Богоподобная

Затянутая легкой тканью колыбелька в дальнем углу ничем не примечательного дома манила… и, в то же время, пугала до дрожи в костях. С одной стороны – кто она ей, эта крохотная девочка-орлан, невольно ставшая разменной монеткой в борьбе за влияние внутри клана Трехклыкого Штельгара? С какой стати она должна ее защищать? Хранительница не любила детей. Терпеть терпела, но даже к отпрыскам торговцев, проживающих в Каэд Нуа со своими семьями, относилась со сдержанной настороженностью, и те, поприставав к «госпоже» пару дней, обычно отваливались сами собой, как подсохшая грязь на сапогах. Будь ее воля, она бы вовсе не стала пускать их в крепость, однако портить отношения со своими людьми не хотелось, так что приходилось, стиснув зубы, вежливо улыбаться очередной конопатой рожице… «Эй, смотри, огнеголовая идет! А мы тебе подарочек принесли – тухлые яйца! Хочешь попробовать?» …после чего, с силой сглотнув, она отворачивается в сторону, борясь с невыносимым желанием раздавить кое-чей хрупкий черепок в своих ладонях. «Чего бульбулькаешь, головешка? Мы тебе помочь хотим – на тебе ж полно всяких паразитов, а свежий навоз их прекрасно выводит, так что давай, ныряй уже!» Она терпит – как терпела когда-то. Много. Много. Лет. Назад… «А-а, сюда идет Маграново отродье! Проклятая, проклятая, дочка потаскухи!..» …но лишь спустя мгновение понимает, что остановилась. Что стоит рядом с колыбелькой, вцепившись пальцами в ее края, и прохладная ладонь будто бы слегка касается ее щеки, утихомиривая бушующее под сердцем кровожадное пламя. Скорбящая Мать. Она снова появилась незаметно, словно выступив из морозной дымки – кажущаяся вполне обычной женщина средних лет с руками юной девушки и глазами мудрой старухи, которая видела, помнит и знает много больше, чем произносит вслух. Она и на этот раз молчит. Просто проводит рукой по воздуху, и пальцы ее легко скользят по обнаженному разуму, по натянутым до предела нервам, выправляя скрученные судорогой нити, расслабляя готовую вот-вот порваться ткань. И хочется ей поверить, что все хорошо. Хочется лечь прямо здесь, на земляной пол, устроив голову у нее на коленях, как почти каждую ночь, проклятую ночь, когда приходят воспоминания из прошлых жизней, а поутру выясняется, что в Каэд Нуа случился очередной пожар, что варвары из клана Рычащего Орла прорвались в деревню и, вырезав мужчин, начали насиловать уцелевших женщин, а дети плачут перед жертвенным алтарем, и льется кровь, так много крови!.. Хранительница почувствовала, что трясется. Что-то сдвинулось в ней, какой-то камень из и без того пошатывающейся груды. Что-то сломалось, изменилось… Где она? Кто она? Одинокая песчинка в ледяной пропасти – пожалуйста, я не хочу здесь оставаться! Найдите меня, найдите, найдите, найдите!.. А потом – тепло. Мягкое. Ненавязчивое. Не иллюзия разума, порождения искусной сайферской игрой, но самое обычное живое тепло, припавшее к ее груди, давящее на неуклюжие ладони приятной тяжестью. Словно бы говорящее: ты не одна. Ты не одинока. И, сдавленно всхлипнув, Хранительница уткнулась лицом в тихо попискивающий сверток, а Скорбящая Мать, отступив на полшага, нежно опустила руки на ее вздрагивающие плечи. Ты не одинока…