Самая крепкая часть тела — та, которой чаще всего пользуются. Надо подставлять себя под удары судьбы, чтобы, сражаясь с нами, она делала нас тверже; постепенно, она сама сделает нас равными себе, и привычка к опасностям даст нам презрение к опасности. Луций Анней Сенека (Младший)
***
Очень страшно, когда не знаешь, что будет в следующую секунду, когда холодные цепкие пальцы больно сжимают горло, не давая ни выдохнуть, ни вздохнуть; когда чёрным пятном в глазах расцветает белый свет, когда страх наподобие воды заполняет всё внутри и кажется, только попробуй, попытайся словить хоть каплю воздуха и ты задохнёшься. Задохнешься от переизбытка клокочущих чувств и зашкаливающих эмоций. От безвыходности. И отвращения к самому себе.***
Кисэ дёрнулся в сторону, больно ударяясь острыми лопатками об стену. Подальше от него, как можно дальше. - Не бойся, больно не сделаю. – Хайзаки осторожно отпустил парня, будто и правда отступает. Рёта заметно расслабился, понемногу избавляясь от напряжения, но, не теряя из виду своего похитителя тот улыбнулся уголками губ. Деревянные старые половицы неприятно скрипнули. - Если только сопротивляться не будешь. – Быстро словно хищник он вскинулся, снова хватая Рёту за лодыжки и подтягивая к себе. – Поэтому попрошу… Договорить Хайзаки не успел, как сильный удар в грудь немного оттолкнул его от Кисэ в сторону, и в следующую секунду он еле успел увернуться от удара в голову. Кисэ попытался подскочить, но не успел подняться, как был снова повален на пол. Хайзаки низко склонился над парнем, впечатывая его в пол, сдавливая руки в мёртвой хватке. Тишина. И только громкий стук сердца заглушает всё сознание, отдаваясь глухой болью в висках. Страшная, давящая тишина. Как будто перед бурей; как будто секунда и разразится шторм. Кисэ невольно сглотнул образовавшийся в горле комок. Страшно. - Это ты зря, - спокойно, только с явными холодными нотками произнёс Хайзаки. Негромкий рык, слышно, как рассекается воздух, и Рёта удивлённо вскрикивает от тупой боли в щеке. - Это только начало, - Хайзаки облизывается от томного предчувствия. От желания. От желания, наконец, обладать этим парнем, обладать Им. Обладать живым искристым золотом, которое, словно насмехаясь, всегда ускользало от него. Хайзаки вдруг очень захотелось, чтобы эти невозможные «рамки» пропали, чтобы парень под ним не испытывал страха и боли. Но… Шёлковое, нежно-синего оттенка, кимоно порвалось как-то слишком легко, оголяя бледные ключицы; руки холодные скользящие повсюду, будто противные липкие змеи были повсюду, царапая ногтями нежную кожу оставляя на ней некрасивые щипающие царапины; острые зубы больно впивались в кожу оставляя багровое пятно. Хайзаки был словно повсюду и везде. Кисэ трясло от отвращения, от липкого чувства страха. Я не тряпка. Он попытался хоть как-то отодвинуть, отпихнуть от себя, но Хайзаки только сильнее укусил и довольно рыкнул. Ему нравится. Нравится сопротивление. Рёта охнул, когда сильные руки больно вцепились в бёдра, пытаясь раздвинуть ноги. Больно…***
Запыленные и замученные люди сновали туда-сюда, не обращая внимания ни на кого и ни на что. Будто они не стремились интересоваться происходящим вокруг. Безжизненные. Серые однотипные и неинтересные дома неровной рядом стояли с друг другом, оседая пылью и осколками. Серый опустошенный мир, затерянный в невозможно далёком водном пространстве. Как будто и взаправду одичавший остров с одичавшими людьми. Самый лучший вариант.***
Подолы длинного черного дишдаша скользили по земле, загрязняясь и изнашиваясь; гутра сползла на глаза, не давая толком разглядеть перед собой путь, но ноги путника как будто сами знали, куда надо идти. Скоро. Хайзаки повернул в узкий тёмный проулок, пытаясь сократить путь и, не ожидая, врезался в непутёвого прохожего. - Куда прёшь? – Гаркнуть так, чтобы не было упреков, и уйти своей дорогой. - Смотри сам… - Бархатный с резкими нотками, знакомый до невозможности голос. Хайзаки замер от неожиданности; сердце предательски участило свои удары, словно решило вырваться из-под рёбер; ладони вспотели, а дыхание перехватило, так что секунда и можно задохнуться. Нашёл. Всё-таки. Аоминэ Дайки. Собственной персоной. Этот тёмный опасный огонь в синих глазах нельзя ни с чем спутать, такие же, как и в тот день… Опасность. - Вот так улов, - хищный оскал. – Хайзаки. А я как раз тебя ищу. - Аоминэ, а я вот видишь… - он не успел договорить, как был сбит с ног. Пыль взметнулась вверх столбом неприятных серых капелёк. - Так грубо встречаешь. – Хайзаки недовольно облизнул разбитую губу. – Что ж я такого сделал? - Где Кисэ? - Кто? – Будто и правда не знает о чём. - Не. Играй. Со. Мной. – Расставляя каждое слово, придавая им «веса» и смысла. - Без понятия, о чём ты. – Хайзаки не успел и вскрикнуть, как сильные руки встряхнули его, подымая словно тряпичную куклу. Необузданный гнев. - Мне повторить? Аоминэ. Будто настоящий зверь. Ловкий, сильный, самоуверенный и дикий. Будто огненное пламя, но до беспредела холодное. - Ха-х, - руки сжали крепче. - Ладно, ладно, твоя взяла. Я просто не сразу вспомнил о нём. – Аоминэ выдохнул, пытаясь сдерживаться. – Паренёк твой, верно? Слащавый такой, да? Подстилка твоя? Честно? Где он я без понятия. После того как я его попробовал, я его выбросил. Удар. - Повтори. – Шипит сквозь зубы, кровь приливает к вискам и стучит, стучит. - Да, ты не ослышался, – осознание, словно сладость растекалась по жилам, наполняя каждую клеточку тела. – Я. Его. Поимел. Удар. Хайзаки хохотнул, боль отрезвляла, чувство удовлетворённой мести оседало неприятным металлическим вкусом во рту. Неподвластная ярость. - Боже, а как он стонал, - удар, - выгибался и просил больше. Слышишь?! Просил – ещё ! Аоминэ зло зарычал, ударяя со всей силы Хайзаки разбивая костяшки своих пальцев. Отчаянно. - Где Кисэ?!