Безмолвные сказания

Солнце зашло за горизонт. Небо сперва приняло багрово-красный оттенок, а затем и вовсе почернело, погружая все, что находилось рядом с ней, во мрак. Присмотревшись, Дени отчетливо разглядела раздувающиеся ноздри и дикие, наполненные ненавистью и злостью, налитые алой кровью глаза Дрогона. Дракон злобно разрывал уже мертвую плоть на миллионы кусков и отбрасывал их в воздух, наполненный безумными криками еще живых, страдающих людей. Огонь пылал сам по себе. Чего бы она ни касалась, огонь прикасался вместе с ней, даруя этому миру не что иное, как несчастье, гибель и разрушение. Дракон невероятным образом изогнулся, выпрямил шею, и из его пасти вылетело ужасающее рычание, отдающееся эхом в головах умирающих людей. Дейенерис нежно протянула руку к своему ребенку и взглянула на него глазами, полными восторга, обожания и любви. Ни одна хорошая мать не откажется от своих детей. Но как быть, если твой ребенок - чудовище? Его чешуя была черная, с кроваво-красными прожилками и алыми завитками. Дрогон взглянул в ее пылающие глаза и, взмахнув широкими и огромными черными, как сама ночь, крыльями, в одно мгновение покрыл весь город своей тенью, как огромная серебристо-белая луна покрывает весь мир, унося простых людей далеко-далеко, в мир кошмарных сновидений и невозможных мечтаний. Таргариены всегда отличались безумием. Эта фамилия как клеймо преследовала ее еще в чреве матери. А после рождения тело ее наполнилось болью, а глаза - сильным и невероятным страхом. Ее огонь тускнел с каждым днем, его пытались загасить многочисленные мысли и сомнения в самой себе. “Я не мой отец...”– вторила она себе, бросая быстрый, наполненный горем и сожалением взгляд на сгоревший город, утопленный в крови ее же подданных. Эти слова били по ней так, как настоящая Валирийская сталь рубит живую плоть на тысячи мелких кусков. Несмотря на окружающее ее безумие, Дени выглядела идеально. Густые серебристо-золотые волосы падали на ее плечи, распущенными они казались еще длиннее, блестящие фиалковые глаза пылали огнем, а цвет ее кожи был похож на искрящийся снег. Необычайной красоты платье лазурного цвета раздувалось на ветру, делая ее фигуру стройнее и придавая ей легкость. До нее донеслись душераздирающие вопли о помощи. Дейенерис чуть подалась вперед, пытаясь заслонить и защитить маленького ребенка своей спиной, но не успела. Визерион расправил широкие крылья и, разинув пасть, с жадностью поглотил его полностью, оставив на тлеющей земле лишь горстку косточек с маленьким черепом. В этот момент она почему-то вспомнила своего брата. Все это время она была слепа. Но теперь она отчетливо видела его перед собой. Визерис был жесток и слаб, жадность и стремление получить все погубили его, она не желала той же участи для своего ребенка. Дракон опустил голову к ее ногам и слегка задел ее плечо, от чего она вздрогнула, и в горле ее встал ком, не позволяющий ни вздохнуть, ни шелохнуться. “Он не должен видеть мой страх. Я его мать, он не навредит мне”, – утешая себя, думала она. Дейенерис аккуратно положила руку на его голову, слегка сжимая ее. Ярко-желтая чешуя с маленькими золотыми полосками переливалась, светилась ярким пламенем и была похожа на огонь, который горел внутри нее самой. Внезапно в ее голове возникло шипение, подобное смертоносной гадюке, затаившейся и готовой совершить нападение. Дейенерис сразу узнала своего третьего ребенка. Рейегаль и Визерион всегда были неразлучны и всегда боролись за внимание своей матери. Рейегаль открыл свою огромную пасть и из нее хлынул огонь, поражающий и уничтожающий все на своем пути. Со страшной силой он взмахнул своими крыльями и, приземлившись, оказался подле своей матери. Дени с любовью взглянула на него и положила другую руку на его голову, нежно поглаживая. Его чешуя была зеленого цвета с маленьким, еле заметным пятном на длинной шее, которое то появлялось, то исчезало вновь. Дени взглянула на белую луну и вдруг решила, что Дрогон, ее самый любимый ребенок, покинул ее и своих братьев. Ей вдруг стало грустно и очень страшно, но не за себя, а за дракона. Продолжая поглаживать металлическую чешую своих детей, она затаила дыхание и взглянула на огонь, окружавший ее. “Летите” – тихо прошептала она, и драконы подчинились ей. Дейенерис все ближе и ближе приближалась к своей цели. На мгновение она остановилась и присела на корточки возле умирающей женщины, которая не переставала повторять странные имена, совершенно не знакомые Дени. Среди этих отчаянных и безумных криков она отчетливо смогла расслышать всего три слова: “Мои дети погибли…”. Эти слова накинули на нее невероятный страх, ее глаза наполнились болью и сожалением как в тот раз, когда она взглянула на Дрогона и на сожжённый город. Только настоящая мать сможет понять мать, потерявшую своих детей. Женщина бросила на Сереброволосую деву резкий и злобный взгляд, протянула к ее шее руки и была готова напасть, но Дрогон опередил ее. Дракон с невероятным грохотом опустился на землю и, защищая свою мать, разорвал в клочья бедную старуху. “Дрогон!” – прошептала Дейенерис. И вот, наконец, она воссела на трон, величаво и важно возвышаясь над всем. Но не было празднеств в тот день, и люди не пели песни. И в будущем не слагали о ней баллады, как о великой королеве, способной не только приручить драконов, но и подчинить себе семь королевств... Дени устремила свой взгляд на Дрогона, который пытался взобраться на замок, превращая стены его в пыль, унесенную высоко к мерцающим звездам и растворенную в горячем воздухе, наполненном предсмертными стонами неверующих ни в драконов, ни в ее саму, ни в ее будущее великое правление. После ее глаза опустились вниз, и она увидела полуживого человека, который полз к ее ногам и протягивал свою обожжённую руку, моля о пощаде и спасении. Мужчина не переставал стонать от боли, из его глаз текли слезы отчаянья и повиновения, на что Дейенерис ни как не отреагировала. Дрогон посмотрел на нее, а она на него теми же самыми глазами, наполненными безумной любовью; она холодно махнула рукой, тем самым давая свое согласие. Они поняли друг друга. Дракон властно выпрямил длинную и извилистую шею, из его пасти прозвучало хриплое рычание, он набросился на человека и мгновенно сожрал его, по окончанию оставляя после него лишь яркие, но безжизненные глаза. Визерион и Рейегаль еще очень долго парили в небе, а с наступлением рассвета разделили пиршество вместе с братом. Надолго она останется в памяти людей, как матерь драконов, а точнее – чудовищ.