To Death

Гермиона Грейнджер и Люциус Малфой не разговаривали все последующие дни. Они не встречались взглядами. Редко здоровались и не находились в одном помещении дольше необходимого. В отсутствие руководства Ордена это было несложно: жители подземного Хогвартса собиралась только на завтрак, обед и ужин. Гермиона стала чуть бледнее, худее и молчаливее, чем обычно, но в целом мало отличалась от себя прежней. Она нашла самый безопасный способ выжить - не вспоминать. Трансфигурировать корки от апельсинов в белок, слушать о нарглах и мозгошмыгах Полумны, играть в шахматы, читать о любимых рунах. Только не думать о том, что любовь была придумана трубадурами в двенадцатом веке. Волшебница была до смерти благодарна Джинни за молчаливую поддержку. Когда в самый первый вечер Гермиона вернулась в их спальню с широко раскрытыми и ничего не выражающими глазами, маленькая Уизли без единого слова уложила её в кровать, укрыла и долго гладила по волосам. Она ничего не спрашивала несколько дней, пока Гермиона не рассказала сама. И даже после этого Джинни, вопреки своим убеждениям, не говорила о том, какая Малфой, всё-таки, сволочь. Начали один за другим прибывать остальные волшебники, и каждому нужно было услышать от всех, кто справился раньше, их истории. Гермиона уже подумывала написать все на пергаменте и магически размножить. Вскоре вернулись почти все. Задерживался только мистер Уизли, профессор Флитвик и профессор Синистра. И чем больше человек окружало Люциуса и Гермиону, тем больше казалось, что мужчину вообще никак не смущает её присутствие. Он выглядел бодрым, свежим и словно выздоровевшим. Относился к ней как прежде, будто ничего и не было - ровно и бодро говорил, когда это было нужно, открывал двери и вежливо улыбался. Как всегда. Как всем. "Может, все так и должно быть?" - подумала она однажды, отворачиваясь от его утреннего приветствия. Может, и правда, ничего не было? Гермиона настрого запретила Джинни и Полумне, которые разбудили её в полночь с визгами и хохотом, кому-то говорить о её дне рождения. - Но это же праздник! - убеждала Полумна с мечтательной улыбкой. - Хорошо, вечером мы с вами втроём отметим, - пообещала именинница и укрылась одеялом с головой. Но, по всей видимости, о дате помнили не только девочки. - Мисс Грейнджер! - вкрадчивый, угрожающий голос был первым её утренним приветствием в общем зале. - Ты чего?! - опешила Гермиона, когда Джордж, уперев руки в бока на манер миссис Уизли, стал у нее на пути. - Мисс Грейнджер, это что за безобразие! Почему это Джинни не разрешает тебя поздравлять?! Дожить до девятнадцати лет в наших реалиях - это вполне себе повод! Джордж крепко обнял подругу и очень долго и очень быстро, скороговоркой желал ей все блага, которые приходили ему в голову. К поздравлению-игре присоединились стоящие тут же Рон и Гарри, чуть медленнее и иногда повторяясь, а за ними стали подходить и остальные. Гермиона стояла в кругу друзей, смеясь и краснея от бесконечных, перебивающих друг друга пожеланий. Подтянулись и профессора. Все как-то забыли, совершенно все забыли о своих днях рождения за эти тусклые месяцы под землёй. И потому Гермионе досталась за всех - людям ужасно хотелось хоть чужого, хоть маленького, но простого и настоящего праздника. Гарри озадачил Кикимера приготовить на обед что-то особенное и утащил Рона искать подарок. Джинни и Полумна предложили по случаю праздника хотя бы найти приличную одежду и сделать прически. Глаза Гермионы сияли - всеобщий неожиданный энтузиазм передался и ей. Ледяная корка надломилось и растаяла в тепле друзей. В конце концов, приходить в себя после первого в жизни осмысленного убийства было намного сложнее. Дождавшись, пока пробка поздравляющих на входе рассосётся, а подруги уведут именинницу завтракать, мрачный Малфой стремительно вышел из зала и до вечера не появлялся. Вместо ужина, Гарри, Рон и Джордж устроили Гермионе настоящую вечеринку. Они где-то достали сливочное пиво, Рон делюминатором собрал несколько уличных фонарей - и они желтыми шарами повисли под потолком общего зала. Полумна затейливо, но в целом мило украсила стены всем, что попалось под руку - от связанных в банты балдахинов от кроватей до связок апельсинов вместе с острым перцем. Приёмник Рона, ещё живой, но редко используемый, настроили на нехитрую музыкальную волну. В тот вечер Гермиона много смеялась, по очереди танцуя с друзьями. Ей иногда казалось, что смех её был какой-то нездоровый, но ведьма предпочитала об этом не думать. Ли Джордан пригласил на очередной медленный танец, и именинница с удовольствием согласилась. Столько простых человеческих радостей сразу давно не было в её жизни. Ли рассказывал что-то ужасно забавное, и от смеха и улыбок у Гермионы начинали болеть мышцы лица. Она не видела, что в дверном проёме, малозаметный из-за приглушённого освещения, на неё тяжёлым взглядом смотрит Люциус Малфой. Едва волшебник закрыл дверь спальни, как в неё постучали. - Подите вон, я занят, - рявкнул он. Стук повторился, ещё настойчивее. Пришлось открывать. - Профессор МакГонагалл? Я приношу свои извинения, я не знал, что это вы. Старая ведьма недоброжелательно посмотрела на любимого ученика и хмыкнула. - Вы не пригласите меня войти? У меня к вам разговор. Меньше всего ему сейчас хотелось душеспасительных бесед. Но он отступил на шаг, впуская её, и предложил стул. - Речь пойдет о мисс Грейнджер. Малфой начертал себе в воздухе второй стул, но почему-то не сел, а упёрся руками в высокую спинку. - Да я уже понял. Только, профессор, я не хотел был это ни с кем обсуждать. Это касается только меня, вы не находите? - его тон был полон той изысканной учтивости, которая действеннее грубости. Минерва поджала губы. - Здесь вы не совсем правы. Вы поиграли с совсем юным и очень преданным сердцем. Я не уверена, что ваше, хм... - она не рискнула употребить слово "предательство", не зная наверняка, что произошло, - ваше поведение пройдет для мисс Грейнджер бесследно. Малфой молчал, глядя на свои ладони. Профессор произнесла резко и строго: - Я не дам вам в обиду эту девочку. Малфой выровнялся и насмешливо поднял бровь, глядя на бывшего преподавателя. - Можете спать спокойно, профессор, - ответил он всё тем же вежливым тоном, - вам совершенно не о чем волноваться. - Люциус... - снова начала профессор МакГонагалл, но Малфой прервал её. - Боюсь показаться невежливым, перебивая вас, дорогой профессор, - мужчина обошел стул и сел, - но я очень благодарен вам за внимание и проявленную заботу. Поверьте, я бесконечно ценю ваши старания, но вы зря сейчас что-либо доказываете мне. У нас с мисс Грейнджер нет никаких особых отношений. Мало того, их не было. И, поверьте мне, у меня нет ни малейшего намерения или желания... Пришел черед старой ведьмы перебивать ученика. - Я видела вас только что. Я видела, как вы смотрите на неё. Малфой умолк. Лицо его не выражало ничего. - Люциус, не разочаровывайте меня во второй раз. Я не знаю, что между вами случилось, но если вам нужна помощь... - Вы противоречите сами себе, профессор МакГонагалл. То угрожаете, то помощь предлагаете. Первое в данном случае необосновано, второе - бесполезно. Малфой резко встал и прошел к столу, где всё ещё лежало и письмо, и его смятая расшифровка. Рядом с письмами лежала волшебная палочка - копия родовой, та, с которой он поступал в Хогвартс. С сердцевиной из сердечной жилы дракона. Разве можно объяснить хоть кому-то, что сделать несчастными сразу двух женщин он не мог. Предать, оставить Нарциссу, из-за его глупости и трусости оказавшуюся в Азкабане? Женщину, которую он так долго считал погибшей - опять же, по его, Малфоя вине? Или унизить Гермиону положением магглорожденной любовницы при блестящем аристократе? Пусть лучше так. Она совсем юная, у неё будут толпы поклонников. Правда, видеть её с этими самыми поклонниками он тоже не может. Но это уже его проблемы. Он сам виноват в том, что произошло. Сжал столешницу, так, что до боли побелели пальцы. - Оставьте меня одного, прошу вас, - выговорил он, наконец, с нажимом. Минерва медленно встала со стула. - Вы совершаете большую глупость, молодой человек. Я когда-то тоже её совершила. И осталась одна. Она почти дошла до дверей, но у самого выхода обернулась. Малфой все так же стоял к ней спиной, разглядывая письмо и волшебную палочку. Отвратительную привычку разговаривать, стоя к человеку спиной, если он хотел скрыть свои чувства, Люциус выработал ещё в школе, она хорошо это помнила. - Вы ведь понимаете, что она полетит в Лондон с нами. Мы не сможем оставить мисс Грейнджер здесь. - Я думал отправить её с группой, которая полетит ждать к повстанцам Уилтшира, - негромко ответил мужчина. - Боюсь, вы этого не сможете сделать даже насильно. Спокойной ночи, Люциус. Подумайте над моими словами. Профессор МакГонагалл вышла вон, а Малфой напился до зелёных гоблинов. Наконец-то дождались всех. Ничего не вышло только у троих - Артур Уизли и профессор Синистра не уговорили повстанцев Лондона и Манчестера выступить вместе против Лорда, а Чарли так и не нашёл никого в Эдинбурге. Но это не омрачило общую картину успеха: волна диверсий накрыла страну мощной волной, к сопротивлению присоединились десятки новых людей. И самое главное - если не считать трёх графств, в решающий момент их готово было поддержать все подполье Англии - была налажена связь Патронусами. В последних числах сентября Орден Феникса покинул подземный Хогвартс. Разделенные на группы, волшебники летели усилить подпольщиков других графств. В Эдинбург и Манчестер отправилась группа с несколькими профессорами - там предстояло действовать самостоятельно. Самые сильные бойцы летели в Лондон, где в ближайшие недели должна была состояться решающая битва. По крайней мере, Орден на это надеялся. Дом на площади Гриммо, заново оснащённый всеми мыслимыми защитными чарами, был все так же мрачен. В этот раз здесь не было миссис Уизли, и некому было заняться старым хламом. Дни и ночи Орден проводил на разведке, выуживая любые крохи информации о Барти Крауче, носящем на своей груди Темного Лорда. Гермиона, конечно же, отказалась лететь в Уилтшир с Джинни, миссис Уизли и Полумной. Она заняла угловую комнату в левом крыле и участвовала в вылазках наравне со всеми. С Малфоем она здоровалась по утрам и, когда не было другого выхода, прощалась по вечерам. Спокойно и безразлично. В разведку ходила либо с Гарри и Роном, либо с Биллом и Джорджем. Она изменилась за эти недели, стала строже, осторожнее и жёстче. Пожалуй, мама сказала бы ей, что она повзрослела. Малфой, в свою очередь, и вовсе, казалось, забыл обо всем. Единственное, старался не попадаться на глаза Гермионе и не смотреть на неё, особенно, когда она смеялась с Джорджем Уизли. Последнее очень злило - ведь с ним самим Гермиона то и дело смущалась, терялась и тряслась как домовик перед наказанием. Они не игнорировали друг друга напрямую, так, чтобы это мешало делам Ордена, и даже несколько раз при всех перебросились какими-то важными замечаниями и вежливыми улыбками. Один-единственный раз всё пошло не так. В начале октября профессор МакГонагалл принесла новость - Барти Крауч, возможно, выйдет сегодня из Министерства. Куда, когда, зачем - никто не знал, но проследить было необходимо. Возможно, это был их шанс. В ту же минуту волшебники забегали вверх и вниз по дому, собираясь. Было ранее утро, и не все были даже одеты. Гермиона, выбегая из гостиной и застегивая на ходу джинсовую куртку, врезалась в быстро шедшего мимо мужчину. Малфой ухватил её за плечи, чтобы удержать - да так и не разжал рук - не смог. Впервые со дня злополучного разговора их взгляды встретились. Мерлин знает, что хотел рассмотреть в её вишнёвых глазах Люциус, но к презрению оказался не готов. Отпустив её, он сделал шаг назад. - Прошу прощения, мисс Грейнджер. - Аналогично, мистер Малфой, - ответила она с лёгким налетом непревзойденной язвительности и пошла по коридору. Ударив кулаком стену, мужчина двинулся следом. Пора было трансгрессировать. Из Министерства Барти Крауч не вышел. Зато вышло полсотни Пожирателей. По всей видимости, они раскусили слежку и пустили дезинформацию. Счастье Ордена было лишь в том, что трансгрессировали они за несколько кварталов от входа и шли пешком. Встретив на маггловской улочке одетого в мантию волшебника, они зачастую возвращались обратно раньше, чем первое заклинание успевало их достичь. Было лишь несколько серьезных схваток, в одну из которых попала Гермиона. С трудом отбившись от неизвестного ей Пожирателя, ведьма трансгрессировала в гостиную их штаб-квартиры. В толпе ошарашенных, раздосадованных волшебников она первым делом отыскала глазами Гарри, Рона и Люциуса. Увидев последнего невредимым, девушка выдохнула и поспешила отвести взгляд. Но Малфой успел заметить и её тревогу, и поспешность, с которой она посмотрела на кого-то другого. - Все живы? - с хлопком появились сзади неё сразу трое Уизли: Рон, Джордж и Билл. - Норма, все вернулись, - бросил Гарри, пробираясь к ним через толпу, - это было близко, очень близко. Они в курсе, что мы них охотимся. Гермиона, что с ногой? Только сейчас девушка поняла, почему так больно было ступать: уклоняясь от темно-синего луча Петрификуса, она упала и сильно разодрала ногу от колена вверх. Джинс не прорвался, но глубокая ссадина пропитала кровью ткань. - Это ничего, я упала... Джордж немедленно подхватил её на руки и усадил на диван, а Гарри попытался палочкой залечить рану, при том, что у него самого были содраны в кровь руки и в очередной раз сломаны очки. - Не то, - Билл отстранил Гарри и братьев, и в одно медленное движение палочкой залечил ногу. Взмахом убрал кровь с ткани. - Учитесь. Мистер Малфой внимательно наблюдал за участниками сцены, с отвращением заметив, что Джордж, усадив Гермиону, не выпускал её руку и поддерживал спину. И хотя девушка уже почти смеялась с их безмерной заботы, Люциусу было совсем не смешно. Через час после утренних событий Гермиону ждал очень непростой разговор с лучшим другом. Гарри вытащил её в прихожую, подальше от всех, озадаченный и тревожный. - Я боюсь, что ты опять обвинишь меня в сексизме, но больше ты одна выходить не будешь. Я знаю, - перебил он её, едва она открыла рот возразить, - что ты один из лучших бойцов, но ты девушка, и мы обязаны тебя беречь. Когда ранят мужчин - это одно. Когда женщин - совсем другое. Гермиона глянула на него исподлобья. - Гарри, это смешно. Мне не нужны няньки. Сегодня я просто упала, Флитвику досталось больше. Но ты же к нему не приставляешь пару! Поттер обречённо вздохнул. Чего-то такого он им ожидал. Намного проще было, когда за ней смотрел Малфой - этот умел работать с возражениями! - Ну почему же! Мы с Роном тоже ходим вдвоем, потому что понимаем, что едва ли являемся достаточно опытными волшебниками. Заметь, мы трое здесь - самые младшие. Поэтому не спорь, и вообще, можешь считать это приказом. Девушка вспыхнула. - Дьявол, Гарри, ты обложил меня со всех сторон! - выпалила она, а Поттер только улыбнулся: - Мы слишком любим тебя, чтобы позволить твоей гордости подвести тебя под убивающее заклятие. - Гарри, - окликнул Поттера Малфой, прерывая их уединение в тесной прихожей, безразличным взглядом скользя по Гермионе, - тебя ищет Слизнорт. Гермиона была более, чем уверена, что маг появился здесь не случайно, и была права. Когда Кикимера попросили привести Гарри, старый эльф многозначительно прошамкал, что не будет мешать хозяину и Грейнджер. Все посмеялись, но именно Люциус встал, чтобы позвать Поттера - и да, уточнить, что конкретно имел ввиду домовик. Гарри улыбнулся Гермионе и пошел в гостиную, а Малфой так и остался стоять на месте. - Меня тоже кто-то ищет? - ядовито поинтересовалась Гермиона, проходя мимо него. Мужчина покачал головой, но с того дня всё, что видела от него Гермиона - искреннее равнодушие.