Вышел из комы ночью там, где храм на крови без крова, Капельницы - в клочья, жить начинаю снова. Разлетелась вода снегом, белой ваты жую мясо, Волчьим вещим живу бегом, небо красное - будет ясно. Новая жизнь разбежалась весенним ручьем, Новая жизнь разлилась по ларькам, по вокзалам. Новая жизнь посидим, помолчим ни о чем, Новая жизнь никогда не даётся даром... ( ДДТ - Новая жизнь)
После отъезда старших лордов Первого Дома Тьелперинквар оставался на крепостной стене до тех пор, пока ладья Ариэн не скрылась из виду. Эльф упорно вглядывался в чёрную громаду на западе и клубившуюся дымку туманов у её подножия, сидя на тёплых камнях парапета свесив ноги вниз. Игривый ветерок трепал его волосы, и Тьелпе казалось, что это чьи-то ласковые прикосновения. Атто… Я так хочу, чтобы ты вернулся. Когда окончательно стемнело и застывшую в немом ожидании перемен крепость накрыло звёздное покрывало ночи, Келебримбор спустился в свои покои. Не ужиная, лёг спать, но Ирмо решил сегодня не баловать снами внука Фэанаро. Полночи проворочавшись с боку на бок, эльф отшвырнул одеяло и вышел во двор крепости. Тишину нарушал только стрекот цикад. Лошади ещё не вернулись. Эол куда-то исчез, но нолдо привык к его долгим отлучкам. Вернётся. Если раньше тишина Форменоса радовала Тьелперинквара и дарила покой, то сейчас она нависла над крепостью душной грозовой тучей, давила на душу, словно эльф вновь попал в чертоги Мандоса. Дойдя до кузницы, сел на пороге и закрыл ладонями лицо. Атто. Атто. Если Намо отпустил твоих братьев, то должен и тебя… Я жду. Очень жду. Я знаю, что наша встреча будет нелёгкой, но я приму любое решение. От раздумий его отвлёк тихий шорох крыльев. Большая птица покружилась над садом и по широкой дуге спланировала на крышу кузницы. Камнем упала оттуда на траву рядом с нолдо. — Кели… — Nauro? — эльф вскочил на ноги, подбежал к лежащему ничком обнажённому оборотню. — Ты в порядке? — Дай мне пить, — спутанные пряди волосы тяжело дышавшего чародея были едва различимы в высокой тёмной траве. — Сейчас! — нолдо рванул к каменной чаше колодца. Зачерпнул ковшом воды и принёс Эолу. Тот уже сидел на траве и, кивнув, с благодарностью принял из рук Тьелпе сосуд с живительной влагой. Лишь вдоволь утолив жажду, смог вернуться в свой эльфийский облик, но по его виду было видно, что оборотень совсем недавно преодолел огромное расстояние. — Кели, ты один? — Что случилось? — Нужно противоядие. Срочно. — Ты нашёл жену? Ириссэ ранена? — Белобрысый лорд ранен. Из вашего рода, — осушив ковш до дна, Эол пошатываясь поднялся на ноги. — А ты? — Нет времени на болтовню, — телеро устало побрёл через сад в маленькую постройку, где сушил и хранил травы. — Нужно приготовить лекарство. — Я с тобой! Если лорд Келегорм в садах Лориэна, то мой отец, скорее всего, тоже там! — Собирайся. Поедем. Возьми пару фляг с чистой водой и тёплую одежду лорду. — Неужели в садах нет ручьёв? — Есть. И озёра, — Эол в дверях обернулся на лорда Эрегиона, прислоняясь к косяку. — Но вода в них зачарована. Здесь в горах — вода хорошая, живая. Там — плохая, мёртвая. — Я понял, — кивнул Келебримбор. — Но лошадей нет. — Что?! — Я отдал их старшим лордам Первого Дома, чтобы они смогли добраться до Тириона. — Когда они должны вернуть наших коней? — Отпустят, как только доедут. — Хорошо, — чародей торопливо искал нужные ингредиенты. — Лошади скоро вернутся, Науро, — как можно убедительней сказал Тьелпе и убежал собираться. Когда он вернулся во двор, Эол ждал его у открытых ворот крепости, прислушиваясь к ночным звукам вокруг крепости. На шее оборотня блестела крошечная склянка с лекарством. — Я не могу ждать, догонишь меня. Яд убивает лорда. — Но он же только вышел из чертогов Мандоса! — в отчаянии выкрикнул Тьелпе. — Так не должно быть! — Дашь мне в зубы флягу, когда я обернусь волком. — Хорошо, — нолдо кивнул, следя, как Эол читает заклинание, и его облик вновь начинает меняться. Вскоре перед Тьелперинкваром стоял огромный волк, с висящим у него на шее сверкающим фиалом. — Держи. Я тебя догоню. Зверь аккуратно принял из рук эльфа ремешок от фляжки с водой и скрылся в ночи. Тьелпе подобрал одежду Эола и засунул в свой рюкзак. Где же кони?***
— Ириссэ, — Тьелкормо пытался улыбаться кузине, чувствуя, как Арэдель заботливо кутает его в свой белый плащ, пытается согреть ледяные руки нолдо в своих ладонях. — Турко, прошу, не засыпай, — эльфийка вытрясла из фляжки последние капли воды, смочив лоб брата. Нужна ещё вода, но оставлять Тьелкормо одного нельзя. Где же Эол! Призрачная пелена вокруг мешала определить, сколько времени прошло. Если оно тут существует. Туман становился гуще, белое безмолвие становилось всё больше похоже на стылое Хэлкараксэ, а не на Нан-Эльмот. Сколько раз Ар-Фейниэль приезжала сюда, мечтая в садах Лориэна испытать те же самые ощущения, которые охватили её душу, когда нолдиэ впервые оказалась в лесу Тёмного Лорда. Она хотела и в то же время страшилась вновь встретить Эола. Но если в самые первые поездки в сады Ирмо в груди возникало щемящее чувство предвкушения встречи, то постепенно дева поняла всю тщетность ожидания. Потянулись долгие серые будни в цветущем краю. Нолофинвэ заметил перемену в настроении дочери, но препятствовать её поездкам в сады не стал. — Арэльдэ, отпусти меня к отцу… — нолдо чувствовал, как его бьёт сильный озноб, а душа просится покинуть телесную оболочку. — Ему плохо там одному. Я ему нужен… — Турко, потерпи, торонья, — эльфийка прижала голову кузена к груди, ласково гладя по светлым волосам. Сколько времени она мечтала о встрече с Тьелкормо! Эру, почему валар так несправедливы? Сначала томиться в многовековом ожидании, увидеть любимого пару мгновений по сравнению с той вечностью, которую она ждала его возвращения, и вновь потерять, видя, как слабеет связь души и тела? Арэдель представила, как стоит на месте Пламенного Духа в Круге Судеб, отчаянно доказывая свою правоту и глядя в безучастные лики всемогущих валар. Злые слёзы Ириссэ упали на бледное лицо кузена, обжигая словно капли расплавленного железа. Веки Светлого затрепетали. Арэльдэ любит его? Или это другая дева сейчас рядом с ним? Действие яда заставляло душу Тьелкормо скользить на грани реальности и видений. Fёа взлетела над клубящейся пеленой туманных садов, устремляясь к Вратам Мандоса. Эол вёл правильным путём, до чертогов Намо оставалось пройти совсем немного. Душа Светлого метнулась к Вратам, заскользила огненным силуэтом по ледяной поверхности, выискивая малейшую щель, чтобы проникнуть внутрь. Не найдя, в отчаянии рухнула вниз, к порогу. Нолдо заколотил кулаками по наглухо закрытым дверям чертогов Небытия. Арэдель почувствовала, как бешено застучало сердце Тьелкормо. Обняла кузена ещё крепче, обильнее смачивая его щеку горячими слезами. — Турко, не надо! Не уходи! — Тindómerel… — прошептали пересохшие губы Тьелкормо, когда на его плечо села певчая птичка. Огненный силуэт, отбив кулаки о незыблемые Врата Мандоса, в изнеможении опустился на стылый порог и прислонился затылком к нерушимой тверди. Намо, гад! Пусти меня обратно! Молчание в ответ. — Ты продолжаешь любить своего соловья, а я хотела родить тебе семерых светлых шалопаев… — не выдержала и произнесла вслух Арэдель. — Я не нужна тебе… — Что? Арэльдэ? — душа Тьелкормо так стремительно вернулась в реальность, словно кто-то с размаху швырнул нолдо об землю. — Что ты сейчас сказала? — Потерпи, мой муж принесёт лекарство! — нарочито громко сказала Ириссэ, торопливо вытирая ладонью слёзы. Кузен не должен видеть её слабость.