Дар Темного ("Узы")

Никос призвал Абигеля. — Ты — целитель, помогай. Абигель склонился над Кевином, провел ладонью по лбу. — Ты все-таки подмешал тайф? — Да. Я принял решение. Так будет лучше для него. — Ну-ну… для него говоришь? А что потом? Ты отпустишь его? — Аби, не смеши. Кто же его отпустит. Он мой. Просто Кевин неисправим! Я хочу стереть память об этом ребенке. Понимаю, что звучит смешно, но я начинаю ревновать к самому себе. — Никос нахмурился, а Абигель разулыбался. — Тогда начнем. Взгляд его затуманился. Темный целитель потянул за невидимую нить и призвал призрака. Аби сжал, скрутил его и вдохнул в рот Кевину. Дух начал свою работу. Абигель держал ладонями голову мальчика, мягко поглаживая по чуть вспотевшим волосам. Сейчас он видел всю жизнь Кевина с того момента, как тот нашел младенца с черной меткой. Призрак стирал образ маленького Никоса и вот последняя мысль о нем, последнее переживание навсегда исчезли из памяти омеги. Когда Абигель отпустил призрака и открыто посмотрел в лицо Никоса, в его глазах полыхал гнев. Но ведьмак равнодушно пожал плечами и спокойно ответил на немое требование своего брата. — Аби, до полной луны чуть больше недели. Все идет своим чередом, пусть исполнится пророчество. Не будем лишать народ удовольствия. И убери уже от него свои руки! Этот неожиданный окрик вызвал у Абигеля смех, но руки он убрал тотчас. — Аби, мне нужно твое согласие на проведение обряда защиты. Я прошу стать тебя заложником обета. — О, Никос! Ты хорошо подумал? Разве это не даст ему право… — Стоп! Он заслужил его. Я поклялся перед Вездесущим. Я хочу, чтобы он стал свободным в своем выборе. Чтобы впредь им никто не манипулировал. Будь то Светлые или Темные. — Это не всегда благо. Ты знаешь это не хуже моего. Особенно для такого, как он… Даруя защиту от чьего бы то ни было влияния, ты рискуешь потерять его. Хочешь оставить этого ребенка подле себя, а примет ли он тебя? И ты снова обречешь его на страдания. — Да, но мне не нужна безвольная кукла! Он — часть Светлых, как и мои отцы, — грустно улыбнулся ведьмак, — пусть так и остается. Влиять на него я не смогу, но и никто другой тоже не посмеет! — Может случиться, что Светлые подберутся к нему и тогда искушение ментального воздействия будет особенно сильным и ты станешь перед выбором, — с тоской произнес Абигель. — Братом я рисковать не стану. Поэтому и хочу видеть в заложниках именно тебя. И потом, Аби, я говорю о манипуляции сознания, никто ведь мне не запрещает играть с малышом в другие игры. — Ну да… Поиграешь ты с ним, когда он увидит твою истинную уродливую рожу! Бедный мальчик, его психике будет принесен невосполнимый урон. А я буду не в состоянии помочь ему, между прочим! — Видел же он Зота и не упал в обморок! Привыкнет… — Мне надо подготовить все необходимое для обряда. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. С этими словами Абигель вышел из комнаты, оставив Никоса рядом с приходящим в сознание Кевином. Длинные ресницы вздрогнули, а из уголков глаз полились слезы. Когда Кевин поднял веки, он уже судорожно безостановочно всхлипывал. — Ну, и чего ты рыдаешь? — Н-не-не знаю… — Тогда прекращай разводить сырость. Вот одежда, вставай, одевайся. Тебя уже заждались. Кевин послушно вытер глаза и стал одеваться. Он и сам не понимал своего состояния, но сердце сковывала тоска, словно он навсегда лишился чего-то неизмеримо важного. Ему до смерти не хотелось никого видеть. Омега украдкой посмотрел на альфу. Повернувшись к нему спиной, мужчина внимательно вглядывался в окно. — Смотри, Кевин, первый снег… Юноша подошел ближе и невольно засмотрелся на белые хлопья. Крупные снежинки медленно кружились, то спускаясь вниз, то поднимаясь обратно в небо, подброшенные ветром. Вот и кончилась осень. «Как все в природе просто, — подумал Кевин, — вот пошел снег и все преобразил вокруг, всю грязь спрятал. У людей не так. Взять хотя бы меня. Что заставило вернуться сюда, стать рабом и даже согласиться на агему…». Кевин остро почувствовал свою беспомощность и стыд. Выпавший снег отнимал возможность сбежать из деревни, но и вернуться обратно смерти подобно, а остаться… разве он имеет право быть рядом с этим сильным и добрым человеком? Он почти что агема! Когда альфа узнает, кто Кевин на самом деле, то наверно пожалеет и откажется от такого истинного, разочаруется. Эта мысль больно кольнула в сердце. Он даже не знает имени своего спасителя, а надо уходить… Нет, не уходить, а трусливо сбежать, кто там его хочет видеть? Сейман, Карл… «Нет! Убегу и лучше замерзну где-нибудь в лесу», — решил Кевин. — Никос. — Что? — Меня зовут Никос. А ты — Кевин, правильно? — Ну да… Это мое второе имя. А откуда вы знаете? Меня здесь все зовут Терри. Кевин весь съежился, ожидая ответа. Вот сейчас альфа брезгливо поморщится и скажет: «А, это тот раб, из нижней деревни». Но тот только задумчиво произнес: — Да, и правда, откуда… вспомнил. Когда тебя принесли два дня назад, ты сам так представился. А как ты хочешь, чтобы я тебя называл — Терри или Кевин? — Кевин. Я не помню ничего. Я проспал два дня? — Ты бы еще столько же проспал, — Никос рассмеялся. — Что ты забыл у скалы Грога? Тебя там нашли мои люди. Кевин горько вздохнул. — Я хотел найти могилу папы. Так и не смог. А потом услышал крик из пещеры и пошел туда. — Зачем? Разве вам не запрещено туда ходить? — Запрещено. Вы меня накажете? — И что за глупости всё время приходят в твою хорошую головку? Никос со вздохом привлек к себе Кевина. Он поцеловал темную, вихрастую макушку. Мальчишка прижался к нему всем телом, воткнулся носом куда-то под мышку и вдохнул дурманящий аромат. Омега стоял не шелохнувшись, даже глаза прикрыл, только взволнованно и глубоко дышал. Альфа усмехнулся. — Малыш, тебе пора. Там уже заждались и… — Нет, нет! А хотите, я стану вашим рабом? Хотите? — Ну вот опять. Бредовые мысли. Посмотри мне в глаза! Я не хочу больше слышать из твоих уст слово раб! Ты моя пара, моя истинная пара. Запомни. Мы скоро подтвердим союз. И даже если ты мне откажешь, я позабочусь о тебе. Веришь? — Никос, но я… вы должны знать, что я… я согласился стать агемой. Я, наверное, совсем порочный… — прошептал омега. — Дурачок ты. Никос наклонился и поцеловал мальчишку. Мягко и неторопливо, боясь напугать. Слегка лишь коснулся губами рта. Никто еще не целовал его мальчика. Он первый. И альфа наслаждался невинностью, той забавной нерешительностью, с которой Кевин ответил на поцелуй. Ведьмак притянул омегу поближе, ловя удивленный вздох. Никос чувствовал, как тот дрожит. А в голове сплошная каша из мыслей и эмоций. Глупый, доверчивый мальчик и мой… Никос нехотя отстранился от омеги. Мальчик пах так горьковато-сладко, изысканно. Ведьмак помнил, что к вечеру запах омеги всегда усиливался, и это сводило с ума. Все эти годы он приглушал этот неповторимый аромат, но не теперь. Прости, малыш, но сегодня ты станешь моим. Я привяжу тебя к себе навсегда. И даже пройдя обряд защиты, ты не сможешь уйти, не позволю. Но вслух Никос лишь попросил:  — И давай на «ты», хорошо? А то я чувствую себя древним стариком. Ведьмак усмехнулся про себя, настолько это было близко к правде: всего лишь немного слукавил — стариком он себя не чувствовал, хотя лет ему о-о-очень много. В дверь поскреблись. — Так, тебя не дождались… Сами явились. Давай, заходи уже Зот, твой скулеж порядком надоел. Мощные лапы мягко ступали, не оставляя царапин на деревянном полу, хотя длинные, как кинжалы, когти не прятались в подушечки лап. Шелковистый мех покрывал только голову и широкую грудь зверя. На спине странные наросты, похожие на острые иглы-шипы. Кончик змеиного хвоста нервно вздрагивал. Зверь дошел до середины комнаты. Сел на задние лапы, внимательно смотря в лицо Кевину и пытаясь угадать его реакцию на свое появление. — Это же… Ты мне не приснился! — воскликнул юноша и, оторвавшись от Никоса, подбежал к Зоту. Он обнял зверя за шею и тут же, смущаясь, отстранился. — Не бойся. Ему приятны твои прикосновения. Ведь так, Зот? — с насмешкой спросил Никос. Зот бросил укоризненный взгляд на хозяина и лизнул раздвоенным языком Кевина в шею. Тот рассмеялся от неожиданной щекотки и прошептал, ласково касаясь золотистого меха: — Зот, Зот. Такой красивый… Никос, он такой большой! — Ну, это не главное его достоинство. Тебе предстоит еще много узнать о нем интересного. Но меня радует, что ты считаешь его красивым. А теперь, одевайся потеплей. Пойдем, отыщем могилу твоего папы. Вечером, наблюдая за дрожанием пламени в камине, Кевин думал о том, что с того момента, как они нашли могилу Микки и выложили на ней камни согласно обряду захоронения, его жизнь должна измениться. И в этой новой жизни не будет места боли, унижению и издевательствам. В голове вертелась тысяча вопросов, на которые не было у него ответа, но Кевин не торопился. Он доверял своему альфе и готов подождать.