Когда тебе трудно, закрой глаза, обратись к сердцу. Только не путай его песню с настойчивым голосом собственного эгоизма. Только в сердце есть все ответы на наши вопросы, мы просто редко обращаемся к нему, гоняясь за быстрым результатом. Эльчин Сафарли. «Рецепты счастья»
***
Музыка льётся, словно поток воды – обрушивается, давит и прижимает. Громогласно и бесподобно. Бьёт сильно и ощутимо. Изощрённо. Оживая в воздухе постоянным потоком изящных утонченных нот. Бесконечно и прекрасно. И в одно мгновение становится…Беззвучно…
***
Спёртый воздух висит незримым туманом в раскинутом городе; тонкая синяя полоска моря на горизонте и крик далёких птиц, словно щепотка чистоты в безграничном потоке грязи и нечистот. Недостижимо. Аоминэ сильнее натягивает капюшон бурнуса,* словно укутываясь в белый кокон с тяжёлыми искрещенными тесьмой тканями. Уходящий. Где-то кричала женщина громко и зазывно, и казалось, что мгновение и она захлебнется, горячим и сухим воздухом. Аоминэ останавливается, замирает и упивается взглядом в посеревшее осевшее по краям здание; переводит взгляд на детишек в потёртых лохмотьях; вымотанных, исхудалых. И склоняет голову. Измученный и истерзанный. Его город.***
Изборождённый священными письменами и клеймами, тонкий граничивший с паучьей нитью – джамбия. Он искрится на солнце, переливаясь пёстрыми красками, и кажется, нет ничего ярче. Кагами перекидывает его в руке, и ярость наполняет каждую клеточку тела и хочется испепелить это ощущение, впиться и почувствовать раздирающую злость с каждой тёмно-алой каплей. Почувствовать некое освобождение. Услышать крик, переходящий в затихающий хрип.- Он в нижнем квартале. – Служка склоняет голову и прячет взгляд. Удивление на пределе со злостью. - Какого чёрта его туда понесло?- Кагами вскидывается и шагает прочь, чтобы догнать, образумить, но несколько охранников в чёрных блестящих доспехах перекрывают ему путь. - Прошу прошение, но нам велено Вас не выпускать, - служка сглатывает, когда ничуть не удивленный Кагами улыбается, хищно и зло. - Правда?- и ярость выплескивается.
***
Шерстяные покрывала сбиты в кучу пленяя своим теплом и мягкостью, унося в дрему. И Такао почти мурчит, когда нежные пальцы вычерчивают странный только известный Мидориме рисунок, поддаётся неги и охает, когда его подхватывают и переворачивают на спину. - Эй, - голос хриплый и осипший. – Мне так больше нравилось. - Правда, - Мидорима не пытается даже создать толику заинтересованности, ласкает парня, поглаживая кончиками пальцев внутреннюю сторону бедра. – Мне так не кажется. Он наклоняется и осторожно целует Такао в висок, трётся своими бедрами о бёдра парня, создавая иллюзию движений; и улыбается, когда тот недовольно мычит и дёргается вперёд, кусая губы и шипя, тихо и бесстыдно: - Шин-чан…***
Знойный ветер теребил края плаща, словно играется незаметно и еле ощутимо. Аоминэ замирает, слыша отчётливый детский смех и радостные крики взрослых. Аплодисменты. Словно в сказке раскинулся огромный шатёр, нависая над каменной пыльной площадью подобно дворцу. Очерченный замысловатыми линиями и контурами, пышным шёлком и парчой. Блестящий на солнце, словно золотая монета.***
Благородный металл искрится и блестит перламутром и аметистом. Неискушенный. Переливается в свете факелов, словно заманивает, завлекает… Такао стоит неподвижно, и сердце бьётся, как сумасшедшее выбивая неправильный, словно надломленный ритм. Рукой тянется, и пальцы дрожат; становится холодно, когда нагретый металл, прикасается к коже и Такао улыбается; надломлено и потерянно. Это должно было случиться.***
Чёрная шерсть блестит на солнце и, кажется, будто кто-то разлил густую агатовую смолу на белую пастель, окрашивая животное в тень. Пантера. Грациозная и гибкая. Она ластится словно прирученная кошка, сверкая кристально-зелёными глазами, скаля клыки, и кажется, хищник улыбается. Дикая неконтролируемая, но сейчас спокойная и надёжная. Благородная. Девушка гладит её по черному меху и кажется, она мурчит, ластится и тихонько рычит. Дети захлопали в ладоши, и хищница смотрит на них умными глазами, садится на задние лапы и бьёт вороным хвостом. Она, несомненно – богиня животного мира.***
Аоминэ смотрит не отрываясь, завороженный и задет за живое. Пленённый. Девушка поддаёт малышу руку, и они вместе осторожно гладят дикую хищницу. - Вот видишь совсем не страшно, - её голос тихий и спокойный. Ребёнок улыбается счастливо и невольно отцепляется от животного. Прекрасного и дикого. Девушка распрямляется и удивлённо взирает на подошедшего Аоминэ. - Чем могу помочь? – Взгляд карих глаз пытливый и расчётливый. - Я хочу её приобрести. – Решение даёт быстро и словно безвольно. Чёрная хищница приоткрывает изумрудные глаза.***
Куроко цепляет поклажу на дромедара и осторожно ведёт того в сторону, стараясь не задеть других животных. - И где мне Вас найти? – он останавливается возле вождя и пытливо смотрит. Предполагая. Мурасакибара как-то обречённо улыбается, ловя на себе взгляд Теппея и отвечая точно не Куроко. - Мы повсюду. И в тишине, что будто роняет вглубь вакуума, появляется мелодия. Бурнус* (араб. Al’burnus) — плащ с капюшоном, сделанный из плотной шерстяной материи, обычно белого цвета.