То, что бросает вызов нашей воле, то, что ей неподвластно, способно вызывать гнев и отторжение, но может и внушать уважение и почтение. Зависит от того, проявляет себя могучая сила благородно или же нагло и недостойно. Ален де Боттон. «Искусство путешествовать».
***
Тучи накрывают беспроглядным покрывалом солнце, и становится темно и душно. Безлико. И высоко в небе падают первые горячие капли в просветах небесного светила, они становятся золотыми и кажется всё над головой - искрится пламенем. Сухой пыльный воздух несколькими метрами над землёй давит зноем и разочарованием. Желанные капли так и не касаются песка…***
Чёрная быстрая тень мчится сквозь душные и ветхие дома, посреди длинной бесконечной улицы и мимо призрачных переулков. Жара тянет куда-то вниз, заставляя беглеца задыхаться и ловить воздух сухими потрескавшимися губами желанный воздух; капли пота медленно, словно издеваясь и одновременно нервируя, щекочущее скатывались вниз, прочерчивая неровную серую дорожку. Безысходность. Парень нырнул в подворотню пытаясь спрятаться или хотя бы отдышаться. Чёткие, но ещё отдалённые крики заглушали стены, будто оживая каменными изваяниями чтобы защитить. - Чёрт возьми, - парень чуть слышно шепчет надтреснутым и осипшим от долгого бега голосом. – Не так… Он нащупал за поясом крепко завязанный мешочек и подцепил пару золотых монет. - Вот вам, душегубы. – И парень резко скидывает золотые монеты на землю, осыпая всё вокруг ярко-жёлтым ореолом… Почти идеально…***
Лампадки мягко горят, даря комнате нежный оливковый окрас; благовония заполняют маленькое пространство, и кажется, мгновение и можно задохнуться от пряностей и безразличия. Мидорима с силой надавил на ступу, раздавливая мелкие семена шалфея. Досада. Маленькая деревяшка не выдержала и треснула. На что она похожа? Она подобно горькому цитрусу, пока не откусишь, не поймёшь что за вкус, а потом ломтик за ломтиком распробуешь горечь фрукта и даже если уже остановишься, неприятный осадок остаётся на языке… Мидорима нахмурился, понимая, что испортил очередное лекарственное зелье. - Да что ж такое…***
Стены приятно холодили разгорячённое тело, и паренёк устало прикрыл глаза. Безрассудно. - Вот и попался! Вор! – громкий возглас подобно кнуту вздёрнул парня. Такие же, как и он в чёрных плащах коршуны налетели и обступили беглеца. - Хороший из тебя бегун малец, - говоривший вышел вперёд, серые насмешливые глаза, словно взглядом испепеляли парня. - Такао... – певуче и зло. Парень дёрнулся в сторону, услышав своё имя, но кто-то сильный и ловкий подцепил его за шиворот и без мягкости уложил на лопатки. - Больно же! - Такао поднял руки, вверх показывая, что он безобиден. – Я сдаюсь! Слишком спокойно и словно насмехаясь. - Где наше золото? – Главарь рыкнул и резко ударил ногой лежавшего доселе парня. - Не знаю! Я… – Ещё один в живот. – Проверьте, у меня ничего нет! - Эй, Чалу, проверь. Маленький чёрный проныра нырнул рукой под плащ Такао быстро проверяя все тайные и явные карманы. - Чист. – Сухо и безучастно. - Так зачем убегал? – Сероглазый зло покосился на вора. - А вы представьте - Такао поморщился. – Толпа головорезов бежит на вас, что прикажите делать? -Я не верю ему, - кто-то с толпы неудачно кинул камень в вора и тот скривился, когда острая грань оцарапала щеку. Обида. - Головорезов говоришь? – Один из коршунов подошёл ближе и больно дёрнул Такао за руку. – Я ему тоже не верю. Она немного похожа на мангостин, если не правильно выбрать спелый фрукт, он окажется недозрелым и неприятным, оседающим и тёрпким на вкус, так и мы словно на рынке собственных действий можем неправильно и не вовремя сорвать ещё несозревший плод. И тогда нам приходиться довольствоваться горьким и гадким вкусом. Ведь в большинстве обид виноваты именно мы. Такао зажмурился на пару мгновений пытаясь придумать нормальный ответ, но голос главаря заставил его похолодеть. - А ты знаешь. – Сероглазый недобро оскалился; наклоняясь к Такао и ловя тонкими пальцами того за подбородок; рассматривая ближе. – У нас есть ты, но нет золота. И я знаю, как ты расплатишься.***
Серебро блестит, подобно белому солнцу пустыни - искрится и переливается. Разочарование. Кисэ сейчас похож на маленького ребёнка, в его медовых глазах стоят непролитые слезы, и, кажется, ещё секунда и будет буря. Куроко опускает голову, и чёлка падает на глаза, он стискивает руки в кулаки и ждёт. Вот оно похоже на сладкий миндаль. Сперва словно в наслаждении распробуешь новую сладость, и тебе не понять, что за пряность. А потом, потом она застревает в горле неприятным комком, от которого хочется разрыдаться, и тогда когда тебе кажется, что уже всё натерпелось, она подобна камню падает куда-то в желудок и оседает там, словно оживая, и превращается в маленькое грызущее существо, которое издеваясь, медленно точит изнутри… - Расскажи, - голос хриплый и чуточку удивлённый. – Расскажи мне всё.