Ворон

Почтовые совы приносили мистеру Краучу корреспонденцию крайне редко — для служебных записок внутри Министерства использовались бумажные самолетики, а любимая сестра Серена, выйдя замуж за французского мага, постепенно отвыкла от английских обычаев и освоила другие способы обмена письмами. Совы приносили ему письма от сына из Хогвартса (впрочем, Барти писал отцу редко и неохотно) и гораздо чаще от Клио, другой его сестры, целительницы, опекавшей его супругу с того времени, как Миранду подкосила болезнь. Совы от Клио были дурными вестниками — чаще всего в письмах сестры говорилось о новых обострениях у Миранды. Но сова, которая сидела сейчас на столе в его кабинете, выглядела совершенно незнакомой — и уж конечно, Клио не любила отправлять письма в конвертах, предпочитая "старые добрые" свитки пергамента. Барти взял в руки послание. На конверте значилось Хогсмидское отделение совиной почты... Из Хогсмида мог написать только один человек. Вы были правы, мистер Крауч — уже вчера я по достоинству оценила ваш совет. Я не должна сидеть сложа руки и выжидать — только действия помогут мне не утратить веру, и эти действия должны быть нацелены на победу. Насколько я в силах, насколько могу стать полезной для вас, для мисс Вэнс и мадам Боунс? Я не боевой маг и в ловле темных волшебников от меня не будет толку, но, может быть, я могла бы помогать вам чем-то другим? Прикрыв глаза, Барти провел ладонями от переносицы к вискам — дурацкая привычка, но позволяет слегка ослабить напряжение: слишком много всего навалилось за последние недели. Количество убитых растет не по дням, а по часам, и все эти убитые — обычные мирные люди, которые при жизни никому не мешали. Отчасти помогали обыски и облавы, позволявшие взять преступников в их собственных домах — хотя, что спорить, их боевая магия против Пожирателей слабовата... — Барти! — негромкий женский голос вырвал его из потока сознания. Против присутствия в своем кабинете Амелии Боунс Барти ничего не имел — кроме того, она нередко давала ему дельные советы. — Значит, законопроект о непростительных нам так и не удалось протолкнуть. Что скажешь, Амелия — может, стоит попробовать боевую магию французских волшебников? Мой племянник Эмиль — один из сильнейших молодых магов Франции. Он работает на организацию, похожую на наш Аврорат. Быть может, он поделится опытом предков с британскими коллегами? — Уже подписано. — Что? — Сегодня министр одобрил закон о расширении полномочий авроров, — пояснила Боунс. — Не забудь поблагодарить миссис Багнолд — именно она настояла на необходимости принятия таких мер. Миллисент Багнолд, первый заместитель министра магии, имела репутацию особы умной, дальновидной и умеющей просчитать ситуацию на несколько ходов вперед. Коллеги по Министерству уважали ее — но никогда ей не доверяли: Багнолд заботилась не столько об общественном порядке и правосудии, сколько о том, как повернуть ситуацию себе во благо. Любительница ловить рыбку в мутной воде. — Что ж, это уже успехи, — заметил Крауч. — Разумеется, праздновать победу еще рано, но первый шаг уже сделан. — Говоря по правде, я всегда сомневалась в целесообразности этого шага, но кто знает... может быть, это и поможет остановить беспредел, — Амелия вдруг скосила взгляд на стол и на разложенные документы. Барти тотчас поймал себя на мысли, что, отвлекшись на беседу с Амелией, совершенно забыл о послании Розмерты. — Эта девушка из Хогсмида... она хочет нам помогать, Амелия. Она очень активна и нацелена на борьбу. Амелия усмехнулась: — Для начала ты ей помоги. — Очень жаль, но Вэнс не видела лиц тех, кто убил ее родных. Остается лишь надеяться, что среди тех, кого мы в ближайшее время призовем к ответу за содеянное, окажутся и эти ублюдки. Отмщение близко. — Я совсем не об этом, — Амелия вздохнула. — Розмерта нуждается в другом. Она осталась совсем одна... Да. До такой степени одна, что вынуждена цепляться за случайных знакомых и за руководителя министерского департамента, о котором мало хорошего услышишь и которого коллеги боятся едва ли не больше, чем темных магов. — Вчера я навещала ее в Хогсмиде — да и с Вэнс она неплохо поладила. Мы стараемся дать ей надежду... но, Барти, у тебя это получится намного лучше. * * * — Я очень рада, что вы пришли, — Краучу показалось, что Розмерта немного оттаяла со времени их последней встречи в кабинете Амелии Боунс. — Хотите, угощу вас лимонно-ореховыми кексами? Вы ведь, насколько я помню, так ни разу их и не попробовали... — Неужели вы помните всех своих клиентов? — Бартемиус немного удивился, но подмеченный им нюанс внезапно навел его на мысль. В собственном департаменте он далеко не всех по именам помнил — были часто попадающие в поле зрения и потому примелькавшиеся лица, о которых он не мог сказать практически ничего: может быть, потому, что эти люди за время службы в Министерстве не совершили сколько-нибудь выделяющихся поступков — ни хороших, ни дурных. — Всех — не всех, но вас — и помню, и знаю! — Розмерта робко улыбнулась и придвинула к нему кофейную чашку с дымящимся напитком. Она прекрасно знала его предпочтения и знала, что кофе он любит не просто горячий, а огненно-горячий и щедро сдобренный специями. — Спасибо вам, мистер Крауч. Горьковатый кофе приятно обжигал — не то, что эта бурда, которую варит в Министерстве его секретарша... кстати, как ее зовут-то? — За что спасибо-то? — пожал плечами Барти. — Мы, говоря по справедливости, и не поймали никого. Бились Ступефаем против Авады. Как школьники на уроке Защиты. Барти сомневался, стоит ли рассказывать ей о только что вступившем в силу законе. Конечно, Розмерта оценит его инициативу, не играя в добродетель. Тот, кто потерял по вине Пожирателей всю семью, не поймет лицемерных речей о якобы жестокости. Жестоки — они, те, кто убивает. А он лишь платит им той же монетой. Но посвящать в эти дела Розмерту не стоит. Пока. Багнолд одобрила законопроект часа два назад, и за эти два часа авроры еще никого не убили и даже не привели, сковав Империусом, в Министерство. — И за патронуса тоже. Открытый, доверчивый взгляд. Теплые искорки в золотисто-карих глазах. Так на него не смотрели уже давно — кто и когда? Сестры, может быть? Миранда, даже будучи в здравом рассудке, всегда смотрела на него так, как будто считала себя недостойной. Коллеги — одни с опаской, другие — с уважением. Сын — а когда он в последний раз его видел? — Мистер Крауч, — негромкий голос Розмерты вернул его к действительности. — Что с вами происходит? Вы... задумались? Неудобно. Даже более чем. — Ваше письмо, Розмерта. Вы достаточно хорошо обдумали и взвесили свое решение? — он постарался вернуть своему голосу деловую окраску. — Если бы я сомневалась, я бы не написала вам. — И представляете, на что идете? Знаете, насколько это может быть опасно? — Догадываюсь. Но я не хочу оставаться безучастной. Это нужно и мне тоже, — Розмерта была настроена решительно, и Барти это нравилось. — Хорошо. И я, кажется, знаю, чем вы могли бы помочь нашему общему делу... Уже не впервые Бартемиус отмечал, что девчонка эта очень умна, сметлива, наблюдательна и отлично схватывает все, что от нее требуется. Аврором ей не быть — нужна специальная подготовка, навыки боевой магии, а Розмерта не человек войны, ее призвание — отогревать, ободрять, возможно даже, вылечивать душу, но не убивать. Но есть и то, с чем она вполне может справиться — присматриваться к посетителям, запоминать их, обращать внимание на тех, которые выглядят подозрительно или же подозрительно себя ведут, но при этом держаться по-прежнему легко и непринужденно. И, конечно, не пытаться вступить в бой. Только информация. Розмерта внимательно выслушала его, затем кивнула. — Я поняла, и я все сделаю правильно. * * * В кои-то веки Бартемиус Крауч встретил полночь не в министерстве и не в засаде возле особняка очередного чистокровного преступника. За окном стояла глубокая ночь, когда последний посетитель покинул таверну и даже сама хозяйка отправилась домой, вручив Розмерте ключи от заведения. Немного неловко вышло — он-то, конечно, привык не спать по несколько ночей подряд, но маловероятно, что Розмерта придерживается такого же режима. — Не хочу больше задерживать вас, — проговорил он, словно извиняясь перед нею. Но Розмерта совсем не выглядела утомленной — напротив, их разговор ее немного взбодрил. — Что вы, все хорошо... — смущенно пролепетала она. — Но, вы правы, мы действительно увлеклись... Вы очень любите свою работу, мистер Крауч, — я давно это заметила. — Вы далеко живете? — поинтересовался Барти, пока Розмерта запирала замок на входной двери. — Я мог бы проводить вас до дома, если сочтете нужным. — Совсем рядом, — ответила Розмерта. — Но если вы проводите, мне будет очень-очень приятно. В этот миг к ней снова вернулись ее печаль и потерянность, и Барти понял, что Розмерта боится оставаться одна в пустом доме. — Я снова пришлю вам своего ворона — обещаю. В ночной темноте светились пушистые хлопья первого снега, медленно падающие в небес в замерзшую грязь. Розмерта не стала надевать головной убор — снежинки путались в ее светло-рыжих волосах, оседали на пестрой мантии, но холода она как будто и не чувствовала. Она была совсем близко от него — нежная, растерянная и одинокая, с кровоточащим сердцем и дрожащими то ли от холода, то ли от страха перед неопределенностью руками, и, следуя внезапному порыву, Бартемиус слегка приобнял ее за плечи. Как обнял бы в трудную минуту свою дочь, если бы у него была дочь. Розмерта смотрела на него снизу вверх, с доверием и болью одновременно. И порой в ее взгляде проскальзывало что-то такое, чему он не находил объяснения: как будто она хотела сказать ему нечто важное — и не говорила. — Вы выдержите, Розмерта. Выстоите. Я в вас верю. — Его губы коснулись мокрой то ли от слез, то ли от растаявшего снега щеки девушки. Розмерта напряглась и насторожилась и, вдруг подавшись вперед, обвила руками его плечи. — Для меня очень важно, мистер Крауч, что вы в меня верите. Только прошу вас, берегите себя, — она вдруг резко выдохнула и обожгла его губы коротким, отрывистым поцелуем.