***
Холодное северное солнце медленно закатывалось за горизонт. Его последние лучи упали на стены покоев будущего короля, и на краткий миг комната преобразилась. Завороженно Эвелин наблюдала, как ее темная и мрачная, как она думала, тюрьма просветлела, заиграв новыми красками. Острые углы мертвого серого камня ожили и заблестели. Робко улыбнувшись, девушка подошла к окну. Заснеженные горные пики сверкали еще ярче, отчего начинало рябить в глазах. Но Эвелин было все равно. Она впервые увидела в этом мрачном и чуждом для нее мире что-то красивое. Здесь не было светящихся звезд и пролетающих мимо редких комет, здесь не было светящихся растений и бабочек. Эта часть планеты горела своим собственным особенным светом. На глазах выступили слезы. Как одно и то же место может быть настолько же прекрасным, насколько и ужасающим? Эвелин как раз размышляла над этим, когда вернулся Роан. Девушка обернулась к нему, и впервые мужчина увидел на ее лице улыбку. — Это так красиво, — только и смогла сказать она. Роан посмотрел ей за спину. Да, красиво. Но красота эта холодная, суровая. Жене не известно, сколько людей замерзли насмерть в заснеженных вершинах гор, которые ее так восхитили. И не нужно ей это знать, иначе она снова начнет бояться. Он устал от ее страха. Любого другого человека на ее месте уже давно ждала бы смерть. Но убить ее? Роану хотелось обойтись без слез хотя бы сегодня. Кроме того, ему и самому нравилось это зрелище. Еще ребенком он любил любоваться тем же видом из окна. Мать правда быстро выбила эту дурь из его головы, объяснив это тем, что красота не имеет никакой силы. А Ледяная нация должна быть сильной, особенно их будущий король, чтобы они могли выжить. Но сейчас у принца Асгеды странно потеплело на душе от мысли, что в мире есть кто-то, кому тоже нравится снежные пики, когда на них, прощаясь, падает солнечный свет. Солнце село, завершив свой небесный путь до следующего утра, и краткое волшебство, возникшее между двумя людьми, исчезло. Эвелин моргнула и тяжело дыша с опаской посмотрела на мужа. Она только сейчас заметила, как тот смотрит на нее. — Не бойся, — мягко сказал Роан, чуть склонив голову. — Я не хочу причинять тебе боль. Только не тебе. «Ледяным людям нравится терзать, рвать, убивать, мучить…» Вот что она слышала от союзников своего народа Трикру об Асгеде. — Что тебе помешает сделать это? — Я сам. Фраза прозвучала как вызов. Но вызов кому? Ей или же ему самому? — Спасибо, — она чувствовала, что должна это сказать. На них опускалась ночь, и Эвелин почувствовала сильную усталость. Какой долгий день. Такой же долгий, как и множество других. Девушка лежала на кровати, закутавшись в одеяло, и чувствовала, что эта кровать уступала в ширине той, что им предоставили в Полисе, значит, и муж был к ней физически ближе. Роан думал о том же, а еще о том, как дурманил голову сладостный запах нежного женского тела. И чем дольше, это продолжалось, тем хуже ему становилось. Эвелин задышала чаще и глубже, когда почувствовала, что он придвигается к ней ближе. — Не надо, пожалуйста, — быстро пискнула она. — Расслабься, — девушка почувствовала, что ее сжимают в стальных объятиях и осознавала, что ничего не сможет сделать. Роан хотел, чтобы она расслабилась. Но то, что недвусмысленно уперлось в ее бедро, не способствовало расслаблению. — Я сказал, что не причиню тебе вреда, — его голос звучал хрипло от возбуждения. — Однажды ты не вытерпишь, — с обреченным видом сказала Эвелин. Он отстранился и встал с кровати, подавив стон. Пришлось признать, в чем-то девушка была права. Но ему все еще не хотелось доводить дело до насилия над ней, в итоге насилие, хоть и другого характера, было уже над ним самим. Между ними на середине кровати лег меч наследника трона Асгеды. — Спи, — сказал Роан, снова укладываясь. Но и ему самому не спалось. И угораздило же обещать ей «подождать». Мужчина коснулся своей возбужденной плоти и стиснул зубы, затем повернул голову, чтобы взглянуть на жену. Эвелин несколько мгновений переводила взгляд с меча на Роана и закусила губу, спрятав глаза. — Прости. Снова она его удивила, как и когда умоляла о пощаде. — Можешь не объяснять, — сказал он своим обычным чуть хрипловатым голосом. И снова поднялся с кровати. — Куда ты? — впервые со дня свадьбы он увидел не страх, а сожаление в ее глазах. На губах появилась усмешка. — Пойду подышу свежим воздухом. Ему физически необходимо снять напряжение. Можно было бы отправиться в комнату Онтари. Когда-то им было хорошо вместе, хотя оба понимали, что мужем и женой им никогда не стать. Только любовниками. Но представив, как она будет насмехаться над ним из-за его слабости перед этой девчонкой, передумал. Нет, он не потерпит насмешек ни от кого, особенно от Онтари. Был еще один выход. Тяжело дыша с безумным блеском в глазах он добрался до темниц. К тому времени все внутри него горело. Роану было даже все равно, мужчина это будет или женщина, хотя прежде не понимал увлечения людьми своего пола. Он открыл первую попавшуюся дверь. Хорошо, что недавно они пополнили запасы рабов, свежей плоти. Обреченные были прикованы к стенам темницы цепями. Им придется вытерпеть то, в чем ему раз за разом отказывала жена. Это одна из причин, по которой в Асгеде содержат рабов. Пленники, уже сломленные и павшие духом, со страхом взирали на чудовище с горящим взглядом и тяжело вздымающейся и опадающей грудью. Дыхание вырывалось с хрипом, когда он выбрал жертву. Черноглазая, черноволосая… или ему так только казалось. Роан не знал и не хотел знать. Он ворвался в нее грубо, жестко и резко. С первой секунды стало ясно, что выбранная жертва еще не знала мужчину, но ему было все равно. Мужчина только зажал ей рот, чтобы не кричала. Меньше всего принцу хотелось сейчас объяснять матери, что он здесь делает, когда в покоях его ждет жена. Несчастная застонала от боли и унижения. А он вбивался в нее раз за разом, сжимая, кусая, и никак не мог насытиться. Воздержание последних дней лишало разума. В попытке расслабиться, он раз за разом рычал, шептал, выдыхал одно только слово — имя «Эвелин»…Крепость королей
31 января 2019 г. в 19:00
Примечания:
Даже не знаю, добавлять ли мне после этой главы в шапку предупреждение об изнасиловании.
Быт Асгеды также хорошо отражал свирепость, воинственность и силу этого клана, как и шрамы на их лицах — это Эвелин поняла сразу, при первом же беглом взгляде на свое новое жилище. Вход в крепость королей украшал огромный череп какого-то животного. Девушка задрала голову и посмотрела на стены, словно вырезанные в толще скальной породы и вечной мерзлоты, заметила еще несколько костей, свисающих с карнизов.
«По крайней мере, они не человеческие», — подумала Эвелин. Утешение, конечно, слабое, но дочь лидера Небесных людей поймала себя на мысли, что здесь не так уж и плохо, как она представляла поначалу.
Роан между тем спешился и помог слезть с лошади жене. И снова у нее сбилось дыхание, когда девушка хоть и на краткий миг оказалась пушинкой в его сильных руках. Тело инстинктивно напряглось, и, чтобы хоть как-то скрыть смущение, она с утроенной силой принялась разглядывать крепость.
Эвелин пыталась понять, нравится ли ей новый дом. Хотя какая разница? Ее сердце мертво. Недавняя бравада и жажда жизни улетучились, словно их и не было, оставив уже привычную ей пустоту. Глаза сделались стеклянными, пока муж вел ее внутрь. Отсюда ей уже не выбраться. Никогда.
Постарайся выжить. Сквозь покорную апатичность пытался пробиться маленький и слабый росток жизни, но она упорно душила его, не давая окрепнуть.
— Проходи.
Она посмотрела на мужа, затем на открытую дверь и словно призрак прошла внутрь. Вздох. Последний вздох обреченного или новый вдох предвкушения чего-то нового? А может и то и другое?
Дверь закрылась, отделив их от всего остального мира.
Роан прошел мимо, на ходу расстегивая плащ, повернулся и посмотрел на нее. Девушка не сдвинулась с места. Она просто не знала, как теперь себя с ним вести. Предательская пустота в голове. Растерянность. Страх. Нет, на него чувств уже не осталось. Ни на что не осталось. Пустота.
В голубых глазах, смотрящих на нее, была усталость.
— Отдохни, — сказал он коротко.
Мужчина тоже был вымотан долгой дорогой или ее постоянно красными от слез глазами.
И они оба ничего не могли с этим поделать. Долг перед родным народом посадил обоих в клетку.
Эвелин огляделась по сторонам. Серый цвет чередовался с белым, и почему-то это действовало на нее успокаивающе. Дома ее тоже окружал сплошной серый цвет металла. Здесь комната изобиловала камнем. Изделий из дерева, как успела заметить Эвелин, в Асгеде немного.
Девушка осторожно прошла в другой конец комнаты и присела на краешек кровати. Сцепив руки на коленях, она подняла голову, и взгляды их встретились.
— Ты тоже устал, — вдруг сказала девушка, — как и я.
Устал с дороги. Устал от навалившегося на них груза.
В голубых глазах, устремленных на нее, промелькнула искорка удивления, которая тут же потухла, сменившись обычной для мужа бесстрастностью.
— Нашим людям приходилось совершать и более длинные переходы, а после сразу вступать в бой.
Жестокость Асгеды — источник ее силы. Или следствие? Глядя на мужа, Эвелин безуспешно пыталась понять это.
— Каково это, — спросила она, — жить одной лишь войной?
Ей действительно важно было знать. Ей предстояло жить здесь. Хотя бы выжить для начала. Ей хотелось знать, окупится ли ее жертва, ведь она здесь только ради мира. Но возможен ли мир, когда для землян война является стилем жизни?
Роан усмехнулся, но сейчас веселье не коснулось его глаз.
— Такими ты нас видишь? Бесчувственными дикарями, жаждущими чужой крови?
Девушка прерывисто вдохнула и на выдохе ответила:
— Я не знаю.
Это чистая правда. Она действительно уже не знала. Столько всего навалилось. Она так устала и запуталась. Но где-то глубоко внутри медленно поднимала голову истинная дочь практичного, целеустремленного и в чем-то циничного человека, который, не моргнув глазом, отправил на казнь лучшего друга, отдал свое единственное дитя на растерзание дикарям, а, добиваясь власти, не гнушался и скупкой голосов.
«Мне нужна власть, чтобы найти виновных в гибели твоей матери», — этим он оправдывал свои действия перед ней и перед самим собой. Спасти человеческую расу любой ценой стало его навязчивой идеей, но при этом Маркус Кейн не смог спасти свою родную кровь.
Значит, ей придется спасать себя самой, чтобы выжить. Отец просил ее об этом. А чтобы выжить, нужно знать, с кем имеешь дело. Эвелин Кейн не знала. Но если она дочь своего отца, то должна узнать. Только тогда у нее появится шанс на спасение.