Добровольность

Январь в Куантико был тёплым, и в солнечные дни казалось, что уже настала весна. К началу февраля тот снег, что ещё задерживался в лощинах, исчез окончательно, уступив место свежей траве. Как раз в эти дни, тёплые, всё удлиняющиеся, Уиллу пришла посылка — три авторских экземпляра журнала. Он распаковал её, взял в руки солидный том в глянцевом синем переплёте. Статья была помещена в самом начале: первым было указано имя Аланы Вёрджер-Блум, вторым — Уильяма Грэма. Название было длинным и не слишком запоминающимся: всё равно её наверняка запомнят как «та самая статья про Лектера». Уилл должен был бы испытывать гордость, и она действительно была, но смазанная, блеклая — не полнокровное чувство, а разбавленная водичка. Три тома лежали друг на друге, поблёскивая свежим глянцем. Уилл взял верхний, перелистал, сунул нос между белых плотных листов, вдыхая ни с чем не сравнимый запах. Всё-таки это была и его работа. Закрыв журнал, он отложил его в сторону. Вечером он отправил его в Балтимор, в клинику для душевнобольных преступников, и потом, лёжа без сна, всё гадал, примет ли его Ганнибал, а если примет, то учует ли запах его рук на переплёте.

***

Вода текла по телу, смывая пот и грязь — инструкторы в Куантико своё дело знали и сгоняли с курсантов семь потов. Уилл с каким-то остервенением тёр себя мочалкой; пена сильно и ярко пахла акацией. Он мог торчать в душе сколько угодно — он уже год жил один, в отличие от большинства других курсантов. Едва он успел обтереться и натянуть джинсы, как к нему постучали. В комнату ввалился Рик, держа наперевес две бутылки пива. — Поздравляю, курсант! — возбуждённо крикнул он, салютуя бутылкой. Чего у Рика было не отнять, так это способности искренне радоваться за друзей. — Было бы с чем, — пробурчал Уилл, закрывая дверь и вытирая волосы полотенцем. — Брось. — Рик ловко открыл обе бутылки, поставил их на стол. Он с любопытством дотронулся до глянцевой поверхности валявшегося тут же журнала. — Можно? Уилл кивнул, и Рик взял его, раскрыл, перелистал. В его огромных чёрных лапищах журнал казался совсем крохотным. — За это стоит выпить, курсант Грэм. — Давай. Запотевшие бутылки приятно звякнули. — Ты что-то не очень рад. — Да так... — протянул Уилл. Ему было неприятно, что его мысли так легко читались, и он сделал себе мысленную заметку. — Неприятные воспоминания? — С чего ты взял? — Да брось. — Рик глотнул ещё пива. — Вижу. — Я не хотел туда ехать. — Тебе неприятно видеть Лектера? Вы же были знакомы, ты у него учился, ведь так? — Да, несколько месяцев. Рик внимательно всмотрелся в его лицо. — А между вами... — Он неопределённо махнул бутылкой. — Между вами ничего не было? — Нет, — жёстко ответил Уилл. — Он был моим учителем. — Ладно. Прости. Когда Рик ушёл, Уилл выбросил пустые бутылки и долго сидел на маленькой кухоньке, куря и сбрасывая пепел в пустой бокал.