зубов сделало его речь невнятной, но я не хочу передавать это. Никто не посмеет передразнивать Папируса. — К-ак ОХОта? МОИ ло-ВУ-шки ещё ДЕЙСТВУЮТ? — с интересом спрашивает он. — ТЫ ОТ-калиб-РО-вал их, са-НС? Головоломки давно уничтожены или растасканы на запчасти мародёрами, насколько ревностно я бы не охранял их. Но брат этого не знает, и я просто киваю. — Х-оро-ШО. КОГДА я вый-ДУ И ВЫЗДОРОВЛЮ… — Папирус с шумом втянул воздух и кашлянул, отчего во мне проснулась лютая ненависть к Мирозданию, и я до скрипа сжал зубы, лишь бы сдержать свой гнев. — Я ул-УЧШУ ИХ. П-ока лежишь зд-ЕСЬ, НА УМ ПРИ- ходит столько новов-ИДЕЙ-ний! Я ТАК взбудоражен, НЕ ТЕРП-ится опро-БОВАТЬ ИХ НА ПР-актике. Не смея что-либо сказать, я продолжал кивать, сжимая губы и старясь не хмуриться. Но, думаю, Папирус всё равно не смог бы чётко разглядеть моё лицо, ведь свет давно покинул нашу берлогу, и лишь из окна проникал отблеск алых небес — магия монстров, обагрённая пролитой кровью. Папирус рвано шепелявил о своих будущих проектах, которые желал воплотить в жизнь, а я смотрел на него и думал о произошедшем в том месте, где я наконец-то ощутил вкус желанной еды. Еды, которую тут же отверг мой организм, — видимо, я совсем безнадёжен. Но затем пришёл Папирус… Совершенно здоровый Папирус! Как же так?! Почему сейчас он опять прикован к постели?! Какой рок потешается надо мной?! Однако с косточкой брат поступил с несвойственной ему жестокостью… К тому же, атака была такой мощной. Должно быть, магическое исцеление повлияло и на его силу? Я восхитился столь прекрасной картине смерти Восьмой. Боги, как же она красива и воздушна, так хрупка. Её позвоночник, наверное, переламывается так же легко как и молодой тростник. Её рёбра — соломенные прутья, треснули с таким звонким хрустом, что, несмотря на тошноту, я снова захотел есть. Её кровь, вылившаяся на пол, — живительный нектар, источающий душистый аромат. И, пожалуй, самым желанным куском была её душа, которую брат попытался извлечь. Какой же Дьявол слепил столь чудесное создание? Какой же Бог обрёк её на столь мучительную смерть? Даже немного жаль. Но судьбы не избежать! Если мой рок — смотреть на то, как родной брат слабеет и распадается на части, то рок Восьмой — попасть мне в руки, чтобы утолить весь этот голод. Звериный и похотливый голод. Маленький виток знакомого сладкого запаха достиг сознания, и я уже было подумал, что косточка где-то рядом. Но аромат был коротким и недостаточно глубоким. Проследив за его источником я обнаружил, что он исходит из кармана моего пуховика. Вытащив оттуда белую тряпочку, окрашенную знакомым гумором, я вспомнил, как подобрал её из праха того монстра, который встал на моём пути. Как славно, что сувенир сохранился! «Она должна быть моей», — вожделенно думал я, втягивая в себя этот чудесный запах… Брат снова зашёлся в хриплом кашле и обессиленно закрыл глаза, провалившись в сон. Надеюсь, что в царстве Морфея ему лучше, чем здесь. Как же он поправился? Когда я увидел его здоровым, был уже глубокий вечер. Может, стоит подождать, чтобы своими глазами увидеть чудо его исцеления? «Путь к Восьмой закроется»,— тревожно пронеслось в голове. Но брат был важнее, и я остался рядом с ним, уповая на то, что потом всё равно найду способ попасть к своей девочке. И старуха-судьба оказалась благосклонна ко мне сегодня! Видимо, нам с косточкой предначертано встретиться.Санс
— Андайн! — позвал я, выйдя на улицу. Ундина бродила где-то по округе, пытаясь унять своё волнение за малышку. Весть об исчезновении Фриск, заставила подругу Альфис в невероятном темпе обшарить весь город, но, узнав, что тут замешаны какие-то потусторонние силы вперемежку с пространственно-временным континуумом, Андайн поняла, что помочь не сможет. Это бессилие не зависело от неё, но она всё равно нервничала и корила себя за слабость. — Хэй, Андайн! — Я разглядел поджарую высокую фигуру в конце переулка и кликнул её. Хвост красных волос точно резанул воздух, когда воительница обернулась на мой зов. Она с секунду постояла, а затем поспешила ко мне. В её единственном глазу читалось радостное ожидание. — Мелкая нашлась?! — воскликнула она, но, увидев моё лицо, омрачённое тяжёлой задумчивостью, тут же поникла и затихла. — Не совсем так… Я нашёл её, но… Полурыба снова оживилась. — Там всё непросто. Андайн непонимающе вздёрнула бровь над глазом, закрытый белой повязкой. — Там? — Так, Андайн… — Я устало перевёл взгляд на асфальт и выдохнул. — Сам ненавижу давать обещания, но с тебя его попрошу. Дай слово: всё, что я тебе расскажу, останется между нами. — Н-но… Зачем? — Андайн никогда не приходилось видеть меня таким серьёзным, что сильнее подкрепляло её замешательство. — Просто. Дай. Слово. — отрезал я. — Хорошо-хорошо! — Воительница подняла руки, призывая меня успокоиться. Обычно это мой жест, но сейчас мы словно поменялись ролями. Я не хотел никого посвящать в тайны своей способности видеть таймлайны и страшную силу решимости Фриск — полного сброса. Что уже говорить о параллельных мирах? Папирус и остальные тогда бы опрометью бросились в портал, где их будут ждать беспощадные и жестокие монстры и один безумный и опасный убийца… «От Папируса мокрого места не оставят», — с ужасом размышлял я. Андайн была самой сильной и решительной из нас, и я подумал, что втянуть бесстрашную воительницу с высоким уровнем здоровья в это дело будет хорошей идеей. Вместе у нас есть шанс одолеть и Желтозубого, и Третьего, если тот появится. Пожалуй, это была самая большая ошибка, которую я когда-либо совершал. Я рассказал Андайн всё, что произошло за эти перезапуски: об альтернативной копии нашего мира, о наших с Фриск смертях, о Желтозубом и обезумевшей версии меня с топором за плечом. Поначалу воительница не поверила моим словам. — Санс, ты, кажется, перенервничал. — Нет! — взорвался я, отчего полурыба подпрыгнула на месте. — Думаешь, я сбрендил, и вся эта круговерть, которую я переживаю уже в шестой или в седьмой раз, лишь плод воспалённого разума? Нет, Андайн… — Сам того не замечая, я уже возвышался над ней. — Мне сносили голову, рассекали брюхо! Я этими пальцами… — Я понизил голос и поднял дрожащие ладони. — …держал собственные кишки. И этими глазами видел покалеченную Фриск. Изумлённая Андайн уставилась на меня как на полоумного. «Нужно успокоиться». — От собственной нервозности было не по себе. Я выдохнул и посмотрел на ундину, уверенно протягивая ей ладонь: — Когда мы придём к Альфис, она слово в слово повторит то, что скажу я сейчас…***
— С-с-санс! Ты напугал меня. — Учёная поправила очки и виновато вздохнула. — Я всё н-н-никак не могу разгадать причину появления этой аномалии. — Она указала рукой на портал. — В голову приходит только аналогия с чёрной дырой, что ведёт в… п-п-ппараллельный мир… Но для её рождения нужно огромное количество энергии! Ох, Андайн, ты тоже здесь? Воительница стояла, открыв рот от удивления. — Сейчас она запутается в рулетке, — шепнул я. Через несколько секунд Альфис неуклюже переставляла ноги, пытаясь найти начало измерительной ленты: — Сомневаюсь, что магия способна синтезировать с-с-столько энергии. Речь идёт о чём-то более могущественном! И эта сила забрала Фриск с собой! — Вы сговорились, что ли?! — зашипела Андайн в мою сторону, не обращая внимания на непонимающее лицо подруги. — Нет. — Я развёл руками, а затем положил ладонь на плечо полурыбы и повёл её за собой. Альфис посеменила сзади. — О чём вы? — неуверенно спросила она. — Не беспокойся, Альфи. Андайн просто не может принять, что здесь замешана физика и магия, а не кто-то конкретный, кому можно навалять по морде и забрать Фриск домой, да? — Я требовательно взглянул на воительницу и та, поняв мой намёк, коротко и строго кивнула. — Можно изучить те данные, что ты собрала? — Не дожидаясь ответа, я взял со складного столика планшет с таблицами и наспех сделанными записями. — Х-х-хорошо, — Альфис беспомощно посмотрела в сторону портальчика.***
— Понимаю, это был не самый сильный аргумент… — Не самый сильный?! Да она даже жестикулировала так, как ты… — Андайн растерянно помотала головой из стороны в сторону, пытаясь подобрать слово, — …предсказывал! Чёрт, неужели всё это время ты… Ты… Был способен на такое?! — Просто ты и правда могла подумать, что мы сговорились, — заметил я, на что воительница уверенно ответила: — Нет, это непохоже на Альфис. — Она в задумчивости приложила пальцы к подбородку. — Ей нет смысла обманывать меня. Как и тебе… Но такого рода вещи действительно сложны для меня. Я понимающе посмотрел на Андайн, на что она широко улыбнулась, продемонстрировав ряд острых зубов и вновь обретённую бравость. — Но я чертовски рада, что теперь мы хотя бы знаем, где мелкая! Тогда вперёд! Но сначала я схожу за своей боевой экипировкой! — Ундина широким шагом направилась в сторону своего дома, но я остановил её. — Обожди. Андайн с удивлением и даже с долей возмущения посмотрела на меня, резко выдав: — Разве ты сам не говорил об ужасах того места, в котором находится Фриск?! Чего мы должны ждать?! — Главный ужас — Третий, который выскакивает из портала вместе со мной, — покачал я головой. — Он не появится, пока я сам не расширю воронку. Моя магия влияет и на его мир. Хочу сбить его с толку, чтобы он решил, что больше не сможет прийти туда. — А тот? С жёлтым зубом? «Фэлл» вызывал у меня большое беспокойство, и когда Андайн спросила о нём, по спине пробежал очень неприятный холодок. Я всё ещё помнил его слова, с которыми он обратился к моей Фриск, когда мы тянули её за руки, пытаясь отнять друг у друга: «Вот, значит, как ты меня любишь». Я окончательно уверился в том, что малышка ввела его в заблуждение, но не знал, специально ли, чтобы обеспечить себе безопасность, или действительно приняла его за меня. Но играться с чужими чувствами — непохоже на Фриск. «Если он относится к ней как я, то это плохо». Всё выходило так, словно бы я боролся с собственной любовью. Желтозуб — это я, а я — это он. А мне ли не знать, насколько сильна наша с Фриск связь. Всему виной магия душ и их притяжение. — С ним сложнее, но он не представляет опасности для малышки, скорее наоборот… — Мне очень не хотелось этого произносить, и я сказал сквозь зубы. — Желтозуб будет защищать её. И от нас в том числе. Андайн склонила голову и вопросительно изогнула бровь, но лишнего решила не говорить, задав лишь один вопрос: — Когда выступаем? Я посмотрел на утреннее солнце, что ещё не достигло зенита и медленно произнёс: — Как можно позже вечером. Нужно ли говорить, что я выбрал самое плохое время?