Отыщу тебя

      Портреты провожали высокую фигуру молодого потомка тревожным молчаливым взглядом. Бледный, вытянутый в палку парнишка чеканил шаг по тускло освещённому коридору, направляясь в гостевую комнату на четвёртом этаже.       В поисках Эдер Драко посетил белую гостиную, но она пустовала. У него возникло чувство, словно с последнего посещения долгое время её не использовали. Вид комнаты изменился: следы дуэли исчезли, полностью восстановили мебель, но что самое интересное — всех не свойственных Нарциссе деталей тоже не было, и Белая гостиная вновь приобрела свой первоначальный облик.       Холл, столовая и главная гостиная пустовали, но это не значило, что в поместье не было прихвостней. Проходя первые два этажа, из дальних малых гостиных Драко слышал приглушённый мужской хохот и разговоры, а из нескольких жилых комнат доносились женские визги и голоса.       Всё это и малой долей не трогало Драко. У него была цель — найти Эдер и, если понадобится, выбить информацию любым способом. Он пребывал в том опасном состоянии, в котором был готов поступиться принципами и воспитанием и применить силу! Малфой старался вытащить внутреннего циника и отгородится от снедающих душу эмоций, но эгоизм притих на задворках, увиливая и вероломно пасуя. Тревога причиняла боль, давила на сердце и резала совесть на мелкие куски. Теперь все оглушительные чувства собрались в один вибрирующий, гудящий ком и настраивали только один ориентир — он обязан отыскать Гермиону, забрать, спасти, спрятать… да что угодно! Только бы она была… была с ним!       Драко дёрнул подбородком, сворачивая в нужный коридор. Он последует совету Алекса и, как бы ни было страшно и тяжело, расскажет Гермионе всю правду, надеясь, что она поймёт и останется с ним. И её обволакивающая светом и теплом любовь к нему не умрёт.       Не потрудившись постучать, Драко взмахнул палочкой, намереваясь вскрыть замок, но было не заперто. Немедля резко надавил на ручку и распахнул дверь.       Комната встретила уютным полумраком витающих в воздухе свечей и мерным приглушённым шумом воды в ванной. Войдя, Драко прошёлся по довольно большой комнате, подмечая интерьер в винно-белом цвете.       Сделав несколько шагов вглубь спальни, Малфой подошёл к туалетному столику, что стоял практически напротив входа, и задержал взгляд на своём отражении. Бледность заполнила его черты, белки глаз немного покраснели, отчего ярче выделялся природный цвет радужки, а небольшая синева под глазами придавала ещё более нездоровый вид. Пропустив меж пальцев волосы, одним движением зачесал чёлку назад и отёр выступившую испарину со лба. Упадок сил был налицо, но это подождёт, пока он не получит все ответы!       Драко отвёл взгляд от отражения и задержал внимание на колдо в винтажной рамке. Со снимка сдержанно, но ласково смотрел мужчина и трепетно прижимал к себе кудрявую девочку. Малышке на вид было годика два-три. Кадр поймал момент, когда мужчина что-то шептал девчушке на ухо, обернулся на фотографа и прижал её к себе.       Очевидно, девочка — это Клер, а мужчина вполне мог быть её отцом.       — Драко? — со стороны ванной комнаты раздался удивлённый голос. — Чем обязана столь позднему визиту?       Малфой поставил фото на прежнее место и медленно обернулся, тщательно контролируя эмоции и мимику.       — Добрый вечер, Клер.       Она стояла босая, едва прикрываясь коротким шёлковым халатом красного цвета. Увидев, сколь холодно и угловато было лицо Драко, она невольно сделала шажок назад, но мигом собралась и надела собственную маску. Но, как бы сучка ни пыталась скрыть, секундные метания не ускользнули от цепкого малфоевского взгляда.       «Что ж, поиграем в привычную для нас игру, Эдер».       — Я помешал? — для проформы холодно осведомился он, тщательно за ней следя. Эдер же мимолётно прикрыла глаза и растянула губы в мягкой улыбке.       — Ничуть, — подошла к столику и опустилась на пуф, бросив в Драко лукавый взгляд, — я нежилась в ванне после рейда. Пришёл раньше, составил бы компанию.       — Не нуждаюсь. — практически выплюнул он, смотря на Клер через отражение.       — Хм-м, — протянула она и, откинув влажные волосы на спину, медленно спустила халат с одного плеча. — Уверен? А то по твоему состоянию так не скажешь, — приподняла крышечку стеклянной пиалы, зачерпнула небольшую порцию крема и медленно, держа взгляд серых глаз, стала наносить лосьон на оголившиеся плечо и грудь, совершенно не заботясь, что вновь предстаёт перед Малфоем в неглиже.       Злость с каждым мгновением навязчивого и раздражающего обольщения поднималась всё выше. Подобные позывы Драко мог сравнить лишь с тошнотой, но никак не с возбуждением!       — Всё ещё не решился провести со мной ночь? — мелодично протянула она, вопросительно дрогнув бровью. — Ты же знаешь, я могу стать кем угодно…       — Даже беременной. — прервал он, приближаясь. Клер замерла на секунду, растирая лёгкими движениями лосьон, резко пахнущий каким-то тропическим фруктом, но спустя секунду вновь поймала его на пару тонов потемневшие радужки, томно моргнула и сквозь улыбку прошептала:       — Не понимаю, о чём ты, — и через короткую паузу: — но если тебя возбуждает подобный фетиш, я дам тебе это, и многое другое, — подмигивая, едва слышно хмыкнула она.       Клер словно даже не опасалась его! Драко прищурился и наклонился к оголённому плечу, по-прежнему не теряя зрительного контакта. Ноздри резанул запах её кожи — гуава и какие-то масла.       «Мерзость!»       — Где он?       — Кто? — вопросительно и в то же время обескураженно округлила она глаза.       — Не прикидывайся! — прошипел Драко на уровне её уха. Сцепил зубы в порыве сдержаться и не схватить паршивку за волосы или вовсе за холёную алебастровую шею! — Прекращай этот маскарад!       — Да о чём ты, Драко? — видимо, чувствуя настрой, подалась в бок, быстро встала, уклоняясь от его напора, и драматично развела руками, не заботясь о нагом теле. — Такая уж моя суть…       — Где Гордон?!       И в этот раз Клер никак не отреагировала, лишь расслабленно сделала шаг в его сторону и невесомо скользнула ладонью по его плечу и спустилась на грудь.       — Зачем мне он, если рядом такой, как ты, — перемещая вторую ладонь на шею и зарывая пальцы в волосах, потянулась на мысках и сладко прихватила кожу на линии челюсти. Закусив губу, встретилась с ним глазами. В ту же секунду её радужка окрасилась в карий с золотинкой цвет. — Моё предложение всё ещё в силе, обстановка располагает, и на этот раз нам никто не помешает…       «Снова та же песня!»       — Прекрати! — сквозь зубы выплюнул Драко и, довольно грубо схватив за запястья, отстранил от себя. — Говори, где он? И не надо отнекиваться, — прервал он, не позволив новым увёрткам слететь с уст.       — Оу, — прыснула она, подаваясь вперёд, — какой же ты властный, м-м-м, обожаю мужчин в форме. Это так возбуждает! — томно прошептала она, но мурлыканье прервалось коротким тихим вскриком, когда Драко, не в силах больше терпеть, вновь грубо оттолкнул:       — Ты помогала ему, прикидывалась Кэрри! Не утруждай меня наблюдением дешёвого, как ты сама, спектакля и рассказывай! Живо!       На этот раз выражение лица Эдер кардинально изменилось, и она, резко выдохнув, стряхнула слащавый образ. Теперь перед Драко стояла расчётливая стерва.       — Что, потерял свою грязнокровку? — она запахнула шёлк и одним движением затянула пояс. Взгляд вмиг стал ледяным, черты лица заострились, а пухлые губы поджались. — Я не знаю, где он её держит.       Несмотря на подтверждение его подозрений, тело напряглось ещё сильнее, злость достигла пика за несколько секунд, и Драко не заметил, как оказался рядом с Клер, схватил её за шею и вжал в стену. Та испуганно пискнула, хватаясь за его запястье.       — Говори, где она! — приближая жёсткое лицо к хватающей воздух девке, низким шёпотом потребовал Малфой. — Говори их местонахождение, иначе я сверну твою куриную шею!       — Я… я не знаю… — задыхаясь, просипела она. Драко не заметил, как в пылу гнева сильнее, чем хотел, сжал пальцы. Но ослаблять хватку не собирался. Всегда бледное лицо Клер неприятно пошло пятнами, наглые глаза налились слезами и чем? Страхом?       «Серьёзно?!»       Драко слегка сощурился, разглядывая беспомощную куклу, не сбавляя напора и хватки. Вновь это странное чувство… наслаждения чужим страхом, собственной властью. Это нехило пьянило!       Только с Гермионой этого никогда не происходило. Лишь с ней он чувствовал себя лучше, чем он есть. И без неё — был уверен — он станет чудовищем!       — Не лги мне, иначе я разобью тебя, как дешёвую куклу. Предупреждаю последний раз. — повышать голос не требовалось, интонация и без того пробирала до костей, и это Драко ощущал на уровне эмпатии. Эдер была в ужасе!       — Я… Я говорю… правду, — скрипуче прошептала она, скребя по коже пожирательской робы напряжёнными пальцами.       «Раз ей нравятся опасные парни… пусть наслаждается!»       — Драко, пожалуйста!       На этот раз он отпустил. Судорожно вдыхая, Клер скатилась по стене и упала на колени перед Драко. Сухо откашлявшись, она схватилась за шею и стала растирать покрасневшую кожу. Он же сжал кулаки и сделал шаг назад.       — Кто его подельник? — Малфой решил подойти с другой стороны, ибо хотел также подтвердить свои догадки, чтобы не терять время и не бегать за незримой тенью, а правдивость ответов он проверит чуть позже. — Имя упыря, который ему помогает?       — Оно мне неизвестно, Малфой! — вздохнула Клер и, поправляя прилипшие к лицу волосы, облокотилась спиной о стену. — Лишь знаю, что Кайл купил кого-то среди отбросов, но мне не говорил. Он лишь хотел найти её, а я придумала, как достать эту информацию!       — Для чего он её похитил? — прошипел Драко, ловя влажный взгляд, наклонился на уровень её лица.       — Он не говорил, как и то, где её держит! Он хоть и псих, но не дурак, знает, что ты придёшь ко мне, когда поймёшь, что Грейнджер у него!       Прищурившись, Малфой в подозрении склонил голову, следя за её поведением. Клер сконфужено расправила плечи и вздёрнула подбородок, явно что-то скрывая.       — Говори. — резко приказал он. — Живо!       — Я не…       — Не стоит продолжать игру, детка, — сурово выплюнул Драко, — я могу заставить сказать правду без твоего согласия.       Неприглядно порозовевшее лицо ожесточилось, взгляд потемневших и повлажневших голубых глаз взметнулся и встретился с холодным серым.       Пару десятков секунд в комнате были слышны только рваные выдохи Эдер и слабый треск поленьев в камине. Едва сдерживая гнев, он, схватив её за предплечье, поставил на ноги и повёл к дивану. Не обращая внимания на слетевшие восклицания, грубо усадил её на омерзительные пушистые подушки.       — Даю последний шанс, — предупредил Драко и вытащил палочку. Клер в тот же миг вжалась в спинку дивана.       — Что ты собрался делать? — без явного опасения проследив за оружием, просипела она. — Убьёшь меня? И это после того, как я выгородила тебя перед Эйвери?       — Каким это образом?       — Сказала, что тебя срочно вызвал мистер Н.       — Мистер Н? — намереваясь воспользоваться легилименцией и просмотреть её воспоминания, нахмурился Драко.       — Да, Кадмус Нотт, — нарочито расслабляясь и переводя дыхание, кивнула Клер, — он держит связь с МАКУСА. Благодаря ему я и Кайл попали в ваши ряды, по его просьбе Повелитель согласился сделать меня связным.       «Отец Тео? — информация очень удивила. — Весьма неожиданно!»       — Мистер Н пользуется авторитетом у Повелителя…       — Я знаю! — прервал её Драко, не желая слышать больше, чем требовалось. — Не заговаривай мне зубы!       — Ладно! Я кое-что знаю! — сглатывая, выпалила Клер. Она отчётливо видела, что Драко не шутит. Подтверждением тому была пульсирующая боль на шее. — Люциус в этом замешан.       Драко слегка дёрнулся, дрогнув бровями. «Вот же ублюдок!»       — Продолжай.       — Я почти ничего не знаю, — с силой зажмурившись, выдавила она, — но твой отец и Кайл… они в своего рода дружбе. Вместе ходят в притон Многосущного, подолгу общаются и что-то обсуждают в его кабинете. После таких разговоров Кайл всегда в странном состоянии. Или неуправляемо весел, или неизбежно подавлен…       — Да плевать мне, какой он! Всё равно ему не жить, когда я его найду! — рыкнул Драко. На ничтожный миг он не поверил в это, но с Люциуса станется.       «Вот сволочь!»       Эдер умолкла и, вжавшись в подушки, опасливо и заинтересованно осматривала Драко. Чёрт возьми, какой же он… сексуальный! Такой тип мужчин был для Эдер чистым афродизиаком! Она поёрзала, чувствуя, как клитор наливается желанием и внутренняя часть бёдер увлажняется. Она прямо сейчас была готова встать перед Малфоем в самую раскрепощённую позу и позволить взять себя. Наказать так, как ему захочется! Во что бы ей это не стало, но Клер решила твёрдо, она добьётся своего, и Драко Малфой станет её игрушкой!       Драко перевёл на неё жёсткий взгляд и взмахнул палочкой.       — Легилименс!       Горячая фантазия в секунду покинула разум, меняясь на весьма неприятные ощущения вторжения другого рода. Эдер коротко и шумно вдохнула и слегка выгнулась на спинке дивана, когда Драко проник в её разум. Поначалу ему было тяжело перебирать её воспоминания, перемеженные с чем? С сексом?       «Что?! — с отвращением подумал он, не желая задерживать на подобном внимание. — Больная нимфоманка!       Но когда она поняла, какое заклинание применил Драко, расслабилась и показала все воспоминания, вплоть до момента, как издалека наблюдала разговор между Гордоном и Люциусом, или видела, как эти двое заходили в его кабинет. Под конец, Драко очутился в одних из приватных частных апартаментах клуба. Он наблюдал, как Люциус и Гордон вдвоём трахали какую-то блондинку, а Эдер в это время скакала на мощном темнокожем парне.        В первые секунды стало противно, и Драко, моргнув, прервал связь. Наблюдать за тем, как его… отец жарит проститутку, было… Сначала Драко овладела злость за предательство матери, но потом всё стихло. Он уже давно не считал этого человека отцом. Пусть развлекается, как хочет, только бы Нарциссу не трогал.       Поведя подбородком, Драко опустил палочку. Просмотренные воспоминания не несли нужной информации, лишь подтвердили сказанное. Как бы странно ни звучало, но Клер не лгала. Даже в поручительстве за вчерашнюю отлучку с нападения. Клер шумно втянула носом воздух и ровно села на подушках.       — Не знала, что ты умеешь, — проговорила она, закидывая ногу на ногу. — Довольно профессионально… Что?! — нахмурила брови и скрестила на груди руки. — Я же сказала… и показала! Я не знаю, где они! — начала злиться Эдер.       — Известно, где Скабиор? — с минуту подумав, резко спросил Драко.       — Пф-ф, нет! — фыркнула она и желчно, с брезгливыми нотками закончила: — При чём этот грязный егерь?       — Не твой типаж, да? — кривя губы, Драко направился на выход и уже у двери кинул через плечо: — За прикрытие перед Эйвери я тебе ничего не должен, это твой выбор.       — Как бы не так, — злобно шикнула она в закрытую дверь. — Ты мне за всё заплатишь.

***

      Глубокий вдох, тяжёлый выдох. Ещё один и ещё.       Один шаг, второй, третий. Ещё один и ещё.       В ушах шум, лицо холодит от пота, волосы путаются позади, а в висках трещит лишь одно:       «Бежать! Бежать как можно дальше!»       Тёмный коридор казался бесконечным. Вытягивался, удлинялся, словно Гермиона стояла на месте и лишь смотрела в его бездну. Ни конца ни края!       Наконец впереди появился поворот, но куда он ведёт? К свободе или в западню?       Обернуться она была не в силах, как и прислушаться, слышны ли шаги за спиной. Гордон побежал за ней? Если так, тогда где он, что теперь намерен делать?!       Завернув за угол, Грейнджер буквально проскочила небольшой отрезок нового коридора и непременно полетела бы вниз, но едва успела вцепиться в старые перила. Взвизгнула и подтянулась на руках, насилу цепляясь ногой за отколотый край массивной половицы. Если не адреналин и более или менее сносная реакция, она бы уже лежала переломанная Мерлин знает сколькими этажами ниже! Там, где по логике должна быть лестница, зиял стылый, чёрный обрыв.       — Всемогущий Годрик! — выдохнула Гермиона, шальными глазами смотря в черноту. Сглотнула и, наконец, встала на обе ноги.       «Что же делать?! — мысли завертелись судорожным торнадо. — Вернуться и поискать другой коридор? Нет, нужно было изначально бежать в другую от комнаты сторону!»       Гордон мог поджидать где угодно! Было страшно, но она справится! Она же гриффиндорка!       Перевела дыхание, прикрыла на несколько секунд глаза и, поудобнее сжав ножницы, твёрдым шагом вошла во тьму. Была бы у неё волшебная палочка, она смогла бы заранее выяснить, поджидает ли кто за поворотом, да и вообще — было бы проще выбраться отсюда! Но в вооружении имелся только простейший медицинский инструмент, который с её мизерной силой не мог нанести существенного вреда.       Притормозив у поворота, Грейнджер прижалась к стене и аккуратно выглянула в главный коридор — никого. Проём, как ей казалось, был пуст. Скользнув по стене, она медленно пошла вперёд, что было сил, вглядываясь в темноту, пытаясь различить силуэт или движение — вдруг Гордон поджидает.       Так и было! Внезапно со стороны противоположной стены послышался шорох, а затем Гермиона ощутила чьё-то присутствие. Это было сродни страшному сну! То чувство, когда идёшь по тоннелю и от неожиданной встречи с чудовищем тебя пронизывает леденящий страх…       В тот же миг Гермиона сорвалась с места и ринулась куда глаза глядят, лишь бы подальше от психопата! А он с рыком приближался! Судя по быстрым шагам, Гордон был уже не далеко, и — чёрт возьми! — у него был нож!       — Тебе от меня не убежать, — гаркнул Гордон и, схватив за предплечье, дёрнул на себя. Но Гермиона смогла сориентироваться, с поворота размахнулась, метя ножницами в Кайла; однако тот проворно перехватил запястье и с силой прижал её лицом к стене. — Ты меня поранила, сука! Думала повторить это снова?! — Гермиона вскрикнула от сильного захвата на запястье, отчего пальцы разжались и она выронила ножницы. Металл глухо звякнул по полу, когда Гордон пинком отшвырнул их во тьму коридора. — Не-е-ет! Видишь ли, я пытался побыть джентльменом и не вредить тебе, но теперь… Видимо, ты сама хочешь боли! Я тебе это устрою!       — Пусти меня! — выкрикнула Гермиона, изо всех сил брыкаясь в его руках. Он обхватил её обеими руками и куда-то потащил. — Зачем я тебе! Отпусти меня!       Открылась дверь, и Гермиона вновь оказалась в той комнате — персональном каземате. Гордон протащил её в помещение и вновь толкнул на матрас. Первые несколько секунд Гермиона была готова к чему угодно, но, не ощутив рядом его присутствия, вскочила и успела увидеть лишь захлопывающуюся дверь.       — Нет! — она подбежала к проёму и снова заколотила в дверь, крича в щель, чтобы он выпустил её! Но ответа не было.       Окончательно обессилев, Гермиона осела на пол. К горлу подступил ком, нос защипало, глаза наполнили злые слёзы. Страха не было и в помине, лишь обида и злость на психопата! Проведя ладонями по глазам и тяжело выдохнув, Гермиона уставилась в окно. Реветь не было смысла, что толку в слезах, если они никогда не помогают! И Гермиона всегда старалась следовать данному кредо.       Спустя некоторое время она окончательно успокоилась. Сон не приходил, в отличие от голода и жажды, причём второе давило в сто крат сильнее первого! Придурок решил заморить голодом, не иначе! Это что, такая изощрённая пытка или он просто забыл об этом?!       Бродя по залу, Грейнджер начала ходить кругами, постепенно увеличивая радиус от центра к стенам, авось найдёт что-нибудь, вдруг что-то не заметила в прошлый раз. Проходя у дверей, она остановилась, наткнувшись на какой-то пакет в самом углу.       «Что это и как здесь оказалось? — тупо спросила сама себя. Присела и потрогала найденное. Бумажный пакет был отнюдь не пустым. — Может, Гордон принёс? Но когда?»       Гермиона приподняла край и робко в него заглянула. Из-за глубокой безлунной ночи в помещении совсем не было даже маломальского света! Быстро обдумав ситуацию, Гермиона решилась взять пакет и посмотреть его содержимое, придя к выводу, что если бы Гордон хотел её убить, то давно прикончил. Даже несмотря на его психическую нестабильность. Поэтому она подхватила пакет и одним движением его вытряхнула.       На паркет выпало несколько бумажных обёрток и пара пластиковых бутылок.       — Еда? — не особо веря в находку, прошептала Гермиона, но спустя несколько секунд подхватила одну из бутылок, бухнулась прямо на пол и, открыв её, осушила сразу наполовину.       В свёртках оказалось пять изрядно измятых сэндвичей, два из которых Гермиона съела за несколько минут.       Вот, значит, что привело Гордона в комнату, когда пришёл Кинси! Он просто хотел принести ей поесть, а застал эльфа и попытку побега…       Вдруг со стороны дальней стены снова стали слышны мерные глухие стуки, будто кто-то с другой стороны бьёт… мячом?       — Что за… — нахмурившись, Гермиона, отставила бутылку, поднялась с пола, медленно подошла и прижалась ухом к облупленной расписной стене. Звуки воспроизводились с равной периодичностью и не затихали несколько долгих минут, но после резко прекратились. Грейнджер отпрянула от стены и отошла на пару шагов. Что-то ей подсказывало — это Гордон. Вот только чем он…       «Неужели головой бьётся? — с тревогой предположила Гермиона. — Чёрт, если это так, то мне нужно выбираться!»       Она вновь подбежала к окну и, натянув на кулак рукав джемпера, размахнулась и, сцепив зубы готовясь к боли, ударила в стекло. Но попытка оказалась бесполезной. То ли силы не хватило, то ли стекло было непомерно крепким — что странно, — не ясно. Зашипев и прижав ушибленное запястье к груди, Гермиона отпрянула от оконного проёма и нервно начала мерить шагами помещение.       Мысли никак не желали складываться по логическим стопкам. Мозг предательски подводил!       Гермиона притормозила у старинного покосившегося стола и аккуратно ощупала костяшки. Всё более или менее цело, и боли практически не ощущалось, значит, сильных повреждений нет. Закусив губу, она бросила взгляд на притулившуюся мебель и повела к плечу головой. Стол был не просто столом — столешница и четыре ножки, а резным, с тремя узкими ящиками.       — Хм, — задумчиво шепнула Гермиона, — а это идея! Раз ножницы канули в небытие, стоит воспользоваться подручными средствами.       Грейнджер с трудом выдвинула один из ящиков, присела у стола и, насколько позволяла темень в комнате, осмотрела его и ощупала. Ящик, очевидно, был пуст и перекошен от времени, как и сам стол, но если применить силу, то полностью его вытащить должно получиться. Если только на нём не стоит ограничитель. Поднявшись, Гермиона, проверяя на всякий случай, оглянулась на дверь и, взявшись за ящик с двух сторон, начала его раскачивать, стараясь не шуметь. Дерево поскрипывало и издавало характерные звуки, но поддавалось, пусть и по несколько миллиметров.       — Есть! — выдохнула Гермиона, когда ящик неохотно, но успешно выскользнул из пазов и увесистой тяжестью повис в руках. — Неплохо, сойдёт и за оружие, но оно мне в таком качестве уже не понадобится.       Поудобнее перехватив ящик, Гермиона твёрдым шагом подошла к окну и, встав боком, что было силы замахнулась, метя углом в стекло.       Как только дерево соприкоснулось со стеклом, одновременно раздались оглушительный треск, хлопок и вспыхнула ослепительная вспышка света. Гермиона зажмурилась, а через секунду ощутила странную лёгкость в теле.       И всё померкло.

***

      Сознание возвращалось болезненно и неохотно. Голова кружилась, тело казалось тяжёлым. Гермиона пошевелилась и закашлялась — грудную клетку сковало спазмом, словно придавило чем-то тяжёлым. Она лежала на полу на значительном расстоянии от окна, а под ним, по полу хаотично были раскиданы щепки. Кое-как поднявшись, Грейнджер осторожно подошла к окну, хмурясь от общего дискомфорта, и в который раз осмотрела проём, вот только теперь под другим углом. Аккуратно коснувшись стекла, почувствовала тепло и досадно ухмыльнулась. Гордон оказался отнюдь не таким дураком, каким она его считала, а предусмотрительным гадом! Снабдил комнату скрытыми защитными чарами! Ведь со стороны действительно не разглядеть слой чар. Купол, окутывающий помещение — а может быть и весь дом, — был невидим, как и любая стандартная магия, но… Припоминая последние секунды перед потерей сознания, Гермиона была на ничтожный миг окутана красным сиянием, а затем отброшена силой защиты. Насколько она знала, вся изученная ею щитовая магия имела холодный окрас… Возможно, эта иная? Может, это магия волшебных существ? Гордону помогают? Хотя нет, вряд ли. Скорее, это не изученное в Британии волшебство.       Что же делать? Она не могла здесь больше оставаться! Гордон болен и может сделать с ней более ужасные вещи, чем угрозы и домогательства…       Гермиона не заметила, как начала нервничать, хотя всё это время ей с довольно-таки твёрдым успехом удавалось держать лицо и не сдаваться.       От мыслей усилились мигрень и ломота в теле. Гермиона вновь достала пару таблеток ибупрофена, надеясь, что магловские медикаменты помогут. В бумажном пакете остались последняя бутылка воды и сэндвич. Запив лекарство и съев последний бутерброд, Гермиона легла на матрас, постаралась успокоиться и дать телу восстановиться после магической встряски.       Её разбудило неприятное чувство между лопаток, которое возникало во время пристального наблюдения. Сердце в секунды ускорило ритм, от мгновенного стресса воздух отказывался поступать в лёгкие, побуждая сознание прийти в себя и очнуться.       Один, два… три!       Гермиона распахнула глаза. Дневной свет ударил по зрачкам неожиданно и резко. Несколько мгновений всё расплывалось, превращаясь в серо-белое пятно, но почти сразу пришло в норму. За окном царствовала пасмурная погода, блуждал лёгкий туман… очередной день в плену у психопата. Прошло несколько, как ей казалось, десятков минут. Всё это время Гермиона слепо смотрела в пространство, одновременно прислушиваясь к окружающим звукам. Со стороны дальнего угла периодически доносились едва слышимые звуки возни. Он был здесь. Гордон был в комнате. Она чувствовала это, чувствовала его прожигающий взгляд!       Она старалась не шевелиться и не выдавать себя, пусть Гордон думает, что она спит. Гермиона очень надеялась, что он вскоре уйдёт и избавит от своего пагубного присутствия, ведь он словно энергетический вампир. Медленно, но верно её наполняли злость и раздражение! Теперь было более чем очевидно, что похитил он её по большей части не для себя, а для… Люциуса. Эта мысль стрельнула в голове ещё во время разговора с медсестрой. Они находились в Патни, в Уилтшире — это точно не совпадение! Значит, она была нужна Малфою-старшему!       «Вот же! — Гермиона зажмурилась и неосознанно дрогнула плечами. — Отец Драко знает… как он узнал?!»       Плохо, очень плохо! Теперь всё встало на свои места. Вот почему Гордон её не трогает — у него приказ, который тот не смеет нарушить! Было ли это добровольно или принудительно — вопрос, ответ на который Гермиона не хотела знать. Пусть всё останется так, как есть сейчас, пусть он просто наблюдает за ней. К чёрту всё!       Шло время. Тишина начинала звенеть в глубине барабанных перепонок, спина и неловко зажатый во сне локоть затекли от длительной статичной позы, сердце выстукивало трель, отчего дыхание отяжелело. От напряжения слух обострился и стал угадывать даже едва улавливаемые шорохи. Гермиона без труда услышала тихий выдох, шуршание ткани, а после уже более громкое мычание. Испытываемое было сродни ощущению нахождения в клетке со зверем, инстинкты встали щитом на первый план и наполнили… осязаемой угрозой.       Невесть откуда взявшаяся тревога и… покорность обескуражили — она же не собиралась поддаваться страху! Но, видимо, интуиция решила иначе. Как же ей хотелось втянуть воздух полной грудью, расслабиться… да и вообще, оказаться как можно дальше отсюда любой ценой! Но чутьё и чувство самосохранения не позволили исполнить желаемое и так дерзко испытывать судьбу.       Когда боль в затёкшем теле достигла апогея и она больше не смогла строить бессознательный вид, напряжённо выпустила носом воздух, медленно приняла сидячее положение и обняла руками колени. Как бы она себя ни заставляла, но только лишь через пару минут смогла смело поднять глаза в сторону Гордона. Он сидел у стены запрокинув голову, его поза выражала равнодушие и отрешённость, словно присел отдохнуть, но это было обманом, поскольку стоило Грейнджер задержать внимание на его лице, как её встретил тёмный, пронизывающий взгляд. В правой же руке он начал ловко вертеть фронтальный нож, перекидывая его с одного конца на другой.       Как бы она ни старалась, не смогла выдержать и минуты его больного интереса к себе, отвернулась к окну и заметила, что щепки от ящика исчезли.       — Очнулась? — внезапно раздался хриплый вопрос. Гермиона вздрогнула и обернулась. Когда их взгляды встретились вновь, она гордо вздёрнула подбородок и сжала челюсти, старательно удерживая тёмный взор. Так некстати вновь возникли давящее зудение в переносице и жар в глазах, но она с успехом сдержала подступающие слёзы. Как бы она ни держалась, нервы с каждым днём сдавали. — Дура, — с оттяжкой и хмыканьем пропел он. — Думала, я оставлю комнату, не снабдив её охранными заклинаниями?       «Урод! Подонок! Намеренно насмехается, хвастается: "Поглядите, какой я умный и предусмотрительный!"» — она пару раз глубоко, но бесшумно вздохнула, сдерживая подступающую волну негодования, и первая отвела взгляд.       Его силуэт в тени оставался неподвижным, явно ожидая ответа. Прошло ещё несколько коротких секунд, во время которых с его стороны раздался хорошо слышимый смешок.       И на этом всё. Первые пару часов Гермиона ожидала негативной реакции на проигнорированный вопрос, но, видимо, сегодня у Гордона было неплохое настроение и он не горел желанием донимать её своей персоной. Кроме, конечно, многочасового разглядывания. Таким образом, Кайл практически весь день сидел на одном месте и пялился на неё. Именно — пялился. По-другому его реакцию она не могла назвать, как и утверждать, моргал ли он вообще.       Всё это время Гермиона сидела на опостылевшем матрасе, не смея сдвинуться с места. Лишь ложилась на спину и рассматривала потолок; перекатывалась с боку на бок, снова садилась по-турецки и смотрела в окно, не рискуя подняться и пойти против Гордона, отлично помня слова, сказанные в коридоре, и лишний раз инспирировать не хотелось. Даже несмотря на давящую ближе к вечеру нужду, Гермиона не сдвинулась с места, мысленно понося надзирателя на чём стоит свет! Ведь ещё больше нагнетать, играть с более чем неустойчивой психикой, провоцировать и разжигать нездоровый интерес американца ой как не хотелось. Она обязана выжить! От этого зависело очень многое!       Свободно вздохнуть она смогла, только когда по её подсчётам наступила глубокая ночь. В какой-то момент Кайл резко поднялся, в пару шагов преодолел расстояние до дверей, отпер её ключом и выскочил в коридор. Наверняка сбор Пожирателей или ещё какая-то весьма недобрая причина. В любом случае, Гермиона была очень рада, что пытка чрезмерным наблюдением прекратилась! Как только его шаги стихли, Гермиона тяжело поднялась на ноги и подошла к ветхому камину. Она ещё днём подумала, что спрятанное и местами гнутое ведро можно использовать как отхожее место. Ведь не в угол же ей справлять нужду, в самом деле! Она же не зверь какой! Хотя… судя по всему, Гордон именно им её и считал. Зверушкой, или более того — игрушкой, которую можно запереть, не кормить, которой не нужно мыться и ходить в туалет. Да что там! Он устроил из неё личный аттракцион! Изощрённая пытка! Когда терпеть уже было вне всяких сил, потребность переступила брезгливость и Гермиона всё-таки вытащила ржавую ёмкость. Поставив ведро на то место, где ранее сидел Гордон, Грейнджер отряхнула ладони и, твёрдым шагом подойдя к двери, прислушалась. Коридор молчал. Помедлив, пару раз дёрнула за ручку в надежде, что Гордон впопыхах забыл закрыть дверь. Но нет, створка была плотно заперта. Досадно заломив руки и привалившись к ней плечом, Гермиона старательно отгоняла подступающее отчаяние. Прикинув ничтожные шансы на побег, она решила пока рационально занять голову дельными мыслями, а не тривиальным нытьём и жалостью к себе. Ведь рано или поздно всё равно выберется отсюда! А пока стоило собирать воедино факты и выводы всего, что получилось узнать из изученных в шале источников.       Во-первых, крестражи. Неизвестно, удалось ли сообразить Гарри и Рону насчёт диадемы Когтевран и чаши Пуффендуй. А медальон Слизерина? Нашли ли они его оригинал? И самое главное — чем являлись остальные осколки? Про первые два Гермиона обязательно расскажет ребятам при встрече, а также выложит всё, что узнала о способах их уничтожения.       Во-вторых, секрет снитча. Всё же Дамблдор точно что-то в нём спрятал. И это наверняка что-то ценное! Может, это оружие против крестражей? Или, может быть, против самого Лорда?        В-третьих, старшая палочка и вообще все Дары Смерти. Гермионе не верилось, что они существуют, поскольку узнала о них из мифов и легенд магического мира. Но, с чем бы она ни сталкивалась за проведённое в магическом мире время, не позволяло усомниться в подлинности этих сказаний. К примеру, мантия невидимости, как у Гарри. Ввиду того, что массово производимые мантии подобного толка со временем неизбежно тускнели и теряли свои чары, а его мантия на протяжении стольких лет служила сначала его отцу, потом Дамблдору, а затем и самому Гарри, вполне возможно, эта мантия была подлинной!       — Вот это да! — едва слышно восхитилась собственным догадкам Гермиона. — Неужели это и впрямь так! А, впрочем, почему бы и нет, ведь Бузинная палочка точно существует! — жаль, что с Драко она не смогла вовремя поделиться гипотезами и почерпанной информацией. — Или не зря? — вслух прошептала она, по сотому разу обходя комнату. — Он постоянно среди Пожирателей, и мало ли кто мог залезть к нему в голову. Так даже безопасней.       Прикрыв глаза, Гермиона опустила голову и глубоко вздохнула. Она скучала. Скучала невыносимо! Как он? Где он? Ведь для неё так и осталось неизвестным, что случилось тем вечером, по какой чёртовой причине всех ПСов отправили в неизвестном направлении.       Жив ли он вообще?       — Выбраться бы отсюда побыстрее и наконец увидеть его, обнять… — выдохнула и вновь подошла к окну. За ним густела зимняя ночь, температура понизилась, и стало ещё более зябко. Поёжившись, Гермиона обхватила себя руками и шагнула ближе. Может, от веяния магии она сможет согреться? Грейнджер осторожно коснулась стекла, готовясь к новому толчку, но, к удивлению, ничего не произошло. Стекло как стекло… холодное.       «Может быть, чары реагируют только на попытку разбить стекло?» — вооружившись обувью, аккуратно, но настойчиво стукнула по окну. От места удара пошли светлые волны, словно она ударила по эластичному куполу.       — Хм… интересно… — но сильнее бить не рискнула. — Думай, Грейнджер, думай! — шикнула она на себя и круто отвернулась от окна. Как теперь выбраться?!       И вновь она ходила загнанным зверем по комнате! Мыслей было много, но ни одна не подходила для реализации. Все пути отхода перекрыты предусмотрительным похитителем!       Когда забрезжили первые оттенки утренних сумерек, Гермиону откровенно начало шатать. Гордон, к счастью, так и не появился, и она, упав на тюфяк, за пару минут отключилась.

***

      С каждым шагом злость и негодование распирали грудь. Он предполагал, что Люциус мог провернуть нечто циничное, но чтобы такое… Ведь Северус предупреждал, а он позволил себе пропустить мимо ушей, отмахнулся! Эгоистичный дурак! Неужели это правда?! В голове не укладывалось, как он мог?! Не хватило смелости поговорить с ним об этом напрямую?! Не хватило такта?! Зачем её трогать, она же не виновата! Не виновата, что он по уши в неё влюблён!       В коридорах по-прежнему было тихо и пусто. Спускаясь на второй этаж, Драко притормозил на лестничной площадке. Его рвали на части два желания: найти Люциуса и пуститься на поиски егеря. Прикрыв на миг веки и выдохнув, Малфой решил исполнить первое, пока находится здесь. Возможно, найди он Люциуса сейчас, надобность в поисках егеря отпадёт. Но тому всё равно не скрыться. Драко, так или иначе, найдёт подельника. И тогда ему несдобровать! Даже когда Гермиона будет в безопасности.       Встряхнув головой, Драко вновь огляделся. Он находился на разветвлении двух коридоров: к кабинету Люциуса и библиотеке. Помедлив пару секунд, Драко твёрдым шагом направился к кабинету, но дверь была заперта. Он не стал взламывать, проверив заклинанием — помещение пустовало, и в нём действительно никого не было.       Люциус мог быть где угодно, и, учитывая прошедший рейд…       Решительно открыв дверь, Малфой вошёл в большую комнату с высокими потолками, сплошь набитую редкими книгами. Как и в любом другом помещении особняка, стены окутывал прохладный полумрак, заполненные сейчас мелодией скрипки Вивальди ми мажор. Драко подошёл к граммофону и осмотрелся, стремясь разглядеть на нескольких диванах и креслах белёсые волосы. Взгляд зацепил движение в глубоком кресле у полыхающего камина. Что ж, привет, папаша!       Люциус восседал в любимом винтажном кресле с бокалом бренди наперевес. Он мерно покачивал бокалом в такт музыке, устремив полуприкрытые холодные глаза на языки пламени. На тонких губах играла довольная улыбка, поза была расслабленной и ленивой.       Стоило Драко поднять звукосниматель, как покачивание бокала замедлилось, и он медленно обернулся.       — Что тебе?       Драко моргнул. Как некстати на несколько мгновений его обуял старый детский страх и робость перед отцом, но праведный гнев и причина, приведшая его в эти стены, принудили вызывающе вздёрнуть подбородок и сощурить глаза.       — Есть разговор.       С минуту Люциус равнодушно смотрел на него, а после, расплывшись в пьяной улыбке, тихо рассмеялся.       — Нарцисса совсем тебя распустила, мальчишка! Может, мне стоит вновь преподать тебе урок, как нужно вести себя в присутствии… — начал было он, но умолк. Веселье оборвалось, и лицо ожесточилось. — Нам не о чем разговаривать! Вон!       Малфой-старший пренебрежительно взмахнул кистью, поправил сползший воротник распахнутой рубашки и вновь откинулся в кресле. Драко, не дрогнув, остался стоять на месте. Он был горд, что выкрик и строгая интонация на сей раз не подействовали. Сжав кулаки и сделав шаг вперёд, старательно давил ярость. Время уходило, а за ним тускнел след Гермионы.       — Нет, Люциус, есть, — тяжёлым голосом проговорил Драко.       Люциус отвёл взгляд от облизывающего каминную решётку огня в сторону и звучно поставил бокал на маленький столик рядом. Однако заострившиеся черты лица и чуть выступивший вперёд подбородок ничуть не испугали, как было раньше, пусть это и являлось неоспоримым признаком скорого срыва.       — Где Гордон?       — Ну да, что ещё можно было от тебя ожидать, — насмешливо протянул он. — Тайное увлечение?       Несмотря на оскорбительный намёк и набирающий обороты гнев, Драко не выдал и унции эмоций. Взгляд был холоден, лицо бесстрастным, поза сдержанной. Когда на высказывание не последовало ожидаемой реакции, Люциус перевёл сощуренные глаза на Драко и скривил губы в фирменной ухмылке.       — Повторяю ещё раз: где Гордон?       — Понятия не имею, — сделав глоток, продолжил глумиться он, теперь в открытую рассматривая Драко. Прошла примерно минута, во время которой они буравили друг друга взглядами. Тихо хмыкнув, Люциус вновь получил подтверждение — пацан вырос. Поняв, что тот не уступит, свысока вздохнул и ответил: — И с чего ты взял, что я осведомлён о его местонахождении?       — С того, что мне известно о ваших совместных развлечениях, не отрицай, — с едва заметной угрозой парировал Драко. — Кому, как не тебе, знать, где может ошиваться этот психопат.       Улыбка дрогнула на угловатом бледном лице Люциуса, взгляд похолодел на пару тонов, но в остальном представитель знатной фамилии не выказал эмоций.       — Допустим, мы посетили пару раз излюбленное тобой заведение в Лютном, — кивнул Люциус, не видя смысла отнекиваться, поскольку знал точно, щенок давно всё проверил — его школа, — а так, мне на него наплевать.       — Говори! — напрочь потеряв терпение, повысил голос Драко, пропустив жалкую попытку унизить, хотя отлично знал, к чему такое общение может привести. Он давил в себе громадное желание подлететь к Люциусу и вытрясти из него всё дерьмо! Пыткой заставить говорить! Но… сделай он это и потребуй в открытую, наихудшим последствием будет не реакция Люциуса, а обнародование чувств к Гермионе. Он не станет больше, чем сейчас, её подставлять! — Говори, где эта мразь?!       — Повтори, — угрожающе понизил тон и подался вперёд, намереваясь встать. — Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Кто ты такой, чтобы я отчитывался перед тобой?! — Люциус поднялся и встал напротив, вновь прожигая тяжёлым взглядом.       Никогда ещё Драко не бросал вызов Люциусу так открыто и дерзко. Противостояние характеров и выдержки зарядило и накалило атмосферу в комнате до предела, казалось, воздух впору черпать ложкой…       — Что здесь происходит? — раздался от дальних стеллажей голос Нарциссы, прерывая Драко на полуслове. Видимо, она находилась во втором зале библиотеки и услышала его повышенный тон. Если бы не мать, скандала точно было бы не избежать.       Сомкнув губы, Драко прищурился и отвёл взгляд в её сторону.       — Здравствуй, мама, ничего особенного.       Люциус удовлетворённо хмыкнул — он снова победил. И не только в игре характеров. Злость поднялась ещё выше; Драко не получил ответов на вопросы, и это всё усложняло… Наивный, рассчитывал, что Люциус, любитель строить заговоры и плести интриги, поддастся и выдаст всё как на духу? Как бы не так!       Вновь глянув преисполненным неприязнью взглядом на Люциуса, Драко подошёл к матери. Нарцисса сжимала в руках томик стихов Томаса Мура и в крайней тревоге смотрела на своих мужчин.       — Что случилось? Когда ты вернулся? — обращая всё внимание на сына, спросила Цисси. Когда Драко подошёл ближе, она заметила его болезненный вид. — Как ты себя чувствуешь?       — Всё в порядке, я здесь по делу, уже ухожу, — перехватывая материнскую ладонь на своём лице, постарался успокоить её он.       Красивые губы Нарциссы сжались в тревожную линию, Драко явно лгал, скрывая серьёзность своего визита. Что-то произошло.       — Я могу помочь? — шепнула она, вглядываясь в покрасневшие глаза единственного сына. Её обуревала смесь бессильной злости и рвущей в клочья тревоги.       — Если только тем, что не станешь разговаривать с Люциусом и прямо сейчас уйдёшь к себе, — напряжённо ответил он, чётко зная, что именно так она и поступит. Стоит Драко уступить и уйти первым, как Нарцисса, ведомая желанием заступиться за сына, заведёт разговор с пьяным мужем, что может привести к крайне нежелательным последствиям для неё самой.       — Ну так что, сколько мне ждать? — Люциус вновь упал в кресло, налив неизвестно какой по счёту бокал алкоголя.       — Мама, ты поняла меня? — строго и в то же время пытливо вглядываясь в её обеспокоенное лицо, потребовал Драко.       — Только с тобой, — сжимая его ладонь, твёрдо произнесла она, бегло посмотрев за его плечо. — Я выйду из этой комнаты только с тобой. — Драко вобрал больше воздуха и повёл подбородком, всем видом выражая нетерпение и отрицание.       — Хорошо, идём, — сдался он. Времени на разборки уже не было, да и получить нужные ответы он уже не сможет. Люциус никогда по собственной воле не выдаст своих секретов. Как ни прискорбно признавать, рычагов давления у Драко тоже не было. Пора поторопиться и начинать поиски шайки егерей, поскольку ждать очередное собрание ПСов, которое намечено через два дня, — непозволительно долго.       — Уже уходишь? — протянул Люциус провожая обоих насмешливым взглядом. Отхлебнув приличную порцию бренди, выплюнул в закрытую дверь библиотеки: — Жалкий выродок.

***

      Последующие несколько дней сменяли друг друга тошнотворно медленно. Каждый из которых был похож на предыдущий. Лишь погода за окном радовала сносным разнообразием. Временами накрапывал дождик, бывало, прихватывал мороз и на стёклах расцветала тончайшая корочка ледяных узоров, или же вовсе из-за туч выплывало яркое прохладное солнце.       Насчёт оставленного Гермионой подарочка у облюбовавшей Гордоном стены в ту ночь… Он отреагировал лучше, чем она предполагала, но теперь на том месте поблёскивала небольшая лужица нечистот. Обнаружив ведро, он злобно посмотрел в её сторону и, видимо догадавшись о её мести, демонстративно перевернул мыском ботинка и ушёл. Теперь по комнате медленно распространялся неприятный запах, но Гермиона могла это стерпеть, если подобное амбре отпугивает психопатов. После этого Кайл не заходил пару дней.       Когда голод стал более чем настойчиво зудеть под ложечкой, объявился Гордон. Он молча прошёлся по комнате, бросил в сторону Гермионы пакет с едой и остановился у двери. Привалившись к ней спиной, он начал пытку по новой. С каждым таким днём её раздражение увеличивалось, и установка не перечить ублюдку всё больше и больше давала трещину.       Находясь рядом с Кайлом, Гермиона, от нечего делать, начала присматриваться в ответ. Его поведение чрезвычайно часто рознилось и менялось. Да, это было заметно давно, но только сейчас Грейнджер стала это анализировать. Он мог смотреть в одну точку часами, цепляясь за волосы, раскачивался из стороны в сторону, при этом тихо и неразборчиво что-то бормотал, или напевал ту самую сальную песенку. Это значило своеобразным сигналом, поскольку как только Гордон впадал в подобное состояние — жди беды. В такие минуты он подходил к Гермионе и… ластился. Не склонял к сексу, не принуждал, а лапал, прижимая к себе, целовал шею и плечи. Самое же жуткое для Гермионы было просыпаться в его объятиях! Ведь заснуть она себе позволяла, только когда Гордон покидал комнату. В такие моменты пробуждения ей было противно даже дышать, по коже разливались миллиарды колючих мурашек от его дыхания. Он обнимал её, водил ладонями по животу и бёдрам, мерно тискал грудь через одежду, сжимал в объятиях, зарывался лицом в волосы и лежал рядом. После трёх таких пыток Гермиона не смогла больше сносить подобное и спросила, зачем он это делает, на что Гордон ответил:       «Ты помогаешь мне отдыхать. Так делала мой Ангел».       Ответ на краткий миг обескуражил и заставил задуматься, о чём он, но замешательство испарилось быстро. Вполне возможно Ангел, о котором говорил Кайл, мог быть просто плодом его воспалённого воображения.       Это продолжалось пару ночей кряду, всё же она смогла стерпеть довольно невинное с его стороны отношение, ибо понимала, стоит выказать отказ, самое худшее из вариантов — может лишиться жизни. Ведь всё время при нём был тот треклятый нож! Она знала это! Грейнджер обдумывала вариант завладеть им, но со случая с ножницами Гордон был всегда настороже, пусть даже и казался расслабленным. А вступать с ним в противоборство… Так себе перспектива.       Когда Гермиона уже запуталась в подсчёте прошедших дней, а раздражение и лимит покорности превысили все нормы, она, плюнув на опасение попасть под немилость, полностью прекратила его замечать… по крайней мере, старалась так делать, убеждая себя в непоколебимости и стойкости ко всему, что он мог с ней сотворить. Даже, Мерлин спаси, допускала вариант изнасилования, но уже настолько от всего устала, что подобная скабрезная и отвратительная перспектива уже мало пугала. Может, безумие заразительно и она, вслед за Гордоном, сходит с ума?       Дрогнув уголком губ, она лежала и не мигая смотрела вглубь далёкой деревушки. На сей раз за окном лил проливной дождь, и сквозь плотные потоки воды едва проглядывались искажённые крыши.       Дома, деревушка, её жители... Гермиона моргнула и расфокусировала взгляд, вспоминая столь ощутимый шанс на свободу.       В какой-то невероятно удачный день ближе к вечеру Гордон соблаговолил свалить, и Гермиона осталась одна. Во время бесцельного рассматривания узора облупившейся краски на одной из рам, её внимание привлекло отдалённое движение на дороге. Тогда-то она впервые увидела прохожего. Мимо прогуливался пожилой мужчина с собакой. Как же она тогда кричала и била по стеклу, напрочь позабыв о чарах и опасности быть вновь оглушённой. Но все усилия и риск были тщетны, старик прошёл мимо и не заметил старания привлечь внимание. Только фоксхаунд напрягся и подозрительно завертел головой, стараясь увидеть источник звуков. Попытка позвать на помощь провалилась, мужчина потрепал питомца по голове, что-то сказал и прошёл мимо, старательно уводя пса вниз по улице.       Вот тогда Гермиона опасно всхлипнула. Психопат нарочно выбрал дом на самой окраине, где редко бывают люди. Может, и отталкивающими чарами снабдил!       — Зараза! — сквозь зубы выпалила она, зло смахнула слезу и пнула ни в чём не повинный матрас. Всё! С неё хватит! Она не позволит себя запугивать, не станет поддаваться давлению и... любому воздействию! Даже если Гордон посмеет переступить черту, она стерпит! Не на ту напал! Отныне посмотрим, кто кого!

***

      Под конец примерно шестого… или, может быть, восьмого чёртова полуголодного и грязного дня в этих чёртовых ветхих и затхлых стенах Гермиона солдатиком лежала на матрасе и разглядывала потолок. Когда триста шестьдесят семь трещин по второму разу были сосчитаны, а в бесформенных пятнах и подтёках она сумела разглядеть очередную неведомую зверушку, слух выхватил отдалённые шаги по коридору.       Гермиона прикрыла глаза и шумно выдохнула. Когда уже всё это закончится?! По её подсчётам прошло уже по меньшей мере две недели! Ей жутко хотелось помыться! Да что там, хотя бы элементарно помыть руки и умыться! Это было невыносимо! Голова начала чесаться ещё несколько дней назад, спина и руки исходили противным, наступающим волнами зудом, а одежда уже откровенно неприятно пахла. От многострадального же ржавого ведра исходила нестерпимая вонь. Теперь и Гермиона старалась обходить его стороной, так как Гордон, имея возможность воспользоваться очищающими чарами, не спешил их применять, очевидно желая по-своему этим её наказать.       Шаги остановились. Гермиона приняла сидячее положение и раздражённо уставилась на дверную ручку. Было тихо, а потом совершенно неожиданно обе створки распахнулись, с грохотом ударяясь о стены. Дёрнувшись всем телом и вскочив на колени, Гермиона приготовилась!       В комнату буквально ввалился Гордон. Он был пьян, едва стоял на ногах, и казалось, лишь полупустая бутылка с прозрачной жидкостью в правой руке удерживала его равновесие.       Грейнджер в мгновение превратилась в оголённый нерв. Таким Гордона она видела впервые! Пьяный психопат… ну да, что может быть лучше!       Но, однако, Кайл превзошёл все ожидания и опасения. Он пару минут шатко постоял в дверном проёме, пьяно оглядел пространство, совершенно не замечая Гермиону, что-то пробурчав, закрыл за собой дверь и, привалившись к ней, сполз кулём на пол.       Сидел он долго, поначалу Гермионе даже стало казаться, что он спит. Но стоило ей сделать попытку подняться, чтобы размять затёкшие ноги, как он встрепенулся.       — А-а-а, Карамелька, — протянул он, — иди сюда, иди ко мне…       Гермиона, вновь усевшись на матрас, медленно качнула головой. Нет, только не это…       — Ну что ты, Гермиона, иди ко мне, — повторил он. Грейнджер моргнула, думая, что он оговорился или с её слухом что-то не так — он назвал её по имени?! — Ну да, ты же боишься меня. Я же такой страшный, такой… пси-и-их…       Спокойный, тягучий голос враз перерос в подобие воя, отчего Гермиона не смогла сдержать дрожь. Гордон склонился ближе к коленям и с силой потёр затылок ладонью, а после и вовсе несколько раз ударил по темени.       — Я ненормальный, и все ко мне так относятся, все видят во мне только психа, — на этот раз это было сказано медленно и внятно, даже как-то устало, обречённо. На этом Кайл умолк надолго, но Гермиона не переставала пристально за ним следить. Странная, несовместимая смесь страха и раздражения кипела внутри! Подобный дисбаланс распирал, дрожь неспешно поднималась из глубин нутра, и, чтобы не вскипеть и не натворить глупостей, Гермиона снова уселась на драный матрас и стала разглядывать выцветший узор на стенах.       — Ты замёрзла? — прозвучал неожиданный вопрос. Карие глаза замерли на противоположной стене.       — А тебе-то что до меня?! — не сдержавшись, рявкнула Гермиона и зло покосилась в его сторону. — Не делай вид, что тебя заботит моё благополучие!       Сказала и напряглась, опасаясь его реакции, ведь он пьян и неуравновешен…       «Ох, Грейнджер, откуда в тебе эта импульсивность?! Замолчи!»       Но Гордон отреагировал на сказанное спокойно и довольно адекватно. Это напрягало втройне.       — Что тебя не устраивает? — через некоторое время с ленцой прозвучал вопрос. Гермиона уже смело обратила в его сторону возмущённый взгляд. Он сидел расслабленно, с опущенной головой и размеренно раскачивал бутылкой.       — Меня? Меня всё не устраивает! Ты меня похитил, держишь в полуразрушенном доме…       — Здесь довольно неплохо, Карамелька, — насмешливо и мягко звучала его интонация. Что вообще происходит в его дурной голове?! Спрашивает, не замёрзла ли она, и тут же убеждает, что здесь «довольно неплохо»!       — Ты шутишь? По-твоему, это место пригодно для проживания?! Серьёзно? Да здесь даже туалета нет, не говоря уже о душе! — Гордон смотрел в одну точку на полу, спокойно выслушивая претензии. Не на шутку разгневанная, Гермиона, почуяв призрачную возможность без последствий вылить на виновника накопившийся гнев, продолжила: — Уже которую неделю я справляю нужду в ржавое ведро! — на этом Кайл взметнул глаза в её сторону. — И если ты не заметил — я живой человек! Сколько ты намерен меня здесь держать? Это пытка такая, не пойму?!       Гермиона стала распаляться сильнее и чуть было не поведала о с каждым прошедшим днём давящем на неё беспокойстве: ведь женские особенности вот-вот себя проявят, что она тогда будет делать?!       Удивительно, ведь и на этот раз Гордон промолчал, впрочем, не сводя с неё остекленелых глаз. Наступила тишина, реакции на дерзкое поведение так и не последовало, как и ответа на возмущение. Что кривить душой, Гермиона боялась его неуравновешенности, но промолчать была уже не в силах.       — Хм… — спустя пару длинных мгновений на выдохе протянул он, прокрутил горлышко между пальцами и с глухим стуком отставил бутылку. — Знаешь, несколько месяцев назад так и было. Я хотел проявлять заботу. У меня не было намерения тебе вредить, я даже рассматривал тебя в качестве своей девушки, но… — качнул он головой и раскрыл одним движением нож. — Твой белёсый ублюдок всё испортил.       Из голоса резко пропали весёлость и мягкость. Гермиона опасливо искоса взглянула в его сторону. Он что, захотел поговорить?       — Когда я понял, что он знает тебя, у меня созрел план. Я хотел достать его через тебя. И вот же удача, мне это удалось! Он посмел посягнуть на самое дорогое, что у меня было на протяжении нескольких лет, и продолжает это забирать. Его сучья семейка снобов! — Гордон начинал ощутимо злиться. Каждое слово теперь выходило с всё более прохладной интонацией, а стоило теме затронуть семью Драко, так он и вовсе перешёл на шипение сквозь зубы: — Его папаша, который ради собственной выгоды и горстки галлеонов продал давнего партнёра по бизнесу, вследствие чего дорогой мне человек лишился отца! А для меня семья — это… Гр-р! — рыкнув, Гордон с размаху метнул нож в пол, но лезвие соскользнуло, со звоном проехалось по половицам и, неистово крутясь, остановилось где-то на середине комнаты. Гермиона вздрогнула, немного отпрянула в сторону. Лавина информации, льющаяся из Гордона, и напугала, и неимоверно удивила Гермиону. Прозрение пришпорило к месту, и, казалось, пока Кайл откровенничал, она даже не дышала, пристально смотря на нож. Успеет ли она метнуться к нему? — Несбывшаяся мечта! Понимаешь, Грейнджер, — мечта! — выкрикнув преисполненным болью голосом, Кайл заломил к затылку обе руки. — А потом ещё его сынок посягнул на моего родного человека! На ту, которая не прошла мимо и была рядом! Понимала меня всегда, давала то, что мне нужно, и всегда видела во мне человека, а не психа! Я люблю её, Грейнджер! Люблю и буду любить всегда! А её мамаша… Эта светская потаскуха забрала у меня не только паскуду-отца, но и… — тяжело дыша, он откинулся к стене и неслабо приложился головой о дверное полотно. — Договорилась о помолвке Малфоя с моим Ангелом! Всё рушится! Рассыпается вслед за разумом! Я теряю себя с каждым днём! Так же было и с моей матерью. Она… она покончила с собой на моих глазах… Отец потерялся в горе и перестал проявлять интерес ко мне и младшему братишке. Питер всюду таскался за мной, и я… я не доглядел… — судорожно сглатывая и противно хрустя суставами, горестно выдохнул Кайл. — Он погиб. Когда мы играли в квиддич, — задыхаясь, просипел он и с дрожью в голосе выдавил: — Врезался в дерево…       Последнее Гермиона уже не слушала. О стенки разума, словно внутри колокола, бешено билась единственная фраза:       «…договорилась о помолвке Малфоя с моим Ангелом…»       Вот оно что. Теперь всё встало на свои места. Ангел — это Клер, и она помолвлена с Драко. Как только факты сложились воедино, к звенящей мысли добавилось несколько болезненных вопросов: знал ли Драко об этом, согласен ли? И самое главное — свершилась ли помолвка? Если так, то её ли он до сих пор или уже принадлежит другой?       От догадок захотелось одновременно завыть белугой и зарычать в неистовой злобе! Неужели её обманывали? Он обманывал так долго?!       Сердце в секунды ускорило ритм, ему в унисон в груди что-то задрожало и сжалось до невыносимо мелкого атома. Дрожь завибрировала, пуская зудящие волны под кожей.       — И ты считаешь, что твоя жизнь плоха? — вопрос, заданный елейным тоном, прозвучал неожиданно близко. Поначалу несколько мгновений Гермиона продолжала сидеть на месте, но после подскочила как ужаленная. Ибо пока она размышляла, пялясь на собственные руки, Кайл успел подняться на ноги и подойти ближе. Теперь он нависал над ней, слегка размахивая бутылкой.       — Стой-стой, куда же ты, Гермиона… подожди! — сбивчиво выдохнул он, покачиваясь, наклонился и сделал рывок вперёд, пытаясь поймать её за локоть. — Куда это ты? Я не закончил. Мне надоело болтать, я хочу перейти к более приятным вещам. Хочу, наконец, испробовать на тебе кое-что! Вдруг выйдет!       Упёршись в окно, Гермиона вскарабкалась по раме и метнулась в сторону, но Гордон сумел перехватить свободной рукой, вздёрнул вверх, поставил на ноги и с силой толкнул к стене.       — Пусти меня! — буквально взвизгнула она, ударяясь спиной об облупившуюся штукатурку. — Не смей ко мне… — но сказанное потонуло в испуганном вскрике и оглушительном звуке разбитого стекла. Гордон, уже напрочь перестав себя контролировать, резко бросил бутылку о стену в ничтожных дюймах от её лица! Алкоголь окропил её практически с головы до ног.       — Заткнись! — прошипел Гордон, полностью себя теряя, схватил её за шею и с силой прижал к стене. — Ты будешь говорить, только когда я разрешу! Ты же не слушаешь меня! Не слушала, когда я рассказывал о своей весёленькой жизни, м?! Тебе плевать на всех, кроме себя и своего ублюдочного красавчика, так?! А я вот спать не могу, слышишь, сучка? — он нависал, как опасный демон, едва касался кончиком носа её щеки. — Не могу, мать его, спать! Сначала мне мешали мысли, а теперь… теперь голоса-а-а… — выдыхая, протянул он. — Мне они мешают, я словно слышу разом весь мир, и это так бесит! Мхгр-р! — Кайл с рычанием несколько раз ударил свободной рукой по стене, заставляя Гермиону сжаться в нервный комок. Она до боли зажмурила глаза, не чувствуя окаменевшее от напряжения тело.       — М-м, — разъярённый рык вмиг перешёл в тихое, совершенно безумное мурлыканье, а потом мокрой от брызнувшего алкоголя щёки коснулся язык. — Да ты вкусная, Карамелька! М-м-м, как же давно я хотел тебя попробовать! — и, к ужасу Гермионы, Кайл развернул её лицом к стене. — Давай, снимай свои магловские тряпки!       — Нет! — задохнулась Гермиона, ощущая жёсткую хватку на задней части шеи и прохладную ладонь на животе.       — М-м, — вновь протянул Кайл, утыкаясь носом в затылок, но, слава Мерлину, Моргане и всем существующим и несуществующим богам, вдохнул, замер и медленно отстранился. Фыркнул. Но не прошло и нескольких секунд, как сильнее сомкнул пальцы, неизбежно оставляя синяки, дёрнул от стены. — Пожалуй, ты права, тебе не помешает помыться.       Дальнейшие несколько минут промелькнули перед Гермионой серо-чёрным полотном. Отдаляющаяся стена, обшарпанный паркет, его грубые ботинки, дверь, тьма коридора, шаги, ещё шаги, снова дверь и снова комната, короткая вспышка яркого света и снова стена!       — Приступай. — раздался хриплый приказ.       Тяжело дыша, Гермиона, качнувшись, проморгалась, затормозила и выпрямилась. Осмотреться вокруг даже мысли не возникло. От переполняющих её стресса и тревоги зрение угадывало лишь вибрирующий в свете мерцающих магических огоньков силуэт Гордона.       — Ну! Я жду! — раздался плеск, словно большую ёмкость наполняли водой. Ванна? Откуда в старом доме ванна?       — Что? — тупо промямлила со страху Гермиона.       — Раздевайся. Хочу посмотреть на тебя.       — Нет. — оторопело, помедлив несколько секунд, с дрожью, но твёрдо возразила Гермиона. На этот раз глаза полностью привыкли к освещению, и она разглядела сидящего на краю большой медной ванны Гордона. Он, опираясь локтем о колено, лениво держал в правой руке волшебную палочку и с помощью заклинания наливал в неё воду.       — Милая, ты не в том положении, — состроив моську, прогнусавил Кайл, — делай что сказано! — в секунду взревел он. — Иначе я порежу тебя на ленточки, — на сей раз ухмыляясь и приподнимая брови, проговорил он.       — Ты болен, — с отвращением выплюнула Гермиона, с силой сжимая кулаки.       — Хах, — гаркнул Гордон, — хм… я и тебя сделаю подобной мне. Хм, точно, неплохая идея, Карамелечка! Ты будешь моей психопаточкой, — наблюдая, как льётся вода, мелодично и совершенно безумно вслух размышлял он. А потом обернулся и громогласно взревел: — Раздевайся, сука!       Гермиона вздрогнула, прижалась к стене и обняла себя руками.       — Меня всё это начинает бесить! — раздался тихий щелчок, и в другой руке блеснуло лезвие ножа. — Раздевайся.       К горлу подступил горячий, распирающий гортань ком. Она не станет этого делать, не станет!       — Я не стану. — вздёргивая подбородок, твёрдо воспротивилась Гермиона.       — Что ж, — обречённо вздыхая, цокнул Кайл и поднялся. — Тогда я помогу.       Гермиона отпрянула и сильнее впечаталась в холодную стену, метнулась было к двери, но Гордон резко подался в её направлении и, схватив за плечо, отдёрнул от входа, припечатав к стене своим телом. Он пахом прижался к её промежности и совершал несильные поступательные движения, имитируя будущее соитие.       — Куда это ты, мы же даже не начали, конфетка моя! — прогнусавил Кайл, тяжело и крайне неприятно дыша на ухо, безуспешно пытаясь замаскировать напор под ласковую интонацию.       — Пусти меня! — взвизгнув, выкрикнула Гермиона, когда он дёрнул её ещё раз. — У тебя мало шлюх?! Почему я?!       — Потому что ты дорога ему, потому что он забрал у меня всё! Потому что Снежок даже это у меня отнял, и я… я не могу! Малфой что-то сделал со мной! — чуть отстранившись и сильно встряхнув её за плечи, проорал Кайл и, вновь вплотную приблизившись, опасно прошипел в щёку, при этом тошнотворно сначала касаясь её кончиком языка, а затем мокро вылизывая, оставляя за собой слюнявый след уже на другой щеке: — И ты… Я трахну тебя! Может, с тобой выйдет… развлекусь, вытряхну тебя, как куклу, а потом сброшу под ноги Малфою. У-у-у, вот я позабавлюсь над его реакцией! Надеюсь, он сломается, погрязнет в чувстве вины, тронется умом… станет ничем… станет как я!       Гермиона в ужасе качнула головой и что было сил начала отбиваться, напрочь позабыв о волшебной палочке в его руках, или ноже, или о том и другом! Было уже всё равно! Она пиналась, била ублюдка руками, пыталась кусаться, но Гордону было всё нипочём!       — Нет, не трогай меня! Ты, п-псих, убери от меня руки! — не давая задрать джемпер и извиваясь, пытаясь перекрыть доступ к застёжке джинсов, Гермиона двинула локтем вверх и вмазала ему в подбородок. Гордон замер на пару секунд, резко вытолкнул воздух сквозь сжатые зубы и злобно взглянул исподлобья.       — Нет! — глаза расширились в понимании усугубления ситуации. Гордон и без того был разозлён, а теперь и вовсе взбеленился хуже зверя! Не обронив ни слова, он схватил её за ворот и попытался сорвать с плеч многострадальную кофту. Раздался треск ткани, но джемпер выдержал, превращаясь в растянутую тряпку, и обвис на локтях.       — Ух! Как же с тобой сложно, Карамелька! — издав короткий клич и облизнув губы, Гордон покачал головой. — Дура, я могу сделать тебе приятно, но ты такая упрямая, строишь из себя целку! А знаешь, так даже интересней!       Когда Гордон отошёл на пару шагов к ванне, Гермиона, дрожа от пережитого, подхватила рукава и натянула на плечи ворот. Отрывисто дыша, она затравленно следила, как он подходит к дальней, скрытой тьмой стене и открывает неприметную дверь каморки. Взмахнув палочкой, Кайл призвал из её недр прозрачную сферу. В ней находился Кинси. Бедный домовик исхудал, был в ссадинах и ожогах, правый глаз был подбит, одно ухо сломано!       — Что… К-кинси! Изверг, отпусти его! — вскрикнула Гермиона, поднимаясь на дрожащие ноги.       — Ещё чего, — прыснул психопат. — Думаешь, я совсем того? Чтобы это животное привело сюда твоего ненаглядного? Хм… — наигранно задумался он. — Может быть, это и не плохо… трахать тебя на его глазах… — цокнул он языком, — услада для меня, Карамелечка! Видеть воочию в его глазах боль, страх и… ненависть! М-м-м, заманчивая перспектива… — он опустил заключённый в магию комочек на пол и обошёл его по дуге. — Но, знаешь ли, на игры в прятки и войнушку у меня совсем нет времени. Поэтому… — прокрутив палочку в пальцах, он пустил по нити, связующей купол и древко, разряд магии. Одновременно с криком Гермионы домовика пронзила волна боли, он встрепенулся внутри магической сферы и взвыл, корчась в спазмах.       — Немедленно прекрати! — горестно прокричала Гермиона, смотря сквозь слёзы на доброго, ни в чём не повинного домовика. — Не делай ему больно!       — А это зависит только от тебя, Карамелька, — хмыкнул Гордон, не сводя безумного взгляда с извивающейся фигуры прислужника. — Делай то, что я говорю, и никчёмное существо останется в живых.       — Хорошо! Я сделаю всё, что ты скажешь! Хорошо! — задыхаясь от безумного волнения и страха, прокричала Гермиона.       В этот же миг пытка прекратилась, и Кинси обмяк в волнах магии. Гермиона с дрожью выдохнула и слегка опустила подбородок. Гордон взмахнул палочкой, сфера вновь взмыла в воздух и скрылась за дверью. В комнате наступила тишина.       — Ну и что же ты стоишь? Моё терпение не долговечно. В следующий раз, который, к слову, совсем близко, я его убью, — спокойно пропел Гордон, но Гермиона знала, что это лишь очередной перекат в его нестабильном состоянии.       Другого выбора просто не было… если она не сделает этого, то Кинси может погибнуть; если сделает, то пострадает она сама. Пусть так. Пусть лучше она, чем кто-то другой! Она виновата во всём, ведь сама подпустила психопата к себе настолько близко! Сама попросила стать своим парнем, возможно тем самым заинтересовав его в своей персоне!       Виновата, что любит и всем сердцем предана Драко Малфою!       По щеке скатилась одинокая слеза, когда Гермиона разжала пальцы и опустила к поясу руки. Превратившийся в тряпку джемпер вновь опал к ногам, оголяя грудь. Расстёгивая пуговицу, а затем и молнию на джинсах, она слепо смотрела прямо перед собой. Гордон же, склонив голову к плечу, медленно присел на край ванны и, ухмыляясь, разглядывал её. Когда джинсы были расстёгнуты, Гермиона, ухватив за шлёвки, потянула их вниз и осталась стоять в одних трусиках.       — Хм, неплохо, — хмыкнул Гордон. — Ты красивая сучка, ничего не скажешь. Разденься полностью.       От лица отлила последняя краска, а на языке ощутился привкус крови — так сильно Гермиона прикусила щеку изнутри. Ублюдок! Унижает, топчет… морально и физически насилует!       Втянув носом воздух, она опустила взгляд и как можно небрежнее и асексуальнее высвободилась из последнего элемента одежды. Стоять вот так, абсолютно голой в продуваемой зимним ветром комнате, было во сто крат комфортней, чем быть под прицелом похотливых глаз психопата.       — Умница, подойди сюда, — поманил Кайл, прожигая её прищуренными глазами.       Гермиона перевела на него полный ненависти взгляд и, давя истерику и дрожь в судорожно сжатых кулаках, медленно пошла по ледяному полу.       — Залезай в ванну, тебе же нужно помыться. Ты так этого хотела, не так ли? — с издёвкой прогнусавил Гордон и провёл пальцами по поверхности воды. — Гермиона сделала несколько шагов и остановилась, осматривая оставшийся путь до ванны.       — Умница, ближе, — мягко подгонял её он. — Ещё.       Зубы свело от сильного сжатия, сердце стучало о грудную клетку, кожа исходила дрожью, требуя хоть чуточку тепла. Оно было рядом, буквально в двух шагах, но… Перспектива находиться к психу так близко ужасала Грейнджер. Но она сглотнула, вобрала в себя побольше воздуха и подошла к ванне.       Стоило взяться за бортик, как Гордон резко схватил её за локоть и грубо подтащил к себе.       — Я сказал, иди ко мне! — рыкнул он и поставил её напротив себя. Гермиона по инерции закрыла глаза, когда оказалась к нему очень близко. Она дышала через раз, готовя себя к любому повороту событий, и решила ни при каких обстоятельствах не сопротивляться. Что бы ублюдок с ней ни вытворял, она постарается выдержать, ведь жизнь важнее!       «Нет! Не важнее, чёрт бы тебя побрал!» — взвыл внутренний голос, когда одновременно груди и внутренней части бедра коснулись ледяные ладони, а правый сосок обжёг влажный язык.       Ощущая всё это, Гермиона не смогла контролировать мимику, и отвращение вылилось в гримасу. Ладони резануло болью от впившихся ногтей, колени инстинктивно дрогнули в попытке прикрыть интимные места, но поздно. Гордон стал продвигать ладонь вверх, похотливо сжимая её ногу, поглаживая кожу, нетерпеливо сопя и при этом не прекращая домогательств выше. Касания не вызывали абсолютно никаких положительных эмоций, только омерзение, брезгливость и гадкое чувство осквернённости! Всё-таки для удовольствия и наслаждения прикосновения и ласки должны быть иными, они должны сквозить любовью, к тому же необходима духовная совместимость, взаимное желание и… позволение. А здесь грубое потрошение внутренних принципов! Принуждение! Гадство!       Размышлениями и сопоставлениями Гермиона пыталась абстрагироваться от ощущений, не думать о чужих руках, которые «ласкают», и губах, которые «целуют»…       — М-м, нет, — сжав зубами кожу под соском, протянул Гордон. Гермиона едва сумела сдержать вскрик боли, резко выныривая из мыслей. Он отстранился и с довольством буравил её чёрными глазами. — Залезай в воду, тебе нужно хорошенько вымыться. Ведь ты должна быть для меня чистой и сладкой, правда, Карамелька? — хмыкнул он и, вновь дёрнув её в сторону, грубо шлёпнул по ягодице, оставляя красный след. Гермиона шикнула от болезненного жара на коже и насилу смогла вновь ухватиться за бортик, чтобы не полететь головой вперёд. Однако мгновение спустя она поняла, что предпочла бы оказаться головой в воде, ибо Гордон крепко схватил её сзади за ягодицы, плеснул на них пару раз водой и начал мять ледяными ладонями. Он прижимался щекой, с силой тёрся о нежную кожу, что-то невнятно мурлыкая, урча и влажно прихватывая кожу ртом. Он высоко поднимал ягодицы, раздвигал их, сжимая до боли, проводил двумя пальцами по вульве, оттягивал губы, грубо ласкал клитор и грязно тыкался в нежный анус, мычал от вожделения, чувствуя и видя, как тот сжимается. Кайл ткнулся пару раз носом, вдыхая аромат женского тела, ещё больше наклоняя Гермиону, вызывая у неё тем самым более чем неимоверное омерзение.       Прерывистое дыхание рвало грудную клетку, колени дрожали. От унижения Гермиона чуть не плакала, с силой сцепляя зубы и сжимая бортик ванны. Костяшки пальцев побелели в жутком напряжении, взгляд отмер и стал метаться по противоположной стене, неосознанно пытаясь отыскать что-то тяжёлое. Но никаких посторонних предметов поблизости не наблюдалось.       «Грязная сволочь!» — она заставляла себя не поддаваться панике и не сорваться в истерике, заставляла злиться, только бы не чувствовать, как Гордон ощупывал, пытаясь проникнуть в неё. Пытался принудить её к тому, к чему даже Драко не пробовал склонить, уважая её и… Чёрт, как бы она хотела, чтобы сейчас с ней был Драко, а не этот псих!       По щеке скатилась злая слеза, Гермиона сжала зубы и поджала губы, изо всех сил давя рыдания.       — Ну же, расслабь попку, Карамелька, — с ноткой детского осуждения проговорил он, — она такая упругая и непокорная, — давление на тугое колечко увеличилось. — Ты же знаешь, будет приятно… — упоминание мнимого наслаждения заставило непроизвольно дёрнуться, поскольку Грейнджер знала — абсолютно ничего приятного её не ждёт. Гордон присвистнул, и ягодицу вновь опалило внезапной болью от хлёсткого шлепка. Гермиона коротко промычала, невольно поджимая ягодицы. — Ого, да Малфой не успел добраться до самого сладкого! Ты не позволяла или?.. Ха! Не-ет, — сжимая ягодицу и заставляя её горестно глотнуть воздуха, — эту дырочку растрахаю я, — глумливо протянул Кайл, облизнув пальцы и пройдясь ими по кругу, вновь безуспешно попытавшись проникнуть в его недра, на этот раз доставляя боль. Глаза распахнулись шире, и Грейнджер безотчётно сжала зубы, неизбежно прикусывая себе губу, — после того как ты примешь ванну, моя сладкая, — проведя ладонью по бедру к талии и обратно, он вновь больно ударил ягодицу и поднялся с колен, прижимая Гермиону спиной к себе. Гермиона едва слышно вскрикнула от новых омерзительных ощущений и натяжения кожи.       Она выдержит, справится! Справится!       Её попка по-прежнему была в его ладонях, и он продолжал измываться, грязно сопя в ухо. Гордон мокро лизал раковину изнутри, трахая его, раз по-другому пока не получается. Но этого ему было преступно мало, поэтому он поставил одну её ногу на бортик ванны и ребром ладони начал потирать между ягодиц, а другой рукой стал мять грудь, судорожно переходя то к одной, то к другой, выкручивая соски. Однако его долгожданное возбуждение не приходило, и Гордон считал, что это потому, что тело его пленницы неприятно пахло.       — Жду не дождусь, когда ты выкупаешься, и я наконец отведу душу, трахая твоё тело. Трахая сучку Малфоя! — он явно с сожалением отпустил её, напоследок вновь унизив: — Шлюха. — припечатал он, с оттяжкой смачно шлёпнув по ягодице, любуясь новым красным следом на её коже.       Пятка соскользнула с бортика, и с громким плеском Гермиона больно ударилась коленом о дно ванны. Зажмурившись и горестно выдохнув, она кое-как перекинула второю ногу через бортик и опасливо опустилась в воду. Грейнджер готовилась ощутить ледяной холод, но на удивление ожидания не оправдались. Вода была приятной температуры.       Окунувшись в воду, Гермиона инстинктивно приняла позу эмбриона. Взгляд задержался на повреждённой коленке. Кожа покраснела, сустав немного поднывал — синяка не избежать. Сжав губы, Гермиона зачерпнула воду в подрагивающие ладони и спрятала в них лицо. Слёзы жгли глаза. Хотелось выть, расцарапать лицо, укусить себя или вырвать клок волос. Сделать себе очень больно!       «Почему, почему это происходит? Почему возникает такое желание?!»       Уткнувшись лбом в колени, Грейнджер начала слегка раскачиваться и сжимать волосы в кулаках. Ей стало страшно пуще прежнего! Она боялась того, что мог с ней сделать Гордон! Гермиона даже и предположить не могла, что то, что подонок пытался сделать с ней несколько минут назад, вообще возможно!       «Всё, Гермиона, ты должна успокоиться. Успокойся, будь сильной. Думай о Драко, думай о нём. Что бы ни произошло, не сдавайся!»       Вода приятно обнимала, ласкала уставшее и закоченевшее от холода тело, но нужного расслабления и успокоения не было и в помине. Со стороны Гордона было тихо. Он вообще молча сидел на бортике ванны спиной к ней и не предпринимал попыток насилия.       Прошло несколько минут, прежде чем Гермиона сумела взять себя в руки, собрать волю в кулак и отогнать возникшие мысли о селфхарме. Так не должно быть! Она должна хотеть навредить не себе, а этому уроду! Гордон это заслуживает, а не она! Это он издевается, унижает и насилует! Он должен страдать!       В этих размышлениях растворилась последняя пропитанная неврозом мысль. На их место встали проницательность и храбрость. Гермиона как можно тише выпрямила ноги, откинулась на спинку ванны и не мигая уставилась в спину Гордона. Он был одет в тот же кожаный плащ, что и раньше, иссиня-чёрные волосы немного отросли и спускались за высокий воротник.       «У него есть с собой волшебная палочка, стоит ли пытаться её выкрасть? — расчётливо обдумывала Гермиона. — Не выйдет, вода выдаёт моё перемещение. Если я попробую резко накинуться на него сзади, то он услышит, да и вряд ли получится его повалить. Он чертовски силён для меня!»       Качнув головой, Грейнджер пару раз омыла лицо водой, потёрла ладонями тело и ещё раз сполоснула волосы.       Гордон встал и обернулся только тогда, когда плеск воды окончательно стих.       — Ну что, Карамелька, как тебе ванна? — присев на корточки, он опустил подбородок на согнутый локоть и протянул руку, принялся водить пальцами по глади воды, словно по телу Гермионы, попутно разглядывая её. Она дёрнулась и постаралась прижать колени к груди, но он не позволил. Кайл схватил её за колено и с силой надавил, вынуждая опустить ноги в первоначальное положение.       — Куда? Я разве разрешал тебе так сидеть? — с металлом в голосе спросил он. Гермиона отрицательно качнула головой и медленно опустила вторую ногу. — Молодец, всё верно, — на сей раз мягко прошептал он. — Ну-ка, что здесь у нас? — его ладонь так и осталась в воде, на её коленке. Его не заботило, что рукава робы, рубашки и сюртука намокли, он не сводил влажных глаз с её тела, медленно массируя сустав, а потом так же сдвинул ладонь выше, на внутреннюю часть бедра. — М-м, может, примем ванну вместе? — он чертил пальцами узоры, подбираясь всё выше. — Как ты на это смотришь?       — Отрицательно, — с хрипотцой выплюнула Гермиона, с небывалой ненавистью смотря в его чёрные глаза, борясь с желанием отбросить руку и утопить изувера!       — М, как жалко, конфетка, — прогнусавил он, строя грустную мину, — что ты не хочешь добровольно. Хотя-а-а, так даже забавней!       Гордон резко подался вперёд и, обхватывая ладонью её промежность, припечатал поцелуем, насилуя её рот языком, проникая им как можно глубже. Гермиона замычала, что было силы смыкая губы, и сжала ногами руку, пытаясь сделать ему больно, мотнула головой, высвобождаясь от противных губ. Но это не возымело нужного эффекта: Гордон отстранился и захохотал, ладонью прижал её к спинке ванны, грубо ворвался пальцем в промежность и стал двигать кистью. Гермиона выгнулась и вскрикнула от неприятных, острых ощущений.       — Не смей! — выкрикнула она и толкнула в грудь, но он лишь слегка отшатнулся, усиливая напор рукой. Вода забурлила и стала выплёскиваться за край. — Мне больно, ублюдок!       — Ух, какие мы страстные! — громогласно воскликнул Гордон. — Мягкая, горячая… только вот не совсем гладкая, — перехватив её за шею и приблизившись к лицу, слизал капельки воды с щеки. — Я люблю бритые киски, лапуля, люблю их лизать. Твою я тоже вылижу, а потом и трахну в лучших традициях Психов! Ты же меня, сучка, таковым считаешь, да? Да!       Кайл снова перешёл в агрессивное состояние и сильнее сжал её шею, всё больнее проникая в неё пальцами. Гермиона что было сил сопротивлялась, метая безумный, мутный взгляд по комнате, но сил не хватало, тех ничтожных трепыханий, которыми она пыталась высвободиться, было катастрофически мало!       — Пусти! — хрипнула Гермиона и с размаху залепила Гордону по лицу.       На этот раз он отпустил и бухнулся прямо на пол, безумно и высоко хихикая. Гермиона же судорожно втянула воздух и откашлялась.       — Ох, Карамелька, весело же с тобой! — он зачесал волосы мокрыми пальцами и вновь навалился на бортик ванны.       Несколько мгновений они смотрели друг на друга: Гордон с нездоровым азартом и безумием, Гермиона — с ненавистью и с огромным трудом скрываемым страхом. В какой-то миг её взгляд скользнул ниже и выхватил древко палочки, торчащее из внутреннего кармана плаща. Не успев даже подумать, Грейнджер метнулась вперёд и схватила её. Какие-то секунды оружие задержалось в её руках, согревая пальцы честно завоёванной магией, но Гордон быстро спохватился и, оглушительно ударив её по лицу, выхватил атрибут. Гермиона повалилась навзничь, ударяясь спиной о спинку ванны.       — Вот же сука! Какая же ты грязнокровная сука! Ты понимаешь, что теперь тебе не жить?! — взревел Гордон и, нависая над ванной, схватил Гермиону за волосы, подтянул её к себе и зашипел в рот: — Думала, я такой дурак? Я, кому доверяет сам Тёмный Лорд! Думала, меня можно обхитрить и я позволю снова себе навредить? Нет, мразь!       Гермиона не смогла вовремя сориентироваться и вобрать в себя больше воздуха, как Кайл надавил на голову и погрузил её в воду.       Всё, что происходило после, Гермиона плохо помнила, только лишь сильную хватку в волосах, тошнотворный дефицит воздуха и размытый тёмный силуэт над поверхностью.       Он что-то постоянно шипел, пока топил её, периодически всё же позволяя глотнуть мизерную порцию кислорода… и всё начиналось по новой.       В какой-то, очередной из миллионов момент Гермиона отключилась. Силы покинули её тело, и она расслабилась, ощущая боль в сжатых в истерике лёгких.       …а потом всё прекратилось. Наступила лёгкость, небольшая прохлада… Неужели так ощущается смерть? Она взмывает к небесам? Долгожданная свобода?

***

      Лёгкое покачивание мягко пробуждало сознание, восприятие собственного тела накатывало и отступало приливами. Веки дрогнули, но сил не хватило открыть глаза. В ушах шумело, и сквозь гул с каждой секундой проступали внешние, окружающие её звуки: скрип половиц, шаги. Один, второй, третий. Мерный глухой звук по дереву… капéль?       Ноги что-то крепко обхватывало, явно удерживая на весу. Лица коснулось что-холодное, и это заставило пьяно приоткрыть глаза. Зрение урывками проявлялось и пропадало. Под или над ней деревянные доски? Пол? Странное шуршание, звяканье чего-то металлического — звук открывшейся двери. Нет, она точно жива и перекинута через плечо. Её, абсолютно голую, куда-то тащит Гордон.       Разум вмиг стряхнул морок, и Гермиона резко очнулась. От неожиданности дрогнула руками в желании за что-нибудь зацепится, но вовремя себя остановила. Лучше прикинуться бессознательной, и возможно, Гордон, поняв, что она в отключке, оставит в покое?       Тем временем Кайл вошёл в помещение и захлопнул дверь. В её персональный, обшарпанный каземат!       Словно ненужную вещь, он буквально сбросил её на матрас. Прохлада чехла обожгла нагую кожу, плечо заныло от жёсткой посадки, но Гермиона сумела сдержать стон. Её поза напоминала сломанную куклу, влажные волосы, заслоняя лицо, разметались по сторонам. Приоткрыв один глаз, Грейнджер попыталась разглядеть, где находится псих, но темень безлунной ночи как нарочно заполнила стены непроглядной чернотой. Сердце бухало на корне языка, устраивая гонки адреналина с кровью. Лёгкие сжало спазмом страха…       «Пожалуйста, пожалуйста, уйди! Пожалуйста, забудь о моём существовании!» — кричал внутренний голос, поддаваясь сигналам интуиции, ведь это ещё не конец! Гордон всё-таки намеревался исполнить задуманное! Матрас прогнулся, и он, обжигая ледяными ладонями, грубо перевернул её на спину, а после поверхность у головы дрогнула и замялась. По инерции Гермиона сжала кулаки и стиснула зубы, сдерживая в груди унизительные нытьё и мольбу, но паника всё сильнее заполняла разум. Сначала было тихо, лишь тошнотворное ощущение чужого тела сверху, а затем Гордон, подобно животному, провёл носом от основания шеи до виска и глубоко вдохнул.       Опасаясь выдать себя, Гермиона лежала смирно и относительно расслабленно, даже когда он медленно захватил губами участок кожи под ухом. Что-то едва слышно выдохнул и поднялся на колени.       Паника взбрыкнула в груди, когда в густой тишине зазвенела пряжка ремня и раздался звук молнии.       «Нет-нет-нет!» — завопило сознание, включая наконец мозг. Гермиона будто очнулась. Открыв глаза, она устремила взгляд в чёрную бездну потолка. Она словно разделилась надвое. Инстинкт самосохранения пришпорил к поверхности, не давая пошевелиться, ожидая надругательства и боли. Однако вместо ожидаемого коленок осторожно, даже нежно коснулись холодные ладони и медленно раздвинули в стороны. Дыхание давило грудную клетку, рёбра заковали сердце, вой протеста сжимал носоглотку. Как же Гермионе хотелось взреветь подобно банши! Завыть настолько сильно и громко, чтобы все стёкла вдребезги разлетелись, раскрошились к чертям ветхие стены, обвалился потолок… Чтобы этот чёртов дом стал вечным склепом для ублюдка!       На языке появился привкус крови, когда его ладони спустились к бёдрам и он, обхватив их, слегка подтащил ближе. Гермиона почувствовала тепло чужого тела, и от этого стало настолько мерзко и отвратно, что к сжатому в панике горлу подступил горький ком.       Нет, она не хочет! Не хочет всего этого! Пусть это всё окажется затянувшимся кошмаром! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!       Но, как и раньше, это оказалось заблуждением, обычным желанием разума. Происходящее было омерзительной реальностью! Гордон подхватил колени, придвинулся, и сжатый от холода сосок вновь обжёг мокрый язык. Комнату наполнили влажные звуки, талию, ноги, а затем и грудь, оглаживали его ладони, но предполагаемой боли не было. Кайл действовал на удивление осторожно и нежно, но положительных эмоций это ни на унцию не прибавило. Если бы это был Драко… её нежный, любимый и родной… она бы испытывала совершенно иные чувства.       Но реальность была жестока.       В действительности гадкий псих влажными, звонкими поцелуями поднимался выше к шее, зубы слегка прихватили мочку, изгиба плеча коснулись пальцы и погладили, задев линию роста волос. В следующий миг Гордон вновь поднялся и резко спустился вниз.       Внезапно ладонь, поглаживающая грудь, сжалась, и пальцы больно стиснули округлость, в то время как упругий язык закружил вокруг пупка. Гермиона сцепила зубы, только бы не издавать звуков. Слеза скользнула по виску, опасливо теряясь в волосах… Но Кайл заметил изменения. Поднялся, едва слышно хмыкнул и нарочито медленно провёл всей площадью языка по щеке, захватывая висок.       — Карамелька, — в самое ухо прогремел хриплый шёпот, смакуя солоноватый привкус слёз, — хватит притворяться, я же знаю, что ты пришла в себя. Я чувствую твою нервозность, — короткая пауза, во время которой его рука скользнула с талии на бедро, а затем к низу живота. — Я хочу чувствовать отдачу, сладкая, люблю страстных и неистовых самочек. — Гермиона не смогла сдержать бесстрастную мимику, когда промежностью почувствовала напористое касание его пальцев. В воде всё казалось не таким… отвратно отталкивающим. На лице отразилась гримаса отвращения, но благодаря окутывающей темноте Гордон этого не заметил. — Хгм, ты абсолютно сухая, — осуждающе цокнул он и, к её ужасу, спустился ниже, — но ничего, мы это исправим!       Живот предательски дрогнул от соприкосновения с колючим подбородком. Кожу обожгло форсированное дыхание от смешка, а после тошнотворное, мерзкое, отвратительное ощущение чужого, гадкого языка на внутренней стороне бедра.       Не успев подумать, Грейнджер задержала дыхание, а затем резко выдохнула и распахнула глаза. Одновременно с тем с силой сжала колени и скрестила ноги у него на шее. Удар коленных косточек причинил боль и на мгновение дезориентировал насильника, что предоставило фору. Гермиона мигом подтянулась, схватила его за волосы и со всей силы, что в ней была, заехала кулаком в лицо. Гордон взвыл и схватил было её за бёдра, но Грейнджер оказалась проворней! Она не позволит никому без согласия прикасаться к себе подобным образом! Обхватила обеими руками его голову и нажала большими пальцами на глазные яблоки. Кайл заорал раненым зверем, схватил её за запястья и потянул на себя, что позволило ей его оседлать. Гермиона оказалась сверху, буквально сидела на его корпусе. Ей было плевать, что он всё ещё в плаще, что у него наверняка недалеко палочка, а может, и нож! Что он априори сильнее! Плевать… Сейчас она была будто в беспамятстве, словно её личность раздвоилась и на первый план встал защитник. Сильная её часть, которая никогда не позволит так с собой обращаться!       — Никогда, — рыкнула она, — никогда-никогда-никогда! — рычала она, пробивая больной головой паркет. Гермиона не поняла, в какой момент и откуда в её руках оказался кирпич. Не помня себя, Грейнджер размахнулась и что было сил опустила его вниз. Раздался странный чавкающий звук. Это не остановило, и она продолжила наносить удары, чувствуя тёплые брызги на коже. Гордон давно затих, а Гермиона продолжала в унисон ударам повторять:       Никогда-никогда-никогда!       Звон собственных криков и глухих, влажных ударов гремел в ушах, выдох обжёг лёгкие, и Гермиона распахнула глаза.       Настолько жестокая, яркая и реалистичная фантазия заставила испугаться самой себя. Волна мурашек прокатилась по телу, заканчивая путь в кончиках пальцев. Неужели она действительно смогла бы убить? Да ещё с такой жестокостью?       Да! Если Гордон перейдёт границы — она сделает это! Размажет его, чего бы ей это ни стоило!       «Почему же ты лежишь смирной рабыней и ничего не делаешь?! — вопил внутренний голос. — Делай что-нибудь! Сопротивляйся! Реализуй задуманное! Действуй, ну же!»       Первым порывом было исполнить кровавую фантазию: схватить за волосы, лягнуть в челюсть, да так сильно, чтобы зубы кровавой дробью рассыпались по полу, бить так долго и так сильно… до тех пор, пока его безумный, гнилой мозг не расплывется по этой-грёбаной-мать-его-дыре! И если повезёт, убить подонка. Но созрел другой, более разумный план. Ведь даже если бы Гермиона и попыталась исполнить любую из фантазий — на деле силы не равные. Скорее он убьёт её, чем наоборот.       «Успокойся, Грейнджер, не давай повода ублюдку ещё больше над собой измываться! Всё будет хорошо, позволь ему исполнить задуманное, а когда поймёт, что отдачи нет, оставит в покое, — убеждала она себя, с силой сжимая кулаки. — Только не усугубляй ситуацию сопротивлением и… дракой. Ты выкарабкаешься!»       Сколько бы Гермиона ни пыталась глубже забраться в собственные мысли, не могла не чувствовать то, что делал с ней Гордон. Это было, по меньшей мере, мерзко и… морально больно. Она чувствовала его рот и язык, как он прихватывал им малые половые губы и посасывал их, как вновь лизал и мерзко покусывал клитор. К сожалению, нервные окончания Гермиона была не в силах контролировать, и тело само отвечало на особо сильное воздействие, например, когда Гордон покусывал и сильно всасывал клитор, пытаясь безуспешно её возбудить. Слава Мерлину, анус он не трогал, лишь изредка полизывал и поглаживал его пальцем. Всё это сопровождалось довольным урчанием и похвалой её телу. Сквозь отвратные ласки он хрипло шептал, какая она вкусная и сладкая, как давно он хотел её вылизать. И что совсем скоро трахнет так, как он это любит!       Минуты ползли, Гордон наслаждался её телом, а она ничего не чувствовала. Ни-че-го. Словно тело ей не принадлежало. Пытаясь отвлечься и рассчитывая, что психу будет достаточно и этого, Гермиона попробовала вернуться к плану, хотя сил было крайне мало. Для полноценного сопротивления точно недостаточно.       Он хочет её реакции? Хочет ответа? Отлично! Она выполнит его желание!       Гермиона медленно пошевелилась, положила подрагивающие в неврозе ладони на его плечи и, сжав, слегка потянула на себя.       — И… иди сю-сюда, — задыхаясь, просипела она. Гордон замер, не отнимая языка, а затем, обдав горячим смешком кожу, громко выдал:       — М-м? Что ты сказала?       Гермиона сильнее сомкнула веки, коротко втянула порцию воздуха и как можно чётче произнесла:       — Иди сюда. Я хочу тебя.       Фраза вышла пластмассовой и холодной, сбивчивой и еле слышной. Моля Мерлина, она надеялась и верила, что Гордон спишет это на вожделение.       «Пожалуйста, пусть будет так!»       — Оу! Детка, мне приятно это слышать! — хрипло рассмеявшись, Гордон поднялся на колени и неожиданно для неё вставил во влагалище большой палец. Холод обжёг слизистую, принуждая стенки сократиться, Гермиона горестно выдохнула и зажмурилась. — Но у меня другие планы!       Паника заполнила разум, когда по звуку стало понятно, что Кайл спустил штаны. Вслед за шуршанием последовало то, что заставило сжать кулаки и, кусая губы, зажмуриться до белых пятен под веками, — прикосновение тёплой плоти к её лону. Он провёл ею пару раз вдоль половых губ, старательно размазывая свою уже успевшую подсохнуть слюну. Не совладав с собой, Гермиона шумно захныкала, пытаясь унять рвущийся из груди визг и мольбу не прикасаться к ней.       — О, детка, тебе нравится. Давай устроим карусели, сладкая, тебе понравится мой член. Всем он нравится, — сопел Гордон.       Вопреки переполненному напряжением, страхом и отвращением ожиданию, член Гордона оказался мягким и вялым. Он елозил им по лобку, имитируя фрикции, плевал новой порцией слюны, шлёпал им по плоти, мастурбировал, одновременно до боли натирая её вульву. Но, к счастью, всё было тщетно. Спустя несколько слишком длинных минут и безуспешных попыток возбудиться Кайл начал злиться. Гермиона учуяла первые признаки гнева в его порывистых жестах: он стал грубее к ней прикасаться, хватать за грудь, до боли её сжимая, уже без всякого отчёта и контроля нажимал на клитор, причиняя безумно неприятные ощущения, вызывая новые слёзы.       Когда Гордон в очередной раз рыкнул в негодовании и хлёстко шлёпнул по груди, Гермиона, будучи не в силах больше это терпеть, попыталась сомкнуть колени и оттолкнуть руки. Она отлично понимала, что сопротивление могло разозлить его ещё сильнее, но не могла больше сносить подобное отношение. Гордон замер на несколько секунд, а после схватил её за шею и вогнал сразу два пальца в абсолютно сухое влагалище. Вскрикнув, Гермиона выгнулась и попыталась пнуть его, но Гордон коленями не позволял ей сомкнуть свои.       — Не смей! — изо всех сил пытаясь с ним сражаться, хныкала Гермиона — на большее сил уже не хватало, слишком вымоталась она за последний… час? Два? Или сколько времени прошло на самом деле? Казалось, бесконечность. — Не прикасайся ко мне своим вялым стручком, ублюдок!       — Что ты сказала, тварь? — зашипел он. — Чем не прикасаться, ты, фригидная сука?! Я был с тобой нежен, хотя это не в моих правилах! Ты в моей власти и обязана подчиняться! — резко опустившись, Гордон навис над ней и, схватив за волосы на затылке, угрожающе шипя, уткнулся ей в ухо: — Я трахну тебя так или иначе, тварь. Страпоном разработаю твою дырку или руку в неё по локоть засуну! Думала, я не найду способ? Могу позвать друзей, они не будут против позабавиться с миниатюрной грязнокровкой! Могу накачать тебя дрянью, выведенной дружком твоего ненаглядного альбиноса! О-о-о, от этого пойла ты станешь послушной сучкой и сама будешь прыгать на мне, умолять не прекращать и по очереди собственноручно растягивать узкие дырки! Хочешь?! — взревел Гордон. — Хочешь?!       Гермиона зажмурилась что было сил, напряглась, превращаясь в окоченелую куклу. Чёрт возьми, отвечать на его вопросы или нет? Что делать в этой ситуации, как поступить?!       «Может, подыграть? Может, сделать вид, что мне нравится, и, отвлекая его внимание, завладеть палочкой? Ведь сволочь до сих пор был в плаще, а значит… надеюсь, палочка у него!»       — Нет, — с дрожью выдавила она, — нет, не хочу. Не хочу так, — запустила подрагивающие руки под его плащ и обняла, ощупывая грудь и бока, пытаясь найти оружие. — Зачем, ведь я могу… могу без принуждения…       Слова сквозили фальшью. Её слышала сама Гермиона, а Гордон? Он замер, тяжело дышал и сверлил её чёрным безумным взглядом несколько долгих мгновений, а потом…       — Хм, — протянул он, делая многозначительную паузу. — Неплохо, весьма не плохо, Карамелька, — снова пауза, во время которой Гермиона осознала всю фатальность своей дешёвой игры. Ведь она так и не научилась врать. — Хорошая попытка, но я тебе больше не верю.       И перевернул её на живот.       — Не трогай меня, урод! — истерично прогнусавила она во влажный матрас и попыталась взбрыкнуть ногами, вслепую пиная темноту в надежде вырубить Гордона, но тот оказался очень близко и перехватил за лодыжку.       — Если не прекратишь лягаться, я сломаю тебе обе ноги! И это не спасёт тебя от секса со мной, дура! — сквозь зубы выплюнул Гордон и дёрнул на себя, раздвигая коленями её ноги, другой рукой надавил на поясницу и прижал к матрасу.       — Не стоит сопротивляться неизбежному, Карамелька, всё равно я буду забавляться с тобой сколько захочу и как захочу!       — П-пошёл ты! — через силу выплюнула Гермиона, не оставляя жалких попыток встать или выкарабкаться из-под его туши. — Ты ничего мне не сделаешь! Что на это скажет твой заказчик?       — Пф, да Люциусу плевать на тебя! — выпалил он и замер. — Откуда ты…       — Я умею думать, в отличие от тебя! — вновь изворачиваясь и пиная его в живот, рыкнула Гермиона.       — С-сука, — задушенно выкрикнул Гордон, дёрнул за бёдра и навалился сверху. — Ну всё, — смачно облизнув ладонь, Кайл протиснул её между их телами и, грубо потерев промежность, приставил к вульве член. — Считаешь, я не понял, что ты задумала? Считаешь меня идиотом?! Прикасаясь своими грязными руками, я не понял, что ты пыталась найти это? — повисла пауза, во время которой прозвучал пугающий щелчок. — Ты это искала? Да? — Гермиона дёрнулась, но безуспешно.       — Пусти меня! Пусти! — выкрикнула и задохнулась, поскольку почувствовала прохладу на коже между ног. — Что ты делаешь?! Нет!       — Да! Я трахну тебя так или иначе!       И… чёрт его дери, ввёл рукоять во влагалище. Гермиона закричала и замерла, горестно захныкав, ощущая скольжение рукояти ножа.       — Нет, не трогай меня… хватит!       — У… боишься, что я порежу твою киску? — продолжал мерно двигать рукой, трахая её рукояткой ножа. — Или переживаешь, что Малфою твоя разрезанная промежность будет непривлекательна? А! — взревел он и увеличил напор. Гермиона прикусила губу и отчаянно заскулила, почувствовав тёплую влагу на внутренней части бёдер. Сначала Гермиона испугалась, что он всё же порезал её, но боли не было!       Внезапно Кайл вскрикнул и зашипел, инородный предмет тут же покинул её тело. Об пол что-то глухо ударилось и проскользило в сторону. Как только она поняла, что это нож и он был откинут, сорвалась:       — Оставь меня! — в крайней панике закричала Гермиона, суча руками и ногами, стараясь скинуть его. Но Гордон приподнялся и надавил одной рукой между лопаток, другой же на затылок, не оставляя ни малейшего шанса на свободу. — Убери от меня руки, больной ублюдок! Нет! Не смей ко мне прикасаться!!! — выла она, чувствуя его член меж малых половых губ и ягодиц.       Гордон елозил, выполнял частые фрикции, что-то сопя и рыча сквозь зубы. Но спустя несколько тошнотворных минут Гермиона не почувствовала проникновения. Член всё так же оставался вялым и недееспособным. Видимо, это понял сам изувер, и омерзительная пытка прекратилась.       Давление на спину вмиг ослабло, но волосы всё так же сжимал его жёсткий кулак. Гермиона взвизгнула от резкого рывка вверх, когда Гордон подтащил её к себе за волосы и ткнул лицом в свой пах.       — Давай, возбуди меня, — тяжело рыкнул он, больно дёрнув за колтун, который когда-то звался её волосами. — Давай, отсоси мне, сучка! Надо бы проверить, рабочий ли у тебя ротик! Будет нехорошо, если ты не сможешь надлежащим образом удовлетворить моих друзей!       — Не… М-м-ф…       — Да, да! Открой ротик, детка, покажи язычок, — глумился он. — Давай проверим, насколько глубоко твоё горлышко!       — Нет!       Гермиона неистово била Гордона, хаотично попадая ему по груди и бёдрам, не чувствуя острой боли в натянутых волосах и напрочь позабыв обо всех опасениях! Ведь ему ничего не стоило пнуть, тем самым сломав ей челюсть. Или вовсе свернуть шею…       …а Гордон смеялся. Хихикал, наблюдая её потуги освободиться. Мёртвой хваткой сжимал влажные кудри, удерживая её лицо на уровне паха, а второй рукой дрочил, пытаясь возбудиться и претворить грязный замысел в жизнь. Гермиона не давалась, мычала сквозь сжатые до судорог губы, только бы не позволить ему проникнуть. Он бездушно зажимал ей нос, вынуждая открыть рот, но Грейнджер скорее умерла бы от недостатка воздуха, чем позволила это сделать!       Сколько времени прошло, она не имела понятия, но краем сознания была признательна непроглядной темноте, что в ней мелькали лишь едва видимые очертания насильника, а не весь этот ужас!       Ненависть, отвращение и страх смешались в адскую смесь. В какой-то миг случился эмоциональный взрыв, при котором её переполнило странное, ни когда ранее не испытанное ощущение чистой силы. Мгновение — и Гордон разжал пальцы, отпуская её. Он выкрикнул что-то невнятное и отступил на пару шагов. В первые секунды Гермиона не поняла, что происходит, но после насилу поднялась на негнущихся ногах и, помогая себе руками, побежала, ничего не видя перед собой. Тем временем Гордон быстро пришёл в себя от слабого всплеска беспалочковой магии. Возможно, будь у неё больше сил, выброс бы вышел мощнее и она смогла бы спастись, но…       Впечатавшись всем телом в стену, Гермиона отскочила от неё и ринулась в другую сторону, только бы подальше от него! Она была подобно мотыльку в банке: металась и как могла уворачивалась от Гордона. Говорить и кричать что-либо Грейнджер была уже не в силах, лишь хрипела в такт выскакивающему из груди сердцу.       В какой-то смазанный момент она поскользнулась и со всего маху вновь полетела на пол. Что-то брякнуло неподалёку от головы. Ведро! Не помня себя, Гермиона из последних сил схватила его и размахнулась.       — Воу! Ты что это удумала, а, тварь?!       — Не подходи ко мне, — задыхаясь и нервозно мигая, прохрипела Гермиона, насколько позволяли силы размахивая жестяным ведром. — Не сме-е-ей!       — Ну что же, ты меня вынудила, я накажу тебя по-другому, — слишком спокойным голосом проговорил Гордон. Гермиона ничего не ответила. Она жутко вымоталась и устала — даже у самых сильных гриффиндорцев есть предел, за который она уже давно перешагнула. — Круцио!       Вслед заклинанию по комнате разнеслись два болезненных вскрика. Гермиона и так была измождена, а пыточное проклятье вовсе выбило последние силы. Она упала на пол, скорчившись от вспышки невыносимой боли, и замерла. Гордон же стоял на коленях на полу неподалёку от неё и держался за руку.       — Блядь! Сука, ты вынудила меня! М-м, как же, к чёрту, больно! — он баюкал правую руку и, казалось, позабыл о Гермионе. Круцио вышло отменным, и его эффект проходил очень медленно. Тяжело дыша, Грейнджер шевельнула рукой, потом головой, заставляя себя очнуться. Наконец, насилу перевернувшись на живот, поползла, сама не зная куда. Позади послышалось движение: Гордон поднялся, всё ещё что-то шипя сквозь зубы. Страх придал немного сил, и Гермиона попыталась подняться, опираясь на руки, но, к несчастью, затылок вновь пронзила боль. Он вновь поднял её на колени и принялся за старое.       Она откровенно выдохлась, чувствуя щекой и носом поганую плоть, что вновь вяло тыкалась ей в лицо. Уровень адреналина стремительно падал, забирая последние силы. Аффект полностью иссяк, буквально превращая её в безвольную куклу. Психопат шлёпал обвисшим членом по её щекам, тыкался и водил обтянутой крайней плотью головкой куда мог дотянуться. В какой-то миг к горлу подступила тошнота, и её вырвало желчью прямо на его ботинки.       — Сука! — встряхивая за волосы, Гордон оттолкнул её от себя. Гермиона не смогла даже вскрикнуть, лишь выдохнула, приземлившись на ледяной пол. — Шваль безродная! Я заставлю тебя слизать это дерьмо с моей обуви! — он брезгливо встряхнул ногой, передёрнул плечами и двинулся на Гермиону. — Я тебя убью, убью! — заорал он, затем опрокинул её на спину, сел сверху, схватил за шею и стал душить. — Убью и скину на порог Мэнора в мешке!       Хватка была чудовищно сильной! Гермиона из последних сил держалась сведёнными судорогой пальцами за запястья Гордона, но его руки были подобно камню. Слабо мазнула по груди, хватая ртом воздух, но кислород отказывался поступать через сдавленную гортань. Потянулась к его лицу в намерении навредить, но лишь слегка оцарапала его, так и не добравшись до глаз.       Веки слабо дернулись в последний раз, выхватывая последние образы обстановки вокруг. Зрение с каждой секундой сдавало, перед глазами всё плыло в судорожных слезах, голова наполнилась жаром от прилившей к мозгу крови…       Это был конец.       И перед потерей сознания она услышала горестный, переполненный злобой и болью, перемешанный с короткими рыданиями громкий крик Кайла. И всё померкло.