To Death

— Браво, Люциус. Опусти палочку, опусти. Ты ведь понимаешь, что мы не одни сюда пришли, — Эйвери приближался к бывшему другу, — Но я впечатлён. Очаровать грязнокровку, подружку Поттера… Падаешь, падаешь в моих глазах, дружище. Малфой сжал зубы. Как они их нашли, гриндилоу их возьми? Он всеми силами старался не подать виду, что больше всего на свете его волнует, куда увели Гермиону. Только боковым зрением проследил за тем, как уводят девушку в сером платье, как она в отчаянии пытается поймать его взгляд. Не сейчас, милая, прости. Он должен сыграть все правильно. Вокруг них ходили люди, встречались, обнимались, целовались. Магглы, сотни магглов. Конечно, никто не обратит на них внимания. Конечно, прямая атака грозит сотней жертв. Волшебник медленно опустил палочку, скользнул пальцами поближе к острию, надеясь в случае чего спрятать в рукав. До чего же неудобная эта маггловская одежда! Побелевшее губы искривила недобрая улыбка. — Можно подумать, ты брезгуешь хорошенькими ведьмами, пусть и грязнокровками. Это был неожиданный выпад. Но провести Эйвери было далеко не так просто. Пожиратель протянул ладонь: — Палочку. Без глупостей, Малфой. Люциус равнодушно пожал плечами и протянул волшебную палочку бывшему соратнику. — Я не враг, Эйвери. Ответом ему был издевательский смех и довольно грубый толчок в плечо. — Давай, иди уже. Если ты надеешься, что выпутаешься и на этот раз, «мой скользкий друг», — Эйвери умело изобразил голос и манеру Волдеморта, — то можешь выдохнуть. Тебе после всего никто уже не поверит, чертов предатель. Малфой снова пожал плечами. Они прошли мимо охраны, явно находящейся под действием Конфундуса, завернули за угол и трансгрессировали. Малфой ударил лбом стену своей новой тюрьмы, но мысли от этого не стали проще и яснее. Он не успел среагировать, отбросить пожирателей парой заклинаний, трансгрессировать их обоих. Ни Эйвери, ни Мальсибер не были достаточно серьёзной угрозой для Люциуса Малфоя, бывшей правой руки одного из самых сильных волшебников современности. Но он не успел. Не ждал опасности, не думал о врагах, сжимая тонкую девичью руку. Глупец. Атаковать, спасти! И пусть сами разбираются с магглами и возможными жертвами. Ударить, закрыть её… Мужчина потёр переносицу. Нет, в зале прилета наверняка было ещё несколько пожирателей, им не дали бы уйти. Насколько слабым может сделать мужчину женщина, насколько уязвимым! Он мог бы, в принципе, выбраться один даже отсюда. Возможно, это будет стоить ему жизни, но уж Люциус точно знал, что смерть иногда бывает лучшим выходом. Но не теперь. Теперь он обязан вытащить Гермиону. Хотя бы её. Три шага вперёд, четыре — в сторону. Маленькая конура с магическим окном. Четыре шага, три, четыре. Закопченные стены. Не так много заклятий дают копоть. Можно ли ею воспользоваться? Три шага, четыре, три. Надо было брать ещё одну палочку и прятать в одежде. Четыре шага, три, четыре, три, четы… Её полный боли крик донёсся из-за стены. Люциус остановился. Нет, это не может быть Гермиона. Это не ее голос. Крик повторился — долгий, протяжный, с неестественным всхлипом под конец. Его мозг отчаянно торговался — нет, это не она. Кто угодно, только не Гермиона. Она не должна так кричать. Она не может так кричать! Малфой остановился и в бессильной ярости ударил кулаком в стену. Она кричала, снова и снова. Страшная, кощунственная мысль зародилась в его мозгу, полумольба-полужелание. Ведь иногда смерть — это милосердие. Пусть она умрет. Пусть они убьют её. Им все равно не выбраться отсюда. Их двое, без палочек и свободы. И Орден не придет на помощь, и никто не знает, где их искать. Он будто наяву увидел её мертвой. Впалые щеки и едва открытые губы. Неестественно раскинутые руки. Мутные глаза. Открытые, потому что эта женщина встретит смерть, не прячась. Малфой с силой зажмурился и так, с закрытыми глазами пережил ещё несколько секунд её крика. — Страшно, Люцуис? — шепнул знакомый голос. Она здесь, змея, живая и ещё больше ненавидящая его. Малфой повернулся вокруг своей оси в поисках сумасшедшей родственницы, и только сейчас заметил, что в стене материализовался камин, из которого уже выходила мадам Лестрейндж. Рядом с ней шел Эйвери. Вот откуда была копоть! Наверняка, это не просто камин внутренней связи, если его так прячут. Это путь на волю! Но Эйвери предупредительно дематериализовал камин невербальным заклинанием, и Люциус лишь бессильно скрипнул зубами — он не увидел, каким. — Мой бедный Люцуис, ты боишься… Боишься меня. Ты ведь знаешь, что я отомщу… Свояченица ходила вокруг своего ненавистного родственника ровными, геометрически верными кругами. Эйвери потешался в стороне. Люциус следил за ней одними глазами. Белле будет невозможно врать. Или, скорее, бесполезно — она ненавидит его так люто, что только невозможность убивать его бесконечно сейчас сохраняет ему жизнь. Она просто выбирает, какая смерть будет для него более мучительной. — Малфой, тебе крышка, — радостно сообщил Эйвери, творя себе из воздуха стул и смачно плюхаясь на него. — Перед смертью рекомендую сдать Орден с потрохами. И тогда, дорогой друг, госпожа Лестрейндж готова тебя помиловать — и убить сразу, не мучая. — Ты умрёшь, Люцуис! — завизжала она сумасшедшей кошкой, и у Малфоя зазвенело в ушах от её крика. — Будьте прокляты, Малфои! Будьте прокляты!!! — Осторожнее, Белла, ты только что прокляла своего племянника, — ответил он ровно и бесстрастно, поворачиваясь лицом к Беллатрисе, как раз зашедшей ему за спину. Её глаза полезли из орбит в лютой злобе, но Люцуис уже не смотрел на безумную свояченицу. Его сейчас интересовал Эйвери, расслабившийся, самонадеянный Эйвери, уверенный, что партия сыграна в его пользу и осталось лишь поставить эффектный мат. Эйвери, которого можно и нужно сейчас использовать. — Я согласен. Вы получите любую информацию об Ордене. Но взамен я требую одну вещь. — Что?! Ты смеешь ставить условия?! — Беллатриса подлетела к нему вплотную и с такой силой ткнула палочку в горло мужчины, что сильно оцарапала кожу. Из-под острия изогнутой палочки выступила крошечная капелька крови. Малфой по-прежнему смотрел на Эйвери. Пожиратель пожал плечами — таких распоряжений он не получал — и почти растерянно посмотрел на мадам Лестрейндж. Белла была выше его по рангу, но сейчас едва ли могла похвастаться хотя бы остатками трезвости ума. — Я хочу, чтобы убили Гермиону Грейнджер, — продолжил Малфой, не дожидаясь ответа, — и я хочу лично видеть это. Белла захохотала так, что у Люциуса снова зазвенело в ушах. Беспрестанно смеясь, она подбежала к Эйвери и вынула из-за пазухи Пожирателя палочку, которой до недавнего времени пользовался Малфой. — О, пожалел девочку! Нарциссу не пожалел, а её пожалел! Я больше тебе скажу, дорогой мой! Ты даже сам это сделаешь! Что? Или кишка тонка стала?! Неслыханное везение! Малфой с большим трудом удержал равнодушную маску, когда услышал предложение Беллы. — Без глупостей, Малфой! — зашипела Белла, а Эйвери предупредительно забрал у соратницы палочку, дабы она не ткнула её Малфою раньше времени. Белла толкнула двери, и Малфой собрал остатки сил и магии, чтобы сделать единственную вещь, которая могла их спасти. — Акцио, палочка, — проговорил он одними губами с почти нечеловеческим напряжением сил и, поймав в полете своё оружие, в ту же секунду послал невербальный «Империус» в Эйвери. Расслабленный и самоуверенный, Эйвери поддался с легкостью. — Что за… — только и успел он выговорить, когда блаженное послушание заставило Пожирателя улыбнуться. — Что? — Беллатриса подпрыгнула на месте, развернувшись в прыжке лицом к мужчинам. — А, споткнулся… Мадам Лестрейндж презрительно окинула взглядом Эйвери и Малфоя, выглядевшего обессиленным, и вышла в коридор. Ровно через полминуты они стояли в соседней комнате, где страшным, обвиняющим взглядом на него смотрела Гермиона. Гладкая простая палочка грелась о его ладонь. Это уже много. Но их двое. Ему нужно время, хотя бы секунда. И эту секунду нужно выиграть. Напряжение в воздухе стало почти осязаемым. Ещё несколько секунд — и он выдаст себя, они поймут, что он не от мучений её спасает, а пытается вытащить из самого логова. Его внимательные глаза во второй раз медленно обвели комнату. Он и раньше видел зеркальные книжные полки за спиной Гермионы, но лишь сейчас осознал их. Сделав полшага в сторону, Малфой поднял палочку и сразу, чтобы никто ничего не успел понять, выкрикнул: — Авада Кедавра! Зелёный луч отразился от зеркала под углом и ударил стоящую слева от Люциуса Беллу. Мальсибер бросился к Гермионе, Эйвери не шевелился. Зато Мальсибер был старше, опытнее и злее. Он уже изо всех сил прижал к себе ничего не понимающую Гермиону и направил палочку ей к горлу. — Ещё шаг, Малфой, и она труп! Люциус опустил палочку, прикидывая, сможет ли он снова воспользоваться зеркалом. Но Мальсибер стал так, чтобы наверняка закрыть амальгаму спиной. В секунду, когда он уже готов был отчаяться, Люциус понял, что Гермиона не просто смотрит на него — она пытается что-то сказать. Вишнёвые глаза горели огнем, ещё недавно погасшим, казалось, навек. Не выдавая их немого разговора ни единым мускулом, волшебник все же улыбнулся. Этого было достаточно. Гермиона тяжело, хрипло задышала, хватая ртом воздух как астматик и сильно перегнулась вперед в руках Пожирателя. Тёмно-синий луч вырвался из палочки Люциуса и обвился вокруг горла Мальсибера. Задыхаясь, он выпустил свою пленницу невредимой. Мимоходом выпустив ещё один зелёный луч в Эйвери и убедившись, что Мальсибер не дышит, Малфой протянул холодную, уставшую руку Гермионе. — Скорее, нужно уходить. Две ладони соединяются отчаянно крепко, единственно верным выбором в момент отсутствия выбора. Быстрый взгляд в вишнёвые в глаза. Быстрые дезилюминационные чары. Сжимая прозрачную руку отвоеванной у судьбы женщины, Люциус открыл двери в коридор.