Добровольность

Мисс Блум была просто ослепительна в облегающем костюме в крупную чёрно-белую полосу. — Пятая поправка, курсант Грэм. Мы не можем судить Лектера дважды за одно и то же преступление. — А если будут доказаны другие убийства? Он наверняка убивал за эти два года на свободе. Мисс Блум вздохнула. — Думаешь, мы не искали ничего? В том городке было два подозрительных случая, и ни в одном нет даже косвенных улик. Скорей всего, она не знала, кто именно обеспечил алиби тогда месье дю Берри. И Уилл не собирался сообщать ей, кто именно обеспечил алиби ему самому. — Поверь, Уилл, если бы у нас было хоть что-то, Лектер бы сидел не в психушке, а в тюрьме. — А что с его невменяемостью? — Он отказывается от освидетельствования. И, боюсь, защита опротестует предыдущие выводы. — То есть Ганнибал Лектер выйдет на свободу как обычный гражданин? Мисс Блум кивнула. — Скажи, Уилл, — голос её чуть понизился, — во время ваших встреч. Он не угрожал тебе? Не высказывал каких-либо преступных намерений? Ты знаешь, что доктор Чилтон записывает все разговоры? — Нет, мисс Блум. — Ты уверен? — Совершенно. — Уилл, мы будем защищать тебя. Надзор над ним, контроль передвижения и всё такое прочее. Никакой психиатрической практики, разумеется, хотя аннулировать его диплом мы не можем. — Спасибо, мэм. — Но я бы не хотела идти на крайние меры. После обучения я планировала взять тебя в отдел, и мне не улыбается перспектива прятать тебя где-то на Аляске под вымышленным именем. — Мне бы тоже этого не хотелось. Жизнь на Аляске была бы неплохой: рыбалка, лыжи, никаких людей в радиусе тридцати миль. Идеальное место для убийства. — Отправляйся к Лектеру. Нам нужно что-нибудь, что позволит обвинить его в том, что он угрожает тебе. Хоть что-то. — Да, мэм. Я понимаю, о чём вы. — Хорошо. Отправляйся завтра. И... Уилл, прости, что снова втянула тебя во всё это. Она кивнула, указывая на дверь. Разговор был окончен. Когда Уилл вышел, Алана потянулась к телефону, набрала короткое сообщение. Через пару минут в кабинет к ней вошла сержант Кац. — Мисс Блум, вызывали? — Да, сержант Кац. — Алана встала, заложила руки за спину. — Вы хорошо знаете Уилла Грэма. — Да, мэм. Он хороший парень, я помогаю ему, когда нужно. — Я снова отправила Уилла брать интервью у Лектера. Кац приподняла брови, но ничего не сказала. — Я почти уверена, что это ему не повредит. Но на всякий случай прошу вас внимательней следить за ним. — Конечно, мэм, — кивнула Кац. — Кто-то может об этом знать? — Лучше будет, если вы никому не скажете. Беверли Кац кивнула ещё раз. — Положитесь на меня, мэм. К тому же, честно говоря, мне самой нравится Уилл.

***

Уилл видел спину Ганнибала — широкую прямую спину в голубом комбинезоне — и слегка расставленные ноги. Звук ударяющейся о металл унитаза струи был слишком громким. — Добрый день, Уилл, — не оборачиваясь, произнёс Ганнибал. Уилл подождал, пока Ганнибал закончит, застегнётся и развернётся к умывальнику. Мыльная вода стекала с его пальцев, когда он тщательно отмывал руки. — Я, кажется, застал вас в неподходящий момент. Теперь пришла очередь полотенца — чистого и белого, которое Ганнибал снял с пластмассового крючка. За то время, что они не виделись, Ганнибал здорово похудел и стал гораздо больше похож на себя прежнего. — За этой стеклянной стеной у меня никогда нет уединения. Я привык. — Я читал книгу, которую вы мне прислали. — И что ты чувствуешь по этому поводу? — Почему вы не говорили обо мне, доктор Лектер? — А разве это стоит упоминания? Уилл придвинул стул прямо к стеклянной стене и уселся на него, положив куртку на колени. Его лосьон после бритья, казалось, пропитал весь воздух вокруг; но даже сквозь него пробивался острый запах пота, стекавшего по затылку. — Никто не может предсказать последствия всех наших поступков, доктор Лектер. — Но ты приходишь сюда снова и снова. Тебя не пугают последствия твоих поступков? — Вы угрожаете мне, доктор Лектер? — Ты с настойчивостью возвращаешься к тому, угрожаю ли я тебе. Нет, Уилл. — Взгляд Ганнибала скользнул вверх, к маленькой блестящей полусфере звукозаписывающего устройства. — Ты в безопасности. — Я благодарен вам за подарок. — Он скорей пригодится тебе, чем мне, Уилл. Ты воспользовался им с пользой? — С наибольшей из всех возможных. Ганнибал кивнул. Он явно не боялся, что Уилл расскажет кому-то о его участии в тех давних делах, потому что стоит ему заговорить, и ничто не спасёт его самого от наказания. Ганнибал знал, что Уилл будет молчать, а Уилл знал, что добровольно попал в эту ловушку. — Тогда что приводит тебя сюда? Свитер был слишком тёплым, свет — слишком резким. Если бы Уилл мог ответить самому себе, что он чувствует к Ганнибалу, было бы легче. — Что мы будем делать после всего этого? Уилл сам не понял, почему сказал «мы». Как будто он вернулся в прошлое и сидел не перед стеклянной стеной тюремной камеры, а на уютной кухне в доме на побережье. — Разве существуют какие-то «мы», Уилл? — Нет. Теперь — нет. — Тогда зачем ты приходишь? — Скажите мне, зачем я здесь, доктор Лектер. Проявите свой ум. Сжав кулаки под курткой, Уилл наблюдал, как Ганнибал подходит к разделяющей их стеклянной стене и садится прямо на пол, скрестив ноги по-турецки. Это выглядело сюрреалистично, но Ганнибал держался совершенно непринуждённо. Штанины комбинезона у него задрались, и Уилл впервые заметил, какие у него тонкие сухие щиколотки. — Зачем я нужен тебе или зачем ты нужен мне? Наживка была слишком заманчивая. — Зачем я нужен вам. Зачем вы присылаете мне... книги. И письма. Зачем терпите меня и разрешаете посещать. — Откровенность за откровенность, Уилл? — Да. Хорошо. Маленькая глупая рыбка плеснула хвостом и проглотила крючок. — Я терплю тебя, Уилл, посылаю тебе... письма и книги, потому что ты похож на меня. Потому что твоя тьма поглощает тебя. И потому что я кормил эту тьму и давал ей окрепнуть. — Нет. Это не так. — Это так, и ты знаешь это. Скажи, Уилл, тебя мучают кошмары? Уилл невольно отшатнулся, чуть ударился спиной о жёсткую спинку кресла. — Иногда. — Откровенность за откровенность, — напомнил Ганнибал, взглянув вверх из-под чёлки. — Довольно часто. — И что ты видишь? — Вас. Голова Ганнибала склонилась набок — знак внимания. — Я не причинял тебе вреда. — Это не вред. — Щёки, уши, шея Уилла медленно запылали. — Не совсем. — Тогда говори. Невольно Уилл понизил голос, но Ганнибал не двинулся с места, не сделал ничего, чтобы облегчить ему признания. — Мне снится... — Пауза. Уилл почти видел, как доктор Чилтон затаил дыхание, слушая их. — Мне снится, что мы занимаемся любовью. — Это похоже на реальность? Надеюсь, тебе уже есть с чем сравнить? Вот теперь Уилл вспыхнул весь. Это было экстремально грубо. — Это больно. Неприятно. Не то, что в реальности.— Уилл сделал паузу. — А что снится вам? — Я вижу своё прошлое. Людей, которые живы, и тех, которые умерли. — И Беделию дю Морье? Верхняя губа Ганнибала дёрнулась, и на секунду показались крупноватые клыки. — Это всегда утешительные сны. — И вы занимаетесь любовью? Экстремально грубо. — Чаще мы разговариваем, Уилл. — А убийства? — Их тоже. Ты знаешь, что я чувствовал, когда убивал? — Да. Да, доктор Лектер. Ганнибал легко поднялся, и Уилл тоже встал, шагнул навстречу ему. Если бы он хотел, он бы мог сейчас протянуть руку и коснуться Ганнибала через круглое отверстие вентиляции. — Уилл, — шёпотом, еле слышно сквозь стекло произнёс Ганнибал, — обещаю, что ты будешь жив. Ты будешь жив, пока я позволю тебе. Из конца коридора послышался шум. К ним приближался один из охранников. — Мистер Грэм, отойдите от перегородки! Мистер Грэм! — Всё хорошо. — Уилл попятился, не отводя глаз от Ганнибала. — Всё хорошо, я ухожу. Охранник вежливо, но твёрдо взял его под локоть и оттянул подальше от стекла. Уилл не сопротивлялся. Он ждал, что Ганнибал скажет что-то ещё, но тот лишь улыбался.