To Death

Долорес Амбридж произнесла "Виновен!" с самой нежной своей улыбкой. Вся комиссия согласно закивала и дементоры утащили из зала плачущего человека. - Надо же, сколько их наплодилось, - раздался чей-то голос в третьем ряду, - Джейк Уиллогби... Он моего года рождения, но по Хогвартсу я его не помню. - Он учился в Ильверморни, - отозвалась Муфалда, заглядывая в личное дело, - всего-то. - А они специализируются по выродкам? Амбридж мелко, неприятно захихикала в ответ. Члены комиссии загудели. Никто даже не догадывался, что этот человек, так тщательно рыдавший над своей долей, носил чужое имя. Аристо Слизнорт, за неимением времени на приготовление оборотного зелья, был превращен в мифического Уиллогби с истинно женским коварством леди Марты: щетина, очки, беспорядочно остриженные волосы, сутулость и дрожащие руки не позволили даже тем, кто знал Слизнорта полтора десятка лет тому назад, узнать его сейчас. Один из самых простых этапов его плана был реализован. Теперь нужно было заполучить свою настоящую палочку и пронести ее в Азкабан. Дальше, внутри тюрьмы, действовать придется по обстоятельствам. Главное было найти Нарциссу и сделать так, чтобы его гиппогриф, которому единственному из волшебных существ (кроме, пожалуй, фестралов) не страшны дементоры, оказался в нужное время в нужном месте. Конвоировали его дементоры и сотрудник министерства по имени Томас Стоун, молодой и рьяный последователь новой власти. Десять новых узников самой страшной в мире тюрьмы стояли на платформе 6 и 2/5 и пустыми глазами смотрели на серый, невзрачный паровоз, который должен был доставить их к первой точке страшного путешествия. Тишина разъедала слух. Казалось, это не поезд до тайного северного порта, а транзит на тот свет. До посадки оставались минуты, когда на платформе в серебре прекрасного патронуса-лебедя появились двое: немолодая женщина и высокий стройный юноша. Дерзость нападавших была обескураживающей, ведь никто в здравом уме не показался бы на забитой дементорами платформе добровольно. И пока старая леди держала оборону, паренёк выхватил из толпы первую попавшуюся фигуру. Бросившись за ускользающей жертвой, Стоун не заметил, что миссис Фигг быстро передала Аристо его волшебную палочку. Стоун был неглупым молодым человеком. Как только преследуемые им и дементорами скрылись за разделительным барьером, он направил верных стражей Азкабана назад, к толпе узников. Такой открытый и отчаянный налёт мог быть отвлекающим маневром, и, погнавшись за одним узником, он вполне мог прошляпить остальных. Потерю Шарлотты Кайлз он ещё объяснит ее преждевременной кончиной, такое уже случалось не раз, а вот девятерых сбежавших ему уже не скрыть. Разделить дементоров тоже было нереально: нападавшие отбили бы двоих, которых он мог выделить, в легкую. Стоун был уверен: Кайлз не настолько тупа, чтобы попасться второй раз, стало быть, его карьере ничего не угрожает. Проявив весьма завидные в такую минуту хладнокровие и рассудительность, Стоун велел прекратить преследование и лучше охранять оставшихся. Тем временем, укрывшись под одной из арок вокзала Кингс Кросс, в никуда исчезло трое весьма странно одетых людей. - Мы это сделали! Но возглас Питера остался без внимания. Марта Фигг удивлённо смотрела на их трофей. В их планы вовсе не входило чье-либо спасение, одного из узников и правда должны были пытаться отбить лишь для отвода глаз, а тут... Та, кто показалась Марте на первый взгляд школьницей, оказалась вполне взрослой, но щупленькой женщиной. - К-кто вы? Зачем? Почему? Питер уже от открыл, было, рот, когда Марта прервала своего воспитанника. - Это неважно, милая. Бегите скорее, скройтесь среди маглов, бегите из страны, но исчезните! - Но... - Скорее! И злосчастная Шарлотта помчалась прочь по улицам Эймсли. Двое волшебников отправились домой, ожидать своего часа. Неделю спустя в просторной гостиной мадам Фигг старая леди оторвала лист настенного календаря. Она обмахивалась листком, точно веером. - Итак, Питер, не надоела ли тебе наша жара? Мне кажется, нам пора на север. В крематории Азкабана грустные запуганные тюремные эльфы готовили в последний путь тело красивой женщины. Некогда белая, а нынче истасканная и засаленная ночная сорочка не может скрыть истощенных ног покойной, страшным созвучием подчёркивая восковую кожу. Сложены вдоль тела тонкие руки, утратившие и молодость и красоту, напоминающие лапы птицы. В качестве знака запоздалого почтения раскладываются вокруг белого силуэта ветви можжевельника. Странно смотрится это в сочетании с грязной сорочкой и безучастными зрителями. Адским пламенем, то и дело щёлкая жадным огненным клювом, загудела огромная печь. Самый старый из эльфов кивнул начальству, давая понять, что почти все готово и они ждут последних указаний. Эльфы выполнили свой скорбный долг обречённо, не глядя ни на дементоров, ни на начальство и даже прессу, пришедших проситься с Нарциссой Малфой. Единственный узник, не из милости, но во устрашение допущенный к обряду, не мог пошевелиться. Его не охраняли, его даже не замечали, но каждый каким-то внутренним чутьем ощущал присутствие худого замученного юноши. На его лице, казалось, остались одни только глаза. Молодые руки дрожали, точно у старика. Драко Малфой не отрывал растерянного взгляда от матери. "Это не со мной, - думал он, - не со мной. Это не мама, нет. Она даже не похожа на нее, мама была другая, мама красивая, а это... Я не знаю кто это, но это не может быть она! Это сон, этого не происходит. Я проснусь. Я сейчас проснусь. Пожалуйста, нет, пожалуйста!!" Но вот последние приготовления окончены и каменный стол с телом на нём въезжает в горнило раскаленной печи. Зрители перестают разговаривать. Старый эльф неслышно всхлипывает. Уже завтра прах миссис Малфой будет собран в урну и найдет своё место в тюремном склепе, а сейчас среди всех этих равнодушных зрителей, не таясь плачет мальчик, ставший сиротой, а двумя этажами ниже в холод северного неба отчаянно вглядывается человек, и верит, что он ещё успеет.