***
Когда Гермиона скрылась на втором этаже, улыбка слетела с лица. Из головы никак не выходило предупреждение Северуса о наказании. Что, если уйдя на очередное собрание, Драко не вернётся? Что, если мать пострадает? И всё это из-за глупой несдержанности? Ведь было ясно ещё на острове, Гордон затаил немаленькую злобу и специально выводил Драко, зная его уязвимость… «Что же тебе, сука, нужно?» Скинув пальто, Драко встряхнул влажными волосами и, вздёрнув к локтям рукава чёрной водолазки, упал на диван. Запрокинув голову на спинку, он прислушался к себе и с довольством не почувствовал тяжести в груди, гудения в голове и общей слабости, что указывало на полное восстановление. Вздохнув, он посмотрел в потолок, стараясь расслышать перемещения Гермионы или же шум воды в душе. Может, ему подняться и присоединиться к ней? «А что, весьма неплохая идея, — прикрывая глаза, ухмыльнулся Драко. — Снова ощутить её близость, прикасаться к ней… — но мысли поглотило весьма неприятное чувство. — Мг-гр», — рыкнул он, давя странную дрожь в груди. И это отнюдь не от прошлых травм — страх, беспокойство. Сжав зубы, Малфой слепо уставился в пространство. Он не хотел покидать её, не хотел расставаться после всего, что между ними произошло. Он был прав, когда несколько месяцев назад анализировал свою жизнь. Гермиона стала той самой уже тогда, только он на тот момент не понимал этого. Прими Драко данный факт раньше, возможно, всё было бы по-другому, может, он не принял метку, не был бы марионеткой тёмного мага… Не будь он таким трусом, не послушал мать и просто выкрал её из-под давления Люциуса… «Дракклово "может быть"!» — с досадой мысленно прошипел он и уже вслух глухо позвал домовика. — Хозяин Драко что-то желает? — учтиво пропищал Кинси, появившись рядом с Малфоем. — Принеси две кружки горячего шоколада, — скомандовал он, передёргивая плечами, словно скидывая с себя опостылевшие мысли. — С корицей и зефиром, как обычно, милорд? — уточнил эльф, готовясь к перемещению. Драко задумался. Сам он какао пил очень редко, и особых предпочтений к напитку у него не было, а вот Гермиона… — Ты приносил его Гермионе? — Кинси исполнил несколько просьб мисс Грейнджер, как приказывал мастер Драко, и единожды готовил для мисс горячий шоколад. — Тогда сделай так, как она любит. — Эльф кивнул и исчез, растворившись в воздухе. Долго ждать не пришлось, и Кинси вернулся с двумя пузатыми кружками и тарелкой печенья на подносе. — Можешь идти, — тормозя желание выспросить про Нарциссу, отпустил эльфа и переключил внимание на принесённый поднос. От одной из кружек веяло приятным ароматом корицы, а сверху высилась небольшая горочка разноцветного зефира. Вот, значит, что любит Гермиона. Рассматривая напиток, Драко с удивлением осознал, что совсем её не знает, ведь общаться они настолько тесно начали совсем недавно. Что ж, это можно легко исправить. От обдумывания одной затеи его отвлекли мягкие ладошки на плечах. — Разве ты не пошёл в душ в соседней комнате? — шепнула на ухо Гермиона. Он вновь откинулся на спинку и соприкоснулся затылком с её плечом. Она, немного помассировав его плечи, обошла диван и присела рядом. — Не было необходимости, — передавая кружку с какао, ответил он. — Я не замёрз и не вымок как ты. Гермиона сделала глоток, мило пачкая молочной пенкой нос. Драко не смог сдержать улыбку и, протянув ладонь, смахнул воздушные молочные пузырьки большим пальцем. Серые глаза бегло оглядывали, подмечая, насколько уютной и тёплой сейчас была Гермиона: пышные, мягкие волосы завязаны в небрежный пучок на затылке; несколько невесомых прядей выбились из причёски и обрамляли лицо, вызывая желание нежно потянуть за кончик локона и намотать на палец; одежда снова была магловской, несуразной в его понимании, впрочем, как обычно, но это не раздражало. «А лучше бы вовсе без одежды». Ухмыльнувшись, Драко только сейчас понял, что ему всё равно, как одета Гермиона. Будь то шикарное вечернее платье — кстати, как бы на ней смотрелось богемское, расшитое драгоценными камнями убранство? — его девочка была бы самой восхитительной дамой на приёме… Его женщиной. Моргнув, Драко вынырнул из грёз. Незачем забивать голову подобным, ведь Гермиону никогда не примут в его мир. Да и не позволил бы Драко даже носа сунуть за чёрный занавес универсума, в коем он варился всю жизнь. Нечего настолько светлому человеку там делать. — Что? — спросил он, заметив, как Гермиона на него смотрит. Не мог же он вслух высказать то, что крутилось в голове? Но оказалось, это она что-то говорила, а он, погружённый в мысли, не услышал. — Эм-м, да так, — пожала она плечами, — ничего. Ты, вероятно, чем-то занят в своих мыслях, а я встреваю со своими… — Нет, говори, что стряслось? — Драко развернулся всем корпусом, выражая ненаигранную заинтересованность. — Я хотела рассказать тебе то, что смогла найти в книгах. Способ уничтожить крестражи. Ему тут же вспомнился меч Гриффиндора, который кому-то намеревался передать Снейп. Драко всерьёз начал сомневаться в решении не рассказывать о нём Гермионе, ведь зная упрямицу… Мало ли во что это выльется! — Дерзай, — мазнув по её подбородку сгибом пальца, подтолкнул он. И Гермиона начала рассказ. Адское пламя… Неплохо, весьма неплохо… — Вот только это очень опасно, — напомнил он ей. — Да, ты прав, я знаю, — кивнула Гермиона, отодвигая раздражение на второй план. Её всегда сильно задевало подобное отношение, ведь она не глупа и беспечна, чтобы не понимать очевидного. — Рассматривала Редукто, но это слишком слабая магия для такого. Вот бы раздобыть яд василиска… — Я думал об этом. У Северуса наверняка есть данный яд, но, если заикнусь о нём, он может заподозрить. — Ты ему до сих пор не доверяешь? — удивилась Гермиона, встречая жёсткий взгляд, и неуверенно проговорила, помня, что Снейп убил Дамблдора. «Вдруг в этом что-то не так?» — Он ведь помогает. — Чем? Передавая неизвестно кому ценнейший артефакт? — О чём ты? — наступила короткая пауза. Гермиона едва смогла разглядеть колебания в Драко, заметила, что он не хочет ставить её в известность. — Меч Гриффиндора, — нехотя поведал Драко. В комнате повисла тишина. — Что? — Гермиона нахмурилась в сомнении, что правильно расслышала. — Меч? — Да, когда я пришёл к Снейпу, он осматривал его на рабочем столе. — Так это же в корне меняет дело! — воскликнула она, чуть не пролив на себя остатки шоколада, буквально подпрыгнула на месте и поменяла положение, поджимая под себя одну ногу, повернулась к нему. — Хотя я не заметил в этом артефакте ничего необычного, — рассуждал Драко, ловя на себе восторженный взгляд карих глаз, — разве что его уникальность как реликвии древнего волшебника. Это не крестраж. — Не-е-ет, — возбуждённо протянула Гермиона, — меч не крестраж! Меч — орудие для его уничтожения! — выдохнула она. — Драко, ты — гений! — Погоди, — положив ладонь на её коленку, попытался успокоить. — Орудие? — Вспомни второй курс и Тайную комнату, — Драко хмуро смотрел на лёгкий румянец щёк, нащупывая свободную ниточку замысловатой вязи её мыслей. — Василиск, Гарри… — При чём здесь Поттер? — Ну, как же! — в нетерпении Грейнджер начала жестикулировать свободной рукой. — Гарри поверг василиска мечом Гриффиндора в Тайной комнате. Металл пропитан ядом василиска! — Вот оно что… — протянул Драко, фыркая про себя на вновь отличившегося Поттера. И всегда же у шрамоголового всё получается! — Да! Если бы было известно, где чаша Пуффендуя… Когда она затронула тему крестражей, Драко вновь мысленно вернулся к чаше, которая хранилась у тётки в сейфе Гринготтса. Если он расскажет об этом Гермионе, как она поступит с этой информацией? Что, если сбежит на её поиски? «Нет, бред. Не настолько же она безрассудна». — Драко! Мы могли бы вернуться в школу за диадемой и, узнав у Снейпа, где меч, уничтожить тёмные предметы! — заёрзала она на месте. — Я знаю, где спрятана чаша Пенелопы Пуффендуй, — отставляя на стол допитую чашку какао, в образовавшейся тишине проговорил Драко. — Знаешь? — чуть нахмурившись, повторила она. — Откуда? — Чаша долгое время хранилась в чертогах коллекции Люциуса. В Мэноре. — Коллекции, — блуждая по комнате пустым взглядом, явно о чём-то сосредоточенно размышляя, повторила Гермиона. — Да, папаша до сих пор любит собирать редкие артефакты, ему всё равно, чем является этот предмет. Если он завязан на тёмной магии — тем лучше, — прокручивая в пальцах кофейную ложку, продолжил рассказ Малфой. — Так случилось не только с чашей, но и с дневником, — Гермиона вскинула взгляд и искоса пристально посмотрела на Драко. — Дневник, как и чашу, передал на хранение Люциусу сам Волдеморт, ещё в начале Первой Магической. Когда мне было пятнадцать, как раз после событий на Чемпионате Мира по квиддичу, Люциус хвастался своими трофеями и отзывался о «Жемчужине своей коллекции», как о «нём», хотя это была простая золотая чаша. Тогда-то я и задумался, что здесь не всё чисто, — с секунду помолчав, он подытожил: — Я не стал тебе рассказывать о чаше в прошлый раз. Не счёл нужным. — Она до сих пор в особняке? — напряжённо спросила Гермиона, устремляя на него вдумчивый взгляд. — Нет. После событий в Отделе Тайн и краткого заключения Люциуса в Азкабане её забрала Белла. И спрятала в хранилище в Гринготтсе. Подтверждений, что чаша ещё там, нет. Наступила тишина. Гермиона задержала взгляд на каминной полке, а Драко запоздало спохватился и уже грязно поносил себя за длинный язык. По мимике было видно, как шестерёнки и винтики лихорадочно, точно вредноскоп, закрутились в кудрявой голове. — Даже не смей… — Нам нужно туда попасть! — одновременно выпалили оба. — Нет, — категорично отрезал Малфой и под влиянием порыва встал на ноги. — Ты будешь сидеть здесь. — Дай мне портключ, — Гермиона вскочила вслед за ним и требовательно протянула руку ладонью вверх. — Ты же как-то попадаешь на Британские острова… дай мне этот портключ. — Нет, Гермиона, — менторским тоном проговорил он, намеренно делая ударение на имени. — Ты. Никуда. Не. Пойдёшь. — уже по слогам разделил Драко, так как на её лице было такое упёртое выражение, какого Малфой никогда за ней не наблюдал. «Если не проконтролирую — жди беды!» — Драко, — прошептала она. — Необходимо уничтожить артефакт, а для этого нужно его выкрасть. Ведь от этого зависит жизнь тысячи людей… — Да плевать мне! Хоть сотня тысяч! Ты никуда не пойдёшь! — под влиянием многих связующих факторов он стал не на шутку заводиться. Гермиона замерла, нервно комкая длинные рукава мешковатой серой кофты с большой буквой А и эмблемой пушки на груди. Её губы сомкнулись в жёсткую линию, подбородок упрямо заострился, брови сошлись на переносице, выражая протест и непонимание. Осмотрев в смятении пространство комнаты, задержалась на перекинутом через подлокотник кресла пальто. Поддавшись порыву, она дёрнулась и, схватив верхнюю одежду, устремилась в холл, но Драко не позволил. — Стой, — прошептал он, ловя её, — я не отпущу тебя, не хочу вреда, поэтому тебе лучше находиться здесь — в безопасности. — Я хочу помогать и быть полезной, а не сидеть в четырёх стенах! — отпихивая его от себя, взвилась Гермиона, задыхаясь от эмоций. Драко перехватил её за талию уже со спины, оттащил от лестницы в гостиную и не без труда вырвал пальто из цепких девичьих рук. — Так, сядь, — жёстче, чем хотел, потребовал он. — Нет! — рыкнула Гермиона, но приподнятые брови, жёсткий взгляд и характерная посадка плеч явственно говорили о непоколебимости Драко в этом споре. — Выходит, я зря поспособствовала стиранию себя из памяти родителей, — нервно одёрнув толстовку, выкрикивала она, — оставила ребят на произвол судьбы! И это всё ради бесцельного просиживания в уютном местечке? Серьёзно?! — Гермиона, — попытался остановить её Драко, но она не слушала. Заломив руки, начала чеканить шаг, ступая босыми ногами по выстеленной у камина большой шкуре. — Не смей меня перебивать! — прошипела она, угрожающе выставляя перед собой указательный палец. — Всё, баста, Малфой! Хватит мне указывать, что делать! Я сама вольна определять свою судьбу! На этих словах Драко сорвался. — А ну закрыла рот и села. От ледяного тона, уверенного произношения и тихой, угрожающей интонации Гермиона замолкла с приоткрытым ртом. Такого Драко Малфоя она видела впервые. Сколько же ещё в этом человеке скрытых граней? — Я жду, — всё с тем же непоколебимым посылом проговорил Драко. Гермиона с десяток секунд упрямо буравила его взглядом, затем неуверенно помялась на месте, но всё же выполнила приказ — присела на диван. — Во-первых, ты никуда не пойдёшь, и во-вторых, ты никуда не пойдёшь, — не терпящим возражений тоном холодно проговорил Драко. — Поняла меня? Гермиона упрямо устремила взгляд в резную каминную решётку, не собираясь отвечать на заданный вопрос. — Я не просто так скрываю тебя в этом месте, Грейнджер, — жёстко выговаривал Драко. — Поумерь свой гриффиндорский пыл и пораскинь мозгами! Ринься ты в самое пекло и погибни — ничем не поможешь своим дружкам! Неужели ты до сих пор этого не понимаешь? — Малфой… — попыталась она вставить слово, но замолкла, когда Драко сделал шаг ближе. Один его вид внушал опасение и… что? Уважение? Он был сильнее её характером, и этот очевидный пункт понравился Гермионе. — Я могу скрываться под Оборотным зельем в лесах, — тихо шепнула она, но он перебил: — Ты останешься здесь, и точка, — сжимая кулаки, напирал он. Гермиона продолжала скованно сидеть на краю кожаного дивана и неосознанно перебирать шнурки отцовской кофты. Ну не могла она так поступить, просто не могла сидеть здесь, в тёплом доме, в чужой стране, зная, что друзья пропадают на просторах Британии. В голоде и холоде. Дыхание участилось, к горлу подступил тяжёлый острый ком, но слёз не было. Она медленно поднялась и с до треска ровной спиной пошла в холл, намеренно избегая смотреть на Драко. — Грейнджер, — напряжённый обеспокоенный голос на несколько секунд притормозил её. Гермиона обернулась и жёстким взглядом встретилась с не менее суровым взглядом серых глаз. Драко до судороги сжимал зубы, бегло разглядывая её фигуру. Магловская, явно мужская толстая кофта, обтягивающие серые брюки и небрежный пучок на затылке. Такая домашняя, тёплая и живая… Он не допускал мысли о её побеге, не смел даже представить, как Гермиону могут схватить егеря. Страх за её жизнь овладевал разумом, и Драко был готов даже на безумство — связать её. Приковать к кровати, лишь бы Грейнджер не сбегала. Дерзкое выражение лица разжигало подозрение в её решимости, и прежде, чем он смог что-либо высказать, она бросила: — Я хочу побыть одна. Гермиона уверенным шагом прошла в холл, надела ботинки и, выйдя на террасу, уселась на плетёный диванчик. Драко всё так же смотрел на то место, где минутой ранее стояла Грейнджер. Ярость и упёртость её характера просто убивала. Рвано выдохнув сквозь зубы, Драко взъерошил волосы и сжал их в ладони. «Сколько, блять, можно?! — с долей бессилия мысленно рычал он, пройдя взад и вперёд твёрдым шагом по комнате несколько раз. — Из кожи вон лезу, чтобы защитить, а она чихала на это!» — нет, он так это не оставит! Не позволит натворить глупостей! Медленно выйдя в холл, Драко остановился у окна и, отогнув штору, посмотрел на Грейнджер. Она всё так же сидела и смотрела на погружённые в сумрак горы. Со стороны было видно, как ей холодно, но гордячка не заходила обратно в дом. Нахмурившись, он отогнал желание пойти, закинуть её на плечо и усадить у камина и направился на второй этаж. Выдернув из кармана волшебную палочку, Драко несколько секунд размышлял над возникшим решением, но, не найдя альтернативы, прошептал: — Акцио палочка Гермионы Грейнджер. Волшебный атрибут не заставил себя долго ждать. Спустя несколько секунд из приоткрытой гардеробной по воздуху резво плыла палочка из виноградной лозы. Словив, он подержал прохладное древко в ладони и нежно потёр между пальцами. Что же делать? Красть не хотелось, но иное решение просто не приходило в голову. Что, если спрятать в доме? «Подменить? — мысль пришла внезапно. — А это идея…» Положив волшебную палочку на покрывало, Драко взмахнул своей и произнёс копировальное заклинание. Вернув копию на место настоящей, он аккуратно убрал оригинал в карман своего пиджака в гардеробной и спустился вниз. Теперь она точно будет в безопасности.***
Драко немного помедлил в холле и заглянул в гостиную, надеясь застать там Гермиону, но её не оказалось. Подойдя к входной двери, он вновь выглянул в окно, но и на диванчике упрямой девчонки не было. Отпустив шторку, Драко обернулся и оглядел пространство — не нашёл обувь. Неужели Грейнджер выкрала портал, пока он находился в спальне? Он быстро взмахнул палочкой, призвал манящими чарами пальто и, нащупав зачарованный кисет, вытряхнул портал на ладонь. Монетка была на месте и вроде всё та же, с едва заметными следами его крови на оттиске. Брови сошлись на переносице, выражая смятение: тогда где она? Подбросив монету в воздух и ловко её поймав, он убрал ценную вещицу обратно в мешочек и поглубже спрятал в карман, предварительно наколдовав маскирующие чары. Хотя бесполезно, Грейнджер сразу поймёт это. Он подошёл к кабинету и попробовал открыть дверь, но та не поддалась. Очевидно Гермиона заперлась, держа на него обиду. Драко коротко постучал, но по ту сторону по-прежнему было тихо. Усевшись обратно на диван, специально выбрал такой ракурс, чтобы просматривался вход, и мысленно призывал всю выдержку, чтобы попросту не снести её с петель. Погипнотизировав дверь несколько долгих минут, Малфой опустил глаза к столику и бегло оглядел пустые чашки, едва сдерживая порыв смести посуду на пол в угоду давящего негодования. Прикрыв глаза, повёл подбородком, размял шею и случайно заметил на диванной подушке тёмный волосок. Её волосок. Подцепив тоненькую ниточку двумя пальцами, он стал разглядывать, а затем и аккуратно наматывать его на указательный палец, скорее с целью отвлечься. Ещё, а потом ещё раз. Снова и снова, пока упругий волосок не принял форму тугой пружинки. Всё это он делал по инерции, но вот же зараза, это монотонное, механическое действие ещё больше раздражало. Спустя несколько десятков драккловых минут Малфой начал злиться. Сначала он более или менее спокойно отнёсся к её бунту и решил уступить. Как-никак это девчонки, они недели спокойно прожить не могут, чтобы не обидеться. Тем не менее Грейнджер не выходила. Он поднялся на ноги и, несколько раз медленным шагом обойдя первый этаж, остановился у панорамного окна, стараясь хоть чем-то себя занять, но тщетно. Негодование нарастало с каждой минутой. Грейнджер сидела в кабинете уже почти два часа. На город давно опустились густые зимние сумерки, дома, отели и заведения засветились яркими разноцветными огнями, весело мигая издалека, ни на миг тем самым не успокаивая. Ворчливо выдохнув носом воздух, Драко оттянул ворот водолазки и снова подошёл к кабинету. — Гермиона? — в ожидании он прислонился к дверному косяку. В помещении было по-прежнему тихо, и в душу медленно стали закрадываться новые подозрения, мало ли что взбредёт в гриффиндорскую голову, а как подтверждала практика, Гермиона горазда на спонтанные поступки. Всё же не сдержался и пригрозил: — Грейнджер, открой немедленно, иначе я вынесу дверь! Это возымело желаемый эффект. Спустя минуту дверь распахнулась, и мимо него, как ни в чём не бывало, гордой походкой прошествовала Грейнджер. Волнение немного поутихло, но толика негодования всё равно осталась. Тщательно себя контролируя, Драко проводил её взглядом исподлобья и последовал за ней на кухню. Ох, как ему хотелось дёрнуть за локоть, развернуть упрямицу к себе и хорошенько встряхнуть, чтобы она так очевидно его не игнорировала! На кухне Гермиона тихо закопошилась в верхних ящиках, достала кружку и заварной чайник. Произведя нехитрые манипуляции, всё так же невозмутимо, будто Драко вообще не было в доме, обернулась и пошла обратно в кабинет. И Малфой не выдержал: — Грейнджер. Она замерла на короткую секунду, но, не ответив, продолжила путь твёрдой поступью и с гордо вдёрнутым подбородком. «Это, драккл задери, ни в какие ворота!» — яростно подумав, быстро преодолел разделяющее их расстояние. Но как только он подошёл ближе к двери, створка оглушительно захлопнулась. В порыве злости, утробно рыкнув, он со всей дури влепил ладонью по косяку, отчего ни в чём не повинная древесина ответила коротким глухим звуком, а ладонь слегка засаднило. Гермиона поставила чашку на низенький комод у входа и медленно сползла по двери на пол. Драко ещё раз позвал её и, судя по звуку, в порыве гнева неслабо саданул по косяку. Лицо прорезала грустная ухмылка — для слизеринца у Малфоя довольно взрывной характер. Покачав головой, Гермиона прислушалась: за дверью раздавались едва различимые шаги, будто он нервно расхаживал туда-сюда. Ссориться так не хотелось, ведь между ними всё было гладко. С ним ей хорошо, спокойно, но факт, что он, оказывается, скрывал от неё столько необходимой в нынешнее время информации, — злил. Она была неимоверно разгневана! Ведь Малфой знает, знал всё это время, где находятся по меньшей мере два крестража, но молчал! Держал её в неведении, скрывая ото всех в тёплом, уютном доме! В то время как Гарри и Рон пропадали неизвестно где! Все эти несколько часов, которые она провела запершись в кабинете, её раздирали противоречивые мысли. Чувство справедливости, желание быть в центре событий и беспокойство о ребятах вели нешуточную схватку с рациональной её частью. Сердце тянуло ринуться в бой, а разум тормозил, кидая в лицо, словно мокрую тряпку, неопровержимые факты, почему она обязана остаться здесь и прислушаться к Драко. Ведь он рискует своей жизнью, постоянно уходя на собрания или участвуя в рейдах. В первом случае Волдеморт и постоянные ментальные встряски, в другом — ПСы. На всех рейдах Драко делал всё, чтобы не причинять вреда маглам. Сначала Гермиону обуревали сомнения по этому поводу, но вскоре, узнав, какой он на самом деле, уничтожила любые поползновения подозрений в его нечистой игре. Грейнджер просто не имела ни малейшего права подставлять Драко и посему осталась в шале. Помимо злости ею управляло сильное деструктивное чувство. Обида. Ведомая этой ментальной, разрушающей заразой, она не выходила из кабинета и сидела в полной темноте, а когда Драко пригрозил выбить дверь, всё же вышла, подстёгнутая… опасением? Именно. Злить его не хотелось, пусть Гермиона и была уверена, что Драко не станет причинять ей вред. Лишь Мерлин знал, насколько тяжело ей было пересилить себя и не посмотреть на Малфоя. Он как магнит притягивал её, и вроде злости-то уже не было, да и обида почти иссякла, но упрямство… Пагубное, взращённое ею самой своенравие не позволило исполнить желание сердца. Ведь именно благодаря Драко она обросла определённого типа бронёй. И именно из-за Малфоя упрямо шла к своей цели во время учёбы в Хогвартсе, стремилась доказать, что она не зря оказалась в его мире, что не просто так занимает чьё-то место — поскольку сам же Драко по малости лет твердил, что ей среди них делать нечего, что она не на своём месте. Поначалу, на первом курсе, ею двигало любопытство, а уже после появилась твёрдая настойчивость. Которая не позволила и сейчас поддаться трезвым доводам разума. И посему, поднявшись на ноги, Гермиона вновь распахнула дверь и, не смотря по сторонам, решительным шагом направилась к лестнице. Драко проследил за ней тяжёлым взглядом. Упрямая девчонка никак не брала в толк, что все его поступки нацелены лишь на защиту, её безопасность и, возможно, для положительного исхода войны. Кто знает, сколько продлятся поиски Поттера и Уизли. Может, их притащат в Мэнор уже сегодня? И что тогда? Когда её шаги уже слышались на второй лестнице, Драко поднялся и следом взлетел по ступенькам. Гермиона прибавила шаг, практически сбегая, и, уже подскочив к двери во вторую спальню, забежала в комнату. Но не успела закрыть дверь. Малфой зашёл и сделал шаг по направлению к ней, тем самым притесняя к кровати, но Гермиона не желала с ним разговаривать и посему, быстро обогнув, устремилась обратно. — Будем в догонялки играть? — зло спросил он и, развернувшись, хлопнул ладонью по полотну, не позволяя открыть дверь. Грейнджер часто задышала, сердцебиение участилось, поскольку гнев, исходящий от Малфоя, ощущался физически. Захотелось спрятаться, но упрямая, главенствующая сейчас сторона её характера не позволила съёжиться под ментальным напором. Она отпустила ручку и, прислонившись плечом к двери, скрестила руки на груди. Драко же опёрся ладонями о створку, буквально нависая над ней. Молчание давило, Гермиона слышала его напряжённое дыхание, чувствовала пристальный взгляд и понимала, что он ждёт пояснений. Ожидает её согласия с его доводами, иначе бы не бесился так сильно. Но она не могла заставить себя обернуться и посмотреть в глаза. Так же, как и признать его правоту. Это глупо, да, неимоверно глупо, но иначе не могла. — Грейнджер, — раздался напряжённый шёпот. Драко не кричал и не применял силу, ибо знал, что этим сделает только хуже, но и оставить всё как есть не мог. Не хотел. Ему нравились их гладкие отношения, и он — о боги! — был готов уступить! «Блять, что она творит, в кого меня превращает?! — мысленно шипел Малфой, твёрдо вглядываясь в её профиль. — Воистину, любовь расслабляет!» — Посмотри на меня. — Гермиона моргнула и ещё ниже склонила голову, не желая поддаваться. — Ну же. Нам нужно поговорить спокойно. — Она стояла в той же позе, упрямо сжимая губы. — Хватит злиться, я же… — Что — ты? — выплюнула она и медленно обернулась, но не соблаговолила поднять глаза. — Заботишься обо мне? Так я знаю это. Уберегаешь от бед? Да! Но, скрывая правду, не сможешь оградить от войны, которая зреет с каждым днём. — Грейн… — Ты же понимаешь, какой наступит режим, стоит этому гадкому, адскому плоду перезреть! — в этот раз она не смогла сдерживать себя и взглянула ему в лицо. — Что станет с такими, как я? Со мной? С тобой?! — радужка глаз потемнела от волнения, голос предательски понизился на октаву. — Разве ты не понимаешь, как это скажется на тебе, на твоей матери?! Драко всё сильнее сжимал челюсти от каждого брошенного слова. Скулы уже ныли от напряжения, мышцы на вытянутых руках подрагивали от усилия, грудь ходила ходуном… Гермиона была абсолютно права. — Ты укрываешь грязнокровую подружку Поттера… — Грейнджер, остановись! — не выдержал Малфой и с силой двинул кулаком о створку, отчего Гермиона вздрогнула и, выпрямившись, в опасении прижалась всем телом к двери. — Прекрати выговаривать то, что мне и так известно! Я прекрасно осознаю, чем это может мне грозить, и сознательно иду на риск! Так что будь добра, не делай глупостей, которые сформировались в твоей голове! Не подставляй меня ещё больше! — Почему ты мне не сказал о крестражах раньше? Почему скрывал?! Диадему мы могли бы уничтожить ещё в Хогвартсе, — вобрав больше воздуха, проговорила она. — Почему о чаше мне сказал только сейчас?! — И что бы тебе дали эти знания пару месяцев раньше, м? — наклоняясь ближе к её лицу, шикнул он. — Что бы тебе это дало? — Я бы не отправилась в Хогвартс! — выпалила она, теперь уже без малейшего намёка на тревогу держа его взгляд. — Отправилась к Ордену! Кингсли бы нашёл способ выкрасть чашу и уничтожить оба крестража разом! А теперь у нас нет ни того, ни другого! — Драко молча обдумывал сказанное, наблюдая, как Гермиона исходила праведной дрожью. Блестящие глаза опаляли гневом. — Этим ты отбросил решение проблемы на десять шагов назад! — Диадема перепрятана. — Тихий ответ заставил её замереть. — Я скрыл её отводящим заклинанием… — Принеси её сюда, — отрывисто потребовала Гермиона. — Я продолжу её изучение… — Нет! — неожиданно громко перебил Драко, взрываясь от её слов. — Ты забыла, как она на тебя влияла?! Она могла свести тебя с ума, дракклова ты дура! — вконец сорвавшись, проорал он, кулаками вмазав в дверь по обе стороны её головы. — Если бы ты не понесла свою задницу в тот коридор, то не нарвалась на свору Амикуса и не истекала кровью! — сатанел он. «И я бы не умирал вместе с тобой!» Грейнджер с силой зажмурила глаза, не желая слушать правду. Несколько раз шумно вдохнув и выдохнув, она старалась усмирить всплывшие в сознании воспоминания пытки, которые только по прошествии времени потихоньку навещали её яркими вспышками. В долю секунды прогнав трепет, распахнула глаза и, не моргая, выдержала жёсткий, потемневший взгляд серых глаз, непривычно ледяным тоном произнесла: — Отойди. Но Малфой продолжал нависать, осознанно давя её характером. Всё тело исходило дрожью, на лбу выступила испарина от едва сдерживаемого гнева и желания встряхнуть идиотку так, чтобы она заткнулась, безоговорочно приняла его доводы и забыла о желании быть в гуще событий! Гермиона не сдержалась и толкнула Драко в грудь, но это ни на дюйм не сдвинуло его с места. — Я сказала, отойди! — прокричала она, чувствуя нарастающий горький ком в носоглотке. Если она сейчас же не уйдёт, то позорно разревётся прямо перед Драко. А так не хотелось демонстрировать свою слабость. — Гермиона… — Не хочу! — выкрикнула она, часто моргая и зажимая ладонями уши. — Прекрати! Не хочу тебя слушать! Оставь меня в покое! Драко застыл, наблюдая непривычный для него срыв. Если продолжит давить, то недалёк тот момент, когда Гермиону поглотит истерика. Циничная натура оскалилась предвкушающей гримасой, но Драко не позволил тьме выйти и причинить непоправимый вред их шатким отношениям. Гермиона была дороже всего. И он отошёл на шаг назад, позволяя ей открыть дверь и вылететь в коридор. Как он и предполагал, Гермиона ринулась в другую спальню и звучно захлопнула дверь. Скандал опустошил обоих. Она сидела под струями душа и плакала, выливая всю горечь и обиду, а Малфой отыскал в баре Гаррета бурбон и долго сидел за рабочим столом. Прокручивал бокал с золотисто-янтарным напитком, едва улавливая на языке приятный вкус ванили и корицы, и думал, думал, думал… Этот вечер должен был закончится иначе, ведь через пару недель сочельник. Неужели и сейчас будет всё как обычно… Как же ему всё осточертело! Драко покачал головой и вновь глотнул, медленно пропуская по гортани горючую жидкость. Может, это бессилие перед непроходимым упрямством и безрассудством Грейнджер, а может, горячительное, но Малфой не хотел больше здесь находиться, алкогольные пары упрямо захватывали разум, и, ведомый ими, он мог натворить дел: пойти в её комнату и претворить в жизнь тёмные мысли, что навеял гнев. Поморщившись, он слегка повёл подбородком и, отставив на стол недопитым очередной бокал, поднялся на ноги, прихватил пальто, вышел на улицу и, воспользовавшись порталом, исчез.***
Когда Драко вернулся из Лондона, было едва восемь утра. Взойдя по лестнице, он заглянул в спальню к Гермионе. Она спала, укутавшись в одеяло. Постояв у кровати, Малфой разумно не стал её будить, преодолевая навеянное хмелем желание, которое усиленно пыталось перебороть обоснованные воспитанием доводы. Подавленное негодование вкупе с алкоголем, которым он разумно прекратил заливаться несколько минут назад, раздразнивало желание. Ведь под ворохом одеяла скрывалось соблазнительное, любимое им податливое тело. Сделав ещё один опасный шаг, Драко оказался непозволительно близко к своей девочке. Крупицы трезвого разума спускали на тормозах желание сдёрнуть одеяло, подтащить Гермиону к себе и взять так, как он её ещё никогда не трахал. Жёстко, развратно. Так, как хотел с самого начала. Не сдерживая свою страсть в рамках нежности, и она заслужила это. Не слушалась, противилась его опеке, сопротивлялась заботе и… Драко резко тряхнул головой, прерывая вой высвободившихся хмелем демонов. Почему сейчас нутро заходится неистовым желанием взять её силой? Привязать к кровати и отодрать как последнюю шлюху? Откровенно говоря, гуляя по проспектам Лондона, Драко думал сегодня о блуднице. Его так и тянуло в Лютный переулок, в Экстаз. У него же был волос Гермионы, и мадам Нирэн — бандерша заведения — предоставила бы ему все условия для ночи с принесённой сущностью, в обход каталогу. Но Драко задушил неуместный порыв в зародыше и зашёл в какой-то бар. И вот теперь, изрядно надравшись, он стоял и всерьёз обдумывал исполнить пьяные фантазии не с подменой, а настоящей Гермионой? Его Гермионой? «Правда? Ты готов потерять её из-за мимолётного, навеянного бессильным гневом желания? — пробился сквозь алкогольное марево внутренний голос. — Готов взять её силой, оставить синяки и укусы, как хотел? Окончательно утвердив её желание сбежать уже не просто на помощь друзьям, но от тебя?» Облизнув и сжав губы, Драко протянул руку и легонько, кончиками указательного и среднего пальцев мазнул по мягкой поверхности одеяла. Но… мгновение — и расслабил кисть, позволив руке безвольно соскользнуть и обвиснуть вдоль тела, пересиливая эгоистичную жажду обладания. Сделал шаг назад, затем другой, третий, пока не оказался у двери. Так же бесшумно открыл её и скрылся в коридоре. Подальше от едва не совершённой ошибки.***
Жил однажды в Годриковой Впадине маг и кузнечных дел мастер по имени Боумен Райт. И настолько он был искусен в своём деле, что многие поговаривали, будто он способен даже блоху подковать. Была у ремесленника дочь Мэри — дéвица на выданье, умница, красавица. Гордился отец своей дочкой и мечтал, что вскоре выдаст её замуж за достойного юношу. Многие деревенские ребята пытались ухаживать за Мэри, но сердце её было уже занято. Арнольд Вирлоу, зеленоглазый брюнет, ловец сборной Годриковой впадины по квиддичу, сын одного из богатейших аристократов окрестных земель… Всего однажды их взгляды пересеклись на местной ярмарке, после чего они уже не представляли жизни друг без друга и мечтали быть вместе. К сожалению, родители Арнольда были не в восторге от выбора сына. Ещё бы, какая-то простолюдинка недостойна быть с их единственным наследником. Да, её отец уважаемый человек в деревне, но он смерд, как и она. Поэтому родители под угрозой лишения наследства запретили Арнольду видеться с любимой. А чтобы уж точно исключить любые непредвиденные ситуации, нашли ему невесту. Констанс была юна, красива и образована — истинная аристократка. К тому же она была дочерью друзей семьи и, по мнению родителей Арнольда, должна была составить ему идеальную партию. Констанс любила Арнольда, а он её — нет, ведь сердце его было отдано Мэри. Не рассказать словами, сколько слёз пролила Мэри, узнав, что её любимый Арнольд достанется другой. Но она была дочерью своего отца и не привыкла сдаваться. Она собиралась найти тайный способ общаться с любимым. И вскоре нашла. В ту пору для всеми любимой игры квиддич заколдовывали юрких птичек с золотистым оперением под названием сниджет. И как это ни прискорбно, но, ловя её, игрок неизбежно ломал птице крылья, а иной раз, не задумываясь, и вовсе сдавливал в кулаке хрупкое создание. Это подвергло вид угрозе исчезновения. И Мэри попросила отца выковать для неё что-то похожее на сниджета, но с небольшим тайником внутри. И заколдовать так, чтобы вещица могла имитировать стремительный полёт живой птицы. Арнольд был ловцом, поэтому ловля им сниджета по идее никого не должна насторожить. Для Боумена это было несложно, и он выковал два маленьких золотых шарика с тонкими крылышками, размером не больше грецкого ореха. Один — для Мэри, другой — для Арнольда. А чтобы никто не догадался о наличии тайника внутри, с помощью особых чар наделил шарики телесной памятью. Таким образом, открыть пустой тайник может любой, кто пожелает это сделать, но если туда что-то положить, то достать содержимое сможет лишь тот, кто первым коснулся шарика кожей. Так появился снитч — спасение для вымирающего вида редких созданий в будущем и для двух влюблённых сердец в настоящем. С помощью записок, вложенных внутрь снитчей, влюблённые продолжали тайно общаться. Не учла Мэри только того, что тайна происхождения золотого снитча рано или поздно раскроется. Однажды во время тренировки снитч случайно выпал из кармана Арнольда, и его увидели другие игроки. На него тут же набросились с расспросами, и ловцу не оставалось ничего другого, кроме как признаться, кто выковал снитч. Правда, о настоящей причине он умолчал, сказав, что заказал его у мастера Райта для тренировок. Новость вызвала настоящий ажиотаж среди игроков, дойдя до старосты деревни, а затем и до совета волшебников, который в тот момент как раз был озабочен поиском альтернативы использования в игре вымирающего вида птиц. На кузнеца тут же посыпались заказы со всей страны. Их было столько, что Боумен еле успевал ковать. Зато его прибыль возросла в разы, как и популярность деревни. Так постепенно золотой снитч полностью заменил сниджета в игре. Но о его дополнительных свойствах по-прежнему никто не знал. И вот однажды, когда Констанс с родителями в очередной раз гостила у семьи Вирлоу, она случайно заметила, как Арнольд открывает снитч. Удивившись, попыталась расспросить его, но он ей нагрубил, сказав, мол, не твоё дело. Заподозрив неладное, Констанс придумала план, как выведать у будущего жениха интересующие её сведения. А будучи волшебницей, она без труда смогла его осуществить. Под действием сыворотки правды, добавленной в вино да ещё приправленной Конфундусом, Арни выложил всё как на духу. Наутро он, конечно же, ничего не вспомнил. А Констанс была зла. Ещё бы, она-то надеялась, что помолвка уже не за горами, а тут какая-то простолюдинка грозила всё испортить. С этим надо было что-то делать. И, учитывая обстоятельства, решать вопрос необходимо было радикально. План был примитивен, как флоббер-червь. Но гениален в своей примитивности. Как всегда любила говорить мать Констанс, врагов нужно бить их же оружием. Поэтому она заказала у мастера Райта ещё один снитч, не боясь при этом вызвать подозрений по причине огромного количества заказов. Действительно, кому в голову придёт проверять заказчиков? Дальше дело было за малым: подделать почерк Арнольда, написать от его имени записку, окунуть её в сильнодействующий яд, способный проникнуть через кожу, вложить записку в тайник внутри снитча… и вуаля! Бедная Мэри, даже не заподозрив подвоха, уже к вечеру слегла с неизвестным недугом, внезапно потеряв сознание, а ночью скончалась, так и не придя в себя. И всё бы хорошо, но у судьбы имелись свои планы. Получив записку, Мэри тут же написала ответ на обратной стороне пергамента и послала Арнольду со снитчем. Естественно, его постигла та же печальная участь. Две внезапные смерти в один день не могли не вызвать подозрения в связи этих событий между собой. Началось расследование, которое вывело дознавателей на Констанс. Под действием всё той же сыворотки правды преступница созналась в содеянном и была приговорена к повешению. Ступая на эшафот, Констанс поняла простую истину: идя к своей цели напролом, рискуешь не только снести препятствие, но и самому разбиться об него. Лучше не искушать судьбу, ведь любая неучтённая мелочь может вызвать цепочку случайностей, в итоге ведущих к неизбежной катастрофе. К сожалению, это запоздалое осознание уже никак не могло ей помочь. Гермиона пустым взором смотрела перед собой и обдумывала только что переведённую и прочтённую несколько раз сказку. История была похожа на повесть о Ромео и Джульетте, грустная и такая правдивая… Правдоподобная для них. Аристократ и простолюдинка, чистокровный и грязнокровка… «Нет, что за неуместные сравнения?!» — оборвала себя она и переключилась на более важную часть перевода. Влюблённых было жаль, но… это всего лишь сказка. Суть же в том, что снитч, как магический предмет, мог служить тайником, и это самое главное. Только вот был ли сказ правдой — большой вопрос. Это же легенда, и, как известно, мифы всегда приукрашивались и запутывались их создателем. Вороша пергамент и перечитывая основные факты без лишней мишуры, Гермиона вспомнила о наследстве Дамблдора. Гарри получил именно снитч, причём не какой-то простой, а тот, что был пойман им в первую игру. Следовательно… «Ох, Мерлин! Неужели Дамблдор что-то в нём спрятал? — в этом было разумное зерно, поскольку Дамблдор никогда и ничего не делал без свойственного ему одному определённого умысла. — Но что именно?!» Догадка растревожила почти исчезнувшую обиду на Драко. Ну вот же, вот очередная причина, почему она должна найти Рона и Гарри и выложить все факты, которые насобирала за это время. Наверняка ребята не догадываются об этом, как не знают, где искать крестражи, а она знала… И более того — ей известны способы их уничтожения. «Не нужно было поддаваться уговорам мамы, — расстроенно думала Гермиона, откидываясь на спинку кресла, — нельзя было отправляться с ними на тот проклятый остров! Подлила бы зелье в полуденный чай и всё! Какая же я глупая и мягкотелая!» С досадой хлопнув ладонью о подлокотник, Грейнджер по новой начала обдумывать варианты, как незаметно умыкнуть у Драко портал. Сразу же после ссоры она перебрала уйму возможных вариантов, но все доводы и незыблемые для неё факты смело перекрывал долг. Её долг Драко. Всё же она была права насчёт оплаты за помощь, пусть он даже не заикался о цене, но… Её размышления нарушил вошедший в кабинет Малфой. Он, мимолётно взглянув на неё, прошёл мимо к стеллажам, взял интересующее издание и развалился на диване неподалёку. Искоса кинув взгляд, Гермиона сумела разглядеть обложку книги. Какая ирония, История Американского Квиддича! Как прозаично! Тихо фыркнув, она переключила внимание на сборник и, пролистав страницы, открыла последнюю. То была история о трёх братьях. С ссоры прошло несколько дней, но примирением и не пахло. Гермиона всё так же дулась, но уже не избегала Драко, и это несомненно его радовало. Для проформы он размеренно пролистал несколько страниц, особо не вчитываясь в содержимое; да и вообще взял первую попавшую книгу, только чтобы пройти мимо Гермионы и проверить её нынешнее состояние и реакцию, поскольку она несколько дней вообще его игнорировала. Обедала и ужинала отдельно, ночевала в другой комнате и постоянно запиралась в кабинете. Лишь буквально вчера вечером впервые отперла дверь, это позволило Драко наконец ступить на его порог. И вот он лежал на диване и, слегка опустив книгу, поверх корешка украдкой наблюдал за упрямой и гордой девчонкой. И почему раньше он не замечал, насколько она красива, когда вдумчиво хмурится, выискивая нужные толкования символов? Почему постоянно себя одёргивал и отводил взгляд, намеренно игнорировал, задевал её по сущим пустякам? Если бы не искривлённые Люциусом понятия, у них было бы время ещё тогда… Драко тихо вздохнул и более пристально посмотрел на Гермиону. Она сидела над очередным переводом, но что-то в её поведении настораживало. Напряжение, стеклянный взгляд и нервное накручивание локона на палец. Всё говорило о переживаниях. Грейнджер всегда так делала, когда нервничала. Что такое? Что случилось? Может, перевод не удаётся, поскольку руны, которыми написаны сказки, были древними, намного сложнее тех, какие преподавали в Хогвартсе, но Гермиона, пусть и медленно, справлялась с поставленной задачей. Или всё же причина в его присутствии? Нет, скорее, в банальной усталости. Словно услышав его мысли, Гермиона вздохнула, слегка качнула головой и вновь погрузилась в страницы древней книжки, видимо начиная перевод новый сказки. Драко ловил себя на желании поднять прошлую тему, дабы убедиться, что она не обдумывает способы сбежать и совершенно безрассудно кинуться в самый центр событий. Но не в его привычке делать первый шаг и уступать. Драко никогда не проявлял инициативу в примирении. Сто процентов окружения из ста тянулись к нему, а не наоборот, под него подстраивались, ему уступали… Тогда что, драккл подери, за рвение? Почему для него настолько важно эмоциональное здоровье Гермионы? Её комфорт и спокойствие? Почему он готов сделать многое — если не всё — лишь ради её присутствия рядом, взгляда в его сторону. И испытывал к себе лютую неприязнь, когда она отводила взор? Причина была более чем прозаична и проста, и Драко признавал её, но… было кое-что ещё, бросающее тень на светлые чувства, — собственничество. Пагубное, разъедающее чувство эгоизма. Время от времени Драко проверял наличие бисерной сумочки и её содержимого. Сумка находилась там, где и была всегда, и вещи в ней не менялись, что опровергало его опасения. Фальшивая волшебная палочка так же оставалась на неизменном месте — в несуразной сумке, как и настоящая — в его пиджаке. Малфой часто доставал древко и крутил в руках, ощущая вибрацию, словно оружие Гермионы выражало недовольство, покалывало кожу прохладой и магией, осуждая за столь эгоистичный и вопиющий для волшебника поступок. Однако Драко убеждал себя, что то, что он делает, — правильно, и удивлялся, как Грейнджер ещё не заметила подмены? Неужели совсем не пользуется волшебством? Так и было. Пока Драко находился в шале, Кинси безукоризненно прислуживал, тем самым избавляя её от надобности применять магию. Посему волшебная палочка перестала быть нужной на сравнительно долгое время. И вообще, узнай она о замене, не была бы так спокойна и уж точно устроила новый, более мощный скандал. И гнев её, бесспорно, был бы оправдан. Конечно, Драко обдумывал вариант вернуть Гермионе палочку и какое-то время ругал себя за импульсивный поступок, но… не хотел её отпускать. Катастрофически не желал расставаться и знал, если позволит её планам свершиться, обязательно потеряет. Не хотел разрушать их хрупкий мир, который являлся для него оплотом спокойствия и тепла. Не мог позволить ей уйти ни сейчас, ни потом. Никогда. Гермиона только его. Точка. Ему понадобились несколько дней размышлений, спора с самим собой и, самое сложное, укрощение своей циничной и эгоистичной натуры, которая никак не желала подчиняться, заставляя каждый раз прятать оружие Гермионы. В итоге бой был проигран и волшебная палочка, увитая виноградной лозой, по-прежнему была спрятана. Множество мыслей и эмоций вихрем закручивали нутро, но внутренний стержень не позволял размякнуть и воплотить свои порывы. И поэтому он, не уступая в упрямстве, продолжал строить из себя равнодушного соседа. Так прошёл почти час, сказка о Трёх братьях давалась на удивление легко и быстро. Со стороны Драко с определённой периодичностью слышалось шуршание страниц. Видать, книга по истории была весьма интересной. Дойдя до той части, где Смерть отдаёт третьему брату мантию-невидимку, перевод застопорился. Практически на середине страницы была изображена непонятная для неё руна. Проверив справочники и толковые словари ещё раз, Гермиона откинулась на спинку кресла и, хмурясь, аккуратно перерисовала знакомый символ на уголок пергамента. Вышло нечто похожее на глаз. Треугольник, а внутри разделённый пополам круг. «Что это? — задумчиво размышляла она, по сотому разу прокручивая в памяти все известные ей символы. — На руну Тир не похоже — не хватает деталей, и Ингуз тоже не подходит, слишком угловатая, — рисуя предполагаемые фигуры, Гермиона пыталась сопоставить их вместе, но выходило криво. — А что, если добавить руну Иса, — отдельно выводя вертикальную палочку, — и Леля? — прорисовывая перевёрнутую единицу, она старалась собрать обнаруженный символ. — Бессмыслица какая-то! Это набор случайных, не связанных между собой даже примитивным смыслом рун! Славянские и скандинавские… Каким вообще боком?!» Гермиона растерянно оглядела стол, повторно пролистала справочники, но не находила ничего даже в толкованиях Друидов. Со стороны дивана вновь раздался лёгкий вздох и шорох. Гермиона обернулась и встретилась с серыми глазами. Несколько секунд взгляд не отпускал, приковывая к себе, но, моргнув, Гермиона вернула внимание на рисунок. Малфой мог помочь. Он так же хорошо знал этот предмет, а учитывая, насколько обширна библиотека Мэнора и сколь образована Нарцисса… Покусав в задумчивости губы, Грейнджер снова переключила внимание от бумаг, решаясь позвать его и попросить помочь, и лишь проследила за тем, как Драко поднялся и вышел из кабинета. «О-о-ой! — мысленно охнула она. — Постой-ка, где-то я уже видела этот символ!» — кажется, в биографии Дамблдора. Грейнджер вылезла из-за стола, прихватила с собой рисунок и споро пошла на второй этаж. Подойдя к гардеробу, она открыла дверь и достала заколдованную сумочку. В ней лежал экземпляр биографии Дамблдора. Выудив её из недр сумочки, чуть вздрогнула, поскольку меж страниц запала её волшебная палочка и чуть не выпала. Гермиона подхватила её, отложила на полку и стала перебирать листы, не слыша шаги на лестнице. «Да! — на фото письма Дамблдора к Гриндевальду. Гермиона провела подушечкой пальца по нарисованному чернилами символу. — Вот он! Но что неизвестный иероглиф делает в детской сказке?» Хорошо, она разберётся с этим, просто нужно более усердно подумать и перепроверить всё, что нашла. Может, она смотрит не под тем углом? Гермиона кивнула своим мыслям, вложила рисунок в издание и взяла волшебную палочку с намерением убрать её на место, как почуяла неладное — древко было холодным. — Что? — раскрыла ладонь и поражённо осмотрела палочку. Она как-то странно реагировала. Гермиона взмахнула ею, намереваясь воспроизвести простейшее заклинание, но Люмос не зажёгся! — Подделка? Глаза расширились, внутри всё похолодело. Она часто задышала, отгоняя ужасную догадку… — Спокойно, — раздался из-за спины протяжный тихий голос, — всё хорошо, не переживай. — Драко? — беспомощно прошептала она и круто обернулась. — Что происходит? Почему вместо моей палочки бутафория?.. Но Малфой молчал, попросту не зная, что ответить. Этого-то он и боялся… Когда он вышел из кабинета и направился на кухню в желании попить воды, абсолютно не ожидал, что Гермионе вздумается именно в этот момент, по кой-то драккл, отправиться в спальню. Пока он прошёл по первому этажу в её поисках, стало поздно. Взбежав на второй этаж, он застал её уже с фальшивой палочкой в руках. — Что случилось? — он решил сделать вид, словно ничего не знает, — вдруг сработает, — и сделал шаг ближе, но Гермиона вздёрнула подбородок и, отшатнувшись, быстро посмотрела сначала на палочку в его руке, потом в своей. — Это не то, что ты думаешь, — спохватился он, заводя левую руку за спину. — Да? — глубоко дыша, вопросила Гермиона. — И что же, позволь спросить? — Я не стал бы тебе вредить, это привычка. Просто… — Ты… ты подменил мою палочку?! — неожиданно даже для себя самой воскликнула она. «Нет! Этого не может быть!» — Зачем? Чтобы не ушла?! Драко до боли в скулах сжал зубы. Как же, его умная девочка быстро догадалась. «Что же делать?» — Я не могу поверить в это, Малфой! Это… запредельно! — Драко склонил голову и прервал на несколько секунд зрительный контакт. Её взгляд. В нём был вопрос и столько неверия и боли… Эти эмоции выжигали в нём клеймо предателя. — Как ты посмел?! — Я не мог тебя отпустить… и не могу. — спокойствие в его голосе ещё больше поразило Гермиону. Он искренне считал, что поступает правильно?! Драко сделал ещё шаг, на этот раз Гермиона отступила, интуитивно выставляя перед собой подделанную палочку, но спустя миг зло отбросила её в сторону и резко выставила перед собой руки. — Не подходи! — Гермиона, послушай, — Драко демонстративно положил свою палочку на полку и всё равно сделал ещё шаг, — я должен был это сделать, уберечь тебя. — Да не нужно обо мне заботиться! Как ты не понимаешь?! Она было дёрнулась к выходу, но Малфой успел её перехватить и проорал: — Я боюсь за тебя! Грейнджер вздрогнула от низкого крика, выдохнула и качнула головой. — Это не забота, а заточение, Малфой! Ты сделал меня своей пленницей, понимаешь это?! — Так будет лучше, пойми! Перестань рваться на поле боя! Это всё ради того, чтобы тебя уберечь, — продолжал он, но Гермиона уже не слушала. — Отпусти меня и верни палочку! — потребовала она, но получила твёрдое: — Нет. — То, что ты сделал, добавило в кучу причин очередное подтверждение, что мне здесь не место! У тебя крыша поехала, Малфой! Отпусти! Грейнджер стала толкаться, и Драко всего на миг ослабил хватку, желая более мягче перехватить её руки, и она вырвалась. Побежала к выходу, но Драко удалось поймать её за предплечье и дёрнуть на себя. Гермиона со всего маху спиной впечаталась в его грудь. — Пожалуйста, малышка, не заставляй меня применять силу, я не желаю тебе зла. Прошу тебя, послушай меня, — шептал он, сражаясь с отчаянно борющейся Гермионой. — Я боюсь, что тебя схватят егеря, будут пытать ПСы и убьют… — Отпусти, грязный Пожиратель, меня от тебя тошнит! — натужно прошипела она, смаргивая горячие слёзы. Она не верила, что Драко… её Драко смог так с ней поступить! Он правда не хотел вредить, но то, что вылетело из её уст, заставило сначала поражённо замереть, а после схватить палочку с полки. Сказанное резануло ножом по сердцу, и он не успел даже подумать, как вырубил её заклинанием. В тот же миг Гермиона перестала драться и обмякла в его руках. Драко подхватил её, обнял и, напряжённо дыша, зарыл лицо в волосы. Видит Мерлин, он не хотел этого делать, но она решила всё за них обоих. Переведя дух, Малфой перенёс её на постель и опустошённо опустился на край рядом. Что он наделал! Как это исправить? Ведь после такого Гермиона больше никогда не то что не подпустит к себе, но и не взглянет на него! Вот дурак! Ублюдок! А может, и вправду у него поехала крыша?! Он согнулся пополам и запустил пальцы в волосы. Нужно что-то придумать! Способ исправить содеянное, при этом чтобы она осталась с ним. Способ есть, но честный ли? Драко же давал себе обещание никогда больше так с ней не поступать. Обернувшись, посмотрел на спокойное, но заплаканное лицо Гермионы, прокрутил палочку в руке, колеблясь в принятии решения. Он не мог иначе. Не мог. Склонился, огладил ладонью щёку, стирая дорожки слёз, и, поцеловав в лоб, прошептал: — Ты мне очень дорога, и я не в силах тебя отпустить. Не могу тебя потерять. Прости меня, но так будет лучше, — занёс волшебную палочку и, приложив её кончик к виску, дрогнувшим голосом прошептал: — Обливиэйт.