***
— С днем единения! — радостно кричит маленькая девочка. Вот она подбегает к последнему дереву и, развернувшись, вприпрыжку бежит обратно к родителям. Черные волосы, заплетенные в две тугие косички, весело подпрыгивают при ее беге. — С днем единения, Эвелин, — смеясь, отвечает мать. Дочь берет их с отцом за руку и напористо тянет вперед, тараторя о том, что они сейчас пропустят церемонию.***
— Сьюзан, уходи оттуда! — отчего-то в ужасе и отчаянии кричит отец. Что-то трещит, пол под ногами начинает вибрировать, затем следует резкий толчок, сбивающий их с ног. Свист и едкий пар из прорванной трубы. Обычное дело. Аварии случаются все чаще. Эвелин уже не боится их. Вот сейчас мама выберется из упавшей на нее трубы и с улыбкой скажет, что все хорошо. Семилетняя девочка идет ей на встречу и наступает на что-то красное, тягучее, которое медленно растекается от упавшей трубы. А там чуть дальше люди. Там мама. Но что с ее лицом? Что с ними со всеми? — Эвелин, милая моя, пойдем со мной, — мягким, но настойчивым движением бабушка берет ее за руку и уводит прочь, подальше от всего этого. — Но там мама, — девочка поднимает на нее глаза. Пожилая женщина теряется. Губы у нее предательски дрожат. — Да… эм-м… и мама хотела, чтобы ты сейчас пошла со мной. — Отец? Маркус впервые никак не реагирует на нее. Со странным окаменевшим лицом он смотрит в ту сторону, где сейчас лежит мама. Бабушка нервно оглядывается на сына, затем снова поворачивается к внучке. — Эвелин, идем, — ее пальцы смыкаются на запястье девочки сильнее, и ей, наконец, удается увести ребенка.***
Выглядывая из-за двери своей комнаты, Эвелин наблюдает, как отец ругается с незнакомым ей смуглым коренастым мужчиной. — Она не должна была погибнуть вот так! — с надрывом говорит незнакомец. — Ее смерть останется на твоей совести. — Я пытался ее спасти, но ничего нельзя было сделать! — никогда еще Эвелин не приходилось видеть отца таким надломленным. — Она была бы еще жива, если бы не переехала жить на Феникс! — не унимается человек. — И… Тут Эвелин встречается с ним глазами, и незнакомец, оборвав себя на полуслове, бросает последний гневный взгляд на отца и уходит. Маркус поворачивается к дочери. В его глазах стоят слезы. — Я не виноват в ее смерти, Эвелин, — рыдая, говорит он, — не виноват. Он обессиленно падает на колени и хватает себя за голову.***
Эвелин бесцельно бредет по коридорам Ковчега. Ее матери больше нет. И никогда не будет. Она понимает. Отца у нее тоже нет. Тот человек, что, смеясь, весело подхватывал ее на руки, был отпущен парить в безвоздушное пространство космоса вместе с телами погибших в очередной аварии людей. Новый Маркус Кейн холоден, мрачен и весь погружен в работу. Теперь вечерами Эвелин часто слышит, как отец бормочет, склонившись над сенсорными изображениями различных графиков, диаграмм и таблиц всевозможных отчетов. — Только бы войти в Совет… Только бы стать его частью… И я найду, — его голос становится громче, и он бьет кулаком по столу, — найду того, кто это сделал, и защищу свою семью от гибели. Мы больше никогда не переживем подобного. Мы больше никогда не переживем подобного! Никогда! Никогда… Снова она видит слезы в глазах отца, под которыми уже давно залегли синяки. Девочке страшно. Ей хочется вернуть все назад. Но как прежде уже не будет. Ей пришлось повзрослеть раньше времени. Узнать, как опасна жизнь в ее родном доме, единственном, который она знала. Узнать и начать бояться всего этого. Прежде ее еще не заносило в эту часть Ковчега. Эвелин оглядывается по сторонам и понимает, что заблудилась. — Мама?.. «Может, мы встретимся вновь…» слышит она надломленный голос отца. В коридоре она сталкивается с мальчиком на пару лет старше ее. Он угрюмо глядит на нее и проходит мимо. Эвелин замечает у него в руках тяжелые пакеты. Но разве детям разрешено поднимать такую тяжесть? — А где твои родители?! — вырывается у нее. Мальчик продолжает идти вперед, будто не замечая ее. — Эй! Я к тебе обращаюсь! — кричит девочка и, обогнав его, становится напротив. — Ну чего тебе? Я занят! Она смотрит с удивлением, и это начинает раздражать случайного встречного. — А почему ты тащишь продукты? — Вот только не надо никому доносить, я их не украл! — огрызается мальчик. Она вовсе не это имела в виду. — А почему твои родители не делают этого? Заботиться о своем ребенке их обязанность. Теперь он глядит на нее с удивлением: на ее чистую нигде не порванную одежду, на блестевшую золотом цепочку, держащую на шее кулон с красным камнем. За такой можно немало выручить в Обменнике. Мальчишка презрительно усмехается. Да она просто ненормальная разгуливать вот так по Уолдену, прирежут ее за одну только цепочку, а с камнем этот тонкий кусок золота и подороже выйдет. — Так почему? — вот ведь привязалась! — Моя мать больна, у нее сильно раздуло живот, — настороженно отвечает мальчик. — И сейчас я о ней забочусь. — А твой отец? — Не видел его никогда! — вскинув голову, снова огрызается мальчик. — Или видел. Да какая разница?! Привычный мир Эвелин рушится еще сильнее. — Но ты хоть знаешь, кто он? — жалко спрашивает она. — Да любой из этих ублюдков-охранников! Снова что-то выбивается из ее представления о мире, но почему-то мальчишка притягивает ее к себе непонятным ей самой магнетизмом. — А как тебя зовут? Он молча смотрит на нее, словно раздумывая отвечать ему или нет. И наконец выдает: — Беллами. Беллами Блейк.***
— С днем единения! С днем единения! — бодрые голоса разносятся по Ковчегу. С вынужденной улыбкой Эвелин кивает людям, проходящим толпами во все стороны. Она ненавидит главный национальный праздник. Семь лет назад в этот день погибла мама. Но что-то заставляет ее каждый год приходить сюда. Эвелин берет пузырек с водой и выливает его на землю, питающую корни последнего дерева. — С днем единения, мама, — тихо, чтобы слышало одно только дерево, шепчет она. — С днем единения. — С днем единения, Эвелин, — совсем рядом она слышит спокойный без приторных ноток Феникса голос. — С днем единения, Бел, хоть я его не люблю, — отвечает она. Бросив быстрый взгляд на высокого кучерявого парнишку в форме кадета, она поспешно отворачивается и делает вид, что любуется листьями культа своего народа. Вряд ли отец одобрит. Точнее он совсем не одобрит, если узнает. Дочь первого советника дружит с будущим охранником. Конечно, для Уолдена Беллами неплохо продвинулся вперед, и «охранник» для бедняков звучит гордо, открывая новые перспективы и возможность продвинуться вперед. Но на Фениксе все иначе. С первых дней существования Ковчега там живет элита общества. Случаи смешения людей с разных станций, конечно, бывают, но очень редко, и обычно это происходит между Уолденом и Аркадией. Феникс всегда в стороне. «Интересно, — Эвелин даже удивилась, что никогда не задумывалась об этом раньше, — а как приняли на Фениксе мою мать, рожденную в Аркадии на продовольственной станции?» — С днем единения! С днем единения! С днем единения! — Знаю, — говорит Беллами. — Но это единственный день в году, когда мы все равны. Горечь в его голосе, воспоминания о матери или все это вместе, так несовместимое с происходящим вокруг весельем, заставляет ее вздрогнуть и посмотреть в его глаза. Глаза человека, которое многое пережил и повидал. Глаза человека, который еще в детстве взял на себя ответственность взрослого, когда его мать родила второго ребенка. Это была их тайна. Эвелин едва ли не единственный человек за пределами отсека, в котором живет семья Блейков, кто знает об этом. Второй ребенок. Что может быть ужаснее и страшнее этого? А люди вокруг них продолжают ликовать: — С днем единения! С днем единения! С днем единения!***
Воздух стремительно заканчивается с каждым вдохом тысяч обреченных на смерть людей. Отец не хочет сдаваться и продолжает искать способ спасти население, но остальные вымотаны и уже сдались. Они просят отпустить их провести последние часы с семьей. Маркус отпускает. Пусть никто не верит, но он знает, как важны близкие. В отделе управления они остаются вдвоем. — Ты устала, Эвелин, — отец вымотан не меньше, но глядя на дочь, пытается улыбаться. — Отдохни. Девушка подходит ближе. — Я останусь здесь с тобой. — Мне нужно работать. — Я не помешаю, — ее голос становится настойчивее. Отец поднимает голову и долго смотрит на нее, словно впервые увидев. — Эвелин, моя бедная девочка, — он подходит к ней и касается руками ее лица. — Это конец. Все уже ушли, и тебе тоже не нужно оставаться, чтобы это видеть. В его голосе отчаяние. Она понимает. Она уже не маленькая, поэтому нет нужды уводить ее подальше от мертвых тел, пока она не увидела их, как это уже было с мамой. — Я знаю, отец, — со спокойной покорностью говорит девушка. — Я знаю. Все ушли, потому что хотят провести последние часы жизни со своими семьями, своими близкими, но моя семья это ты.***
Может, мы встретимся вновь…***
Как же страшно лететь вниз на Землю. Там все будет иначе. Эвелин зажмурилась. Вокруг нее все свистело и клокотало. Не все части Ковчега сумеют неповрежденными пройти сквозь атмосферу планеты. Великое древо, пусть как можно больше осколков их дома, на которых сейчас находятся люди, доберутся до поверхности целыми. Сколько человек молилось об этом? Наверное, каждый. Им всем было страшно. Эвелин тогда казалось, ничего хуже этого их больше не ждет. Как же она ошибалась…***
Может мы встретимся вновь, мама… Прости, Эвелин, но это единственный способ… С днем единения! С днем единения!.. Мы должны спасти наш народ… Дальше пойдешь сама, или тебя донести?.. Может, мы встретимся вновь… Женщина чувствует силу и покоряется ей… Мы должны спасти наш народ… Взрыв, перекрывший ликование людей в день единения…***
С судорожным вдохом Эвелин вскочила с кровати. Ее прошиб холодный пот. Девушка нервно огляделась. Она была одна в незнакомом и чужом ей месте. Асгеда. Ее холодные горы нерадостно встретили девушку с чужого клана, даже не с этой планеты. Это место не ее дом. Ковчег. Если он и был кому-то домом, то теперь его просто не существует. Так что же остается одинокой покинутой всеми девушке? Впервые ей захотелось, чтобы муж был рядом. Пусть он пугал ее своим видом, своим поведением. Но просто знать, что ты не одна, чувствовать рядом с собой кого-то еще. Этого достаточно, чтобы выжить.