Дар Темного ("Узы")

Никос сидел на полу рядом с камином. Играл с котенком. Мартин соорудил ему из прута и обрывков ниток небольшое опахало. Котенок, смешно прижав ушки, нервно бил хвостиком себя по бокам и следил за движениями прута в ловких руках мальчика. Но Никоса развлекал не котенок, а Кевин. Омега с Мартином стоял возле открытого сундука и рассматривал ворох одежды, хранящейся там. У Мартина возникла гениальная идея — преобразить Кевина. — Я мастер перевоплощений, — хвастался он, — если в следующей жизни мне суждено родиться альфой, то Мудрец откроет во мне дар лицедейства. С этими словами он прицепил под нос Кевину волосатую бородавку и взлохматил волосы. Кевин в широких, спадающих на бедрах штанах и безразмерном свитере, с перепутанными волосами и большой, рыхлой бородавкой под носом, вызвал дружный смех у Мартина и Никоса. Омега с досадой посмотрел на них, но стоило ему обернуться и увидеть себя в зеркале, как его тело согнулось пополам, сотрясаясь от громкого смеха. — Я похож, я похож, — с придыханием, сквозь смех простонал он, — на того матроса из «Старой черепахи». Помнишь, Никос? И Кевин широко расставив ноги, ковыляя, стал ходить по кругу, копируя походку пьянчужки-матроса, завсегдатая их таверны. Этого уже Никос выдержать не мог. Смеясь, он с разбега повис на плечах Кевина, обхватив его руками за шею, и они хохоча закружились по комнате. «Скоро это все закончится», — с грустью подумал мальчик. Сны стали приходить чаще, почти каждую ночь. Отрывистые, случайные, не относящиеся ни к одному явлению или известному ему событию. Понять их не получалось. Чем больше Никос ломал над ними голову, тем хуже ему становилось. И он забросил все попытки их разгадать. На следующий день Никос уговорил Кевина прогуляться по лесу. Но тот и сам еле сдерживал желание пройтись по родным местам. Только очутившись здесь, вдохнув такой знакомый запах хвои и дыма, Кевин понял, как соскучился по этой земле. Он любил этот край. Что может быть красивее скалистых холмов, быстрой, вечно спешащей куда-то речки в густых зарослях терновника! Кевин помнил каждую тропку в этом лесу, не забыл и тайны, скрытые в темных чащах. Где-то возле узкого оврага за ельником нашел покой его папа. Кевин давно запретил себе плакать, особенно если рядом был Никос, но в уголках его глаз все же стали набухать слезы. Он раздражительно смахнул их рукой. — Нас никто не должен увидеть, — предупредил он мальчика, — побудем с тобой куропатками. — Кто это? — Это очень осторожные птички. В случае опасности они спасаются бегством, причем бегут очень быстро. Запрячутся в кустарники и тихонько ждут, когда угроза минует. Вот и мы с тобой будем вести себя очень тихо. Осторожность и еще раз осторожность. Вот и все, что от нас требуется. Ну как, побудем куропаточками? Никос хмыкнул, вот чудило! И кому тут пять лет? Но Кевину он ничего не сказал, а важно кивнул в знак согласия. Кевин повел мальчика вглубь леса. По дороге омега рассказывал о своих детских подвигах. Вот здесь он поймал своего первого зайца, а вон там, за тем холмом, нашли волчье логово. Это был большой опасный зверь. Однажды он вырезал полстада овец. Альфы-охотники около месяца выслеживали его. А это… и Кевин замер. Ноги сами привели его сюда. Где-то здесь он похоронил Микки. Кевин растерянно оглянулся вокруг. Все заросло кустарниками. Холмика не было видно, но нужно хорошенько поискать базальтовый камень — подсказку. И тут ветер донес до них крик — дальний, исчезающий, почти неразличимый. Никос никогда такого не слышал, но распознал немедленно. Это вскрикнула тварь, что приходила к нему во снах. Вскрикнула, как от сильной боли. Кевина затрясло. Он схватил Никоса за руку и сильно сжал. — Папа, ты что, тоже слышал крик? — удивленно спросил мальчик. —  Да… ты не бойся, это… это волк, видно попал в капкан. Никос не испытывал страха и знал, что это не волк. Вот только, как Кевин мог услышать его? Значит, стон не плод его воображения? Эта тварь не эфемерна, а вполне реальна. Крик донесся с правой стороны, там, за небольшим оврагом. Никос сделал шаг в ту сторону, но Кевин схватил его за руку. — Нельзя! Туда нельзя! — Почему, папа?  — Там проклятая местность. Ну, так говорили старейшины. Жрецы запрещали, под страхом смерти. Правда, это было давно, но никто не решался нарушить запрет. «Никто не решался, — подумал Кевин, — кроме папы». И то, это случилось только один раз, когда их гнали из деревни. Ему, Кевину, был предоставлен выбор — разделить участь папы или остаться с отцом. Он выбрал первое. Камни летели в основном в Микки, но и Кевин получил по уху. Когда Микки увидел кровь на лице сына, он очень испугался. Гнавшие их прочь люди начинали терять человеческое обличье. Они превращались в свору, стаю, а они с папой в добычу. Страх за сына поборол ужас перед этим местом, и Микки повернул сюда. От них отстали, никто не решился нарушить запрет. — Когда-то, — продолжил Кевин, — там располагались святилища Темных. — Темных? —  Да, Темных, древних духов подземного мира. Там, в скале Грога, есть пещера. Говорят, что она дверь в мир мертвых. — И почему туда нельзя? Если мы подойдем к пещере, Темные нападут и покусают нас? Кевин старался не замечать насмешки в голосе Никоса. Разговор был ему неприятен, а еще хотелось поскорее уйти от проклятого места подальше. — Нет, они не смогут этого сделать. На пещеру наложено заклятие. Я точно не знаю, правда это или нет, но поговаривали, что Жрецы с Магами каждое полугодие обновляют амулеты, запечатывающие пещеру. — Вот как… так, значит, это Жрецы изгнали Темных? — Нет, что ты. Это им не под силу. Мой папа рассказывал мне о Светлых духах. Они изгнали, освободили мир от дурного воздействия Темных. Это Светлые запечатали дверь, а Жрецы только охраняют. После того, как запечатали Темных, в мире настал мир и покой, — торопливо, заученной фразой закончил Кевин. —  Мир и покой… Это хорошо, это прекрасно — мир и покой. Значит, теперь ты живешь в прекрасном мире, да, Кевин? А твой папа успел оценить улучшенный мир, мир без мрака и боли? Кевин дернулся. Это что за тон? И почему он обратился к нему по имени? Омега поднял сердитые, злые глаза на мальчика. — Это всего лишь старая легенда! Сказка! А не пойдем мы туда, потому что там воют волки! Там опасное место, не для детей! Понимаешь? И на будущее — я тебе запрещаю сюда ходить. Запрещаю! — Прости меня, папочка! Прости! — мальчишка жалобно посмотрел на Кевина. — Я обещаю, что не буду сюда ходить. А давай ты меня научишь ставить силки на зайцев. Я тоже хочу поймать своего первого зайца, как ты в детстве! Ты ведь меня научишь? Никос схватил Кевина за руку и потащил прочь. Кевину стало неловко за свою грубость. И что на него нашло? Он еще раз оглядел поляну: надо будет вернуться, поискать могилу. И поежился. Ему было стыдно, что он так сильно испугался. Крик все еще стоял у него в ушах. Неловкость между ними не прошла до конца дня. И Кевин и Никос делали вид, что все нормально, все как обычно. Ночью Кевин, прислушиваясь к спокойному, тихому дыханию Никоса во сне, подумал с неожиданной тоской, что мальчик прав. И мир без Темных ему не принес ни радости, ни облегчения. Этот малыш с черной меткой на лице тоже порождение легенды. Но все это сказки, предрассудки. А еще Кевин подумал, что даже если у Никоса вырастут рога или хвост, то он все равно останется для него самым родным, любимым сыночком. Никос заворочался, повернулся к Кевину лицом и обнял за шею. Его тихое дыхание приятно защекотало в шею. Кевин улыбнулся и наконец заснул.