***
Очнувшись, я услышала знакомый мужской голос, но никак не могла вспомнить кому он принадлежит. -Смотри, она очнулась, Америка, ты как? – Марли подбежала ко мне и стала расспрашивать о моем самочувствии. Позади нее в проходе стоял Максон. Кода же он уйдет из моей жизни?! Я любила и люблю его всем сердцем, но из-за собственной глупости потеряла его доверие. Тогда, если он меня ненавидит, к чему все эти письма и знаки внимания? Я запуталась, я окончательно запуталась, и от этого мне ещё меньше хотелось его видеть. Поэтому, собрав все силы, я отвернулась к стене, ни слова не отвечая. Максон, вероятно, понял это и, разбив что-то стеклянное, вышел из сторожки, громко хлопнув дверью. Стены затряслись от удара, напугав Марли, сидевшую рядом со мной. Самочувствие заметно улучшилось в его отсутствие, так что я встала и, собравшись уходить, сказала.... я просто не могла этого не сказать: -Если ты захочешь со мной встретиться, то убедись, что в этом не будет замешан он, иначе от наших встреч мы обе получим лишь разочарование и плохое настроение. Всего хорошего, Марли. - В этот момент я намеренно не взглянула в её глаза, а потому мне не было известно, что она чувствует. Мне показалось, я перегнула палку, но сказанного было не воротить, потому я продолжила идти к двери, не оборачиваясь и не останавливаясь. Моя радость от встречи с ней улетучилась, когда она вручила мне это чёртово письмо. Как же мне хотелось его прочесть, до боли, до истерики, но я держалась и не сделала этого.***
По возвращении домой я не заметила существенных изменений, кроме моего состояния. Мне вдруг стало заметно легче. Интересно, что это было? Но мне некогда было забивать голову такими вещами, ведь меня ждала уборка и ужин к приезду мамы с Мэй и Джаредом. Я так соскучилась по ним, и моему счастью не было придела, в ожидании этого события. Я надела свой любимый фартук и принялась за дело, напевая разные мелодии. За работой время прошло незаметно. Наступил вечер. Уставшая и довольная результатом, я плюхнулась на диван и, как обычно случается в такие моменты, мне в голову начали лезть разные мысли. Совесть появилась из ниоткуда, спавшая весь день, теперь она стала укорять меня в ситуации с Марли, ведь та ничего плохого не сделала, а я даже не смогла нормально попрощаться с ней. После двадцати минут душевных терзаний, я решила написать ей письмо. Я нехотя встала с дивана и отправилась в свою комнату, чтобы немедленно сесть за извинительную записку, но наткнулась на нашу с Джефом фотографию. Я с удивлением обнаружила, что его всё ещё нет дома, но спустя мгновение успокоила себя тем, что его мама задерживает любимого сына и не желает отпускать домой. Из ящика письменного стола я достала старую бумагу, черную ручку, и начала писать. «Дорогая Марли, я приношу извинения за свое грубое поведение сегодня днем. Я понимаю, что перегнула палку, мне совестно от этого, надеюсь, ты не злишься на меня, я ведь не со зла, войди в мое положение. И, если вдруг будет возможно, пожалуйста, скажи Максону, что я скучаю и очень его люблю….» Я опомнилась, скомкала этот лист бумаги и взяла новый. Я не должна была допускать проявления слабости, ни на мгновение. «Дорогая Марли, я приношу извинения за свое грубое поведение сегодня днем. Я понимаю, что перегнула палку, мне совестно от этого, надеюсь, ты не злишься на меня, я ведь не со зла, войди в мое положение. Искренне надеюсь, что ты меня простишь, иначе, я сама себя никогда не прощу. Твоя Америка!» Письмо было готово, я запечатала конверт, написала адрес и положила в почтовый ящик, чтобы утром почтальон смог его доставить по адресу. На улице было темно и пусто, за исключением одного человека в конце улицы, который еле-еле ковылял и шатался из стороны в сторону. Я не придала этому значения и зашла обратно в дом, плотно прикрыв дверь. Теперь усталость ощущалась сильнее, колени подгибались, но спать в этот поздний час отчего-то не хотелось. Тогда я решила занять себя чтением, взяв недочитанный том. Кресло мягко провалилось подо мной, затягивая в свой уютный плен, но моё наслаждение длилось не долго. Я только успела открыть нужную страницу, когда громкий стук в дверь вновь заставил меня подняться. От неожиданности я вскочила, и от страха не сразу осмелилась подойти к двери. Гость явно не собирался уходить. Еще один громкий стук раздался в дверь, пугая меня ещё сильнее. За этим последовал грубый мужской голос: -Открывай, открывай немедленно! - этот человек явно был пьян, мне не хотелось связываться с этим незнакомцем, так что я решила не открывать и продолжить чтение, но стоило мне повернуться к двери спиной, этот голос снова нарушил ночную тишину и теперь я узнала его. -Америка, дорогая, открывай, это Джеф, - сердце екнуло, неужели это он, что у него с голосом? Я распахнула дверь и замерла в оцепенении. Передо мной предстал он: волосы растрепаны, рубашка наполовину расстегнута, одна штанина почему-то подвернута и на ней толстый слой грязи, на рубашке еще было ярко красное пятно, скорее всего от вина, а на щеке красовалась небольшая царапина, с уже засохшей, слегка выступающей кровью. Неужели он напился, да еще и подрался! Такого ведь никогда не было! Он попытался обнять меня, а на деле просто упал мне на плечи. -Америка, я так тебя люблю! – от Джефа так несло, что мне стало не по себе, и я оттолкнула его. -Так значит, да? Разлюбила меня, да? – он прошел в гостиную и плюхнулся на диван, забросив ноги на стол. -Не говори глупостей, ты просто пьян и тебе нужно выспаться, - закрывая дверь, и убирая разбросанную обувь промямлила я. -Конечно не любишь, ты же все скучаешь по своему принцу, как его там…, - сердце замерло, я перестала прибирать эту обувь и просто встала, смотря в одну точку, – что молчишь, больно слышать правду? Очень плохо ты это ото всех скрывала. -Что за бред ты несешь, ты с чего это вообще взял? – я пыталась выглядеть невозмутимой и как можно сильнее убирала дрожь в голосе. -Когда я пришел к любимой матери, она была вся в слезах, отдав мне письмо она ушла в свою комнату. Проронив всего пару слов «Я больше не хочу видеть ее в нашем доме». – Казалось, он говорит серьезные вещи совершенно трезвый. Но уже через пару минут он швырнул мне то самое злосчастное письмо, которое все испортило. «Америка не та, кем Вы ее видите, в ее сердце таится жаркая любовь к принцу Максону Шриву, а с Вами она лишь для того, чтобы залечить душевные раны и выбросить Вас, как использованную игрушку. Будь на чеку, а не то, с чего бы у нее были нервные срывы, подобные тому, что был неделю назад. Подумайте над моими словами, может пора выбросить Америку, пока она не причинила Вам боль?» На глазах выступили слезы. Я не могла сказать ни слова, и выдавила лишь жалкое: -Вранье… -Нет, дорогая Америка, это правда, иначе чего бы тебе хранить ту шкатулку с украшениями? Плакать ночами? Да-да, я и про это знаю! Все это правда! Этот аноним открыл мне глаза на правду! – я уже чувствовала как он приближается ко мне. -Как ты можешь так обо мне думать? Это вранье и точка, нет ничего лживее этого письма! – я резко перешла на крик. -Нет ничего лживее тебя! – в ту же секунду я оказалась на полу, моя щека горела, он ударил меня… Я не верила в это, казалось, что все это какой-то дурной сон и так хотелось проснуться. Но я чувствовала боль. Я мельком взглянула на Джефа, он уже сидел на том же диване и заливался смехом, при этом он достал вино и снова начал пить. Воспользовавшись моментом, я беззвучно встала и, тихо приоткрыв дверь, вышла из дома. Одну секунду я стояла и не могла понять куда идти, а ,может, стоит вернуться? Но я услышала шаги и теперь, даже не раздумывая, ринулась по направлению к той сторожке. В которой сегодня была встреча с Марли. Кто же знал, что все так обернется и я снова туда вернусь....