***
- Сейчас, - Аоминэ выдохнул, собираясь с мыслями, – мы на равных условиях. Палящее солнце жгло так, словно пыталось вывести на неровной поверхности свои письмена. Огромное пространство с песчаными дюнами вокруг – и ни единой живой души. Блондин замер, не веря собственным ушам, и недоверчиво покосился на маячившую впереди фигуру. Может ветер играет? - Чего остановился? Топай давай, - визирь метнул на него взгляд и снова двинулся вперёд, мягко утопая в песке. Кисэ пошёл следом, обдумывая, что сказать в ответ, но потом заметил, как Аоминэ разглядывает всё вокруг, как незаметно останавливается, чтобы выбрать путь – и тут же засмеялся, звонко и задиристо, больше не думая о том, что надо было сдерживаться. - Ты чего? – Аоминэ зло прищурился, рассматривая наложника. - Дай угадаю – мы заблудились! – смех рассыпался вокруг звонкими монетами, разрушив напряженную тишину. - Это вовсе не смешно! – это шипение раздалось совсем рядом с Кисэ, на что он не обратил должного внимания, всё так же продолжив смеяться. И тут крепкие руки схватили его за грудки. Кисэ резко замолчал, встретившись взглядом с тёмными сапфирами, но улыбка его не исчезла. В уголках карамельных глаз заблестели хрусталики слёз от долгого смеха, пшеничные волосы растрепались, а на щеках появился заметный румянец. Аоминэ застыл, ощущая, что вся его злость куда-то испарилась. - Это не смешно, - повторил он снова, но уже спокойней. Убирать руки совсем не хотелось – хотелось лишь схватить его в охапку и унести как можно дальше, скрыть от всех и наслаждаться одному. Кисэ прикоснулся ладонями к рукам спутника, возвращая его в реальность, отстраняя от себя. - Кхм, - наложник наклонил голову так, что на глаза, прикрыв их, упала чёлка. - Нам надо идти.***
Тишина. Такая внезапная и удручающая. Шорохи и звуки пропали вместе с ветром. Пустыня буквально замерла. Резкое ощущение духоты усилилось состоянием неосознанной тревоги. Кисэ спрятал голову под плащом, будто пытаясь найти там спасение. Они с Аоминэ шли рядом бок о бок, и, кажется, теперь всё стало на свои места. Только жара, песок и тишина. Блондин зажмурился, приостанавливаясь: у него складывалось впечатление, что они ходили кругами и этому не было конца. Одни только дюны, среди которых даже скалистых пород не попадалось - а ведь это значило, что выход ещё не нашёлся. И вода… Вода должна была скоро кончиться. Кисэ проследил за Аоминэ взглядом, намереваясь заговорить с ним – слова лезли, будто змеи, хотелось говорить и говорить, лишь бы не молчать, не быть в этой гнетущей тишине, которая глушила даже их шаги. Но… Он молчал. Они устали. Устали брести по этому бесконечному золотому царству. Аоминэ шёл в стороне, не задерживаясь, будто слаженно работающая механическая машина. Сильные ноги погружались в песок, который за долгое время стал каким-то вязким – казалось, что вот наступишь, а двинуться или шагнуть больше не сможешь. Золотые крупинки вцеплялись в свою жертву тысячами рук и не отпускали ее, даже в воздух взлетали, как липкие капельки оставались на одежде и врезались своими крошечными коготками в незащищённую кожу. Но ещё один шаг, и Аоминэ, не удержавшись, упал на колено, увязнув в песчаной яме. - Чёрт! – вздрогнув всем телом, визирь резко выдернул свою ногу, освободив ее от пут песка, и тут же из глубин провала скользящей тенью вынырнул пестрый скорпион, стремглав убежав прочь – он оставлял за собой неровную дорожку следов. Пару мгновений они стояли, не шевелясь, и просто не верили произошедшему, а затем Аоминэ скрипнул зубами и встал, отряхивая песчинки. - Тсс, не страшно. - Ничто не выдавало его волнение, только голос стал немного осипшим: – Бывало и пострашнее. - Он попытался двинуться дальше, но ноги не послушались, и юноша упал навзничь, взметнув тучу песка. - Аоминэ-чи?! – Кисэ охнул и подбежал к нему, желая как можно быстрее оказаться рядом. - Что, уже? – Аоминэ, задыхаясь, придерживался рукой за грудь – воздух вырывался громко и прерывисто. - Это из-за того, что ничего не ел и не пил! Кровь быстро впитывает яд, - блондин склонился над ним, пытаясь разорвать одежду на ноге. - Ты что, лекарь? – сарказм с толикой удивления. - Нет, - Кисэ встряхнул дорожную сумку – всё, разумеется, выпало, и он начал смотреть, что может подойти. В руки попался небольшой нож. – Просто один друг немного меня научил. - Ха, наложник, танцор, да ещё личный лекарь, - Аоминэ хмыкнул. Тонкое, но острое лезвие притронулось к коже. - Ты что делаешь? - Пытаюсь спасти, - Кисэ наклонился ещё ближе, впиваясь взглядом, и на его лице появилась какая-то странная улыбка: – Или ты боишься? - Чтоб я? Да боялся!? – это был такой рык, словно Аоминэ получил личную обиду. Лезвие дёрнулось и вошло в кожу, разрывая края и увеличивая рану. Аоминэ вздрогнул от боли, но не противился, просто смотрел. Блондин наклонился, прижавшись к порезу губами и высасывая яд, и вскоре уже отстранился, сплевывая кровь. - Это всё, что я пока могу сделать. – Он разорвал оставшийся кусок ткани и замотал им рану. - Красиво… выглядело, - визирь охнул, когда наложник сильно стиснул раненую ногу: - Что, убить хочешь? - Если б хотел, бросил. – Кисэ ужаснулся, когда понял, что сказал это вслух, и глянул на спутника. Тот ничего не сказал в ответ – только кивнул, понимая, что ему повезло. - Идём, - блондин приподнял пострадавшего, придерживая его за талию.***
Втянув горячий воздух и громко его выдохнув, Аоминэ остановился – взгляд тёмно-синих глаз остановился вместе с ним на горизонте. - Самум*… - ноги не выдержали, и он упал, потянув за собой наложника. Ничего не ожидавший Кисэ потерял равновесие и уронил свою «ношу», удивлённо хлопая глазами и не понимая, что опять случилось. Затуманенный мыслями и зажатый тисками жары наложник только через несколько мгновений склонился над упавшим. - Эй? – Кисэ потрепал Аоминэ, но тот уже его не слышал. Тревога, задвинутая где-то на задворки сознания, снова проснулась, ударила по всем чувствам и взвизгнула, словно сирена на скалистых берегах. Кисэ развернулся, осматривая всё вокруг и, наконец, понял, о чём говорил Аоминэ: на горизонте появилось маленькое облако, которое быстро росло и уже начало превращаться в чёрно-багровую тучу. - Чёрт возьми! – Кисэ схватил Дайки, за руки оттягивая его за гребень дюны. Ветер налетел с глухим шумом и, высушивая кожу, обжигая её, вызывал мучительную жажду. Летящие по воздуху песчинки производили впечатление огненного дождя, летели над поверхностью земли, не касаясь её. Не прошло и четверти часа, как столпы пыли закрыли солнце. Нечем стало дышать. В красновато-бурой мгле исчез горизонт. Надвигался яростный огненный ветер — самум. Самум* - арабы называют самумом песчаную бурю. В переводе «самум» означает «ядовитый», «отравленный». P.S Простите за задержку главы и за то, что она такая маленькая >.< Буду исправляться :З + Буду рада отзывам, так как они для меня как воздух ^^