Дар Темного ("Узы")

Кевин страдал. Приближение течки он почувствовал еще вчера, но не переживал и не обратил внимания. Знал, что все будет как обычно, но… такое было у него впервые. Неужели нечто подобное испытывают все омеги в эти дни? Тело превратилось в сплошной нерв. Боль блуждала по нему, сосредотачиваясь где-то в районе поясницы, как голодный зверь, она с тупой силой рвала, царапала ему живот. На интуитивном уровне Кевин понимал значение пульсирующей рези, засевшей глубоко внутри него. Эта боль вперемешку с желанием будет расти и расти, пока не заслонит все и утолить ее сможет только тело альфы. Кевин был благодарен судьбе за то, что его первый раз произойдет не в вонючей таверне с потным и жирным Легером, не с ожесточенным Сейманом, а с самым добрым на свете альфой. А Никос для него был именно таким: заботливым, нежным и терпеливым. Таким родным, будто знал его тысячу лет, потерял и обрел снова. Душу переполняли противоречивые чувства. Теплая радость, надежда и страх ожидания. Омега облизнул пересохшие губы и опять погрузился в свои переживания. Он не услышал ни скрип открывающейся двери, ни приближающиеся шаги. Кровать под ним прогнулась. — Кевин… не плачь… ждал меня? Тело омеги инстинктивно прижалось к альфе, и губы раскрылись в поисках его рта. Желание, мучившее Кевина все это время, полностью овладело им. Никос не спешил. Он с нескрываемым удовольствием, неторопливо поцеловал юношу. Язык сначала пробежал по его губам, а затем без всяких усилий скользнул в тепло его рта. Ведьмак будто дразнил Кевина, медленно ласкал, глушил недовольный, жаждущий большего стон. Неожиданно альфа отстранился и пристально посмотрел в лицо омеге. Мальчик вздрогнул, глаза из-за мокрых ресниц лихорадочно заблестели. Ведьмак поймал себя на мысли, что мог бесконечно долго вот так просто держать его в своих объятиях и любоваться смущенным, раскрасневшимся лицом. Но Кевин испуганно спросил: — Ты передумал? Ты не хочешь меня? Никос чуть не рассмеялся. Несмышленыш, о Вездесущий, какой еще глупый. — Не хочу?! — Он скользнул по мальчишке взглядом собственника и мягко произнес: — Ты даже не догадываешься, как долго я ждал… Мужчина взял его руку и прижал к своей отвердевшей плоти. Лицо Кевина запылало, но руку он не отдернул, а стал нежно ласкать пальцами в том месте, куда Никос прижал ладонь. И ведьмак нежно, чуть насмешливо прошептал: — Такой смелый, мой малышшшш… Всего лишь на какую-то секунду Кевину показалось, что глаза Никоса стали чернеть, пока не исчезла радужная оболочка, а на правой щеке проступило уродливое клеймо, похожее на когтистую лапу, рот приоткрылся, обнажая острые клыки и… видение исчезло, как исчезает мираж при легком дуновении ветерка. Только теплые, властные губы накрыли, даря наслаждение и лишая возможности думать и анализировать. Все изменилось, весь мир, Никос и сам Кевин — все стало совершенно другим. Время потеряло всякий смысл. День смешался с ночью. Где явь, где сон? Сколько дней продолжалось безумие омега не помнил, но пришел день, когда он осмысленно посмотрел в глаза Никосу. Зверь утолил свой голод, насытился сильным, горячим телом. Теперь нахлынули воспоминания. Что делали с ним, что делал он… Как ко всему этому относиться? Стыд, страх перед новыми, до сих пор незнакомыми гранями своей личности, неуверенность в правильности происшедшего, своей значимости для этого могущественного альфы переполняли душу Кевина. Да, они были парой, но на своем горьком опыте юноша знал, как может быть жесток альфа к своей паре и как неумолимы обстоятельства, разрывающие эти связи. Тахир, Микки, Сейман… Кевин чувствовал сильную ауру своего истинного. Альфа, приручивший Зота, зверя из детских страшилок, явно что-то скрывал от него. Юноша осторожно перевернулся и посмотрел в глаза Никосу. Так хотелось, чтобы он был честен с ним, но Кевин не смог этого сказать вслух, не смел. Взгляд альфы изменился. Он стал жестким, хоть нежность и не исчезла. Теперь поцелуй был грубым, властным. Его губы мяли, терзали, отнимая дыхание, заставляя слабеть в сильных руках. Никос вошел резко, не сдерживая себя, не останавливаясь ни на секунду, заставляя Кевина беспомощно метаться, вцепиться в разгоряченное тело, но когда жалкий стон вырвался наружу, стал двигаться мягче и уже со следующим толчком Кевин почувствовал пьянящее удовольствие. Кевин перевел дыхание. Никос крепко прижал его к груди, сомкнув свои руки на животе омеги. — Малыш, — тихо произнес он, — так будет нечасто, но будет… Вместо ответа Кевин взял его ладонь и поднес к своим губам. Он поцеловал руку своего альфы и подумал о том, что в отличие от Карла, чья боль несла лишь унижение и страдание, боль от Никоса доставляла наслаждение. — Завтра первый день полной луны, — продолжил Никос, — у меня здесь осталось одно незавершенное дело. Так, сущий пустяк, на пару часов. А вечером я познакомлю тебя со своим братом. — У тебя есть брат? — переспросил Кевин, слегка оборачиваясь. — Что тебя так удивляет? Да, у меня есть брат. Не волнуйся, ты обязательно придешься ему по душе. Я вот, например, переживаю, как бы он не понравился тебе. — Ну что ты, как ты такое мог подумать! А кто он? — Его зовут Абигель. И он — целитель. — А кто ты? — Кевин отвернулся и замер. — Мой малыш стал задавать вопросы, — чуть иронично произнес Никос, — ты ведь догадался, кто я. Правда, маленький? — Ты — маг… — то ли спрашивая, то ли утверждая, прошептал Кевин. — Маг, — согласился ведьмак и поцеловал мальчика в затылок. — А какой? — осторожно продолжил Кевин. Но Никос только рассмеялся. — И это ты знаешь, мой мальчик. — Темный… я догадался, как только понял, что ты хозяин Зота. — Боишься? Кевин мотнул головой, наконец развернувшись к альфе лицом. — Нет. — Вот и славно… значит, ты не против отправиться ко мне домой? Там и скрепим наш союз. Ты что-нибудь слышал про остров Тенебрис? Кевин нервно сжал руку Никоса, а потом еле слышно произнес: — Там бесконечная темнота, из-за того, что он окутан густым туманом, и лучи солнца не проникают туда. Там не растут деревья, не поют птицы, только тишина и холод, — с отчаяньем закончил юноша и услышал нарастающий смех Никоса. — Прости, малыш. Ты так красочно все описал! Так ты не против разделить со мной тяготы жизни в беспросветной темноте? Дождавшись утвердительного кивка омеги, поцеловал его в лоб и бодро соскочил с кровати. — Это надо же… бесконечная темнота! Откуда только наслышался… что-то я совсем не помню… — продолжал бормотать Никос. Возле двери он обернулся, тепло посмотрел на Кевина и сказал: — Тебе ведь уже значительно лучше? Мы не увидимся до завтрашнего дня. А вечером за ужином послушаем Абигеля. Он еще тот болтун. Сможешь задать ему любые вопросы, и он с радостью ответит на все. Я тебя попрошу не выходить из дома, дождись нас. Все, что необходимо, ты найдешь в доме. Да и Зот скрасит твое одиночество. Обещаешь? Кевин кивнул в знак согласия. Он с неожиданной тоской посмотрел на закрывшеюся дверь. Без Никоса сразу стало так пусто, одиноко. Юноша подошел к окну и вздохнул. Он обещал Никосу не выходить из дома, но надо бы повидать Мартина, попрощаться перед отъездом. Если пойти окольными путями, есть вероятность остаться незамеченным. Много времени это не займет: он быстро, туда и обратно. Кевин наблюдал, как альфа вышел из дома. Никос остановился, поднял голову и внимательно, цепко посмотрел на омегу. Кевин смутился. Альфа продолжал смотреть на него, но потом взгляд сместился в сторону, за спину юноши. Омега обернулся и наткнулся на Зота. Зверь смотрел поверх его головы на альфу. У Кевина возникло ощущение, что они между собой о чем-то мысленно переговариваются, а может, и не показалось вовсе. Юноша вздохнул и помахал Никосу рукой.