To Death

У Люциуса Малфоя было столько поводов для недовольства и злости, что глухое раздражение мага каменной плитой придавило не только его спутников, сидящих на красных стульях аэропорта Гатвик, но и ближайших соседей. Даже пекинес весьма тучной дамы в персиковом платье, обычно наглый и самоуверенный, изредка тихо поскуливал, спрятавшись в складках необъятного тела хозяйки. Классическая деловая "тройка", белоснежная рубашка, светлые волосы, собранные в хвост, но главное - исходящие от мага волны напряжения и раздражения привлекали внимание окружающих. Недовольство его росло с каждой минутой ожидания. Ночью Люциус Малфой практически не спал. Выбор одежды, подготовка документов на маггловские имена, сочинение легенды, подробный инструктаж от, подумать только, чертовой Грейнджер и сама чертова Грейнджер в перспективе ближайших суток, оставили его бодрствующим. Костюм был неудобен, узок и раздражал этим неимоверно. Приходилось ждать, изображать маггла, слушаться грязнокровку - словом, совершать крайне унизительные вещи. Но впереди маячила встреча с сыном, а, значит, он должен был все это просто принять как данность. В бытность пожирателем ему и не такое приходилось терпеть. Малфой потёр предплечье и взглянул на снова заскулившую собачонку. Бедное существо забилось в недра персиковой ткани. Гермиона бросила на Малфоя подозрительный взгляд. Держится. Злится, нервничает, но держится. Он сильный, он и не с таким справиться может. Он справится. О Вуде она не переживала. Среди младшего поколения маггловская одежда была популярна уже лет десять и Оливер спокойно чувствовал себя в джинсах. Он вертел головой с энтузиазмом новичка, но умеренный интерес в его наивных глазах делал его поведение вполне правдоподобным. Другое дело Малфой. Он казался чужим этому миру настолько, что маггловская одежда не скрывала, а, скорее, подчеркивала эту чужеродность. Только бы добраться! Тем не менее, когда объявили регистрацию, мистер Малфой поднялся первым и с восхитительной невозмутимостью направился к стойке регистрации, ранее указанной Гермионой. Люциусу Малфою в последний раз приходилось стоять в очереди, кажется, на распределении в Хогвартсе. Он предпочитал просто не смотреть по сторонам и думать о своем. О сыне. Знать бы, чего ждать от этой встречи! Он скорее признался бы в сотне своих преступлений, чем в том, что он боится встречи с Драко. Как встретит его сын? Чью судьбу он сломал, когда-то давно поддавшись очарованию красивых сказок Темного Лорда? Чью мать он погубил, опоздав лишь на сутки? Когда закончится эта чертова очередь?! Гермиона выдохнула, когда регистрация прошла без происшествий. Малфой не вызвал ни малейших подозрений. Правда, Оливер излишне поспешно отвечал на вопросы, но в целом никто не обратил на них внимания. Только когда они отошли от стойки, молоденькая девочка, регистрировавшая их, поежилась, вспомнив тяжёлый взгляд мужчины с длинными волосами. Досмотр прошел сложнее. Скудность личных вещей сразу троих досматриваемых вызвала удивление сотрудников аэропорта. Тишина затягивалась. Напряжение в воздухе нарастало. Магия была бы так нежелательна, черт возьми... Гермиона прикусила губу. Это был её прокол. Она нащупала в рукаве палочку. Еще секунда... Совершенно неожиданно заговорил Малфой. - Я и мои ассистенты, - снисходительно ответил он слишком рьяному служащему, - летим на важные переговоры. Всего на один день. Не вижу необходимости утруждать себя лишними вещами, если мы будем дома ещё до полуночи. - Ну да, ну да, - задумчиво проговорил служащий, - конечно. Проходите. Люциус проигнорировал благодарный взгляд Гермионы. Она раздражала его с того момента, когда вышла из своей комнаты в этом маггловская платье, которое назвала "офисным". Серое, облегающее, короткое. Этих характеристик ему хватило за глаза. Две последние раздражали особенно. Вместо небрежного обычного хвостика она убрала волосы в пучок, подкрасила глаза и губы. В очередной раз он отвёл от нее глаза. Впервые она предстала перед ним слишком... взрослой. Он давно уже не видел в ней одноклассницу сына, но сейчас она казалась и вовсе незнакомкой. Это выбивало из равновесия. Это злило. Это мешало. Он отвечал ей редко и резко, больше отмалчивался, всячески выражая свое нежелание вообще находиться в компании грязнокровки. Гермиона не могла понять, в чем она виновата. Что случилось с человеком, отдавшим все силы и себя самого на борьбу с темной властью? Властью, победу которой он перед этим так яростно обеспечивал и в которой так жестоко разочаровался. Человека, которого она нашла, за что уважать и увидела, за что ценить. Совсем недавно они вполне адекватно могли разговаривать, и она даже пришла к выводу, что ему можно, все-таки можно доверять. И вдруг, в момент, который она не уловила, Люциус Малфой стал прежним, каким она его помнила в прошлой жизни - саркастичным, надменным, жестоким. Причем, казалось, по отношению к ней одной. И это заставляло её все чаще пытаться уловить правду в его глазах. Со всем своим бесстрашием Гермиона смотрела в холодные светлые глаза и не понимала. Самое главное, чего она не понимала, так это почему её прямой и честный взгляд вызывает у Люциуса Малфоя приступ немой ярости. Объяснение тому было предельно простым. Пытаясь отгородиться от грязнокровки холодностью, мистер Малфой потерпел очередное сокрушительное поражение. Но он не собирался сложить оружие. - То есть оно летает без магии? Совсем, да? - восторженно зашипел Оливер над ухом у Гермионы и, не дожидаясь ни ответа, ни упрека за неосторожность, упал в кресле у иллюминатора. Гермиона села в среднее кресло. Малфой занял крайнее. Теперь полет эконом-классом не казался ей такой уж хорошей идеей. По крайней мере, в бизнес-классе она могла бы сесть только рядом с Оливером. Но получить больше маггловских денег в Лютном переулке им не удалось. Они везли с собой достаточное количество галеонов Малфоя, однако, пытаться обменять их в английских отделениях Гринготтса было самоубийством. Придется довольствоваться тем, что Люциус Малфой будет три часа сидеть с ней рядом и за что-то тихо её ненавидеть. Впрочем, сев и откинувшись в кресле, маг буквально в одно мгновение стал спокойным и безразличным. Раздирающих его душу демонов он научился скрывать очень давно. Пришло время приручить и этих, на редкость свирепых. МАлфой кинул им кость - воспоминания о жене, тоску по сыну - и они, благодарно заурчав, бросилась на свою добычу. В обманчивой тишине прошел первый час их полета. Оливер спал, убаюканный однообразными облачными пейзажами. Гермиона, наконец, нашла, куда деть руки: вынула из своей неизменной сумочки чуть ли не единственную маггловскую книгу и жадно глотала строчки. Малфой, казалось, так и не пошевелился. Все изменилось в долю секунды. Гермиона напряглась и резко выровнялась в своем кресле. - Пожиратели... - пробормотала она едва разборчиво, на грани слуха. Но Люциус Малфой услышал. Он подался вперёд всем телом, почти вставая. В одной его руке мгновенно оказалась палочка, вторая прикрыла Гермиону, словно отодвигая девушку за его спину. Двое мужчин в темном пересекли салон и сели на свободные места. Следом за ними показалась взволнованная бортпроводница: - Простите, простите пожалуйста, - стюардесса была сильно взволнована. - Да все в порядке, девушка, - примирительно отозвался один из мужчин, - ну что мы, не люди, что ли? Главное, чтобы девчонке хуже не стало, а мы и тут... - Спасибо за понимание, спасибо! - Это не они, - тихо сказал Люциус, убирая палочку и поворачиваясь к Гермионе. - А вы заполошная особа. Она молчала. Напряжение, страх постепенно покидали её и до смешного хотелось плакать. Глупая. Просто кому-то стало плохо, и соседей попросили пересесть... Обычное дело. А она просто дура. Палочка Люциуса исчезла в рукаве. Никто ничего не заметил. Можно выдохнуть. Уже не первый раз мистер Малфой вот так запросто становился между опасностью и маленькой грязнокровкой. Гермиона посмотрела на своего защитника с непривычным чувством. Как причудливо играет людьми судьба! Совсем недавно он бы первым метнул в нее чем-нибудь позаковыристее, если не само убивающее заклятье. Теперь он закрывает её собой, точно это самое обычное дело. Точно это с ним, а не с Роном или Гарри она прошла столько испытаний! В аэропорту Хельсинки Вантаа они оказалась в четыре часа пополудни по местному времени. Сходя с трапа, Гермиона с удивлением обнаружила новое странное чувство: будто железные крылья по-прежнему у неё за спиной.