Личность киборга?

      — Эй! Стоять–бояться–трепетать! Встать передо мной, как лист перед травой! Куда? Зачем? Почему? — Кай и Тим, неожиданно вырванные из своих молчаливых монологов, оглянулись на звук знакомого голоса, причем к моменту завершения маневра на физиономиях обоих уже сияли улыбки: широченная у Кая, и намеком, но явно радостная у Тима. Их бегом догоняла невысокая девушка.       Подбежав, она стукнула ладошкой по плечу одного и по груди другого (ну это уж кому куда дотянулась), и воскликнула: — Осалила! Теперь вы вОдите! — и тут же, без перехода, не застревая на шутке и не ожидая аплодисментов: — Вы далеко? Дело пытаете, или от дела лытаете?       — Мы – недалеко. Идем – в «Заходите!». Позавтракать. И ты идешь с нами. Возражения не принимаются, — улыбаясь и старательно имитируя голос записного зануды, сообщил Кай.       — Иду. Разумеется, куда же я денусь, если меня ведут под конвоем и даже с применением киборга, — она запрокинула голову, чтобы посмотреть в глаза Тиму, — ты ведь не позволишь мне удрать, не выпив с вами кофе?       Тим покачал головой. Раз хозяин сказал, что Тома идет с ними, и Тома сама это подтвердила, значит удирать она не собирается. И это хорошо. Когда с ними Тома – это всегда хорошо. Но если она вдруг захочет удрать – значит пусть удирает. Киборг не собирался мешать девушке ни в чем, если только на это не будет прямого приказа. Потому что практически все, что она делала или говорила – это хорошо и правильно. Почти как у хозяина.       Кафе «Заходите!» держал бывший космодесантник Анджей (фамилия? а никто не знает… зачем?). Анджей не был женат, не имел детей, но, несмотря на это, атмосфера в кафе была какой-то очень домашней, семейной. Где он находил таких спокойных, неторопливо-быстрых, улыбчивых и искренне доброжелательных поваров, барменов, официантов – видимо, его тайна. Но люди у него работали хорошо, подолгу, менялись редко, и смена состава персонала никогда не вела к ухудшению его качества. Посетители кафе с порога ощущали себя именно гостями, которых радушные хозяева искренне ждали.       Сейчас кафе было практически пустым – время завтрака уже закончилось, до обеда еще далеко, так что были заняты только два столика: рядом с входом Mary поила какао мальчугана лет пяти, да в дальнем конце спиной к вошедшим сидел какой-то мужчина (возраст и фигуру не давала определить объемная толстовка, капюшон которой еще и топорщился, почти закрывая затылок, так что была видна только коротко стриженая макушка). А в одной из кабинок, рядом с барной стойкой, сам Анджей развернул на переносном терминале несколько вирт-окон с явными признаками ведомостей, бланков заказов и прочими хозяйственными делами.       Увидев вошедших, Анджей кивнул им: — За кофейком?       — Нет, завтракать. Причем завтракать серьезно, основательно, сытно и долго. И поговорить, — Кай подошел к Анджею поздороваться, тот пожал ему руку, улыбнулся Тамаре, кивнул Тиму. — Так что, если можно, в кабинет.       — Можно, прОше, дорогу панове знают (в интерлингве Анджея иногда проскальзывали старопольские словечки и формы). — Нора, полное меню в зеленый кабинет и скажи на кухне, что сейчас надо будет бардзо много и быстро работать. Он повернулся к гостям: — А то сейчас время такое, расслабленное, надо заранее предупредить, чтобы собрались, тогда заказ скоро исполнят. И снова Норе: — Сразу соки: томатный и ильмовый, воду с лимоном и гренки к томатному соку. И гостям: — Что-то еще?       Кай кивнул: — Пару пирожных Тиму. Это совсем сразу, прямо до напитков. — Какие именно пирожные желают гости, Нора уточнять не стала: все трое были постоянными посетителями, и их вкусы персоналу были известны.       Компания зашла в один из двух отдельных кабинетов – скорее, кабинетиков, если называть соответственно размерам. Но их очень ценным свойством было то, что они не примыкали к основному залу, а располагались через коридорчик, по которому официанты проходили на кухню, поэтому обеспечивали неплохую приватность разговорам. Тут же в кабинетик была подана тарелка с двумя пирожными и меню. Тарелку из-под пирожных унесли сразу: скорость, с которой они исчезли в Тиме, показала официантке, что обслуживание следует максимально ускорить. Пока выбирали по меню еду, были принесены соки – томатный с сухариками для Кая, ильмовый для Тима, и вода с долькой лимона для Тамары. Миска с сухариками была явно нестандартной, как и количество сухариков в ней.       Нора с материнской улыбкой посмотрела на киборга:       — На сухариках продержишься, пока еда готовится, или еще пирожных принести?       Тим кивнул:       — Спасибо, продержусь.       «Забавно», — подумал Кай, — «мне только сейчас пришло в голову: сколько ходим в это кафе, персонал никогда не относился к Тимке как к машине. Хотя вроде бы все очевидно: я могу прийти один, он – никогда. Если мы вместе, я озвучиваю заказ, я оплачиваю, он почти всегда молчит, помногу лопает сладости. Но хозяин ему всегда или кивнет, или поздоровается, официанты тоже здороваются, и вот, общаются с ним. Что это – непонимание, что он киборг? Неумение общаться с киборгом? Или им просто безразлично, что он киборг? Ну не может же быть, что они разглядели в нем разум, которого не заметил я, да еще при этом не испугались, что к ним ходит сорванный киборг? Непонятно…» Официантка ушла, и Кай посмотрел в глаза Томы*:       — Томка, у нас тут находка обнаружилась. И нужно, чтобы ты знала.       Тамара Бахов** действительно чем-то напоминала ручеек: она постоянно была в движении, почти все время что-то говорила каким-то журчащим голосом (но никому бы в голову не пришло сказать, что «голосКом»), который так и хотелось назвать светлым (хотя как может быть «светлым» звук, да еще и не очень высокий – непонятно, однако факт), а в ее глазах жили и двигались искорки – как бывает в текущей под лучами солнца воде. Стриженые вьющиеся волосы были совершенно белыми, а глаза – темными: Тамара не была альбиноской, она поседела в неполных тридцать лет. Ее седина не была следствием горя или потрясения, причиной была генетика. Так же рано поседели и ее мать, и бабушка.       Тома любила поговорить, что-то рассказать друзьям, поделиться мыслями, которых у нее всегда было большое разнообразие. Однако если говорливая Тома начинала слушать, то вся замирала, и только переливы искорок в глазах показывали, что это не манекен. Слушать она умела талантливо: не отводя от говорящего внимательного взгляда; время от времени отмирая, чтобы кивнуть или качнуть головой; приподнять брови или поджать губы либо обозначить намек на улыбку; согласно, вопросительно или возражательно угумкнуть. А редкие реплики всегда были со смыслом и в нужный момент.       В результате «спикер» в ходе своего, практически, монолога часто сам приходил к решению озвучиваемой им проблемы/задачи, при этом четко осознавая, что именно Тома помогла ему эту проблему/задачу решить. Так что к Тамаре «на совет» ходили многие. А кто говорил, что не бывает таланта слушателя?       Кай не боялся рассказать подруге об обнаружившейся разумности Тима. Во-первых, для любых секретов Тома была надежным сейфом, проверено годами. Во-вторых, она не была истеричкой. В-третьих, о возможности появления у киборгов разума они уже как-то говорили, так что Тома, в общем и целом, была в курсе такой возможности. В-четвертых, она была уверена, что разумный, или, как она называла, «проснувшийся» и сорванный киборг – это не одно и тоже.       По ее мнению, «проснувшийся – это еще не сорванный, чтобы сорвать, надо очень постараться. Причем постараться гнусно и мерзко». После разговора о возможной разумности киборгов Тома пролопатила кучу информации и пришла к выводу, что в подавляющем большинстве случаев агрессивный срыв, – это спровоцированный сбой системы выживания, когда «проснувшийся», то есть разумный киборг уже перестает заботиться даже о собственной безопасности. Поскольку выживание киборга после агрессии становится даже не проблематичным, а невозможным. Следовательно, проснувшихся надо выявлять и направлять их развитие, не доводя до срыва. «Все очень просто! И, как все простое, невероятно сложно.»       Что касается Тима – он тем более не боялся.       Во-первых, хозяин знает, что делает. (Нет, если он полезет выковыривать из норы гривастого зинзера, Тим ему не позволит сделать такую глупость, для этого существуют киборги, реакция которых позволяет ухватить зинзера за гриву, а регенерационная способность – восстановить после этого нарушенные клетки эпителия. Но в сугубо человеческих отношениях Кай, конечно, разбирается и оценивает риски лучше.)       Во-вторых, Тома была своя. Давно и прочно.       В-третьих, что-то от нее скрывать – почти бессмысленно, она все равно откуда-то все узнаёт. Даже когда Тим наступил на колючку садра, но не хромал, потому что подключил импланты, она заставила остановиться, разуться, вытащить колючку и обработать повреждение. Откуда узнала? И когда Тим не мог уснуть на Релаксе, потому что не верил, что может быть совершенно безопасная планета, на которой можно не оставлять дежурных, но лежал тихо-тихо и дышал точно так, как полагается спящему, она протянула руку, обняла его за шею и сказала: «Спи, Тимка! Тут спокойно». И он как-то сразу поверил и заснул (однако систему все-таки настроил сторожить в фоновом режиме). Вот как догадалась?       В-четвертых, она умная. И если она будет знать про вторую систему Тима, которую Кай обозначил как «разум», ее тоже можно будет спрашивать о непонятном. А объясняет она всегда охотно, очень понятно, и как-то хорошо: чувствуешь, что она умнее, но при этом не ощущаешь себя глупым. Ее даже хозяин часто спрашивал. И говорил, что своя голова хорошо, а вместе с Томкиной – лучше.       Тома, как и Кай, увлекалась экстремальными и экзотическими путешествиями. Но если для Кая это было хобби, то для Тамары – профессия. Она была режиссером, а порой – и оператором документальных голофильмов о природе, причем где-то путешествовала со съемочной группой, а где-то одна, с небольшой камерой. В одном из таких одиночных путешествий она и познакомилась с Каем. Дальше пошли вдвоем. Потом, когда появился Тим, стали ходить с ним. И еще много, много раз ходили втроем, или с группой, в которую входили, опять же, все трое. Ну, или же порознь: Кай, разумеется, с Тимом – а Тома сама по себе. Смотря как получалось.       Маленькая, с виду пухленькая, 29-летняя Тома Бахов была на удивление выносливой. Там, где не хватало физической силы, добирала азартом, упертостью, а порой – добротой. На чем же еще, как не на доброте, она добралась до источника, когда Тим валялся с переломанными ногами, вытащив потерявшего сознания Кая из ущелья, в которое за ним нужно было очень быстро спуститься. А быстрый спуск – это прыжок, и черт с ними, с ногами, главное, скорее вытащить хозяина из ядовитого облака на дне ущелья.       Вылезти-то по этим уступам можно и на руках, привязав хозяина на спину – киборги ребята сильные. Вот только дальше идти проблематично, тем более, что надышались дрянью оба. А в роднике – не просто вода, там хитрая вода, с антидотом (та планета сама гадила, сама и убирала за собой). Только идти за ней было некому, кроме девочки Томы, полуживой от усталости.       Ну, в общем, что там долго говорить: раз они сейчас все трое сидят в кафе, значит, сходила. Ну, в конце немножко уже сползала на четырех, на двух не шлось. Просто от родника до базы – баня, еда, ОТДЫХ! – оставалось полторы мили, а назад этих клятых миль было почти 5… по тропе, ползущей в гору… с грузом воды… Но это уже детали, не существенно. А что, надо было ребят бросить? Ага, и в баньку, да-да-да… Ну да, Тим давал 76 процентов за то, что все-таки справился бы: имплантаты, все такое. Но ведь 24 процента – против! И им было плохо. Всё. Тема закрыта.       Кай не переставал удивляться тому, как Тома относилась к киборгу. Она вполне отдавала себе отчет в том, что многие способности Тима намного превосходят человеческие. И напротив, понимала, какие вопросы Тим решить не в состоянии. Нет, она не подчеркивала его «киборговость». Но и не пыталась его очеловечивать.       Да, один из членов команды киборг. Для Тамары это просто некая данность. Поэтому, с одной стороны, в чем-то ему требуется дополнительное руководство, с другой – на него можно повесить дополнительный груз и поручить дополнительную работу. Главное, хорошо кормить и следить, чтобы нормально отдыхал (а то дай ему волю, так и будет сутками сторожить, как будто кроме него никто не может дежурить). Еще киборга можно задействовать в зоне повышенного риска, отодвинув в сторону человека. Или наоборот, не дать сунуться туда, где риск кажется чрезмерным даже для киборга. И, собираясь в поход, не забыть положить в свой рюкзак запас компактных сладостей для парня.       Иногда программист удивлялся, что его сотрудники, профессионалы общения с киборгами, не понимают того, что понимала девушка, далекая от киберпрограммирования, киберпсихологии и прочих кибердел. Впрочем, она вообще очень многое понимала лучше других людей. Поэтому у Кая не было друга лучше Томы. И если бы она не отсутствовала на планете в момент отлета Кая, он, конечно же, оставил бы Тима у нее. В ее однокомнатной квартире-студии ему точно нашлось бы места больше, чем в хоромах Робина, и место это, безусловно, было бы намного уютнее – пусть даже на полу на надувном матрасе.       Вот и сейчас Тома внимательно и серьезно выслушала все, что рассказывал Кай, и повернулась к Тиму, который сосредоточенно делал сразу три дела: перемещал еду с тарелок в желудок (вообще-то восполнять энергию надо было срочно. Часть имплантатов уже отключилась. Он просто не стал говорить об этом хозяину. Зачем, если и так уже начаты действия по организации питания?), внимательно слушал рассказ (надо же знать, что делал хозяин до прихода домой и что он думает обо всей этой истории) и отслеживал реакцию девушки (гормоны у нее немного побурлили, но, вроде бы, не критично – похоже, начинать бояться киборга она не собирается).       — Ну как, полегчало? Подзаправился? Что с энергией? — она повернулась к Тиму, а Кай даже не уловил, в какой момент выражение ее лица с напряженного внимания сменилось на ласковую улыбку.       — Уровень энергии поднялся с критического, — Кай вздрогнул, услышав это, — и продолжает расти. Скоро достигнет нормального. Система функционирует в штатном режиме. — Тома приподняла брови и слегка наклонила голову набок. Получилось так выразительно, что ее без слов понял даже киборг и постарался поправиться:       — То есть я уже в норме. За меня можно не волноваться (его всегда удивляла фраза, которую девушка часто ему повторяла: «Я волнуюсь за тебя», и первое время он пытался ей говорить, что он – боевой киборг, что он оценивает процент риска, что у него система регенерации, но она все равно «волновалась» и просила быть осторожнее, или аккуратнее, или же вообще запрещала какие-то действия, а поскольку у нее было право управления второго уровня, обходить запрет было не так-то и просто).       Тим помолчал, переводя взгляд с хозяина на девушку, дожевал последнюю порцию еды с тарелки, подтянул к себе большущую чашку какао и тарелку с четвертинкой торта (Анджей и Лина, оценив объем заказа, поняли, что сегодня гости голодны ОЧЕНЬ, и с пирожными можно больше не мелочиться), и спросил:       — Тома, ты поедешь с нами? — и, почти дословно повторяя слова хозяина: — У Кая скоро отпуск. Мы поедем снова в горы. Кай место знает, там такие пещеры, ты же тоже любишь пещеры? — и замер. Даже перестал есть торт. Ведь если он неправильно оценил состояние девушки, и она сейчас откажется ехать – значит, боится его. Значит, он действительно сорван и, наверное, опасен: для нее и, следовательно, для хозяина. И тогда совершенно непонятно, что делать дальше.       — В пещеры? — радостно зазвенел-зажурчал голос Тамары — С вами? Конечно! Когда? У меня сейчас нет никаких планов, я подстроюсь под твой отпуск, Кай! А куда? — и без перехода: — Тимка, дай я кусочек твоего торта отъем, а то сейчас слюной захлебнусь! — и сунулась ложечкой прямо в середину куска где из торта торчала шоколадка.       «Поедет! Не побоится. Обрадовалась, точно: уровень эндорфинов и еще ряда нейромедиаторов повысился. И кусок торта у меня отобрала. Даже шоколадку. Не боится!» Тим выдохнул и только сейчас почувствовал, что торт очень вкусный. Он полностью доверял уму и чутью девушки и был совершенно уверен, что, если бы от него исходила опасность, Тамара ее сразу ощутила бы и защитилась, отказавшись от поездки.       Тамара, действительно, почувствовала опасность. Только совсем другую. Опасность, что напрягшийся парень напридумывает себе черт-те чего и начнет комплексовать. Поэтому нужно ему не словами, а делом показать, что в их отношениях ничего не изменилось. И судя по тому, как Тим расслабился и увлеченно занялся тортиком, у нее это получилось.       А Кай смотрел, слушал и думал, что нет худа без добра. «Если бы не этот лох Робин, еще не известно, когда бы на меня снизошло озарение о разумности Тима, и снизошло бы оно вообще, или… Так что хорошо все, что хорошо заканчивается!       И Томка так вовремя подвернулась: и проинформировал ее, и выговорился, и договорились о совместной поездке. Ха! Договорились… Этот паршивец сам взял, и договорился! И почему я почти даже не удивился тому, как спокойно она приняла известие о разумности Тима – как будто так оно и должно быть, ничего себе такого особенного, нормально всё. Теперь бы еще как-то объясниться с Клэр!»*** ________________________________________ * [возмущенно] Нет. Нет, говорю! Не гет! Ну дружат они, дружааааат! Да, бывает! Бывает дружба мужчины и женщины. И неважно, что молодые и неженато-незамужние! Пока. ** Бахов – реальная фамилия обрусевших немцев, трансформировавшаяся из Bachhof (или Bachof) = Bach (ручей) + Hof (двор), т.е. «ручей во дворе» или «двор с ручьем», или что-то подобное. *** [устало] Ну говорю же: НЕТ. НЕ. ГЕТ. Ну что, право…