5.
10 января 2018 г. в 08:56
В парке было темно из-за деревьев, за кронами которых редко ухаживали, раз в два года подстригая сухие ветки. И так получилось, что теперь парковую дорожку покрывала живая арка. Это было красиво. Особенно летом. Но сейчас осень, и пасмурных дней куда больше, чем солнечных. Поэтому забавных теней на асфальте нет, а арка создаёт ощущение вечера даже днём.
Зачем он сюда приехал, Кит не знал. Хотя, казалось бы, парк тот самый, который он тысячу раз проезжал каждое утро. Почему бы не заявиться сюда без причины? Но Кит чувствовал, что причина есть, просто он отказывался верить, что эта причина — Лэнс. Просто потому что. Не спрашивайте.
Он слез с велосипеда, как только пересек ворота парка. Не для того, чтобы по пути не сбить людей, а просто так, чтобы, как ему казалось, наслаждаться природой. На самом деле, он хотел найти кого-то или что-то. Его разум ужасно сильно сопротивлялся той идее, что он здесь, потому что Ванесса упомянула парк при разговоре о Лэнсе. Хотя это и разговором-то сложно назвать, просто вопрос-ответ и всё. Странно всё это, думает он. Эти взгляды Ванессы, говорящие о том, что женщина замечает что-то настолько очевидное, что не замечает никто другой, какое-то подозрительное поведение Лэнса.
В ушах играет музыка, но Кит не слышит слов. Все слова исчезли, сливаясь в единую перемешанную мелодию. Он идёт по главной дороге парка, ни о чём не думая. Впервые за несколько дней его сознание не терзают мысли о родственной душе. Но ему и не весело, и не грустно от этого. Просто никак. Пусто.
Ещё минут десять Кит бродил по парку, по его извилистым тропинкам, давно сойдя с главной асфальтированной дорожки. Он резко остановился, увидев кого-то ещё в этом парке так рано утром. Человек сидел спиной к нему, точно не было понятно, кто это, — фигуру закрывал ствол дерева. Но раскиданные вокруг комки бумаги, лежащая рядом папка для той самой бумаги, механическая точилка и кучка карандашей рядом создавали впечатление, что это художник, которого Кит видит почти каждый день. Правда, Когане всегда видел его издали, но почему-то было стойкое ощущение, что это именно тот самый человек. Кит вздрогнул от неожиданного, но тихого рыка со стороны художника. Очередная бумажка улетела в соседнее, близстоящее дерево. Серые от карандашного стержня руки зарылись в темные волосы, чуть сжимая их, а голова опустилась на подогнутые колени.
То ли совесть, то ли чувство сострадания заставили его подойти поближе. Кит шел как можно тише, но из-за опавшей листвы, которая громко шуршала под ногами при каждом шаге, ему это не удалось. Он прислонил велосипед к дереву и присел рядом, прямо на желтые листья. Естественно, он не стал садиться совсем под носом у художника. Кто он вообще такой, чтобы отвлекать его? А вот разместиться с противоположной стороны того же самого дерева — в самый раз.
Музыка в наушниках играла тихо и ненавязчиво. Прислонившись к дереву и закрыв глаза, он опять старался ни о чём не думать. Но в этот раз у него не получается. Кит чувствует, как что-то холодное прикасается к руке и выводит не то буквы, не то витиеватый рисунок. Он решает это проигнорировать, ведь и дураку понятно, что его соулмейт не удержался и опять начал спамить. Но что-то родственная душа увлеклась, она что, решила там эссе написать? Закатав рукав толстовки до локтя, Кит убедится, что да, это грёбанное эссе.
Ты! Тупая бесчувственная скотина! Почему ты игнорируешь меня?! Ты хоть понимаешь, каково это жить с осознанием того, что тебя попросту игнорируют, как какой-нибудь посторонний шум, а? Я, блять, тоже человек! У меня тоже есть чувства! И ты их ранишь!.. Не многим, знаешь ли, нравится разговаривать со стенкой. Просто, знаешь, это обидно, когда ты пытаешься связаться с человеком, который тебе судьбой, блять, предназначен, а тебя не замечают. Типа, чувак, тебя вообще не колышет? Тут человек из-за тебя страдает, а тебе глубоко насрать, да? Мудак безэмоциональный. Хочешь забавный, блять, факт? У меня из-за тебя депрессия опять началась! Ничего не могу делать. Чувствую себя ненужным никому дерьмом, а всё благодаря тебе! Если бы ты отвечал (или отвечала, кто ж тебя знает, ты же не пишешь мне ничего!), этого, возможно, и не произошло бы. Эгоистичная тварь, думаешь только о себе! А о связанном с тобой человеке ты думать даже не хочешь!.. Господи, знаешь, как я заебался всё это терпеть?..
Всё это было написано на обеих его руках, и, кажется, это маркер, и, кажется, что перманентный, и всё это ещё долго будет сиять на его руках. И это первое, о чем он подумал, о чистоте своих рук, о том, что предплечья ещё долго будут «украшать» эти слова. Не о человеке, написавшем всё это, а грёбанных своих руках! Видимо, он и вправду бесчувственная скотина. Неужто его действительно не колышет состояние соулмейта? Конечно, нет! Он ведь не знает этого человека, ни разу его не видел. Так с чего бы Киту переживать за него или неё? Вот именно, не с чего. И Когане считает эти обвинения и откровения бессмысленными настолько, что хочется написать в ответ, как ему на самом деле всё равно.
Кит разворачивается к художнику, чтобы попросить ручку или маркер какой-нибудь. Да, он решился написать соулмейту, как ему насрать. Было небольшое ощущение вины, ведь Кит абсолютно уверен, что обидит родственную душу своим ответом, но куда ему ещё деваться. Да, возможно в последнее время его отношение к соулмейту немного изменилось, но мнение сложившееся о нем (или ней) за многие годы влияло на это решение куда больше. Эти пошлые комментарии, тупые шутки, тупые рисунки, тупые карикатуры так бесили Кита.
— Хей, чел, — негромко говорит Кит, — у тебя есть маркер или ручка какая-нибудь?
Художник вздрогнул, второпях одергивая рукава водолазки. Кит слышит шуршание бумажек и негромкий бубнёж художника, а потом видит протянутую к нему руку, держащую маркер. Лица художника Кит не видит, да ему и не надо. Зачем?
Держа маркер в руках, Кит понимает, что все его мысли просто улетучились, вместо внятного ответа в голове складывается какая-то каша. Буквально минуту назад его мысли были кристально ясны и понятны. Что написать? С чего начать?.. Где написать? Места на предплечьях не осталось, поэтому придётся писать на ладонях. Кит думает, что когда он начнёт писать, его мысли каким-то непостижимым способом сложатся в нормальный, понятный и адекватный ответ, но получается не совсем так.
А ты надоедливый мудак! Я тебя знать не знаю. Зачем мне переживать о человеке, которого я даже в глаза не видел? Какой вообще смысл во всём этом? Правильно, никакой! И не вешай на меня того, чего я не делал. Эта твоя депрессия — не моих рук дело, я тебе ничего не делал и не говорил такого, что могло бы ввести тебя в депрессию.
Кит хотел ещё что-то написать, но он забыл, и места на ладонях уже не хватит написать даже банальное «хей». А за деревом послышалось брошенное в сердцах ругательство, да такое, что Кит засомневался, что вообще знает подобное, и сопровождающий всё это треск сломанного карандаша. Что это с ним, думает Кит. В следующую секунду он понимает, ведь художник, не замечая его начал ругаться на своего соулмейта:
— Сука, да это же просто издевательство!
Голос кажется Киту знакомым, будто он много раз слышал его. И через несколько секунд до него доходит, что художник, которого он всегда видел здесь — это на самом деле Лэнс. Значит, Лэнс и его тоже узнал.
— Ну и че ты притих там? — внезапно произносит МакКлэйн, обращаясь именно к Киту, а не к кому-то другому, как надеялся Когане.
— Ниче, — ответил Кит, теперь он пожалел, что вообще сюда приехал.
— Теперь тоже сам по себе гуляешь, да? — усмехнулся Лэнс, Кит прямо-таки видел эту ухмылку на его лице.
— Не твоё дело, — говорит Кит, поднимаясь на ноги, собираясь уже запрыгнуть на велосипед и уехать подальше отсюда. Это он с ним обсуждать не намерен.
— Маркер мне верни, — поворачиваясь к Киту, говорит Лэнс. Выглядит тот хреново, по мнению Кита. Такое ощущение, что Лэнс несколько дней не спал.
Кит бросает маркер прямо в руки Лэнсу, даже не думая о том, что МакКлэйн увидел его ладони, не думая и о том, что Лэнс мог что-то разглядеть на них. Но он смог, и даже когда Кит уже скрылся из виду, парень сидел и охреневал от осознания.
— Срань Господня, — прошептал Лэнс.