***
Элронд сидел за столом в одном из складских помещений, которые использовал для хранения различных трав, и занимался трудоемкой задачей измельчения высушенных корней до состояния мелкой белой пудры. Маленькая комната была тепло освещена полудюжиной ламп, развешенных по периметру длинных полок. Элронд предпочитал делать всё самостоятельно - таким образом он мог позволить своему уму расслабиться, делая что-то полезное и следя за тем, чтобы порошок не высыпался из небольшой каменной ступки. В свое время он получил хороший урок. Владыка Ривенделла до сих пор помнил тот день, когда совсем ещё юные сыновья стояли в этих дверях, спрашивая его, чем они могли бы помочь, и их глаза ярко сияли на одинаково ангельских личиках. Нет, сказал он себе твердо, больше никому и никогда он не позволит прикоснуться к травам без должного надзора. По крайней мере, никому в возрасте меньше трёх тысяч лет. Элронд всё ещё слышал смех Келебриан, когда они вошли в комнату через час, чтобы увидеть сыновей с ног до головы покрытыми белым порошком – вместе со всем остальным, что было в пределах досягаемости двух молодых эльфов. При мысли о любимой жене, которая давно ушла на Запад, его сердце сжалось от горя. Почти удивительно, с горечью думал эльф, что даже сейчас, спустя почти пятьсот лет, всё ещё чувствовалась открытая рана на сердце, которая никогда не будет залечена, пока он сам не отправится в Гавани. Его темные мысли были прерваны, когда младший эльфийский сын пришел в эту комнату и с деловым видом, который говорил о большом опыте, стал открывать деревянные шкафчики и вытаскивать разные припасы. Слишком достаточное количество припасов, подозрительно отметил про себя Элронд, которых вполне хватит, чтобы обеспечить целую армию. Почти боясь спросить, он покашлял, вопрошающе глядя на сына. Элрохир повернулся и криво усмехнулся отцу, при этом поднимая охапку сухого ацеласа и бинтов и попутно пытаясь всё затолкать в мешок из мягкой серой ткани. - Добрый вечер, отец. Довольно приятная погода, не правда ли? Элронд ни на секунду не обманулся невинным видом сына. - Могу я спросить, для чего это…, - он указал на мешок, который Элрохир теперь заполнял набором кровоостанавливающих трав, - …предназначено? Элрохир пожал плечами, закрывая мешок и поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты. - Я только что узнал, что припасы в главном зале истощились, и подумал, что если Леголас приедет через неделю, то мы, вероятно, должны их пополнить. Вы же знаете наших юношей. – Сказал он, неодобрительно качая темноволосой головой. - Элрохир… - тихо прорычал отец, когда тот снова повернулся, чтобы покинуть комнату. Младший эльф обернулся и, широко улыбаясь, пожал плечами. - Мы же не можем знать, что произойдет, не так ли? Я имею в виду несчастные случаи с ними. Особенно с ними. Особенно здесь. Особенно с Эстелем. Его отец вопросительно поднял темную бровь. - Я сказал Эстелю пойти и извиниться перед Элладаном. И, учитывая угрозы Элладана, которыми тот осыпал его на прошлой неделе, я думаю, что нам лучше быть готовым к любым неожиданностям, – объяснил Элрохир, быстро выходя из комнаты, прежде чем отец мог успеть задать ещё какие-либо вопросы. Элронд опустил руку с забытым пестиком на стол. Эстель извиняется перед Элладаном… в одиночку? Без единого свидетеля? Он вспомнил убийственные взгляды старшего сына, мелькающие каждый раз, когда тот видел младшего брата. Он глубоко вздохнул и возобновил свою работу, стараясь не думать об изломанных телах или зияющих ранах. Если не услышит об Эстеле в течении двух часов, то нужно будет отправиться на поиски, решил Элронд, и его головная боль вернулась с удвоенной силой. - Что я сделал, чтобы заслужить все это? – пробормотал он про себя, не ожидая какого-либо ответа на свой вопрос.***
Арагорн стоял в комнате Элладана и пытался спрятать свой страх. Внезапно он осознал, почему большинство орков сбегали, лишь завидев одного из братьев в полном боевом режиме. «Да, - подумал он, - мысль о милой и темной дыре в земле, чтобы теперь в ней скрыться, сейчас кажется очень привлекательной.» Взгляд Эстеля остановился на камине позади головы сидящего на кровати брата, волосы которого до сих пор были слегка зеленоватого цвета. Он глубоко вздохнул, стараясь не обращать внимания на злой блеск в глазах Элладана, и начнал заготовленную речь, которую сочинял последние несколько дней. - Элладан, пожалуйста, выслушай! Это очень важно для меня, и я очень сожалею, что окрасил твои волосы, я не должен был делать этого… Мое поведение было детским и ни в малейшей степени не способствует повышению престижа нашего дома. Я честно сожалею обо всех издевательствах, которые тебе пришлось пережить из-за моих действий, а также о том, что я использовал каленриль так, что она полностью не смоется в течении следующих недель. Он нервно сглотнул, думая, что это не прозвучало так, как он репетировал. Чувствуя себя как насекомое, пойманное в паутину садистского паука, он видел, что блеск в глазах Элладана стал ещё более угрожающим, если такое вообще было возможно. Спешно исправляя себя, Эстель продолжил: - Ммм, я имею в виду, что было весьма безответственно красить твои волосы. Я не должен был этого делать. Сопротивляясь желанию переложить часть вины на Элрохира, он наблюдал, как брат медленно встает с кровати, и быстро добавил: - И, уверяю, я никогда не буду делать это снова. Прости меня. Он открыл рот, чтобы что-то добавить, но тут же закрыл его со слышимым щелчком, лишь посмотрев брату в глаза, который к этому моменту уже пересек комнату и теперь стоял прямо перед ним. Почувствовав, как сильные руки захватили переднюю часть его потрепанной туники и чуть приподняли над полом, он закрыл глаза и направил мольбу Валар о наступлении быстрой и безболезненной смерти. Когда понял, несколько ударов сердца спустя, что до сих пор болтается в воздухе, он открыл сначала один, а затем уже обоими глазами уставился на лицо эльфийского брата. - Итак, младший брат, - сказал Элладан опасно низким голосом, слегка поправляя хватку на одежде Арагорна, - ты думаешь, что этого достаточно? Что я так просто прощу этот маленький… инцидент? Не забывай, малыш, - добавил он, прекрасно зная, насколько это раздражает человека, - эльфы имеют хорошую память, мы так легко не прощаем, и мы никогда не забываем. Глядя в большие, испуганные глаза Арагорна, он пытался сохранить свое самообладание. «Ах, - подумал он, - знал бы я, что увижу его в таком виде и, можно сказать, что всё это того стоило». Пытаясь вернуть голос, Арагорну удалось проквакать: - Т-ты не можешь убить меня, от о-отца не скроешь! Зловеще ухмыляясь и приподнимая Эстеля ближе к своему лицу, Элладан ответил нарочно спокойным и тихим голосом: - Ах, дорогой брат, ведь ты предполагаешь, что все знают где ты находишься. Не волнуйся. Я прослежу, чтобы они никогда не нашли твое тело. Взглянув в серебристые глаза, которые еще больше расширились, он, наконец, не смог сдержать смех и, опустив брата на пол и беспомощно смеясь, позволил своему телу соскользнуть вдоль стены. Отчаянно успокаивая свое мечущееся сердце, Арагорн поднялся и сел на кровать Элладана, хмурясь на брата, который буквально катался по полу от хохота. - Это было не смешно, Элладан! Ты напугал меня до полусмерти!! - О, но что это было, маленький брат!! Я бы с удовольствием прошел через то же самое снова, если бы это означало, что снова увижу настолько испуганный вид на твоем лице! Я буду дорожить этим моментом до конца времен! Элладану удалось успокоиться лишь через несколько минут. В это время Арагорн покосился на кинжалы своего брата и не смог скрыть облегчения на лице. - Так ты не сердишься на меня? Продолжая хихикать, Элладан поднялся с пола чуть менее изящно, чем обычно, и сел рядом с младшим братом. - Нет, малыш, - произнес он, стрельнув на Эстеля строгим взглядом. – Я не злюсь, - при этом он поднял палец, и Арагорн отметил, что это сделало его очень похожим на Элронда, - но это не значит, что я не приму ответные меры. В ближайшем будущем ты должен будешь ходить очень осторожно. Он подарил своему человеческому брату ухмылку, и тот тут же вернул её. - Но скажи мне, Эстель, как это ты так ловко придумал с этим сорняком? Я бы никогда не вспомнил… Арагорн гордо вытянулся, показывая брату однобокую усмешку. - Ах, брат мой, это действительно долгая история. Так, с чего же начать… Элронд с подозрением посмотрел на дверь, которая вела в комнаты Элладана. Прошло уже больше двух часов, и он начинал волноваться. Не то, чтобы он на самом деле думал, что Элладан навредит Эстелю, вовсе нет, но иногда было трудно для эльфа (а для очень сердитого эльфа – особенно) помнить, что люди не обладают стойкостью и силой Перворожденных. И это было особенно сложно с Эстелем, который был в некоторых аспектах всё же больше эльфом, нежели человеком. Элронд бросил еще один взгляд на дверь. Покачав головой, Владыка Имладриса решился действовать. Выпрямив спину и поправив свою мантию, он быстро подошел к двери, постучал и, не дожидаясь ответа, вошел в комнату. Ожидая увидеть поле боя, которое по своей кровавости превзошло бы битву при Дагорладе, он был больше, чем удивлен, когда увидел, что его старший и младший сыновья мирно сидят бок о бок на полу. Вытянув перед собой длинные ноги, Эстель заканчивал длинное повествование. - … и вот, таким образом, дорогой брат, мы вынесли каленриль из отцовской кладовки. Элладан, прочищая горло, пихнул брата в бок. Эстель поднял голову и улыбнулся вошедшему отцу. - Добрый вечер, ada! Сегодня прекрасная лунная ночь, не правда ли? Отчетливо ощущая дежавю, Элронд решил, что не хочет вмешиваться. Смотря строго на своих невинно улыбающихся детей, он решил им напомнить, что на следующий день они должны были сопроводить Глорфинделя до южных границ. Выглядя шокировано, что их отец мог вообще допустить такую мысль, что они якобы могли забыть этот факт, Элладан и Эстель горячо заверили отца об обратном. Забавляясь, Элронд покачал головой, хорошо зная, когда он должен был признать свое поражение. - Ну, хорошо. Я не буду спрашивать о том, что тут произошло, ибо я просто не хочу знать. Эстель, - он обратился к своему младшему, - ты должен уже ложиться спать. Ты ещё молод и нуждаешься в отдыхе, – добавил он, с озорным блеском в серых глазах. В то время как Элладан усердно старался не засмеяться, Эстель попытался было протестовать, но это не возымело особого успеха. - Но ada, я… - начал было он, но поспешно закрыл рот, видя суровое выражение на лице Элронда. - Ну, хорошо. Я не возражаю, - проворчал он затем, вставая и выходя из комнаты, хмурясь на приемного отца и брата. Элронд повернулся к ухмыляющемуся старшему: - Это же касается и тебя, юноша! - Бросив последний взгляд на ошеломленное лицо сына, он развернулся и вышел из комнаты, наконец позволяя улыбке показаться на своем лице. «Ах, - размышлял он, направляясь в сторону своих комнат, - боюсь, что я никогда не смогу их понять. Иногда, я клянусь, они просто в считанные секунды превращаются из взрослых в шестилетних человеческих детей!». Элронд ускорил шаг, когда внезапная дрожь страха пробежала по его высокой фигуре, оставляя после себя ощущение, словно одеяло мрака окутало разум эльфа. Он решил зайти в комнату Элрохира, просто чтобы убедиться, что младший эльфийский сын был в порядке. Он жил слишком долго и видел слишком многое, чтобы игнорировать подобные предупреждения, даже настолько неясные, каким оно было сейчас.***
Темноволосый эльф слегка подвигался, пытаясь найти более удобное местечко в ветвях дерева, которое он выбрал в качестве точки обозрения. И это был далеко не плохой выбор, снова напомнил он сам себе. Дерево находилось на вершине небольшого холма на территории Ривенделла, и отсюда открывался прекрасный вид на тракт, который вел вниз от передних ворот, по крайней мере для тех, кто обладал эльфийским зрением. Если кто-то проедет тут, то эльф будет об этом знать. Он пришел сюда несколько часов назад, тщательно избегая стражу, которая охраняла все проходы в Последний Приют. Он ухватился за темную ветку настолько сильно, что костяшки его пальцев побелели даже сквозь бледную кожу, стараясь сопротивляться непреодолимой волне ненависти, которая прокатилась через его тело. Сейчас, будучи настолько близко к своей цели, он понял, что не может больше ждать. Всеми фибрами своей души он жаждал крови человека, который отобрал у него то, что он любил больше всего на этом свете. Задвигая свои эмоции обратно в темный угол сознания, где они томились в течение последних трех тысяч лет, он глубоко вздохнул, чтобы успокоить себя. Нет, сказал он себе, выбранный им путь будет намного более приятным. Гораздо более приятным. Отодвинув колчан, эльф вновь уселся на ветке, ожидая, когда солнце поднимется над ущельем в ознаменование начала нового дня. Леголас Зеленолист не мог заснуть, и это его сильно раздражало. У эльфов не было проблем со сном, твердо убеждал он себя, и почти усмехнулся, радуясь, что Арагорна не было рядом, чтобы тот засвидетельствовал его бессонницу. Он нещадно дразнил его обо всех вещах, которых обычно не было у эльфов. Вздохнув, он откинул одеяло, встал и натянул свою старую рубашку. Раздвинув в стороны вышитые занавеси, которые слегка колыхались от ночного ветра, он вышел на балкон, с которого открывался вид на дворцовые сады. Леголас сделал глубокий вдох холодного воздуха, пытаясь успокоить свой беспокойный ум; бледный лунный свет освещал его длинные расплетенные волосы и делал их блестящими, словно они были из чистого серебра. Рассуждая, что он гораздо лучше отдохнет на дереве, чем на балконе, молодой эльф быстро огляделся и, довольный, что никого не было в поле зрения, легко запрыгнул в ветви одного из деревьев, что росли под окнами. Устраиваясь поудобнее, он позволил напряженным мышцам расслабиться и закрыл глаза. Если отец поймает его здесь, на дереве в саду, одетого только в штаны и старую рубашку, то эльф получит проблемы на свою голову. Король Лихолесья настоятельно требовал, чтобы Леголас вел себя как принц, кем он и являлся, и это уже неоднократно приводило к их столкновениям. «Ну, меня не поймают, - с усмешкой подумал Леголас. - Если попадусь в собственных садах, своим же охранникам, на дереве перед моей же комнатой, тогда я действительно заслуживаю быть запертым в подземельях на несколько десятилетий.» Расслабившись в объятьях ветвей, он слушал звуки шепчущихся деревьев, позволяя им укачать его. Но перед тем, как войти в царство эльфийских сновидений, внезапно он вздрогнул, полностью раскрыв глаза, словно до этого и не пытался заснуть. И снова было то самое чувство страха, прокатывавшееся по телу тогда, когда он позволял себе расслабиться. Приподнявшись, Леголас устало потер лоб - он просто не понимал, что означало это чувство, и этого было вполне достаточно, чтобы оно начинало сводить его с ума. Преодолевая эти мысли, эльф встал и приготовился вернуться в свои покои. Легко взобравшись на вершину перил, он бросил последний взгляд на мерцающие звезды и зашел внутрь. Он устало опустился на свою кровать, рассуждая, что его обеспокоенность чем-то, что он не мог пока осознать, была бы не самым мудрым решением. Его глаза остекленело застыли в эльфийском способе сна, и он попытался немного отдохнуть. «Не будет никакой пользы, если я завтра засну по пути в Ривенделл, - размышлял он в дреме, и наконец, думая о близнецах и своем лучшем друге, Леголас плавно скользнул в мир беспокойных снов. ada - отец