Ворон

Опустевший дом встретил Розмерту леденящей тишиной, холодом и завываниями бьющего в открытые окна осеннего ветра. Спасибо Анник, хозяйке таверны, и ее сыну Эдвину — они забрали трупы погибших, чтобы привести в порядок и похоронить как подобает. Ночевать в окружении мертвых тел близких людей было бы для нее намного мучительнее, хотя и одиночество тоже изрядно выматывало и рвало душу тянущей безысходностью. С тем, что ее дом надолго останется мертвым и пустынным — молчаливым напоминанием о родных — придется смириться. Конечно, Розмерта могла бы сорваться с места, покинуть Хогсмид, а то и вообще Шотландию, и начать новую жизнь где-то на чужой стороне, но не так-то просто расстаться с краями, в которых провела почти всю свою недолгую жизнь, не считая шести лет обучения в Хогвартсе. Все, кто знал их семью, говорили, что их дом словно искрится теплотой и манит причудливым букетом разномастных травяных ароматов — это Меррик любила пропадать целыми днями в цветущих полях за пределами Хогсмида и возвращалась с пучками диких трав, а потом развешивала эти ароматные веники по стенам. Розмерта подняла упавший со стены "веник" и так сильно сжала в руках высушенные стебли, что те преломились, жалобно хрустнув, и труха посыпалась на пол. Розмерта едва не разрыдалась — эти пучки ей отчаянно хотелось сберечь, ведь они стали последним, что сорвали маленькие проворные ручки младшей сестры. Мама верила, что малышка Меррик станет знаменитой травницей, и Розмерта верила тоже. Не станет. Меррик уже никем не станет. Потому что ее больше нет, ее Меррик. Как нет ни мамы, ни Гвеннан, ни Брая. Вот так резко, по живому — были и не стало. А отца их нет уже давно — он скончался три года назад от драконьей оспы, и Рози даже не закончила последний курс обучения. Пошла работать в заведение их любимой соседки Анник. Прислуживала посетителям, помогала хозяйке готовить, иногда изменяя привычный рецепт по своему усмотрению — так, как ей казалось, будет вкуснее. И Анник уверяла всех, что сливочное пиво, сваренное юной помощницей, намного вкуснее приготовленного ею самой, а лимонно-ореховые кексы, которые печет Розмерта, — самая чудесная выпечка из всего, что ей когда-то доводилось пробовать... Такова была ее прошлая жизнь — возможно не самая легкая и отнюдь не беззаботная, но счастливая и светлая по сравнению с тем ужасом, который вошел в ее жизнь сегодня, словно разрезав ее жизнь на "до" и "после". И никуда не деться от этой удушающей тоски, словно выворачивающей наизнанку... Как будто все дементоры слетелись сюда, в Хогсмид, чтобы высосать из нее воспоминания о людях, которых она любила. Любила. Как непривычно произносить это слово в прошедшем времени! И любила еще одного человека — глупо любила и неправильно! На взаимность не надеялась — слишком заметная фигура в магическом мире, женат, чистокровен... что еще? Конечно, для аврора, защитника магглорожденных и полукровок, статус крови не важен, но препятствий и без этого слишком много. А главное препятствие — в нем самом, Розмерта это знала. И огонь, пылавший в ее сердце, не согревал — только обжигал или даже выжигал, оставляя шрамы и боль. Они и виделись-то всего несколько раз, да и не был он из тех, кто способен покорить с первого взгляда. Многие посетители их заведения оказывали знаки внимания молоденькой официантке, мечтая красиво провести время в ее объятиях... Розмерта старалась смотреть на заигрывания навязчивых поклонников сквозь пальцы, не показывать, что ее раздражает подобная самоуверенность. Мистер Крауч на соблазнителя был не похож, он никогда не старался привлечь ее внимание, но именно рядом с ним ее словно охватывал жар и становилось трудно дышать, от звуков его голоса по телу ее пробегала едва ощутимая волна, словно некая доля его невероятной внутренней силы невольно передавалась и ей, вызывая нечто большее, чем простое восхищение. Нечто, выливавшееся в навязчивое желание видеть его как можно чаще. Она и увидела. Сегодня. В Министерстве, где он работал. А чего она, собственно, от него ожидала? Внимания, ласковых слов поддержки? Или того, что этот человек хотя бы вспомнит, кто она и как ее зовут? Не вспомнил. Что ж, мистер Крауч, спасибо вам и на том. Лучших слов не нашли для девчонки из харчевни? Полно, не стоит внимания. Зато сейчас ей как никогда стало ясно — эта дурь будет подтачивать ее силы и дальше, если с ней не покончить раз и навсегда. Это решение показалось Розмерте самым верным и разумным в сложившейся ситуации, но все же, каким бы правильным оно ни было, легче на душе не стало — ужас, ворвавшийся в ее жизнь вместе с зеленым пламенем, поразившим ее близких, увы, останется с нею надолго. Независимо от того, удастся изгнать из головы мечты о несбыточном или нет. Вытащив из рукава мантии свою волшебную палочку, Розмерта стала творить заклинание огня, чтобы разжечь камин, и от привычных, хорошо знакомых движений замерзшие руки согрелись, а размеренное потрескивание пламени словно вернуло ее на мгновение в прежние времена. С горем и болью утрат она, конечно, ничего сделать не в состоянии, но прогреть холодный дом вполне в ее силах. Завтра она наведет порядок, починит все, что можно починить после налета пожирателей, соберет осколки стекол и куски осыпавшейся со стен штукатурки, и попробует жить по-другому. Убийцы спасались бегством через окно, а авроры не стали ничего трогать на месте преступления. Окна распахнуты — непорядок, нужно закрыть, чтобы тепло не уходило... К сожалению, одно из стекол оказалось разбито и, применив к нему Репаро, Розмерта уже собиралась затворить окно, но вспышка серебристого света, полыхнувшая у нее прямо перед глазами, заставила ее замереть от неожиданности. Этот свет не слепил — напротив, он был мягким и очень приятным, но он и не освещал ночную темноту подобно огоньку Люмоса на конце палочки. Белое сияние, стремительно приближаясь, словно рассекало ночную темень невидимым клинком. Розмерта затаила дыхание. Сияние с каждой секундой обретало более зримую форму, пока не стали отчетливо заметны контуры серебристой, прозрачной, словно сотканной из неведомого потустороннего света птицы. Птица молниеносно ворвалась в оставшееся незакрытым окно и приземлилась на камин. Ворон. Это ворон. Патронус. Но чей же? Рози стояла, завороженная этим видением, и, не обращая внимания на рвущиеся из незапертого окна потоки холодного воздуха, смотрела на него застывшим взглядом и словно пыталась разгадать загадку. Кто-то послал ей патронуса. Вэнс? Возможно — да и некому больше. Хотелось протянуть руку к таинственной птице, коснуться ее сияющего оперения... Конечно, вряд ли бы она почувствовала на ощупь неведомую субстанцию, способную посредством заклинания обрести очертания живого существа, да и не решилась Розмерта дотронуться до оберегающего ее ворона — вдруг ее прикосновение разрушит чары... Ворон сидел на каминной полке и не двигался — таинственный отправитель не вложил в патронуса никакого послания. Но одно его присутствие дарило отчаявшейся Рози надежду и вселяло в нее новые силы для борьбы за себя и за свое место в этом мире. И, конечно же, она не одинока — она не осталась без поддержки в такой страшный час. И если она сумеет выстоять, в ее жизни еще будет много хорошего. А еще она знала, что эту ночь она проведет без кошмаров. * * * Розмерта привыкла просыпаться едва ли не с рассветом — работа обязывала ее с утра пораньше быть на ногах. И, в конце концов, ранние подъемы ей безумно нравились — было что-то завораживающее в этой энергичной суете посреди безмолвного Хогсмида, когда вся округа еще крепко спала, а у них с Анник уже вовсю кипела работа. А привычные ритуалы замеса теста и сбивания масла в рассветные часы превращались едва ли не в таинство. Но сегодняшнему дню придется стать исключением: они с хозяйкой решили, что на работу Розмерта сегодня не пойдет — займется своим домом и постарается хотя бы немного прийти в себя. А казаться милой и обаятельной и улыбаться посетителям сквозь подступающий холод и пустоту — выше ее сил. Странно, но, проснувшись, она не ощущала ни холода, ни пустоты, а перед глазами у нее вместо вчерашних кошмаров стояло видение минувшей ночи — серебристый ворон. Как будто этот ворон по-прежнему был с ней и отгонял от нее зло и мрак, не давая Розмерте погрузиться в беспросветное отчаяние. Но с рассветом ворон исчез, не оставив после себя никаких следов. Ничто не напоминало о его присутствии в этом доме, и Рози вдруг посетила неуместная мысль — а не приснился ли ей этот ворон? Не сотворило ли патронуса ее воображение? Вряд ли. Ее патронусом когда-то была изящная шаловливая белка с длинным пушистым хвостом и кисточками на острых ушках. Но теперь она вряд ли будет способна вызвать магическую защиту в ближайшее время — ее счастливые воспоминания окрашены горечью и скорбью. Починить стены и мебель, пострадавшие от заклятий, которые летали по комнате, удалось даже быстрее и проще, чем Розмерта сама ожидала — палочка не подвела свою хозяйку и заклинания сработали как должно. Столь же ловко и даже без помощи магии она навела порядок в доме, очистила стены и пол, расставила вещи по своим местам. Если б за окнами не стояла промозглая осень с холодными проливными дождями, Розмерта наведалась бы в поля и леса за новыми охапками вереска, мяты, шалфея и липы, чтобы пряные травяные ароматы перебили ощущение мрака и пустоты и создали иллюзию прежней жизни. С домашними делами Розмерта управилась на удивление быстро, и в ее распоряжении оставался почти что целый день. Но, выдернутая из привычного ритма жизни, Рози сильно растерялась, не зная, что делать и как жить дальше и пытаясь бороться с вновь нахлынувшим приступом отчаяния. Это отчаяние накатывало с каждой минутой и грозило поглотить ее, швырнуть на дно пропасти, из которой Розмерта всеми силами пыталась выкарабкаться. Шаг за шагом, радуясь каждому, даже самому ничтожному продвижению вверх, цепляясь за каждую, казалось бы, мелочь... И теперь все это рушилось из-за ее же минутного безделья. Пожалуй, мистер Крауч был прав, и ей, чтобы не сойти с ума, нужно вернуться к обычным занятиям, к трактиру, медовухе и лимонно-ореховым кексам. Если что и способно ее отвлечь от ее кошмаров, так это ее работа. К аппарации Рози прибегать не стала — заведение Анник располагалась в паре-тройке домов от ее жилища. И как только она переступила порог таверны, то все дурное и мрачное стало отходить на второй план, уступая место привычным хлопотам. Это было ее место — место, где ее любили и ждали, и где она успела стать незаменимой. — Я рада, что ты вернулась, девочка моя, — Анник почти по-родственному ласково обняла Розмерту, не говоря ей ни слова о вчерашнем, но Розмерта и так чувствовала поддержку хозяйки, ее участие и тепло. — Вам нужна моя помощь, а мне нужно что-то делать, — она болезненно подернулась, вспомнив Крауча, его отстраненность и почти равнодушный тон. — Это будет правильно. — Наверное, — согласилась Анник. — Кстати, милая, мадам Боунс из Министерства прислала мне совиной почтой письмо, где спрашивала о тебе. Время летело почти незаметно, а работа по-прежнему горела у нее в руках — ее медовуха, кофе, огневиски и сливочное пиво расходились быстрее, чем Рози успевала готовить все новые и новые порции. Розмерта постепенно вошла в привычный ритм работы, и через пару часов уже трудно было представить, что пережила эта милая и красивая девушка. Втянувшись в привычную суету, она даже не заметила, как на Хогсмид спустились сумерки и по обыкновению в таверну после рабочего дня начали подтягиваться сотрудники Министерства. ...Высокая элегантная волшебница в строгой одежде вошла и села за один из свободных столиков. Розмерта узнала ее — это была Амелия Боунс. Прежде она никогда не приходила сюда после работы, и по тому, как внимательно и пристально она посмотрела на Розмерту, девушка поняла — Анник успела оповестить высокопоставленную гостью о ее присутствии, и Боунс пришла сюда именно из-за нее. — Захотелось проведать вас, — пояснила Амелия, словно отвечая на мысленный вопрос официантки. — А я вижу, вы держитесь и не позволяете обстоятельствам себя сломить. Розмерта почувствовала уважение и одобрение Боунс и предложила угостить ее вкуснейшим ванильным кофе со сливками. Та с удовольствием согласилась. Несколько движений волшебной палочки — и на столе стоит чашка с ароматным напитком. — Вы большая мастерица, моя дорогая, и, похоже, слухи о вашем таланте нисколько не преувеличены. — Возможно... — Розмерте не терпелось спросить у гостьи о том, что не давало ей покоя целый день. — Этой ночью я видела ворона... патронуса. Он — ваш? Вы прислали его? Или ваш аврор... Вэнс? Легкое удивление на лице Боунс сменилось догадкой: эта приятная женщина даже не сразу поняла, что имеет в виду Розмерта. — У меня не ворон, а енот, — ответила Боунс. — У Вэнс — волк, кажется... — А ворон? — У Барти... Вернее, у мистера Крауча.