Темное солнце вне времени

       Сколько бы он не пытался, но работа не шла. Чего-то в фотографии все равно не хватало, и когда казалось, что истина близко — она ускользала, а поймать её не удавалось даже будучи обдолбанным в край. Нейтан несколько раз пытался начать заново, взять фотографию с немного другого ракурса, однако всегда получалась недотягивающая угнетающая обстановка и парень уже ненавидел и свою жизнь, и это его увлечение, хотя, скорее даже работу, вдруг разочаровавшись в себе как в фотографе и художнике. Я ебал, — думает он кинув стилус от графического планшета в стену, после разворачивается и отправляется к кровати, включив пение китов — чертов психолог считал, что так Нейтан сможет аннигилировать нервный стресс, хотя сейчас, когда он включил их пение — подумал о Кейт Марш, что сегодня, совсем недавно, покончила с жизнью. Он вздохнул, когда, через минут сорок, принял те факты, что не может ни уснуть, ни понять, в связи с чем она решила расстаться с жизнью — ну да, было видео с тем качком, но, в конце концов, выеби меня кто-то, когда я возвращался с вечеринки Вортекса, я бы…, он мысленно запинается, хотя, хуй поймешь этих жертв, может тоже бы скинулся — неплохой способ оправдать нежелание жить, Нейтан дотягивается до пачки сигарет и закуривает, в маленьких городах всегда пиздец какой-то, хорошо хоть Марш на меня не наткнулась в тот вечер, — последним мыслям он усмехается, ведь действительно навряд ли удержался бы от такого соблазна — использовать потенциальную жертву, вот пусть Марш не пиздит, что ей не нравилось — жертвы всегда рады быть жертвами, хоть и глубоко в душе.        Вдруг, в комнату влетела Виктория, словно ударив Нейтана по голове резким стуком двери об обратную сторону стены, и тот едва не вдохнул сигарету полностью:        — Я блядь мозги в другой раз не соберу, — сходу возмущается Нейтан, следя взглядом за подругой, пока та, на этот раз возмутительно медленно заходит, закрывая дверь. — Хуле ураганишь?        — Блядь, — выдохнула она, растеряно оседая к нему на край кровати. — Сука…        — Тебе травка в голову ударила? Поподробнее нельзя о сути вопроса? А то я не понимаю по-Викторски, — шутит он, и эта шутка даже кажется ему пиздец какой удачной.        — Ну, помнишь я пила с тем качком, в день, когда кофту выкинула? Я по-пьяне очень злилась на Туполфилд, и…        — И?        Виктория смотрела на Нейтана, нахмурившись: — Попросила разобраться с ней.        — Уебалась? За фотку разобраться? Или за троллинг в соцсети? — Нейтан наконец поднимается, затушив и бросив сигарету в пепельницу, начиная разгуливать по комнате — даже он понимает, чем такое может грозить Виктории. — Блядь, хорошо, и что сейчас случилось? Меня, блядь, попросить не могла? Я бы хоть не убил эту мразь, да даже убил бы — отмазали бы…        — Они не убили, но их видели, — Нейтан меняется в лице, сначала обрадовавшись — ну хоть живая — больше шансов на свободе остаться, а потом резко приходит в ярость, с громким, наверное на все общежитие, криком, снося оборудование со стола, вместе с графическим планшетом и ненавистным ноутом, даже не говоря ничего — Виктория сама все понимает: — Прости…        — Прости, блядь?! — слетает с катушек Нейтан, оперевшись о стол, стоя спиной к Виктории. — Я, блядь, о тебе волнуюсь, а все, что ты можешь сказать — прости?! Я блядь не волшебница из книги сказок для пятилеток и не могу тебя прикрывать! — на последнем слове он поворачивается и видит, как подруга утирает слезы, оттого трясет головой, не понимая — что блядь вообще делают с ревущими женщинами?, и подходит к ней, пока та уже закрывает лицо ладонями, и кладет руку на плечо: — Ты видела, в каком состоянии она была, когда Марш скинулась, мне не будет стоить ничего, если я вдруг «найду свидетелей», которые подтвердят, что Колфилд ведет себя неадекватно в последнее время и не против побывать в «странных» компаниях, увлекаясь «странными вещами», если она решит заявить, хотя я считаю, что она давно сломлена — с ней и в помине не будет общаться никто кроме рандомных суицидниц и облипалы-Грэхэма которого она весьма смачно послала нахуй, при всех.        — Вот не ври, что не охуел на этом моменте, — слегка улыбается приободренная Виктория Нейтану, подняв голову к нему, смотря снизу вверх, всхлипывая и утирая оставшиеся слезы, — это её «извини, но пошел нахуй», или как там?! О Боже, одни, блядь, поражения в этой жизни…        — Охуел, — подтверждает Нейтан, улыбаясь в ответ, убирая руку с плеча подруги и отправляясь за пачкой сигарет и зажигалкой, что остались на другой стороне его кровати, — она вообще с кем-то общалась, кроме как с самим Грэхэмом, который лезет ко всем?        — Не припомню, чтобы к ней вообще люди подходили, — хохотнула Виктория, как будто сегодня вовсе и не совершила самоубийство одна из учениц, и совсем успокоившись, откинулась на кровать, к Нейтану. — Особенно, блядь, после наглостей в мою сторону.        — За которые уже поплатилась. Они, блядь, хоть кости не ломали ей?        — Не успели. Заверили через смс, что сложно будет снимать побои. Не зря ты учил, как бить.        Свидетель — все равно проблема.        Они так и уснули тем вечером, в руке Нейтана постепенно догорала сигарета, слава непонятно кому, что никакого пожара не было, а Виктория и вовсе забыла о том, что спать в одежде не особо удобно, да и утром, а очевидно, что утром, кроме как летом, всегда холодно, придется пройти по холоду до своего общежития, чтобы принять душ и привести себя в порядок. Виктория втройне не обрадуется, когда проснется хоть и вовремя, но поймет, что будильник у Нейтана не стоит, за что тот, в знак того, что пора просыпаться, получит подушкой по лицу.        Предстоящий день омрачался еще и тем, что Шон Прескотт пообещал заморозить кредитку Нейтана, если он не начнет наконец ходить на психологический тренинг, который казался просто издевательством — мало того, что сидеть среди психов, так еще и эти все тренинги лишены любой конфиденциальности, но кредитка — вещь хорошая, нужная, поэтому Нейтан хоть и пропустил все уроки, на тренинг решил все же сходить, точнее, прийти за двадцать минут до завершения. Встав перед дверью, он слышал чей-то голос, но слова определить не смог, потому что готовился войти в такую травмирующую его обстановку. Наконец сделав выдох, быстро открыл дверь, и остановив чей-то рассказ своим прибытием, сел на свободный стул, рядом с говорившим ранее, что сейчас накинул на себя капюшон своей фиолетовой кофты и слегка отвернулся, психи, блядь — решает он, какой-нибудь утырок, что людей боится как вампиров, блядь, он нагло усмехается, проводит взглядом по человеку, и постепенно понимает, что это девушка — руки были такие тонкие, что Нейтан даже облизнул обсохшие губы, понимая, какие красивые могут быть на них белые отметины, и тут же заругал себя, обозвав фетишистом, потому что это может быть и очень тощий паренек — не особо-то женственная одежда и отсутствие груди располагали к такому отношению.        — Я так понимаю, Вы закончили? — обращается женщина к сгорбившемуся лицу непонятной половой принадлежности, а тот в ответ кивает, так же держа голову чуть в сторону от Нейтана, что только сильнее его раззадоривает — очень уж интересно, что заставляет незнакомца так реагировать. — Мистер Прескотт, может Вы начнете?        — Ага, — отзывается Нейтан, но рассказывать что-либо не спешит — он занят своей игрой — бывает интересно посещать этих психов, оказывается. Он достает сделанный «на пожарный случай» косячок и в наглую закуривает его.        — Мистер Прескотт, тут нельзя курить… — растерянно говорит психолог. — Тут же пожарная сигнализация…        — Ага, — снова отвечает он, забив на слова женщины, для того, чтобы заработала пожарка — нужно накурить на всю комнату, не мешай, сука, удовольствие получать — думает он, вдыхая дым под завязку, задерживая дыхание, а потом выливая его всего, словно облако, на этого «чудика», провоцируя. А «чудик», в ответ на это, не сдерживает кашель, хотя поначалу и пытался, и Нейтан понимает, что кашель-то женский, все-таки. Жаль, что даже цвета волос не видно — те спрятаны за капюшоном, хотя парень доволен и так.        — Мистер Прескотт, — пытается вернуть его в эту реальность женщина, — пожалуйста, Вы должны рассказать нам о своей проблеме.        — Зачем? У меня нет проблем, отвали, — говорит он, не отрывая взгляда от фигуры, пока та, кажется… она усмехнулась?, и, похоже, это было действительно так, и этим сильно взбесила Нейтана — он кладет руку на плечо фигуры, сжимая кости, ощущение которых под ладонями дразнят, и уже собирается повернуть, казалось, незнакомку, но срабатывает противный таймер.        — Спасибо всем, на сегодня тренинг закончен, — словно робот проговаривает психолог, и отвлекшись на секунду, Нейтан пропускает момент, когда незнакомка встает, и быстрым шагом идет к выходу, прикрыв ладонями лицо, и Прескотт проводит её взглядом, на секунду, перед выходом, заметив, что из капюшона выбились коричневые, короткие волосы. — А Вы, мистер Прескотт, останьтесь, — приказывает недовольный поведением подопечного психолог. — И сигарету затушите.        Ну блядь.        Спустя, казалось ему, пару суток скучных лекций о «плохом и хорошем поведении на тренингах», он наконец покинул злополучное заведение и вышел на свободу, закурив остатки от того косяка, и думая о незнакомке. Короткие волосы… ему всегда нравились короткие волосы — те, кто любят длинные — полные идиоты — не понимают всей прелести затылков, он выдыхает дым и улыбается, сам не зная почему. Теперь он хотел ходить на эти тренинги, ему стало даже плевать на скучную «психологичку» — хотелось еще немного позабавиться с той… жертвой ли? — сейчас даже это было неважным, просто было жаль, что эти тренинги не особо частые. Не успел он направится к машине — на телефон пришла смс-ка от Виктории, та была испугана тем, что Колфилд не пришла на занятия, прям как я, и, «ну вдруг все же заявит?», в честь чего он зажал косячок между губ и постарался успокоить подругу — «хотела бы — заявила бы еще вчера, и мы с тобой уже обсудили, что будем делать, в случае чего. и удали переписку.», потом подумал, и добавил: «и вообще-т, надо бля думать о том, что я, если Прескотт не отмажет — буду проходить как свидетель, Марш ведь на моей вечеринке наебенилась», а после, закончив свое не весьма литературное сообщение, отправился к общежитию. Писать Виктории о странном инциденте он не стал, посчитав, что у нее и так много проблем, да и вообще — поразвлекался и хватит — соврал он себе, ведь образ из головы выходить не хотел всю дорогу и после — что-то было в нем знакомое, где-то он её видел, просто пока еще не может понять, где именно. Лежа на кровати, будучи в приходе, ему даже показалось, что он видел на секунду лицо незнакомки, вот только черты вспомнить не в состоянии, и только он приближался к тому, чтобы вспомнить, незнакомка ускользала за дверь, прямо как нужные варианты обработки того фото. Кстати, смотрит он на чудом уцелевшее после погрома оборудование и собирается пойти к нему, дабы доделать работу, но поскользнувшись на, как ему казалось, каком-то мусоре (журнале), громко падает, взматерившись, и тут же, как по команде, получает сообщение от Виктории на телефон, который он, после падения, держит в воздухе — не разбил экран, зато разбил локоть. Сообщение Виктории трех, блядь, километровое, и о том, как она волнуется теперь и из-за Марш, но эта Колфилд не дает ей покоя, и он читает это все, пока встает и начинает тщетные поиски отброшенного куда-то нахуй стилуса. «Блядь, Вика, ты заебала, ну хочешь я запугаю Колфилд?» — набирает он, прекратив всякие попытки поработать и уже одевается, потому что знает ответ — «хочу, спасибо:))».        Это «хочу, спасибо» и двоеточие с двумя скобочками будут у меня на могильной плите когда-нибудь, — ругается он, пока прошмыгивает, словно, сука, пантера, сначала до условленного цветочного горшка, и доставая из него запасные ключи от комнаты Макс, мысленно благодаря одного знакомого умельца, а после, чувствуя вибрацию в телефоне, понимает, что Колфилд свалила, паиньки вроде нее не уходят в такое время, да и ранее она не отличалась тем, что выходила бы на улицу вне уроков — значит пошла за лекарствами, решает он, вздыхая, что времени-то у него немного.        Кое-как прокравшись на нужный этаж, чувствуя себя настоящим ямакаси (хорошо, хоть камер нет), Нейтан открывает замок, и придерживая дверь, осторожно открывает её, вглядываясь внутрь, сквозь темень, освещаемую фонарями из окна — отсутствие всякого света внутри неудобно, но это нужная часть, ведь сообщивший о уходе Макс мог и ошибиться, но я бы ему за такое свернул шею, а вот уже внутри, заперев дверь, он уже мог воспользоваться фонариком, осматривая комнату, и доставая баллончик с красной краской. И тут Прескотт вдруг осознает — блядь, а че писать-то? — до этой части он план не продумывал и вообще как-то исключил этот момент из сценария. Решив, что просто так стоять и думать смысла нет, он решает набрать смс Виктории, процитировав свои мысли — «блядь, а че писать?», но успевает написать только половину сообщения, потому что взглядом натыкается на ту, сука, самую, фиолетовую кофту, лежащую в углу комнаты, которую видел на, теперь уж похоже, весьма знакомой девушке. Нейтан слетает с катушек от шока, когда берет кофту, и вдохнув её запах — чувствует так и не выветрившийся едкий аромат дыма от конопли. Его типает — простая тихоня не может курить каннабис, зато может… попасть к одному психологу что и я? как? — ответ на этот вопрос он найти не может, или не успевает, потому что начал шуметь замок двери, а он, видимо, проебал тот момент, когда ему на телефон пришла смс, что Макс возвращается, поэтому он быстро выключает фонарик и вжимается в уступ, чтобы оказаться за дверью, когда та откроется. Дверь открывается, потом начинает закрываться, и Нейтан ловит Макс, сжав своей одной рукой обе руки сзади, а другой крепко зажимает рот — девушка успевает только удивленно замычать, а Нейтан пинает дверь, чтобы она полностью закрылась.        — Послушай ты, — шепчет он ей на ухо, сквозь зубы, сохраняя твердую тональность в голосе, — если ты считаешь, что так легко можешь скрыть свой сующийся во все дыры нос капюшоном — глубоко ошибаешься, — в ответ на это Макс едва пытается вырваться, но молчит. Скорчив гримасу отвращения, которую, Макс, к сожалению, не увидит, он, все еще шепотом приказал: — Стой. Тихо. И запомни — ты не посмеешь пойти в полицию и заявить о том, что на тебя напали в переулке, ясно?! Кивни, если ясно. — Она кивает, вздрагивая. — Умница, а теперь будь пай-девочкой и не смей кричать, когда я тебя, сейчас, отпущу, ясно?! Кивни. — Она снова кивает.        У Нейтана прямо фибры души задергались от наслаждения ситуацией — все вышло даже лучше, чем он хотел, и упиваясь собственной властью, он, вдруг, немного согнувшись, в силу разницы в росте, сначала уткнулся носом в висок, вдыхая запах волос Макс, пытаясь различить оттенки, вот этот от шампуня, например, а потом перевел к затылку, увлекшись и ослабив хватку на рту, и та, не получив обещанной свободы, со всей силы впивается зубами в пальцы, и Прескотт давится тем самым ароматом шампуня, стараясь не отпускать руки, и, отшатнувшись от боли назад, тянет Макс за собой, упав прямо на брошенную кофту, и осознает, что, возможно, варианта остаться нет, поскольку грохот от падения будет слишком подозрительным, поэтому, когда Колфилд падает сверху как-то удачно не ударив ни по чему, переворачивается, чтобы оказаться сверху и быстро сняв с нее ремень, на котором висел полароид, завязывает им её вырывающиеся руки, а после, зачем-то, совершенно автоматически, прихватывает фиолетовую кофту, удирая, и на лестнице понимая, что их с Макс «игры» перебудили всю общагу, так что надо быстрее сматываться, желательно через окно, напротив лестницы, на первом этаже общаги…