Дар Темного ("Узы")

Они стояли на вершине занесенного снегом холма. Там внизу лежала небольшая деревушка. Дома в ней были беспорядочно разбросаны: одни стояли близко друг к другу, другие затерялись далеко в сопках. Ведьмак Никос Двуликий задумчиво смотрел вниз. Он был высок и широкоплеч, черные жесткие волосы доходили до лопаток, лицо уродовало темное клеймо в виде когтистой лапы, знак собственности, связи с мертвым миром. Весь его облик внушал ужас. — Мартин, ты ведь сделал все так, как я просил? Голос звучал мягко, но омега сжался и задрожал от страха. Закрыл лицо руками. — Посмотри на меня, Мартин, — все так же спокойно произнес ведьмак. — Я… я не могу… Я не могу… — Мартин замотал головой, не отрывая рук от лица. — Я все сделал, честное слово, он заходил попрощаться… Я старался… Мартин не смог сдержать рыданий. Он не мог понять, что происходит, кто этот безобразный ужасный альфа и почему он называет себя Никосом. Он так устал, так устал… Мартин вздрогнул от ласкового прикосновения альфы, будто от удара. — Не бойся, ты — молодец. — Услышал он похвалу. — Я приготовил тебе подарок. Ты ведь хотел этого. Посмотри, я позвал… и они здесь. Они тоже скучали. Никос погладил Мартина по голове, отвел руки от лица и слегка коснулся сомкнутых глаз. И Мартин увидел Лохана, державшего на руках сына. Они радостно улыбались, а ребенок тянул к нему свои ручки. Омега охнул, сердце дернулось, стало легко и спокойно. Руки сынишки обвили его за шею, а Лохан коснулся губами похолодевшего лба и смотрел нежно, с любовью. Вокруг стояла тишина. Никос провел взглядом уходящую троицу. Кивнул одному из своих слуг и тот, подчиняясь мысленному приказу, унес тело Мартина. Все напряженно ждали дальнейших указаний своего господина. Никос поднял голову. В небе лениво кружил огромный призрак. Очертания полной луны проступали на небосклоне все четче. Скоро ее сияние уйдет и тогда настанет время платить болью за боль. Можно было с легкостью уничтожить деревню с помощью одного этого, единственного призрака, но разве так насытится ярость ведьмака? Этот народец разозлил его, разбудил вторую сущность Двуликого, жаждущего крови. Ничего не поделаешь: сильные всегда пожирали слабых. — Уничтожить всех. Смерть не должна быть легкой. Убивать мучительно и долго. Поочередно ломая кости, сдирая заживо кожу. Проявите фантазию, удивите меня. Сначала детей, дайте возможность отцам оплакать их. Теперь тишина стала зловещей, мертвой. Никос подошел к огромному, когда-то сильному и гордому альфе, заглянул в потухшие глаза и неожиданно мягко произнес: — Я благодарен тебе за заботу. В долгу оставаться не привык, поэтому дарую тебе жизнь, а также своего верного раба — Гора. Ты, Сейман, станешь свидетелем гибели своего клана и увидишь мучительную смерть каждого. Я хочу, чтобы ты жил долго. Об этом позаботится Гор. Он предотвратит все твои необдуманные поступки и напомнит о сегодняшнем дне, если тебе вдруг изменит память. Никос махнул рукой и Гор, подхватив окаменевшего Сеймана, исчез вместе с верными слугами Темного. Вскоре, там внизу, сквозь оранжевые блики стал виднеться черный густой дым. К утру в живых не останется никого. Никто не спасется в этом аду, пламя медленно пожрет все, обойдя лишь один дом близ Храма. Когда ведьмак обернулся, то встретился с шальным взглядом дрожащего от нетерпения Абигеля. Никос не удержал улыбки: он любил такого Аби, страстного, взволнованного и живого. Все-таки Карл — отличная идея. Никос сразу это понял, как только увидел тонкое изящное лицо, холодные глаза, худощавую, обманчиво хрупкую фигуру. Хорошая игрушка, породистая. — Такой красивый, — с восхищением произнес Абигель. Он стоял, одной рукой поддерживая и прижимая к себе оцепеневшего Карла, другой лаская грудь, идеальные плечи беты.  — Снежиночка моя… — Почему Снежинка? Никос подошел к Карлу и жестко поцеловал, кусая губы до крови. — Да ты посмотри! У него реснички белые! И даже здесь, — Абигель одним движением сорвал с пленника одежду, — в паху… Он — чудо. И девственник к тому же… Кто первый? — жалобно спросил Абигель, состроив щенячьи глазки. Никос рассмеялся. Разве такому откажешь в праве? Ведьмак провел рукой по шелковистым волосам, наслаждаясь приятными ощущениями, и ободряюще кивнул брату. — Он совершенен, Никос! Я влюблен. Снежиночка, прогнись. Давай сам… — Абигель сделал резкий толчок и Карл закричал. — Ты порвал его, — укоризненно сказал Никос, глядя на кровь, стекающую по узким бедрам молодого мужчины. Он положил голову Карла себе на плечо, утешающе провел по голове и чуть насмешливо сказал: — Терпи, не визжи. Ты не ребенок, всего лишь потерял девственность. Мы не монстры. — Аби хохотнул. — И хотим тебе добра, хоть ты в силу своей ограниченности не понимаешь еще этого. — Да, мы хотим тебе только самого лучшего… — блаженно улыбаясь, пробормотал Аби и вдруг резко остановился. — Никос, но ведь самое лучшее это мы с тобой! Я так думаю. Давай вдвоем? Ведьмак на минуту задумался. — Тут не поспоришь… но так мы разорвем его надвое. Эй, Карл, прекращай! Дыши глубже, ну! — Да, Снежиночка, не робей, целитель я или кто? Вылечу… — зашептал Аби и с обожанием посмотрел на брата.

***

Кевин прилег. Кровать стояла возле окна, и это чем-то напоминало ту каморку, что служила ему приютом всего неделю назад. Тот же кусочек ночного неба, та же ласковая луна. Зот лежал возле камина. Зверь издавал урчание и этот звук заполнял пустоту вокруг. Когда в жизни Кевина появился его альфа, он стал острее чувствовать окружающее пространство. Оно давило, сжимая в тиски, заставляло сдерживать дыхание, будто выталкивало к своей паре или наоборот, растекалось, уступая место одиночеству и тоске, и хотелось сбежать, спрятаться за спиной опять же своей пары. Кевин задумчиво смотрел на луну. «Я люблю его…». Мысль пришла ниоткуда. «Я люблю его… Я люблю его? Я люблю…». Слова пульсировали в такт сердцу, очищая все вокруг, давая ответы на многие вопросы, и несли облегчение и свободу. Но все еще было так неясно, путано и вызывало тревогу. Кевин чувствовал, как что-то ускользает от него и это пугало. Он так разволновался, что не заметил, как ободок луны приобрел ярко-алый цвет. Луна его больше не интересовала. Кевин вскочил, нервно заметался по комнате, потом опять сел на кровать. — Я люблю его, — немного растерянно обратился он к единственно живому существу рядом с ним. Зверь заурчал еще сильнее и громче, жмуря от удовольствия глаза. Он потянулся, острые когти царапнули пол, а шипы на спине причудливо задрожали. Это было похоже на странный танец. Кевин зачарованно смотрел на игру света и тени на спине Зота. Взволнованный омега подошел ближе, сел на пол и положил голову на лапу. Рядом с Зотом было спокойно, тревога постепенно уходила. Кевин разрешил себе любить, отпустил чувство, рвущееся на волю. Будь что будет. Люблю, доверяю, верю. Он уже не помнил, когда ему было так легко, так несказанно свободно. Это и есть счастье? Не знать сомнений, без остатка довериться, просто любить… Кевин тихо рассмеялся. Поднял голову и заглянул в желтые глаза Зота, так хотелось поделиться с кем-то своими мыслями, но он не знал как. Поэтому молча, что есть силы пожелал счастья Зоту, Никосу, еще незнакомому Абигелю, Мартину и даже недобрым жителям деревни. Он их простил, что с них взять, пошли и им Вездесущий счастья и удачи. Ведь довольный человек не может быть жестоким, и они станут добрее. Только воспоминание о Карле и Сеймане навеяло тоску и Кевин загнал мысль о них подальше. Зот с нежностью лизнул Кевина, потерся гривой, заставив омегу заворочаться и хихикнуть: он ужасно боялся щекотки. Они еще долго лежали возле камина, смотрели на пламя, греясь в уюте и тепле.