***
Первая неделя прошла на удивление быстро. Гермиона старалась в буквальном смысле не высовываться и сидеть тихо. Она постоянно проводила время в библиотеке, углублялась в литературные труды, изучала дисциплины и вовсю готовилась к сдаче Ж.А.Б.А. с намерением подобающе закончить этот год. Это оказалось верным решением, так как Лиза Турпин любила читать и учиться. Её рвение к урокам не вызывало вопросов у однокурсников, что очень радовало Гермиону. Домашние задания она намеренно делала не идеально, как всегда, а с неточностями. В недавнем эссе по Заклинаниям Гермиона специально сделала несколько ошибок, которых не допустила бы в своей работе. Пожиратели смерти постоянно были поблизости, но не вредили ученикам, только сурово за ними следили. Кто поспособствовал спокойному поведению ПСов, было для Гермионы загадкой, поскольку, по словам Менди, в первый же вечер по прибытии на станцию Хогсмид и после, в стенах школы, Пожиратели зверствовали. Грейнджер пришлось сделать вид, что она понимает, о чем речь, и помнит, что произошло на станции, чтобы выведать как можно больше информации. В тот вечер пытали Симуса, сильно напугали и побили нескольких ребят с младших курсов, а после и Лизу, но уже на пиру. Во время очередного обеда, когда Менди высказывала свои мысли по этому поводу, Гермиона проследила за её взглядом и сопоставила факты. Так вот кто измывался над Лизой в тот вечер! Мощный Пожиратель с грубыми чертами лица, тот самый, что в первый день рыкнул на неё у входа в Большой зал. Но он за всю эту неделю не проявил и малейшего к ней интереса, да и сама Гермиона делала всё, чтобы не подставляться. Слушая мнение Броклхёрст об этом, Гермиона всё больше убеждалась, что не стоит лезть на рожон, но, зная себя, понимала, что не сможет пройти мимо, если на её глазах начнут пытать малышню. Но в целом никто не учуял подмены, единственное ― Менди заметила, что взгляд у Лизы изменился. Гермионе пришлось соврать о нервном напряжении, а изменившуюся походку списала на личный эксперимент. На удивление подруга со скрипом, но поверила. Оказалось, что Снейп теперь является директором Хогвартса, а Амикус Кэрроу — его заместителем. Сначала Гермиона боялась, что в школе начнётся настоящий беспредел, но было спокойно. Бывший профессор зельеварения не выпячивался и вёл себя как обычно, только вот ввёл несколько изменений в правила школы. Стоило ученикам выйти из Большого зала в первый день после завтрака, все обнаружили на стене холла некогда учреждённые Долорес Амбридж декреты об образовании под номерами двадцать четыре и сорок девять. Они гласили об упразднении клубов, организаций, обществ и команд, а также о запрете квиддича. Почти все ребята со всех курсов единогласно выразили возмущение. Общий протест на несколько минут даже стёр жирную границу статуса крови между учениками, но, к сожалению, не надолго. В основном ребята вели себя тихо, правда, произошла стычка, обусловленная чистотой крови, но её быстро пресёк — кто бы мог подумать — Драко Малфой. К сожалению, Гермиона не видела всё воочию, а узнала от Менди. Факт того, что Драко заступился за полукровок, сначала не внушил доверия, но Гермиона, дав себе мысленный подзатыльник, заставила отодвинуть в сторону предрассудки и взглянуть на Малфоя с другой стороны. Его Гермиона видела всего пару раз, и то только мельком в коридорах. Эльфу Гермиона не задавала вопросов, но он сам несколько раз упоминал о нём в разговорах. Ушастый помощник оказался очень общительным и мягким. Эльф много рассказывал о Драко, поведал, как стал полностью ему верен. При упоминании Лестрейндж, Гермиона ужаснулась скабрезности ведьмы, и её поведение в Лютном переулке больше не вызывало удивления. Отчасти Гермиона сочувствовала Драко. По сути он не мог ничего сделать и противостоять свихнувшейся родственнице. Только подыгрывать, держа её на расстоянии, что он и делал в тот день. По его реакции было видно, как Малфою было противно и… стыдно перед Гермионой. Также оказалось, эльф не подчинялся никому, кроме Драко. Это её успокаивало. Так никто не узнает местонахождение штаба Ордена. На приёмах пищи Малфой появлялся редко и не задерживался надолго. Бывало, Гермиона только входила в зал, сталкиваясь с ним в дверях. Он же проходил мимо, не удостаивая её и взглядом, что удивляло. По всей видимости, он постоянно был занят, да и уроки у них не совпадали в эти дни, кроме сегодняшнего. Предстояло сдвоенное зельеварение со Слизерином. Гермиона стояла рядом с кабинетом Слизнорта и смиренно ждала начала лекции. В коридоре столпился седьмой курс обоих факультетов. Чтобы не вступать ни с кем в разговор и не ляпнуть что-то лишнее, Гермиона отгородилась учебником. Внезапно сзади её обвили чьи-то крепкие руки и ухо обдало тёплым дыханием. — Привет, бельчонок, — прошептал Терри. Гермиона вздрогнула всем телом и едва не выронила книгу. Снова Бут. За эту неделю она не знала, куда деваться от назойливого однокурсника. Понятно, что он видит в ней Лизу Турпин — свою девушку, и его нельзя за это винить, но и созданную иллюзию она была не вправе разрушать. Поэтому подыгрывала как могла. Он замучил: пристально смотрел на неё, сидя за столом чистокровных, ловил в коридорах после каждого урока и, как назло, у всех на виду. Гермиона не имела подобного опыта, не знала, как себя вести, поэтому извивалась ужом, придумывая разные причины прервать их разговоры, увиливая от навязчивых прикосновений и даже, к её ужасу, поцелуев. И как он ещё продолжал принимать на веру всё, что она ему говорила? Невероятно! Гермиона смотрела в синие глаза и видела в них нежность, обожание и беспокойство. Терри Бут был влюблён в Лизу. Это мог не заметить лишь слепой. Гермиона решила держать Бута на расстоянии. Она и не отталкивала его настолько, чтобы он не заподозрил неладное, но и повода для развития отношений не давала. Будучи наученной Гордоном, Гермиона максимально осторожно подбирала слова, обдумывала жесты и прикосновения. Не желая его обижать, она позволяла держать себя за руку и приобнимать за талию, бывало, даже коснуться лица и волос, не ведая, что по иронии судьбы именно в эти моменты их видел Драко. Несколько раз Малфой с большим трудом останавливал себя в применении силы. Держал себя в руках, чтобы не подойти и не отодрать сраного когтевранца от Грейнджер. Он злился, и с каждым днём злость всё больше преобладала над разумом. Да, он твердил себе, что Бут видит в ней Турпин, но от этого легче не становилось, поскольку Драко сам подвёл события к такому итогу. Он собственноручно выбрал ей облик, не проверив все факты. Но признаваться в этом не хотел. По обыкновению, Малфой перевёл стрелки на не знающего всей ситуации Бута, да и Грейнджер чистенькой не останется. Она словно назло тёрлась возле него. Испытывала его и без того шаткое терпение. Как и сейчас. Стоило ему спуститься в подземелья, как он обвёл взглядом однокурсников и наткнулся на парочку. Серые глаза опасно сузились, челюсть напряглась, выдавая раздражение. Во всём остальном он вёл себя расслабленно и отрешённо. Он незаметно подошёл к Грейнджер и Буту, прислонился спиной к стене и исподлобья стал наблюдать за представлением. — Терри… — выдохнула Гермиона, зажмурилась и постаралась мягко высвободиться из объятий. — Ты снова от меня сбежала, почему, в чём дело? — спросил он, обхватывая её тело плотнее. — Всё ещё в обиде на меня? Эта фраза стала для Гермионы откровением. «Что? Так они в ссоре?» — Да! — выпалила она и распахнула плотно сомкнутые глаза. — Я-я всё ещё оскорблена. — Бельчонок, ну не надо так… Гермиона терпеть не могла прозвища. Сначала Гордон со своей «карамелькой», теперь Бут! Грейнджер развернулась в кольце его рук и хотела оттолкнуть, но стоило ей повернуть голову, как взгляд наткнулся на Малфоя. Он стоял неподалёку и смотрел прямо на неё. Поза и выражения лица не отражали и малой доли всего раздражения, что бурлило внутри. Он с мрачным удовлетворением заметил, что Грейнджер обнаружила его наблюдение. Грациозно оттолкнулся от серого камня и направился к ним. Гермиону словно окатили сначала кипятком, а потом ледяной водой. Когда она разглядела выражение его глаз, по позвоночнику растеклась дрожь страха. Малфой был зол. Такое выражение было очень знакомым. Быстро пролистнув воспоминания, Гермиона пыталась подметить, видела ли она его во снах, но всплывал лишь образ полуголого, хорошо сложенного юноши с потемневшими от желания глазами. Только мимолётно мелькнул раздражённый взгляд Драко в свете мерцающих софитов… — Бут, разве ты не в курсе, что полукровок запрещено тискать? — лениво протянул он. — Это должно быть ниже твоей чистокровности. От услышанного дрогнули её брови, но Драко перевёл ледяной взгляд на Терри. Пусть думает что хочет, ему… плевать! Он был настолько зол, что едва сдерживал себя от рукоприкладства. Доводы о неуместности такого шквала эмоций на виду у всех с трудом останавливали. Малфой давно осознал: Грейнджер только его. И сей факт в данном случае стойкости не прибавлял. Он был весьма удивлён конфликту и некой двойственности собственных порывов. — Малфой, — Бут выпустил Гермиону из объятий и загородил собой. От Драко не укрылось, как Грейнджер опустила взгляд и обняла себя за плечи, не делая даже попытки отойти от когтевранца. — Тебя не спросил, как обращаться со своей девушкой. Вот это неожиданно. Драко невольно приподнял бровь, делая шаг к Терри. Бут воинственно расправил плечи и сделал аналогичный жест, давая понять, что отступать не намерен. — Думаешь, один раз заступился за ребят и теперь герой? — зло выплюнул Бут. — Учти, если я услышу хоть одну жалобу от Лизы, то… — …ты проведёшь остаток недели в лазарете, — холодно закончил Драко. Он быстро посмотрел на Грейнджер и пренебрежительно скривил губы. Знать, что она совсем рядом, но видеть облик другой девчонки злило вдвойне. Ему пришлось завуалированно играть словами только для того, чтобы его не заподозрили в двойной игре. Пришлось заступиться за малолетних остолопов, чтобы предотвратить очевидные жертвы жестоких пыток. В этот раз всё обошлось, но сколько ещё будет таких стычек? Бут открыл рот, но его прервал возглас из толпы: — Драко, что ты с ним сюсюкаешься? — Грэхэм Монтегю растолкал плечами сокурсников и вышел вперёд. — Бут, хочешь нарваться на неприятности?! — Грэхэм, не лезь, — сквозь зубы прошипел Драко, сжимая в кармане палочку. «Драккл бы всех вас подрал! — злился Малфой. — Монтегю ещё не хватало. Если начнётся заварушка, Грейнджер в стороне не останется! — Драко быстро посмотрел в сторону стоящего неподалеку Пиритса, с ленцой следящего за происходящим. — Тогда точно попадёт под горячую руку!» — А что так? — прищурился Монтегю. — Я хочу повеселиться! Жду не дождусь уроков Амикуса! Вот я оторвусь-то! — Я сказал, не лезь! — Драко повернулся к Грэхэму и одарил его ледяным взглядом. Сокурсник вскинул подбородок и нахмурился, с подозрением рассматривая Драко. Однако не спорил, но и повиноваться не стал. Рядом стоящие сокурсники с интересом стали посматривать в их сторону. Такая показуха Драко была не нужна, Пиритс и так отлип от стены и стал медленно продвигаться в их сторону. Малфой сильнее сжал волшебную палочку и медленно выдохнул, готовясь к чему угодно, но ситуацию спасла внезапно отворившаяся дверь лаборатории. В коридор выглянул Слизнорт. Ученики медленно зашли в кабинет и стали рассаживаться по двум рядам, в соответствии со статусом крови. Бут не отходил от Грейнджер, как и все разы, что Драко видел её в коридорах. Она не протестовала прикосновениям, мило улыбалась и робко вела беседу. Это неимоверно злило, поскольку Драко ещё на острове ясно дал понять, что более не станет терпеть подобные выходки. Ревность била по нервам, выветривая самоконтроль к драккловой бабушке. Малфой терпеть не мог эту слабость, от неё буквально трясло. Пожар эмоций не тушил и факт облика Турпин. Под этой личиной скрывалась Гермиона. Несносная, упрямая девчонка, к которой Драко так сильно прикипел и которой до треска в костях не желал делить ни с кем! Драко не хотел допускать даже мысли, что у когтевранки были отношения. Этого он не учёл, действуя на импульсе. И вот результат. Глотай, Малфой, получай за свой промах. Он сжал в карманах кулаки. Успокоиться не дала очередная выходка Бута: он чуть ли не под руку проводил Грейнджер до парты и поставил свою сумку на стул, явно собираясь усесться рядом. — Сел на место! — подал голос Пиритс. — Сидеть с полукровками не положено! Бут искоса посмотрел на ПСа и резко повернулся, но не успел сделать и шага, как его перехватила Гермиона. Драко прищурился и проследил за её жестом. Ярость клокотала в груди, грозясь вырваться ураганом. — Тебя, утырка, не спросил! — дерзил Бут. Пожиратель с угрозой расправил плечи и медленно двинулся в его направлении. Терри рывком высвободил локоть из хватки Грейнджер и безрассудно, с вызовом повернулся к ПСу. — Плевать мне на ваши правила! Я буду сидеть рядом со своей девушкой! Фраза вновь резанула слух. На лице Гермионы эмоции быстро сменяли друг друга, будто она взвешивала «за» и «против». Драко уловил в выражении страх, смятение, а потом и решимость. Он быстро осмотрел её фигуру и заметил едва зримое движение: она медленно вынула палочку из кармана мантии и опустила руку, позволяя широкому рукаву скрыть наличие оружия. Дыхание Драко участилось. Неужели она собралась встать в открытое противоборство с Пожирателем смерти? «Я собственноручно тебя придушу, Грейнджер! — мысленно рычал он. — Только посмей высунуться, дура!» Словно услышав его ментальный рык, Гермиона перевела зелёные глаза в его сторону, и их взгляды встретились. Малфой с силой сжал челюсти, тело одеревенело от напряжения. Он с секунду выдержал взгляд и слегка мотнул головой, давая понять, что не стоит сейчас предпринимать никаких действий. Гермиона сжала губы в тонкую линию и стрельнула взглядом в Пиритса, что почти к ним подошёл. Она была готова пустить в ход палочку, когда Пожиратель начал к ним приближаться. Бесспорно, было страшно, но порыв защитить вспыльчивого Бута возник внезапно. Драко не сводил с неё взгляд и видел, как она начала часто дышать, на щеках разлился румянец. Грейнджер нервно облизнула губы и вновь пристально посмотрела на Малфоя. — Ты, мальчишка, будешь делать то, что следует! — пробасил Пожиратель. — Я могу пренебречь указаниями директора и засунуть тебя в карцер в подземельях! Не искушай судьбу! — Профессор Слизнорт! — робкий голос одного из когтевранцев прорезал напряжённую тишину. — Сделайте что-нибудь! Кстати о Слизнорте. Драко медленно повернул голову в его направлении. Гораций стоял в дверях кабинета и по-совиному таращился на происходящее. Его обрюзгшее лицо светилось бледностью, уголки губ были скорбно опущены. — Я… — проблеял он, опасливо косясь на Пожирателя. — Я не знаю… — Верно, Слиззи, — пренебрежительно, с долей сарказма каркнул Пиритс, — не лезь не в своё дело. Ты ведь хочешь дожить до пенсии, не так ли? Слизнорт печально понурил голову, опуская взгляд под ноги. Ожидаемо не получив ответа на поставленный вопрос, Пожиратель смерил злобным взглядом Бута, рывком подался вперёд и, схватив его за шиворот, с силой толкнул к рядам парт, предназначавшихся чистокровным. Терри едва не упал на пол и, вовремя схватившись за край стола, устоял на ногах. Драко вновь посмотрел на Гермиону, испуганно и возмущённо смотрящую на действия ПСа. За время, проведённое в школе, она не была свидетелем вольности Пожирателей, поскольку Снейп их приструнил, опираясь на приказ Лорда о полном его, Северуса, контроле над школой. В первый день придурки не приняли всерьёз это, но после, когда Амикус нехотя поведал соратникам о жёсткой выволочке Гиббона после случая в Большом зале, ПСы присмирели. Тем, кто поведал Реддлу о настоящей ситуации в школе, был Драко. Он воспользовался положением и рассказал Лорду, чем так самозабвенно занимались его слуги в первый день пребывания на территории взращивания нового поколения волшебников. Драко отправился с отчётом ночью в этот же день, так как, стоило ему выйти из комнаты Грейнджер, метку обожгло огнём. Через камин в кабинете Северуса Драко вернулся в Мэнор и преклонил колено перед Волдемортом. В тот раз собрания не было, лишь тяжёлый разговор между хозяином и слугой. Малфой так и не вернулся в школу следующим утром. — Идём, Драко, — Блейз пихнул его в бок и направился к партам в середине ряда. Драко отвёл взгляд от зелёных глаз и последовал за мулатом. Он слышал, как в тишине рассаживались ученики, как мимо пролетела Грейнджер в облике Турпин, а за ней шептавшая ей что-то брюнетка.***
Гнев потихоньку спадал, оставляя после себя привкус горечи. Драко пол-урока не сводил с неё взгляд, выказывая пренебрежение и брезгливость, а вот душа полнилась раздражением и… обидой. Что, драккл подери, Грейнджер нужно, раз она так бесстыдно льнёт к другим, а его игнорирует? Было больно. Драко никогда бы не подумал, что сможет испытать такой спектр эмоций. Ему хотелось уничтожить её, растоптать, унизить и сделать так же больно, но вместе с тем — прижать к себе, приласкать, сделать своей. «Неплохая идея, — заключил он, рассматривая спину Лизы. — Трахнуть, к драккловой бабушке, — и дело с концом! Тогда меня отпустит, и она прекратит выжигать нутро своими играми!» Злость с новой силой захватила разум, но он держал лицо. — Что с тобой? — Оказывается, Блейз всё то время, что они находились в классе, неустанно за ним следил. — С каких это пор тебя заинтересовала Турпин? Драко повернулся на голос друга и, не мигая, удержал взгляд. — Со мной всё прекрасно, Блейз, — не меняясь в лице, процедил он и посмотрел на сломанное перо, что сжимал в руке, и откинул обломки в сторону. — Ну-ну, — протянул мулат, скрещивая руки на груди. — Сверлишь таким взглядом, что удивительно, как на её спинке ещё волдыри не повыскакивали. В это время Слизнорт дрожащим голосом закончил теоретическую часть и попросил учеников приступить к практике. — Тебя это не касается, — отрезал Малфой, вставая из-за стола. — Знаешь, грубить не обязательно, — обиделся друг. Проигнорировав тон Забини, Драко на автомате подготавливал рабочее место. Общаться не хотелось, по крайней мере до тех пор, пока нервы не придут в норму. Все эти дни он крутился, как Фигаро, посещая ненавистные собрания в Мэноре, пару раз присутствовал при допросах пойманных шпионов Ордена. Один из них обмолвился, что никто из Ордена Феникса не знает, где Поттер, словно тот испарился. Даже Табу не помогало обнаружить его местонахождение. Оказалось, шрамоголовый не такой уж и тупица. Единожды попался в начале августа, как раз таки благодаря хитрому заклинанию. Это Драко узнал от Долохова. Тот поведал об этом во время игры в магические карты пару дней назад. Он рассказывал, как сработало заклинание и каково было его и Роули удивление, когда они, трансгрессировав к какой-то забегаловке в захолустьях Лондона, обнаружили Золотого мальчика. На вопросы, как фактически детям удалось избежать перехвата, Долохов злился и орал, что ему чуть не оторвало ногу Бомбардой и он не ожидал такого яростного сопротивления. Пока Антонин приходил в себя от столкновения со стеной, а Торфинн приканчивал официантку, парни успели исчезнуть в неизвестном направлении. Везучий придурок, видимо, смекнул, в чём соль, и больше не произносил вслух запретное имя. Наверняка он и рыжий скрывались в лесах, но и там дежурили орды егерей под предводительством Струпьяра и Сивого. Драко не сомневался, что в скором времени парочку отловят и за скальп притащат в Мэнор. Его вновь укололо странное чувство двойственности. Драко ловил себя на неком разделении приоритетов в отношении к людям. Как же было привычно раньше, когда ко всем он относился одинаково, а теперь — нет. Взять, к примеру, Турпин. Настоящую Лизу Турпин, что корчилась от страха возле ног в Запретном лесу. Тогда он почувствовал подобие удовлетворения, поскольку ощущения и мысли, что появлялись в нём в присутствии Грейнджер, были полной противоположностью тем, что возникали при лицезрении пыток и истязаний людей. Да, он не хотел в этом участвовать, но и жалости к жертвам не испытывал. Однако в начале лета во время рейдов были некие поползновения сострадания, но они потухли, как свеча. Всему виной Грейнджер и её нужда в защите. Пусть она и орала до хрипоты у дома Кэрри и Алекса в ночь нападения на остров, что не нуждается в опеке, но все передряги, в которые она влипает по сей день, убеждали в обратном. Драко было плевать на всех, кроме неё и матери. Он вновь поднял взгляд и встретился с зелёными глазами. Он даже не старался скрыть презрения, когда разглядывал её фигуру. Он злился не только на Гермиону, но и на то, что она имела не свой привычный облик. Чуть опустив подбородок, Драко устремил взгляд исподлобья, мысленно приказывая ей отвернуться. Как по заказу, Пёс заметил её ёрзанье и скомандовал немедленно прекратить, угрожая засунуть в карцер. Драко хмыкнул. Он бы посмотрел на Грейнджер, связанную или прикованную к стене кожаными наручниками. Наедине с ним… Фыркнув, Малфой опёрся кулаками о стол. От злости в голову лезли различные методы наказания, причём такие, какие понравились бы им обоим. «Вот, снова! — скривил он губы. — Раньше я бы всласть пофантазировал на эту тему, а теперь в первую очередь думаю о её комфорте, хотя по сути должен наказывать. Что она сделала со мной? Почему я не испытываю прежнего к ней презрения даже сейчас, когда она так бесстыдно флиртует с Бутом, хотя понимает, что я к ней… Нет! Это маразм!» Драко с силой сжал нож, которым нарезал корень златоцветника, и с глухим рыком вонзил его в доску, едва не всадив в свою кисть. — Э, брат, в чём дело? — обеспокоенно шепнул Забини, подходя ближе. — Что у тебя стряслось? Что за нервы? — Блейз, не сейчас, — сквозь зубы прошипел Малфой, натужно выдыхая воздух. Забини нахмурился и искоса проследил за его взглядом. Драко высверливал дыры в незаметной и робкой Лизе Турпин. Полукровка была хороша собой, но не во вкусе друга — это он знал точно. В чём же тогда дело?***
На протяжении всего урока Гермиона чувствовала зуд между лопаток от пристального взгляда. Пару раз она украдкой поворачивалась и стойко выдерживала напряжение серых глаз. Он был настолько уверен в своём негодовании, что даже не отвёл взгляд. Холодные глаза сверлили зелёные, обещая все пытки мира. «Да что не так? — нервно думала Гермиона, ёрзая на скамье. — Я делаю так, как он сказал, — веду себя тихо, незаметно, — в голову пришла идея написать ему записку с просьбой о встрече и выяснить причины недовольства. — Но как её передать, не нарвавшись на Пожирателя?» Поджав губы, Гермиона отвернулась от Малфоя и с усилием переключила внимание на профессора. Слизнорт, казалось, постарел лет на пять. Он похудел, осунулся, лучезарные голубые глаза поблёкли. Он сильно переживал за студентов, но был не в силах им помочь. То же творилось и с остальными преподавателями. МакГонагалл поникла, Флитвик храбрился, но выглядело это довольно фальшиво, так как его выше на несколько октав смех не внушал доверия, а шутки, что пускал во время лекций, — не смешили. Предположения Гермионы не оправдались, учителя не смогли защитить вверенных им студентов. Старики боялись расправы, ведь прожжённым преступникам ничего не стоит подстроить чью-то смерть. Да что уж говорить, при нынешнем режиме никто и разбираться не станет в причинах смерти кого-либо, тем более если это не угодный тёмному ублюдку человек. Гермиона моргнула и отдала всё своё внимание зелью. Получилось всего на несколько минут, и мысли вновь побежали в пляс. На каждом дневном приёме пищи Грейнджер выглядывала Джинни за столом чистокровных. Она всегда сидела с Невиллом и Ханной Аббот, а вот Луны Лавгуд не было. Обычно ребята молчали, но, бывало, и тихо о чём-то переговаривались. Гермионе так хотелось подойти к Джинни и поговорить, но она тормозила себя, поскольку боялась подставить под удар. Студенты не должны узнать, что Гермиона Грейнджер среди них. Что, если начнётся бунт? И вообще, не много ли она на себя берёт, настолько вознося собственную значимость? Многие только у виска покрутят, узнав, что маглорождённая припёрлась в Хогвартс. И это в то время, когда за такими, как она, охотятся точно на зверьё! Проверять реакцию ребят на деле опасно, но и успокоить друзей тоже нужно, но вот как? И снова на ум пришёл Малфой. Гермиона прикусила губу и вновь повернулась в его сторону, не замечая, как её буравил угрюмый взгляд Бута. Он сидел на две парты позади Драко, но сразу рассчитал траекторию её взгляда. Прищурившись, когтевранец перевёл злой взгляд на Малфоя, а потом снова на свою Лизу. — Турпин! — подал голос надсмотрщик. — Сиди смирно, иначе загремишь в карцер вместе со своим ухажёром! Гермиона подскочила на месте и спешно выпрямилась. Само собой, было страшно. Она не знала, что такое пытки, но отдалённо, где-то глубоко, подсознание ей подсказывало — она до жути не желает повторения боли и страха, которые следуют наказанию. Она нахмурилась и прислушалась к себе, с толикой удивления отмечая, что когда-то ей делали больно. Может, она забыла те страшные события под влиянием Вредящего зелья? Гермиона глубоко и медленно вздохнула, подавляя негодование, так как снова пришло лишь одно решение — поговорить с Драко и выведать подробности тех событий. К щекам прилил румянец, стоило вспомнить об одолевавших её ярких, но смазанных сновидениях. Если то, что ей снится, происходило наяву? Примет ли всё как данность? Скорее да, чем нет. Гермиона не видела смысла отрицать и упрямиться, словно ребёнок. Если и было, то ничего не изменишь. Вот только неизвестность и смятение давили не хуже нравственности. Мораль протестовала всем жарким слайдам, что мелькали во снах, будоража воображение, с каждым разом прибавляя томления в девичьем теле. За эти дни Гермиона думала о Малфое уже в другой плоскости. Противоречия растворялись, оставляя желание прикосновений и его близости. Сероглазый чертёнок почти сломал о себе давно устоявшееся мнение нежной близостью и нужной помощью. Определённо, им нужно поговорить. Гермиона стала морально готовить себя к возможному и — была уверена — неловкому разговору. Стоило колоколу оповестить об окончании урока, Гермиона быстро черкнула записку, собрала вещи и одной из первых вышла из класса. Она задержалась у самого входа в кабинет и, как только услышала совсем рядом голос Забини, резко обернулась, намеренно сталкиваясь с Малфоем. Гермиона быстро подняла взгляд и встретилась с серыми прищуренными в молчаливом гневе глазами. — С дороги! — прошипел он, высокомерно вздёргивая подбородок. Гермиона приоткрыла губы в намерении наигранно извиниться, но замерла — столь много было яда и холода в его взгляде. Маскируя под столкновение, она хотела незаметно сунуть ему в карман тот злосчастный клочок пергамента, но его взгляд вкупе с интонацией остановили. Гермиона моргнула и сделала шаг в сторону, сминая записку в кулаке. — Малфой! — выкрикнул Терри, выскакивая из класса следом. — Не смей к ней приближаться! Гермиона видела, как Драко остановился. Его спина, и без того напряжённая, дрогнула. Сложилось впечатление, что слизеринец едва держит себя в руках. — Ещё раз я увижу тебя рядом… Договорить Бут не успел. Всё случилось очень быстро: Драко рывком обернулся и невербально наслал на него жалящее заклинание. Гермиона заметила рывок и подалась вперёд, заслоняя Бута собой. Чары пролетели короткое расстояние и угодили ей в плечо. Зачем она встала между парнями, было неясно даже ей самой. Гермиона охнула и прижала ладонь чуть ниже плеча. Чары вышли отменные, пробили до слёз и уж точно оставили след под форменной рубашкой. От боли и неожиданности она начала оседать. Терри подскочил к Гермионе и поймал её у самого пола. — Лиза! — обеспокоенно воскликнул он, вглядываясь в зелёные глаза своей девушки. Он прижал её к себе и злобно посмотрел на Малфоя. — Ты! Драко не ожидал, что Гермиона заслонит когтевранца собой, да и вообще предпримет какие-то действия. Злость сменилась беспокойством, и он едва успел себя сдержать, чтобы не подлететь к ней. С лица сошла последняя краска, когда Драко увидел слёзы в её глазах, — ведь знал, насколько сильно́ было заклинание. Он вложил в него всю злость, что скопилась за день. Сжав челюсти, Малфой опустил палочку, сделал пару шагов назад, развернулся и быстро пошёл по коридору.***
Гермиона была в шоке от случившегося. Отчасти она сама была виновата в произошедшем. Зачем полезла между ними? Это всё равно что получить локтем в зубы во время драки парней. А если бы Драко применил боевое проклятье, то что? Да ничего! Дура, на кой Мерлин поддалась порыву! В такой школе можно быстро попрощаться с жизнью. Весь день Бут не отходил от Гермионы, это раздражало, и в который раз она ругала себя за необдуманный поступок. Плечо болело. К вечеру стало печь, и, зайдя в уборную для девочек, Гермиона отогнула ворот и ужаснулась причинённому урону: кожа сильно покраснела, появились небольшие волдыри, а вокруг них крапинки крови. Грейнджер смочила ладонь холодной водой и промокнула ожог. Стало щипать. Поморщившись, она вздохнула и прикрыла полой рубашки ранение. «Виновата в этом только ты! — ругала она себя. — Теперь говорить с Малфоем нет смысла. Плевать. Справлюсь сама». Отражение в зеркале смотрело на неё с укором. В животе было не всё хорошо — явный признак, что вскоре закончится действие зелья. Гермиона прозапас держала в сумке несколько колбочек, но уроки закончились, поэтому новую порцию снадобья принимать не было смысла. По дороге к своей комнатке Гермиона заглянула в лазарет. Мадам Помфри была бледна, как и все преподаватели, расстроена происходящим. Готовя для Лизы Турпин мазь от ожогов, медсестра ворчала о превращении многоуважаемой школы и некогда оплота спокойствия и безопасности в камеру пыток. В это время Гермиона смирно сидела на койке рядом и ждала, когда лекарство будет готово. — Спасибо, Мадам Помфри, но я не смогу остаться здесь на ночь, — осторожно ответила она на желание медсестры оставить ученицу в больничном крыле на ночь. — Я сама сделаю перевязку. Ожог не опасен и сойдёт с помощью вашего снадобья к утру. Помфри нахмурилась, но спорить не стала и отдала баночку с мазью. Гермиона неуверенно улыбнулась, кивнула и выскочила из больничного крыла, чувствуя, как по коже пошла неприятная рябь, извещающая о полном окончании действия зелья. Без препятствий добравшись до комнаты, Гермиона застыла на месте. На небольшой тахте, закинув ногу на колено, сидел Драко. Он смотрел на огонь в камине, правая его рука лежала на спинке дивана, а в левой он вертел зелёное яблоко. На столике неподалёку стоял поднос с едой. Драко медленно перевёл на неё холодный взгляд. Гермиона сглотнула и несколько секунд не двигалась, собираясь с мыслями. С чего вдруг она должна его бояться? Нет. Он ничего ей не сделает! Выдохнув, Гермиона прошла в комнату и скрылась в душевой. Малфой проводил её свирепым взглядом и с силой сжал яблоко. Личина Турпин сошла, явив непослушные кудрявые волосы и хрупкую фигурку. Захотелось вскочить и ворваться в грёбаную ванную вслед за Гермионой. Он переживал за неё всё это время, боялся, что её поймали, раскрыли и пытают в подземельях, а она в это время тискалась с Бутом?! Драко прижал ладонь тыльной стороной к губам, втянул носом воздух и с приглушённым рыком выдохнул, заставляя себя успокоиться. Он устал за эту неделю так, словно не спал месяц. Нервы кровожадными пиявками высасывали силы и самоконтроль. Сегодня он поддался эмоциям и чисто рефлекторно выпустил заклинание. Вот и последствия необдуманного поступка. Дурочка, зачем встала между ними, ведь он мог применить более жёсткое заклинание, чем примитивное жалящее, и тогда неизвестно, чем бы всё закончилось. В который раз Драко убеждался, что слабость и импульсивность людей напрямую зависит от способности сдерживать эмоции. Грейнджер играла его нервами, изводила. Испытывала. Когда понял, что натворил, он намеревался поймать её в коридоре и поговорить, но вокруг Грейнджер как всегда вился Бут. Драко хотел размазать его по стене, а после, увидев его рядом с ней у лаборатории, вовсе к херам собачим переломать все кости. «Никто не смеет прикасаться к Грейнджер, кроме меня! — свистело в разуме, сильнее закручивая гнев в тугую спираль. — И чужая внешность не предлог нагло присваивать то, что по праву моё!» Малфой крутанул яблоко в ладони и взглянул на дверь. За ней шумела вода. Прошло примерно двадцать минут. Грейнджер не выходила. «Прячется. Трусиха, — хмыкнул он и заколдовал на всякий случай входную дверь. — Даже если захочет сбежать — не удастся». Бросив палочку рядом с подносом, он расслабленно откинулся на спинку дивана и стал ждать. Теперь ей не увильнуть от разговора. Драко расставит все точки над «i». Спустя несколько минут ожидания дверь ванной открылась и в комнату вошла Гермиона. Она задержалась в душевой настолько, насколько было возможно. Было, мягко говоря, волнительно, поскольку знала — предстоит трудный разговор. Гермиона подхватила с подлокотника учебник по Истории Магии, присела в соседнее кресло и сделала вид, что читает. По правде, она просто смотрела в одну точку и прислушивалась к окружающим звукам. Камин был единственным источником света, поэтому от тусклого танца пламени резало глаза. Напряжение окутывало плотным коконом, душило. Так хотелось взглянуть на Малфоя, но смущение и чрезмерное волнение не позволяли этого сделать. — И долго будем молчать? — напряжённый голос прорезал тёплый воздух комнаты. Гермиона замерла на вдохе. Только Мерлин знает, как ей было тяжело удержать в горле дрожь. Сглотнув, Гермиона спокойно ответила, чуть ниже наклоняясь к книге: — А ты хочешь поговорить? — То, что я сижу здесь битый час, разве говорит об обратном? — голос Драко был твёрд, интонация сквозила холодом и пренебрежением. От такой манеры разговора Гермионе стало не по себе. — Ну, не знаю, Малфой… — всё-таки дрогнувшим голосом начала она, но её прервал громкий и низкий возглас: — Да, блять, я хочу поговорить! — и в этот раз Драко не смог совладать с накопившимся гневом и ядом, что жгли нутро всю грёбаную неделю. Ревность. Его сжирала ревность. Кислотой сжигала жилы, причиняла боль. Она не давала дышать полной грудью, застилала красной пеленой глаза и заставляла заводиться от каждого неверного слова. Как сейчас. Грейнджер что-то пискнула в ответ, прячась за книгой, и это ещё больше злило. Гермиона была напугана его поведением, но ввиду непонимания ситуации не знала, как себя вести. Она вздрогнула и резко подняла голову, замечая, как яблоко влетело в противоположную стену, а пальцы сжались в кулак. Гермиона опасливо перевела взгляд на статное лицо: желваки дёргались под кожей, губы были сжаты в тонкую линию, крылья носа трепыхали. Драко холодно посмотрел на Гермиону и скривил губы. Её плечи в испуге поднялись, пальцы сжали корешок книги. «Смотри, Грейнджер, смотри, что ты со мной делаешь! Страшно?» Драко не хотел её пугать, но это вышло само. Он и так наделал делов сегодня днём, попав в неё жалящим. Сдерживая негодование, Драко оглядел Грейнджер: распущенные волосы мягкой волной струились по спине и плечам, школьная блузка была велика на пару размеров. Быстро скользнув взглядом по хрупкому телу, Малфой заметил выглядывающий из-под рубашки краешек марлевого компресса. Он был уверен в силе заклинания и точно знал, что остался добротный ожог. С трудом подавив желание подойти и осмотреть рану, Драко продолжил напирать: — Молчишь? Гермиона перевела на него взгляд и поджала губы. — Что ты хочешь услышать? — тихо спросила она. — Поясни мне, что это, на хрен, было?! — Малфой, я не понимаю, к чему ты клонишь! Всю неделю я вела себя тихо. Всеми силами старалась не выделяться и… — Обжимания с Бутом ты называешь — не выделяться?! — прошипел он, сверля её пристальным взглядом. — Я просил тебя не высовываться, а ты обзавелась очередным… — Так в этом дело?! — Гермиона расправила плечи, её глаза расширились в осознании причины его гнева. Малфой злится из-за чрезмерного к ней внимания Терри? Но это же смешно! С чего вдруг она стала бы отвечать взаимностью едва знакомому парню? И какое до этого дело Малфою? «Ах да, Гордон». Авантюра, которую она так необдуманно и импульсивно затеяла на острове, аукается ей до сих пор. Чувствуя на себе гневный взгляд, Гермиона сглотнула вязкий ком в горле и прикусила кончик языка, давая себе мысленные подзатыльники. Во всём виновата только она! Поскольку, не было бы между ней и Малфоем того случая в Лондоне, он бы не стал так реагировать. Может, даже не обратил внимания. «Вряд ли, — шепнул внутренний голос. — Ему не всё равно. За Драко говорят его поступки». Теперь он думает, что она перебежала к другому? Невероятно! — Да, — обманчиво спокойным голосом ответил он, поворачиваясь всем корпусом в её сторону. Драко следил за каждым жестом Грейнджер. Вот она стучит пальцем, а затем нервно скребёт ногтем обложку учебника, кусает губу, хмурит брови и опускает ресницы. Грейнджер удивлена и напугана его реакцией. А потом… — Тебя не должно это волновать. «Что? Что, драккл задери, она вякнула?!» — Правда? — протянул он, грациозно поднимаясь с места. Гермиона настороженно проследила за его движением и ещё сильнее напряглась, всё так же сжимая в руках книгу. Она вжалась спиной в обивку, запоздало понимая, что дышит через раз. Драко медленно преодолел небольшое расстояние и рывком, опёршись ладонями о подлокотники кресла, присел на корточки напротив. Вдох застрял в горле, когда Гермиона почувствовала ладонь на колене. Не мигая устремила стеклянный взгляд в учебник. Она чувствовала только жар его кожи и нажим пальцев. Однако боль Драко не причинял, пусть и хватка была довольно сильной. Грейнджер пыталась найти в себе отголоски неприязни, но их заменили смущение и тепло в области живота вперемешку с нарастающим страхом. Гермиона ощущала себя в лапах опасного хищника. Было страшно, что он причинит боль, как душевную, так и физическую. — А действительно, с чего бы меня это должно задевать, м? Сколько ты ещё готова метаться между членами, сколько будешь меня бесить? — Гермиона с удивлением подняла взгляд, встретилась с тёмными глазами и приоткрыла рот от столь пошлого слова. Но Драко не дал ей ответить: — Нет, Грейнджер, молчи. Молчи, иначе я не сдержу себя и натворю глупостей. Не играй с огнём! Последняя фраза ударила по сознанию, поскольку именно такой предостерегающей интонацией он произносил её во снах. Сквозь зубы, натужно. Едва сдерживаясь. «Почему это мне так знакомо? Что, чёрт возьми, это значит?!» — По какому это праву ты предъявляешь мне такого рода претензии?! — собрав всю смелость, выпалила она, буквально сжимаясь под ним в кресле, закрываясь корешком учебника словно щитом. Взгляд серых глаз быстро очертил её лицо, а затем и тело, потёртая обивка кресла скрипнула под напором сильных пальцев, ещё больше пугая Гермиону. Но она не смела прервать зрительный контакт. — Я приказал тебе молчать! — прошипел он, опасно подаваясь вперёд. Чёртова книга помешала, и Драко, не церемонясь, одним движением вырвал её из одеревеневших от страха рук и откинул в сторону. Плечи ходили ходуном от загнанного дыхания, несколько светлых прядей выбились из идеальной причёски и упали на лоб. Зрачки сузились настолько, что Малфоя и впрямь впору было сравнить с разъярённым зверем. — Запомни, малышка, я не потерплю рядом с тобой кого-либо ещё, тебе ясно?! Гермиона некоторое время с ужасом наблюдала за Малфоем, как его гнев плескается в зрачках, в каждой чёрточке лица. В опущенных уголках губ и слегка сведённых бровях. «Да как он смеет?» Ярость всколыхнулась, вырывая из уст смешок: — Других парней? Серьёзно?! — затем и вовсе гнев. Гермиона поборола всякие опасения и ударила его кулаком в плечо, повышая голос. — А когда ты подыскивал мне новый облик, не удосужился проверить, есть ли кто-то у донора?! Не подумал, как я буду выкручиваться всю эту неделю, напропалую врать, играть на чувствах! Ведь Терри Бут любит Лизу! Обожает её, а я, притворяясь ею, намеренно порчу их отношения! — Мне плевать на них! — взревел Драко. Подмечать собственные промахи самому — это одно, а когда тебя тыкают в них, словно нашкодившего щенка, — другое. Гермиона отпрянула от него. Малфой стоял меж её ног, только плотно сомкнутые колени не позволяли ему придвинуться ближе и ещё больше вторгнуться в личное пространство. — Плевать?! — выпалила она. — Тебе на всех плевать, дракклов эгоист! — Гермиона скрестила на груди руки и горько покачала головой. — Оказалось, в первый день Лизу хорошенько потрепал один из Пожирателей, и, смею заметить, на твоих глазах! Но ты всё равно принёс мне именно её прядь! Драко моргнул и стиснул до скрежета челюсти. Да, это его промах, из-за которого он переживал все дни и вечера, когда не мог держать Грейнджер в поле своего зрения. Но стоило ему увидеть её, она вечно была с сукой-Бутом! Малфой не собирался отступать. — Будешь делать, что сказано! — Ты не имеешь права указывать и так со мной разговаривать! — совладав с собой, Гермиона не выдержала такого давления и вновь толкнула его в плечи, но это было сравнимо с потугами отодвинуть шкаф. Малфой не то что не сдвинулся, но даже не пошевелился. — У тебя нет на меня прав! — Я давно имею на тебя право, — низкий голос не сулил ничего хорошего. — Ты давно моя. — С чего вдруг! Даже произошедшее в Лондоне не даёт тебе права так считать! Это ничего не значит! — вновь толкая в плечи, выкрикнула Гермиона. Нервно сдула с лица волнистую прядь и предприняла попытку встать, но Малфой нависал словно скала. Хотелось сбежать, уйти и не вести пустой разговор о надуманном. На глаза навернулись слёзы, поскольку интуиция вопила о другом. Душа и разум вошли в тошнотворный резонанс, разрывая на молекулы. Сознание твердило, что сны остались снами, а чувства голосили о противоположном — это правда, это было на самом деле! Драко на миг отшатнулся, как от пощёчины, но затем резко подался к ней и буквально прорычал, обнажая белые зубы: — Ничего не значит?! Не значит?! Гермиона дёрнулась всем телом, съёжилась, вжимаясь в мебель. Их противостояние впору сравнить с нависающим над котёнком питбулем. Его крик не был оглушительным, наоборот — низкий, угрожающий, первобытный. — Нет, Грейнджер, ты стала моей задолго до этого! — продолжил он. Его ладонь взметнулась, отпуская подлокотник. Гермиона зажмурилась и слегка поморщилась от хватки пальцев на бедре. Сжала губы, готовясь к толчку или вовсе — удару, но пальцы замерли в нескольких дюймах от её лица, оглаживая воздух, сжимая его в кулак. Напрягшись, словно струна за миг до разрыва, Гермиона с ужасом ощущала его тепло и слабую вибрацию от тремора сильных пальцев. Драко едва сдерживал гнев. Голос дрогнул, и интонация плавно перетекла с агрессивных к более нежным нотам: — Ещё на острове, в ночь после клуба, ты сама сидела на мне и бесстыдно тёрлась о мой член, подставляла под мой язык соски и просила взять тебя, но я не стал. Все слова сквозили холодом, лились, сопровождаясь движением ладони. Кисть и пальцы повторяли изгиб щеки, скулы, линию челюсти и подбородка. По инерции Гермиона чуть приподняла голову, это позволило Драко обвести хрупкую шею. Он хотел её придушить за неумелые и дерзкие игры на чувствах и в то же время впиться в сладкие губы. Заклеймить её, поработить, чтобы никто больше не смел не то что прикасаться, но даже смотреть на неё! Грейнджер стала только его. И будет таковой всегда. Хочет она этого или нет! — Не стал уподобляться психопату, к которому ты так самозабвенно льнула, — продолжал он бить словами. — Тогда, на столе, во время завтрака, — голова слегка наклонилась к плечу. Он разглядывал её, вываливая все факты, наблюдал за реакцией. И малышка не подвела. Как только Драко затронул факт их близости, Грейнджер дёрнула подбородком, карие глаза расширились и впились с долей скепсиса в серые, потемневшие от ярости. — Я лизал тебя, пробовал на вкус, — продолжал он, более не сдерживая негодование, смешанное с нарастающим возбуждением. Выговаривал сквозь зубы, выводя на эмоции. — Ты так выгибалась, стонала! И после этого смеешь говорить, что я не имею на тебя прав?! Всё, что было, — не имеет значения?! Знание, что Гермиона может не помнить того, о чём шла речь, ещё больше разгневало Драко, и он на миг ослабил внутренний контроль, чуть сильнее, чем следовало, схватил её за волосы. Гермиона пискнула и нахмурилась. Было неприятно, но не больно. Лишь страшно. — Я не верю тебе… этого не было, отпусти, — прошептала она, сжимая его запястье, но это не возымело эффекта. В воспалённом разуме всплыл тот жаркий сон, в котором вместо Гермионы возник демон с кровавыми глазами, и именно это слово было произнесено им самим. — Нет, Грейнджер, не отпущу! — вторил он демону. — Никогда! Это втройне напугало Гермиону, ведь ладонь, сжимающая бедро, продвинулась дальше под юбку. — Ты моя и не посмеешь впредь меня доводить! Ты всегда меня выводишь, подстёгиваешь! — Драко высвободил её волосы и опустил руку ниже к шее, перехватил в основании и чуть дёрнул на себя. — Заставляешь моих демонов вырываться на волю и хотеть тебя! «Нет, этого не было! Просто не могло быть!» — Ты лжёшь! — отчаянно выкрикнула она, запоздало чувствуя в глазах слёзы. И солёная влага возникла отнюдь не от боли, которая едва ощущалась, и не от страха, позорно, медленно, но верно перетекающего в приятную тяжесть внизу живота. Запах Драко расслаблял и подчинял, пальцы, вырисовывающие узоры на бедре, посылали горячие разряды по телу. «Так, стоп, Грейнджер, очнись! Не поддавайся!» — Я лгу? — почти нежно прошептал он, придвигаясь ближе, едва касаясь её носа своим. — Ах да, ты не помнишь, — выдохнул Драко и слегка коснулся губами её рта, ловя выдох. Ладонь медленно поднялась выше, обхватывая поясницу, и придвинула к себе. Гермиона не поняла, как позволила ему втиснуться меж ног. — Стараниями Гордона ты забыла. Гермиона прикрыла глаза в мучительной пытке и скользнула ладонями по напряжённой груди к плечам. Он снова подчинял её. Хотелось узнать наверняка, поскольку о стенки разума стеклянными шариками забились образы из сна. Снова. Она чаще задышала, между ног потеплело от его близости, тем более когда он вот так сладко её целовал. Пальцы правой руки касались волос на затылке, а левая порхала по позвонкам, словно Драко перебирал клавиши фортепиано. — Покажи мне, — выдохнула она, аккурат когда Драко прихватил её губы в лёгком поцелуе. Гермиона ответила и почувствовала, как он улыбается ей в губы. Злость схлынула резко, гнев отступил и оставил после себя предвкушение. Грейнджер являлась для него катализатором и в то же время ингибитором. Заводила его с пол-оборота и остужала до нужной кондиции, и это ему до чёртиков нравилось. Нравилось настолько, что он не желал ни при каком раскладе это терять! — Показать, — не вопрос, утверждение. Драко слегка отодвинулся от неё, вглядываясь в мягкие черты лица. Влажные губы были приоткрыты, ресницы трепетали, отбрасывая тень на скулы. Рубашка, большая на два размера, съехала с одного плеча, открывая тонкие ключицы и лямку простого бюстгальтера. Гермиона смотрела на его лицо и видела, как искажённое гневом выражение ускользает, меняется на возбуждённое. Как суженные гневом и ревностью зрачки расширяются, заполняя возбуждающей чернотой серебряную радужку. Он был так красив. Гермиона не верила, что настолько привлекательный парень хочет её, желает настолько, что ревность довела его до срыва. Ей нравились такие эмоции, но голосок в голове пищал о необходимости получить ответы на вопросы. — Да, покажи мне всё, что я забыла. Драко, — прошептала она, подалась вперёд и робко прихватила его губы. Он ответил на поцелуй, зарываясь пальцами в тяжёлые кудри, притянул её ближе, задирая плиссированную школьную юбку. Она снова назвала его по имени! Это распалило сильнее. Гермиона вздохнула и, распахнув глаза, отпрянула, разрывая поцелуй. — В чём дело? — нахмурился он. — Я… — сглотнула она. — Не так. Драко не ответил, лишь пробежал глазами по лицу и поднялся на ноги. Гермиона нахмурилась и едва совладала с собой, удерживаясь от стона разочарования: ей так нравились его прикосновения… Малфой отошёл к столу и остановился у камина. Возбуждение давило внизу живота. Чертовка вновь завела! Стоило лишь коснуться её, как желание разгоралось адом и растекалось полыхающей лавой по венам. — Не стоит этого делать, — в силу своей испорченности Драко сначала подумал о другом, более приятном способе продемонстрировать их близость, но она оттолкнула — боится. — Может повториться приступ. — Не случится. Я… доверяю тебе. Малфой замер. «Доверяет?» Он обернулся и пристально посмотрел на Гермиону. Она робко опустила взгляд, поправляя съехавший воротник блузки. Не говоря больше ни слова, Драко взял со стола палочку и подошёл к ней. — Я никогда не делал этого, — начал он, быстро вспоминая практику у крёстного. — В смысле, на ком-то другом, кроме Северуса. — О чём ты? — тихо спросила она, оглядывая его статную фигуру. — Окклюменция — это не только сокрытие мыслей, но и возможность показа их другому человеку. Достигнув определённого мастерства, можно связать два разума, в буквальном смысле впустить в свою голову другого и показать фрагменты воспоминаний. ― У тебя получится, ― Гермиона была уверена, Малфой являлся очень одарённым волшебником. ― Это опасно. Забыла, что произошло на острове? ― Я помню, ― кивнула Гермиона. — Но мне нужно знать. Каждую ночь меня мучают сны. ― Сны? ― заинтересовался Драко. ― Сначала я думала, что это фантазии, но события были настолько яркими, что, просыпаясь, я всё отчётливо ощущала, ― пряча глаза, вымолвила она, нервно теребя край юбки. ― Ты… должен понять моё смятение. Драко с минуту смотрел на неё, затем снова сел на диван. Он наблюдал, как Гермиона по-детски сложила ладони на коленях и робко ждала его решения. Всё стало бы проще, покажи он ей те события, но был риск вновь пробудить обратный эффект Вредящего зелья. Драко просмотрел нужные справочники и книги здесь и в Мэноре. Источники твердили о нежелательной тревоге «уснувших» воспоминаний, но о последствиях ничего не было. Он развязал галстук, позволив шёлку опасть на плечи, и расстегнул пару пуговиц, затем снова взглянул на Гермиону. Она выглядела потерянной и расстроенной. Нервно жевала губы и медленно массировала пальцы. ― Иди сюда, ― Гермиона перевела на него вопросительный взгляд. ― Только так можно провести эту процедуру. Гермиона встала и подошла к Малфою. Он сидел расслабленно, откинул голову на спинку и смотрел на неё из-под полуприкрытых век. ― Что я должна делать? ― она о чём-то подобном читала на пятом курсе, когда Снейп проводил индивидуальные уроки с Гарри. ― Садись, ― раскинув руки, проговорил он. Гермиона засмущалась на несколько секунд, но села на самый краешек тахты рядом. Драко приподнял бровь и посмотрел на неё как на дурочку. ― Садись на меня. ― Я думаю, это необязательно, ― порозовев, ответила Гермиона. Перспектива развязно сесть на его колени будоражила фантазию, поскольку ей так хотелось почувствовать его близость. Но воспитание не позволило с разбегу прыгнуть в его объятия. ― Грейнджер, обязательно, ― Драко взял её за руку и потянул на себя. ― Ну же, садись, иначе мне не показать тебе того, что ты так желаешь, ― на его губах появилась ухмылка. Точно такая же была на его устах в ванной. ― Только посмей снова назвать меня трусихой! ― вмиг беря себя в руки, встряхнула она волосами. Непонятно откуда взявшаяся робость смутила её. Она же всегда была храброй, иной раз высокомерной. Вероятно, стеснение всколыхнуло предвкушение наконец раскрывающейся тайны. Грейнджер расправила плечи и встала на ноги. Драко хмыкнул. Всё верно, молодец, с правильных начал кнопочек. Говорить ничего больше не нужно. Взятая на слабо, Гермиона подошла к Драко и, осмелев окончательно, толкнула его колено своим. ― И? Драко протянул кисть ладонью вверх и галантно предложил ей взяться за руку. Всё, дороги назад нет. Снова побороло чёртово любопытство. Гермиона неосознанно прикусила губу и вложила ладонь в его руку. Он, не теряя времени, дёрнул на себя, и Гермиона с тихим вздохом приземлилась на его колени. Их лица были так близко; при желании Гермиона могла рассмотреть все оттенки цвета его глаз. Возник порыв сравнить его глаза с гладью замершего озера. Серебристая кавзель, испещрённая тёмно-серыми прожилками льда, казалась невероятной красоты сочетанием серых оттенков. Цвет его глаз был необычным, уникальным… гипнотическим. Гермиона моргнула, силясь прогнать наваждение и жгучее желание поцеловать капризные губы, которое со скоростью снитча устремилось вниз живота. Его ладонь обхватила её бедро, и Драко требовательно дёрнул её ещё раз. ― Вот так, — мягко молвил он, растягивая слова, в предвкушении предстоящего эксперимента, ― умница. К щекам прилил ещё больший румянец, когда Гермиона почувствовала горячие пальцы у самого края тесьмы нижнего белья. Было приятно, но и до жути волнительно. Смесь эмоций вкупе с пробивающей, словно молот, интонацией пустили по телу тёплую дрожь. ― Ма… Драко, зачем так близко? ― голос вероломно дрогнул и выдал смятение. ― Процедура показа воспоминаний подразумевает тесный контакт… ― Тел? ― перебила она его, вздёргивая брови. ― Не обязательно, ― хмыкнул он. ― Но так приятней, не находишь? ― Гермиона как можно спокойней смотрела в его глаза. В них не было привычного презрения и раздражения, только спокойствие, расслабленность и уверенность. Это порядком удивило. ― Зачем ты всё это делаешь? ― осмелилась она задать набивший оскомину вопрос. Драко задумчиво, не отводя взгляд, склонил голову, прикоснулся тыльной стороной ладони к её щеке и провёл большим пальцем по скуле. Что ж, не было больше смысла скрывать и бегать от собственной тени. Всё было очевидно, и если он начнёт отнекиваться, то сделает не только себе, но и ей хуже. ― Потому что мне не всё равно, ― тихо ответил он, медленно скользя взглядом по её лицу. ― Ты мне нравишься, и я не могу пройти мимо, ― Гермиона с удивлением смотрела на него, а он продолжал: ― Ты зацепила меня на Святочном балу, появившись в красивой голубой мантии. Тогда как я был с Пэнси, похожей на пирожное в засахаренных розочках, ― её губы дрогнули в улыбке, а Драко легко перебирал пальцами тугие кудри. Как же долго он хотел вот так к ним прикасаться. С удивлением он поймал себя на мысли: ему нравилось вот так сидеть с ней рядом. Возбуждение, несомненно, было, но уже не такого рода, как раньше. Тогда было банальное вожделение, а теперь присутствовала нежность. «Мерлин, откуда?» ― Я был удивлён преображению скучной всезнайки в настоящую леди. На протяжении всего бала мне хотелось подойти и пригласить тебя на танец, но воспитание и авторитет отца не позволяли мне это сделать. Тогда-то и появилась первая искра моего интереса к тебе. Я упорно давил в себе неподобающие мысли и был словно между двух огней. Долгом перед семьёй, родом и интересом к тебе. На пятом курсе было более спокойно, моё дурацкое увлечение инспекционной дружиной… но ты всегда была рядом. На шестом меня ничто не интересовало, кроме жажды выжить и уберечь маму от опасности. Гермиона слушала, не смея даже вздохнуть. В какой-то миг его изучающий взгляд замер на уровне её ключицы. Он рассказывал самое сокровенное ― о ней. Оказалось, всё до тошноты банально: школьному задире нравится отличница, плохому мальчику ― хорошая девочка, дьяволу ― ангел. История стара как мир. На моменте о матери Гермионе захотелось обнять Драко и прижать к себе. С такой нежностью и трепетом он произносил этот титул. Враз на неё нахлынули подавленные чувства о собственных родителях. Стало плохо, но Гермиона не имела права прервать исповедь Малфоя — когда ещё настолько скрытный человек раскроет душу, да ещё и тому, кто повинен в его страданиях? Верно. Это один случай на миллион. Она ещё успеет подумать о родителях и оплакать их. ― После вторжения ПСов в школу мне пришлось бежать. Тогда начались самые тяжёлые для меня дни. А потом задание, остров и… ты, ― Драко посмотрел на неё и чуть наклонился ближе. — Помнишь, как мы столкнулись на пляже? ― Да, ― хрипло ответила она. ― В тот день почти забытый интерес поднялся новой волной, стоило мне увидеть тебя в купальнике, ― щёки вновь порозовели. Она хорошо помнила тот неловкий момент. ― Затем встреча в клубе и… в океане, ― на этом совсем смущённая Гермиона опустила голову и обхватила себя руками. Драко провёл ладонью по спине и, задержавшись на лопатках, настойчиво притянул ближе, заставил соприкоснуться со своим лбом. ― После случившегося я уже не мог спокойно на тебя смотреть. Ты была настолько раскрепощена и невинна, что… просто взрывала мозг! ― Драко с жаром шептал, пытаясь поймать её взгляд, но Гермиона упорно в крайнем смущении его прятала. ― С той ночи я пытался задушить в себе всё иррациональное, но не смог. После клуба и попытки насилия Гордона я… ― Не надо, — говорить тяжело, дышать нечем — и Гермиона попыталась встать, но Драко молниеносно притянул её к себе и быстро, скороговоркой зашептал куда-то в щёку: ― Я хотел тебя и хочу до сих пор. То зелье, что влил в тебя Гордон, позволило мне познать тебя, и поверь, сейчас я этого не упущу. Я волнуюсь за тебя, переживаю, не желаю… не позволю причинить тебе вред! Происхождение для меня теперь не имеет никакого веса… плевать на всех, кроме тебя и матери, и это больше меня не гложет! Отчаянный шёпот, такой не похожий на малфоевский, вводил в своего рода транс. Она сама придвинулась к нему ещё ближе и почувствовала низом живота холод пряжки, а бедром ― его возбуждение. Нервно вздохнув и непроизвольно потёршись о недвусмысленную твёрдость, она вынудила Драко втянуть воздух сквозь сжатые зубы. Этот звук заставил выгнуть спину и обхватить его плечи. Ворот рубашки вновь съехал, дразня нежностью кожи. ― Грейнджер, ― почти прорычал Драко в изгиб плеча, ― не стоит так делать, ведь я могу прямо сейчас взять тебя и окончательно сделать своей! Гермиону пробил холодок. Было интересно, но и страшно. ― Не… не надо. ― Верно, ― прошептал он и лизнул лихорадочно бьющуюся жилку под ухом, заставляя Гермиону блаженно прикрыть глаза, ― пока не время, поэтому давай-ка мы лучше посмотрим воспоминания, чтобы у тебя больше не осталось ни малейших сомнений. Гермиона кивнула и облизнула губы. ― Освободи свой разум, ни о чём не думай. Впусти меня, ― соприкасаясь с ней лбом, прошептал он и приложил кончик волшебной палочки к своему виску. «Легко ему говорить "освободи разум", ― подумала Гермиона, ― когда обнимают его руки и дыхание согревает кожу». А потом всё померкло. Голова резко закружилась, а перед глазами всё стало расплываться. Появилось лёгкое чувство тошноты, но оно как появилось, так же быстро пропало. Было странно, поскольку Гермиона оказалась посреди большой тёмной комнаты. За окном гремел гром и шумел ливень. Комната была очень знакомой. Гермиона чувствовала такую лёгкость, словно витала в воздухе. Оглядела себя и обнаружила своё собственное тело, для верности ущипнула за руку, но ничего не почувствовала. ― Не волнуйся, ― раздался рядом шёпот. Гермиона испуганно обернулась и натолкнулась на Драко. Он стоял совсем близко и с интересом её разглядывал. ― Мы ― ментальные копии. Ты в моей голове. ― Эм, ― замялась она и заправила прядь за ухо. ― Мы в твоей комнате? ― Да, подойди к постели и увидишь то, что забыла, ― Гермиона посмотрела в сторону кровати, затем обратно на Драко, но его уже не было. ― Наблюдай, но помни, ты ничего не сможешь изменить. Прозвучало довольно угрожающе. ― Куда ты пропал? ― Я не смогу быть в двух местах одновременно, ― раздалось в пространстве. ― Я не достиг такого уровня, чтобы поддерживать воспоминания, удерживать связь с тобой и присутствовать рядом. Просто смотри. Гермиона нахмурилась и вновь взглянула на постель. Ещё миг назад на простынях никого не было, и вот, словно из воздуха, проявились два силуэта: Драко и она сама. На ней было кружевное платье, подаренное Кэрри, а на нём только пижамные брюки, в которых, к слову, он выглядел весьма сексуально. Гермиона подошла ближе и смогла более детально рассмотреть саму себя. Она лежала на постели, а над ней нависал Драко. Он едва слышно нашёптывал заклинания, убирая с её лица синяки и припухлости. Гермиона сделала ещё шаг и вытянула шею. Действительно, вся левая часть лица была разбита, глаз безобразно заплыл. «Что со мной случилось?» ― ошарашенно размышляла Гермиона, попутно следя за действиями пары на широкой кровати. Малфой закончил исцеление и медленно огладил щёку, а потом нежно поцеловал. Гермиона с интересом наклонилась, рассматривая картину: Драко бережно заключил на её губах лёгкий поцелуй и ― ей не могло показаться ― с наслаждением прикрыл глаза. Гермиона из воспоминания не очнулась, но её губы дрогнули в ответном движении. «Неужели я ответила, сама того не зная? Как такое может быть, ведь…» Додумать Гермиона не успела, поскольку её копия очнулась и потянулась к Драко. Что-то шептала. Гермиона прислушалась: — Ты красивый, — пролепетала её копия и улыбнулась. — Поцелуй меня, Драко. «Что? Нет. Нет-нет-нет!» — Что? ― спросил Малфой, наклоняясь к Гермионе, словно не расслышал признание. — Ты красивый, — повторила она. — Я… всегда так считала. «Нет! Я так никогда не думала! ― возмутилась Гермиона про себя. ― Или…» После этих слов силуэты задвигались быстрее и стали размываться, словно кто-то перематывал плёнку. Когда время замедлилось, Гермиона стала свидетелем диалога: — Я сплю? Ты мне снова снишься? «Вот почему я не помню эти события! Я воспринимала это как сон!» — Ты всё ещё хочешь, чтобы я тебя поцеловал? ― склоняясь ниже, практически ложась на неё, спросил Драко из воспоминания. Гермиона присела на корточки рядом с кроватью и во все глаза смотрела на саму себя. На её лице расцвёл цвет смущения и некой игривости, Гермиона на постели пробежала пальцами по щеке Драко, закусила губу и прошептала: — Хочу, но я не умею как ты. На это Драко удивился и прошептал: — Поцелуй меня, как умеешь, и если тебе захочется, то я тебя научу. После началось то, о чём Гермиона не позволяла себе даже думать. Нет, это определённо была не она! Пусть тело и внешность её, но… где её мозги! Как Гермиона Грейнджер могла позволить такому произойти! Уму непостижимо. Иррационально, дико… пошло, но… так откровенно. Гермиона заворожённо наблюдала, как Драко срывает разодранное кружевное платье, склоняется, увлекая в медленный страстный поцелуй, а она, не сопротивляясь, отвечает ― самозабвенно целует в ответ, выгибается, когда он губами спускался ниже по телу. Происходящее пустило приятные разряды под кожу, румянец залил щёки и побудил стыдливое ощущение, что она подглядывает. Нагло наблюдает за столь совершенной близостью таких разных и в то же время подходящих друг другу людей. Невероятные впечатления! Это… это что-то за гранью! Дыхание участилось, а внизу живота стало приятно тянуть. Драко скользил языком по животу и, о Мерлин, бесстыдно прихватил губами сочленение её ног. От его жеста Гермиона из воспоминания выгнулась, сжимая в ладонях простыни. Между парнем и девушкой продолжался разговор, разбавляемый влажными звуками поцелуев и тихих, робких стонов. ― Д-драко, ― осипшим от возбуждения голосом проблеяла Гермиона, ― ты только это хотел показать? ― Нет, ― раздался напряжённый голос. ― Тогда, прошу тебя, покажи следующее… ― Не можешь на это смотреть? ― с нотками издёвки вновь послышался голос Драко. ― Теперь понимаешь, почему я считаю тебя своей? ― последовала пауза, а пара на простынях замерла. ― Этого не изменишь. Ничего не изменится, Грейнджер. Тебе придётся признать и принять всё, что ты видела и увидишь. ― О чём ты? ― ужаснулась Гермиона, сглатывая набежавшую слюну. Жар между ног нарастал. Что-то ей подсказывало, что следующее воспоминание будет намного жарче. И действительно. На миг всё померкло, будто выключили свет, а после Грейнджер оказалась в залитом солнечным светом большом помещении. Это оказалась огромная светлая столовая с дорогим интерьером, лепниной, фресками и мрамором. Гермиона огляделась и поняла, что всё это, как и комната, ей до жути знакомо. Она всё это видела во сне, только вот до последнего не могла поверить ― это было на самом деле. Малфой не врал, когда с присущей ему скабрезностью вводил её в курс произошедшего. Перед ней оказался стеклянный стол, Драко в пижамных штанах и футболке сидел напротив её копии и читал газету, а она в широкой рубашке ― по всей видимости, в сорочке Малфоя, ― опустив взгляд, поглощала завтрак. «Я этого не помню! ― с досадой думала Гермиона, качала головой и горестно поджимала губы. ― Как же противно! Точно смотрю карикатуру на собственную жизнь!» Наблюдала, как Драко медленно подходит к ней из-за спины и нежно касается уха, что-то шепчет. Как она пытается высвободиться из объятий, но Малфой разворачивает её к себе лицом и сажает на стол, рывком сдвигает в противоположную сторону от сервировки и… целует. Страстно, исступлённо. Спускается к шее. Гермиона подошла ближе и уже более смело смотрела на происходящее. С такого расстояния был хорошо слышен их разговор: — Нет, не надо, пожалуйста. Я не могу. Нам нельзя… — Забудь, что было, Грейнджер, перечеркни все предубеждения, — шептал он в шею. — Забудь, отпусти себя, дай волю желаниям. Представь, что между нами нет никаких условностей. Только ты и я, этот дом и этот остров. Это утро только наше. Гермиона сжала губы. Ей захотелось повторно это испытать и никогда не забывать. Уже не было такого явного смущения, ей хотелось наблюдать, впитывать… испытать. — Что ты хочешь? — промямлила она. — Тебя, — прошептал и глубоко поцеловал. — Я не знаю, — выдохнула она. — У меня никогда ещё… Да, она была девственницей. «Нет! Неужели всё случилось так?! Мерлин! Не может быть!» Слёзы жгли глаза от предположения, что правильная Гермиона Грейнджер отдалась ― вернее сказать, отдала невинность ― таким пошлым способом! Распятая под врагом на столе! Надо бы спросить у Малфоя, было или нет? Но смущение не позволило вырваться вопросу из онемевших связок. А события разворачивались очень быстро: — Расслабься, я покажу тебе, ― шепнул он и смело отогнул чашечку бюстгальтера, к удивлению и растущему интересу Гермионы, припал губами к соску, а другой нежно ущипнул, пробуждая вызывающий, по мнению наблюдающей за бесчинством Гермионы, стон девушки из воспоминания. — Сладкая, — шептал он. — Ты такая сладкая. Всё-таки это не сон. Ей снились воспоминания. Повреждённая ядом память не могла полностью пропасть в небытие, по крупицам проявлялась, когда разум был расслаблен и податлив. Но Гермиона уже не чувствовала внутреннего отторжения. То, что она видела, неимоверно возбуждало её, подталкивало коснуться себя и почувствовать хотя бы толику того наслаждения, что испытывала она же, но в прошлом. Драко скользил языком по животу, гладил ноги, нежно касался груди ― всё это заводило! Глаза Гермионы расширились от невероятности происходящего: Драко склонился и… поцеловал её там. Из мыслей вывел его шёпот: — Не бойся. Я не зайду дальше без твоего разрешения. Затем он сел на стул напротив и, отогнув трусики, жадно припал к её самому сокровенному. Рот приоткрылся, сердце пустилось галопом в груди. «Разве так можно? ― мелькнуло в голове. ― Каково это?» В Грейнджер проснулось врождённое любопытство, и она подошла почти вплотную к Драко. Взглянуть с его ракурса не позволило ухающее в голове смущение, но наблюдать с периферии было весьма удобно. Гермиона зачарованно смотрела, как изменилось его лицо, когда он целовал её там. Глаза прикрыты в крайнем удовольствии, он сам тихо постанывал и часто дышал. В секундные перерывы между поцелуями и работой языком он облизывался, словно отведывал самый вкусный и любимый им десерт. Приблизившись, Гермиона заглянула в его глаза: зрачки заполонили чернотой серую радужку, он нагло, вожделенно, с предвкушением большего наблюдал за реакцией её копии, которая бесстыдно распростёрлась на стекле, выгибалась, стонала, надрывно дышала и что-то натужно скулила. Гермионе до дрожи в коленях захотелось испытать тот же спектр чувств, выгибаться так же, чувствовать Малфоя на себе. «Чё-о-о-орт! ― про себя стонала она, не замечая, как собственная ладонь потянулась к малфоевским спине и плечам, но за миллиметр до прикосновения сжалась в кулак и вернулась в первоначальное положение. Сухо сглотнув, Грейнджер прикусила губу, стёрла кулаком капельку пота, скатившуюся по виску к шее, и скрестила руки на груди. Позорное желание потрогать себя ударило кувалдой в низ живота, заставляя сильно сжать бёдра. ― Хочу так же! ― мысленно заскулила она. ― Как же это… сладко!» В какой-то миг Гермиона на столе выгнулась дугой, её колени задрожали, и она с силой сжала в кулак светлые волосы Малфоя. Он же не прекращал касаться её уже пальцами. Он массировал, гладил, водил пальцами по её сокровенному месту, и по реакции Гермионы из воспоминания было понятно, что это очень приятно! — Да, малышка, вот так, ― хрипло прошептал он и поцеловал. Гермиона моргнула, наверное, первый раз за всё время наблюдения. «Он что, после того, как… Поцеловал меня? ― под коркой возникла тупая фраза: — А так можно?» Затем произошло вовсе из ряда вон: Малфой, кажется, ввёл в неё палец?! Гермиона втянула носом воздух и опасливо взглянула на свою реакцию. Гермиона из воспоминания дёрнулась и удивлённо посмотрела на Драко, а он, заставляя с новой силой краснеть её щёки, прошептал: — Это мой палец, Гермиона, не бойся, — он успокаивал, даря, судя по реакции, прекрасные ощущения. Поцеловал, а потом вновь проговорил: ― Вот так это происходит, малыш. На месте пальца могу быть я. Это может произойти в любое время, стоит только попросить. Гермиона начала нервно переминаться с ноги на ногу. Да, драккл задери весь мир, она хотела, желала этого! Гермиона на столе резко выгнулась, крик удовольствия застрял на языке, она вздрагивала, витая в волнах удовольствия. «Что с ней? ― заволновалась Гермиона. ― Со мной? ― исправилась она. Было очень сложно отождествлять себя с этой девушкой, что расслабленно лежала и принимала поцелуи Малфоя. Он так нежно прикасался, целовал, обращался с ней так трепетно. ― Он не заставлял меня ― я сама хотела и хочу снова!» Малфой из воспоминания мягко, даже заботливо позвал её по имени, запахнул рубашку и поднял на руки. В этот момент всё померкло, и Гермиона вновь ощутила тяжесть собственного тела, что означало: просмотр воспоминаний завершился. Она так же сидела на коленях Драко и прижималась к нему. Малфой загнанно дышал через рот, впрочем как и она. Рука с волшебной палочкой обессиленно лежала на подушках рядом, правой он обнимал её за талию и пристально смотрел в карие глаза. Гермиона смущённо опустила взгляд и зациклилась на перламутровой пуговке его рубашки. ― Гермиона, ― тихо позвал Драко. Она упрямо не сводила взгляд с едва заметной резьбы на пуговице, снова прячась от происходящего. ― Теперь ты всё знаешь. Гермиона кивнула и неловко слезла с колен. Драко не стал препятствовать, пусть возбуждение и давило на пах, поскольку он заново пережил все чувства ― побочный эффект ментальной связи. Он из последних сил держал себя в руках и тормозил либидо, только чтобы не налететь и не взять её прямо сейчас. Драко поднялся вслед за Грейнджер и сделал шаг, но его остановило дрожащее: ― Не надо. ― Я не стану, если ты не позволишь, — повторил он свои же слова. ― Я хочу, ты тоже… ― Я не знаю, что хочу, Малфой, ― более холодно прошептала она. ― Как я могла это допустить?! Теперь я хуже… шлюхи! ― Ты не шлюха. Нет ничего плохого в удовлетворении потребностей. Расслабься и получай удовольствие, ― Гермиона повернулась к нему и, пряча глаза, обхватила себя за плечи. ― Признайся, ты хочешь меня, ― Драко снова сделал шаг и подошёл почти вплотную. Приподнял её подбородок и заглянул в блестящие от едва сдерживаемых слёз глаза. Он не стал давить, выпытывать, просто ждал. Гермиона смущённо и испуганно встретила тёмный взгляд и приоткрыла губы. Положительная частица рвалась на волю. Она хотела его. Тому являлось твёрдое подтверждение огромного булыжника внизу живота, жара на щеках и неутихающего пульса. Но всё, на что она была способна в этот момент, ― едва заметный кивок. Этого для Драко было достаточно. Он припал к её губам и с жаром поцеловал, а Гермиона ответила, не в силах больше сопротивляться.