To Death

Оставшиеся дни до операции Малфой-старший ходил черный и угрюмый. Отвечал скупо, резко, не заботясь о вежливости. Погруженный в свои мысли, он не видел, как внимательно наблюдает за ним Драко, как переглядываются остальные. Гермиона тоже редко показывалась из своей комнаты, почти забросив тренировки и занимаясь ими только по приказу Гарри. В канун назначенного дня Билл всех разогнал спать в шесть вечера. Орден Феникса разошелся по покоям, но уснуть рано не удалось никому. Сказывалось и нервное напряжение, и общий тревожный мандраж. Драко вошёл в их с отцом комнату только в девятом часу. Старший из Малфоев сидел в кресле под старинным светильником и читал книгу. Драко готов был поклясться, что страница та же, на которой отец открыл книгу час назад. Отсутствия сына, как и его возвращения, он, по всей видимости, не заметил. - Пап? Завтра битва... - Представь себе, мне это известно. Юноша улыбнулся. Язвит - это хорошо. Значит, можно попытаться разговорить. Что книгу не убрал - уже хуже, конечно. - Пап... Сходи к ней, поговори. - К кому? - расслабленно ответил отец, не отрываясь от книги. Он даже перевернул страницу. "Совсем плохо дело", - подумал Малфой-младший. - Пап, не делай из меня тролля. Я видел, как ты выходишь из её комнаты. Люциус опустил книгу и подумал несколько секунд, прежде чем посмотреть на сына. - Не трудись ничего придумывать, Поттер с Уизли всё равно всё уже рассказали, - перебил юноша ещё не оформившуюся мысль отца и упал в кресло напротив. - Признаться, я сначала не поверил, потом... , - он вздохнул и недовольно поморщился,-Впрочем, сейчас все иначе. Я не одобряю твоего увлечения, особенно учитывая, что мама жива. Но видеть, как ты мучаешься, тоже не могу. - Драко, тебе не кажется, что это немного не твоё дело? Молодой человек потянулся к оставленной отцом книге, чтобы не дать ему снова спрятаться за ней. - Это как посмотреть. Шансов выжить у нас чуть меньше, чем победить. Я столько времени провел у постели любимой девушки без надежды на её выздоровление - поверь, у меня было время подумать о многом и расставить приоритеты немного иначе, чем для меня когда-то это сделал ты. Малфой-старший покачал головой. Надо же, сын теперь ещё и учит его, как строить отношения с женщинами. Уму не постижимо. Но Драко не был намерен выслушивать лекцию о том, что не ему учить отца. - Я пойду, книгу в библиотеку отнесу. Она, если что, сидит на кухне. Гермиона смотрела на огонь, сидя в кресле, подобрав под себя скрещенные ноги. Улыбалась своим мыслям и любовалась на однообразный, но вечно новый огненный танец. Волшебница раз за разом вспоминала, проживала и чувствовала последние месяцы, их боль и радость. Возможно, завтра она сама станет воспоминанием. Если останется ещё, кому о ней помнить. Странно, что больше не больно думать о Люциусе - он стал для неё прошлым, и счастливым, и несчастным одновременно. Прошлое показалось на пороге кухни и прикрыло двери. - По ночам у нас более мирные разговоры получаются, не находишь? - спросил он с доброй иронией. - Зачем вы снова пришли? - спросила она жёстко и опустила ноги на пол, раздумывая, уйти или остаться. - Поговорить, - ответил он просто, садясь в соседнее кресло и наклоняясь к ней всем телом. Положил локти на колени, залюбовался уставшим личиком в отблеске огня. Волшебница откинулась на спинку кресла. Уйти от него такого было равносильно преступлению. - Мне стоит вас бояться? - спросила уже спокойно, просто чтобы понять, какие правила игры у сегодняшнего вечера. - Нет. Я не скручу тебя и не отправлю в Уилтшир, хотя очень хочу. - Почему? - Не знаю. Наверное, потому что не должен. Гермиона кивнула и заставила себя отвернуться к огню. От одного его присутствия сжималось в груди. Чего он добивается? Зачем пришёл? А, впрочем, какая разница. Он рядом в наиболее сложный вечер в её жизни, и это самый ценный подарок, который ей когда-либо делали. - Так о чём вы хотели поговорить? - задала она относительно безопасный из сотни разом возникших вопросов. - Просто хотел увидеть тебя перед завтрашним днём. Сказать, что сожалею. - О чём? - спросила она на грани слуха, боясь посмотреть ему в глаза. - Что у нас ничего не получилось. Волшебница вздохнула, нервно потерла колени ладонями и не нашлась, что ответить. Малфой продолжал серьёзным, взволнованным голосом: - Гермиона, послушай. Что бы завтра ни случилось, я хочу, чтобы ты знала. Если бы у меня была такая возможность, я прожил бы эту жизнь с тобой. Гермиона повернулась к нему всем телом, широко раскрыв вишнёвые глаза. Этого услышать она точно не ожидала. Особенно сейчас. - Я... - начала она, но едва ли знала, что говорить дальше. Малфой покачал головой и ласково улыбнулся. - Не отвечай. Я трус и не хочу знать правду. Люциус резко поднялся, собираясь идти, но Гермиона в ту же секунду стала у него на пути. - Постой. Я тоже хотела, перед завтрашним днём... Она встала на цыпочки, чтобы коснуться губами его крепко сомкнутых губ. Они целовались, как в последний раз. Презрев грядущее горе и бесчисленные пропасти между ними, позволив любви и страсти захватить души. Так, чтобы на всю жизнь запомнить эти секунды. Оторвавшись от вымечтанного поцелуя, Малфой прижался лбом ко лбу Гермионы. - Береги себя завтра. Прошу тебя. Она кивнула и вдруг, задыхаясь, призналась: - Люциус, я очень боюсь. Мужчина обхватил ладонями её лицо. - Девочка моя, радость моя. Ты выдержишь. Слышишь? Помни, я рядом. Когда всё закончится, мы... Кикимер покашлял в коридоре и постучал в кухню. - Мастер Малфой, прошу простить старого дряхлого Кикимера! Хозяйка Грейнджер, Кикимер извиняется. Хозяин Гарри велел всех просить спать. Малфой кивнул и за руку повёл Гермиону на второй этаж. - До завтра, Люциус. - До завтра. Они сжали руки друг друга и отпустили, расходясь по разные стороны от лестничной площадки. - Кикимер, спрячешь - и на исходную, - Гарри сунул домовику три флакона с переливающимися воспоминаниями и плащ-невидимку. Эльф кивнул, бережно принял вещи и с негромким треском трансгрессировал. Гарри натянуто улыбнулся друзьям. Орден Феникса стоял в гостиной вместе с эльфами Хогвартса. Спокойными были только домовые, слабо понимая важность происходящего. Маги стояли, не зная, куда деть руки, в сотый раз проверяя отполированные палочки и выдавливая фальшивые улыбки. Внешность большинства волшебников была изменена магией и гримом. Получилось не слишком убедительно, но Пожиратели сделали всё, чтобы компоненты Оборотного зелья исчезли и из продажи, и из частных хранилищ. Оставалось уповать, что они сумеют воплотить свой план раньше, чем их переловят по одному. - Ну что, готовы? - спросил Гарри уверенно, основную часть этой уверенности симулировав. Домовики, которым предстояло трансгрессировать по паре волшебников каждому, подошли к своим подопечным. Только профессор МакГонагалл, Флёр и Малфои стояли отдельно, пряча в камзолы флакончики зелий и запасные палочки. Закончив, Люциус поднял глаза на Гермиону и ободряющие кивнул. Она благодарно прикрыла глаза. - Трансгрессируем, - скомандовал Билл. "Началось", - с волнением подумала Гермиона. Ещё раз взглянув друг на друга, маги исчезли из дома. Спешащие министерские работники, привычно выходящие из каминов, не обращали внимания, что часть волшебников влилась в толпу сзади них, миновав зелёное пламя. Служащие спешили, бросая друг другу короткие, взволнованные приветствия. Причина их волнения была известна - в зале общего сбора на третьем этаже Лорд Волдеморт должен был объявить о новом курсе магического сообщества Британии. По одной из версий, он собирался заявить о плане захватить все властные структуры магглов волшебниками, с тем, чтобы с лёгкостью можно было бы перейти к этапу полного порабощения всех немагов. Это сулило и новые чистки, и новые должности. Домовые остались ждать в тёмных нишах, куда перед этим трансгрессировали волшебников. Гермиона, крепче сжав в руках палочку, шла следом за Джорджем и Чарли по бесконечным лестницам, извилистым, будто горный серпантин. Ими пользовались долгие века до того, как установили магические лифты. Мраморные ступени были стёрты поколениями магов, но оставались такими же гулкими - Гермионе казалось, что все Министерство слышит, как они пробираются на третий этаж, стараясь как можно дольше не попадаться на глаза тем, кто может их узнать. Жаль, что невозможно было трансгрессировать не в Атриум, а сразу сюда, на ступеньки, это сильно облегчило бы им задачу. Но Министерство было защищено даже от трансгрессии домовиков. Только камины в Атриуме давали возможность перемещения. А так как магия не может иметь строгих границ, небольшое пространство вокруг каминов также давало это возможность, но лишь для очень умелых и точных в перемещениях эльфов. Гермиона оступилась на скользкой ступеньке, но удержала равновесие. Держать душевное равновесие было сложнее. Остальные члены Ордена пробирались другими лестницами и не было никаких гарантий, что их уже не раскрыли. На третьем этаже всё так же возбужденно гудела толпа. Гарри и Рон маячили впереди, у самого входа в зал. Справа виднелись мистер Уизли и замаскированный под гоблина Флитвик. Первая непредвиденная трудность предстала в виде контроля палочек всех входящих. Гарри оттянул Рона назад, чтобы пропустить компанию ведьм и дать им время подумать. На молодых людей посмотрели с любопытством, высокий худой волшебник о чём-то спросил их - о чем именно, Гермиона не расслышала, но действовать ребята уже не могли. Ещё минута - их палочки узнают. - Империо, - прошептала она, направляя невидимый поток магии на проверявшего. Занервничавшие Гарри и Рон, по-прежнему вынужденные отвечать высокому магу, передали свои палочки контролеру. У них хватило самообладания не удивиться, что юношей радушно приветствовали как работников Министерства и с поклоном вернули палочки. Только войдя, они поймали взгляд подруги и благодарно кивнули. Наконец, вся бесчисленная толпа оказалась внутри. Орден Феникса смешался с волшебниками Министерства, держа друг друга в поле зрения. В центре зала высилась каменная сцена, подробная пирамидам ацтеков, со ступеньками с каждой грани. В человеческий рост, она делала того, кто на ней стоял, недостижимо высоким. Наверху, по краям пирамиды, дежурило четверо Пожирателей. Они равнодушно смотрели сквозь толпу, сложив на груди руки с зажатыми волшебными палочками. И тут толпа затихла. Шепот прокатился по человеческим рядам и умер. Под жутковато-торжественную музыку люди расступились, образуя живой коридор. Пожиратели смерти прошли по нему первыми, стали по краям, лицом к волшебникам. Боковые двери распахнулись. Маги склонились в глубоком поклоне. Барти Крауч-младший в длинной парадной мантии с капюшоном, скрывающим лицо, не спеша прошел к сцене и поднялся наверх. Орден Феникса незаметно вынул палочки. Музыка стихла. Люди выровнялись. Фигура на сцене замерла. Длинная морщинистая рука появилась из складок мантии, сбросила с головы капюшон и испуганный вздох всех сразу прозвучал как приговор. Вместо Крауча, на сцене в парадной мантии стоял Лестрейндж-старший. Названных гостей Министерства тут же выхватили мощные лучи света. - Взять их! - прозвучал холодный голос. Всё, что было потом, Гермиона помнила очень плохо. Билл проревел "Экспульсо!" , и синий взрыв отбросил от входа волшебников, давая Ордену возможность выбраться. Рон и Билл прикрывали их отход, бросая под ноги преследователям взрывающиеся флаконы. Густой дым затянул зал, скрывая отчаянно бегущих людей. На лестнице она видела уже только Билла, но правда ли Рон остался в зале, девушка не знала. Противников было слишком много. Она не справится. Она должна. Ещё немного, ещё два пролета - дотянуть, добежать, закрыть собой остальных, бегущих к Атриуму. - Экспелиармус! - услышала она за своей спиной и почувствовала, как летит лицом вперёд на перила, отчаянно хватается за скользкий мрамор, и, не удержавшись, падает в неизвестность. Удара Гермиона не помнила. Когда ведьма открыла глаза, мир вокруг был единым пятном, белесо-серым и подвижным. Она лежала на боку на каменном полу, до костей пронимавшем холодом. Кто-то ходил рядом с ней, ещё кто-то тихо стонал. Кроме озноба, она поначалу не чувствовала ничего. Потом пришла боль. Острая, ноющая, давящая боль, принесшая радость - значит, она ещё жива. Не слушались ноги, тяжело вздымалась грудь со сломанными ребрами. Зрение по-прежнему не возвращалось. Гермиона не знала, где находится, кто вокруг и что происходит, и от этого стало страшно. Паника нарастала, почти победив боль. Нужно увидеть, нужно заставить глаза видеть. - Ну что, Гарри, - прозвучал голос Волдеморта над её головой, - продолжим? Горящее заклинание раскаленным ножом вспороло ей руку. Гермиона закричала, изгибаясь, и вдруг поняла, что снова видит. Змеиные глаза с вертикальными зрачками, уродливую голову, торчащую из человеческой груди, собственные окровавленные руки, безжизненное тело Рона, двух Пожирателей и скованного магическими цепями Гарри в углу ветхой лачуги - всё разом выхватил взгляд перед тем, как она снова упала на пол. Рон здесь. Он не шевелится. Господи, только бы жив. Но повернуться, чтобы рассмотреть, она не смогла. - У тебя не большой выбор, Гарри, - прошипел голос. Зазвенели цепи - юноша дёрнулся в своих кандалах. Гермиона с трудом поймала сломанный взгляд Гарри Поттера и поняла - её крик был для него последней каплей. - Прости, - выговорил он одними губами и вслух добавил: - Я согласен. Будь ты проклят. Мерзкий хохот наполнил дом Мраксов. К смеху Волдеморта присоединился каркающий смех Крауча. - Тогда приступим к первой части, - нетерпеливо заговорил Волдеморт и повернул уродливую голову к котлу. У Крауча в руках уже был флакон с кровью Гарри. Он вылил его в огромный котел, которого Гермионе не было видно. Зелье задымилось. - Ты заявишь всем от том, что служишь мне и только мне сегодня, когда я обрету тело. После этого я, так и быть, отпущу их, - змеиная голова повернулась к лежащим на полу изуродованным людям, - если доживут. Волшебница посмотрела на Гарри, дернувшегося в цепях под новый приступ смеха Темного Лорда. - Гермиона, - зачем-то снова повторил юноша. Она сжалась, заскулила от боли в изломанной груди и отвернулась к стене. - Какое жалкое зрелище, - вздохнул Волдеморт и сплюнул. Когда он вновь отвернулся к Гарри, волшебница тихо позвала: "Кикимер..." На крышу лачуги что-то негромко упало. - Что это? Крэнкс, проверь, - впервые подал голос Крауч. Один из Пожирателей кивнул, резко отворил двери и вышел на улицу. В холодном октябрьском воздухе не было ни намёка на движение. - Гоменум Ревелио. Хм. Никого, должно быть, шишка, - ответил тот, кого назвали Крэнксом и закрыл двери. Зелье в котле булькнуло и стало синим. - Почти пора, Хозяин, - покорным голосом сказал Крауч. В котёл упала белая от времени кость. Гермиона ждала, сверля взглядом камень в стене. Наконец с облегчением почувствовала, как в рукав скользит волшебная палочка. Она чуть скосила глаза и улыбнулась уголками глаз. Это была палочка Люциуса Малфоя. Когда холодное дерево закончило движение и обосновалось в её правом рукаве, а маленький флакончик - за воротником, она выждала ещё несколько секунд и, шепнув: "Сейчас", скорчилась, прижав к себе вспоротую руку, с усилием притянув непослушные ноги, и очень громко, по нарастающей, завыла от боли. Звук трансгрессии домовика не расслышали за её истошным воем и перекрикнувшим её голосом Волдеморта: - Закрой рот, мерзкая грязнокровка, или жертва твоего друга будет напрасной! - Круцио! - крикнул Крауч. Гермиона взвыла ещё сильнее, но затихла, когда боль прекратилась. Откатилась к стене, но неудачно - теперь она не могла видеть Гарри. Волшебница прислушалась к происходящему за стенами хижины, с тоской осознавая тишину, которая минута за минутой становилась всё страшнее. Они, по всей видимости, слишком далеко. Орден не успеет трансгрессировать, даже если с домовиками. А, может, некому трансгрессировать? Может, они не вырвались из Министерства? Ещё несколько минут, пока варится зелье - и всё потеряно. Может, и не выбрались, но Люциус на свободе. Он не оставит её. Добавленное Кикимером зелье, конечно, замедлит процесс приготовления страшного варева, но не остановит. Ничего не способно испортить зелье Мёртвой жизни, когда оно почти готово. - Что так медленно? - недовольно спросил Волдеморт, а Крауч растерянно помешал жидкость в котле, едва касаясь её волшебной палочкой. - Так бывает, Хозяин. Не волнуйтесь, сейчас. Вот, уже серебристое. Мужчина вскрикнул, отсекая атамом свою кисть. - Скорее, скорее! - торопил Волдеморт, по-звериному облизываясь. Наконец, Крауч отложил волшебную палочку и потянул из своей груди страшное скрюченное существо - последний останок души Волдеморта. Очень медленно, миллиметр за миллиметром показывалось уродливое детское тельце. Удар сотряс стены хижины. - Не останавливайся! - приказал Темный лорд. - Вы, двое, в оборону! Нужно хотя бы три минуты, пять, и они пожалеют о том, что родились на свет! Пожиратели выбежали наружу. Едва за ними закрылась дверь и прозвучали первые заклинания, прежде казавшийся едва ли не мертвым Рон выбросил вперёд руку с волшебной палочкой и заорал: - Инкарцеро!! Толстые веревки обвили тело Крауча. Оба, и слуга и хозяин, оказались пленными окровавленного юноши. Едва держа палочку здоровой рукой, Рон встал, упёрся в стену хижины спиной, как можно сильнее - ногами в пол. - Релашио! - Гермона, не меняя положения, освободила Гарри и потянулась к воротнику за зельем. Вместо гладкого стекла её пальцы нащупали острые осколки, которых она не ощутила раньше. Зелье разлилось. Острые края разодрали тонкую кожу. - Рон, зелье! - Лови! - крикнул Рон, пока Гарри пытался палочкой и рукой разжать рот Крауча. - Не в этот раз, - прохрипел Барти и, пользуясь тем, что Рон немного ослабил хватку, бросая подруге зелье, потянулся за своей палочкой, лежавшей на подоконнике. - Не так быстро, - Рон схватил палочку обеими руками и рванул Крауча обратно, закричав от боли в сломанной руке. Крауч упал на каменный пол. Вдруг Гарри ослабил хватку и почти выпустил Пожирателя. Он подался назад, завороженно глядя в глаза Волдеморта. - Гарри, нет! - Гермиона отбросила ладонью палочку Крауча, до которой он уже почти дотянулся,- Это не твои мысли, Гарри, это он их внушает тебе! Юноша очнулся так же внезапно, мгновенно прижав к полу Крауча и ударом оглушив голову Волдеморта. Он, наконец, почти расцепил зубы верного Пожирателя смерти, и Гермиона, с трудом подползшая к ним, влила зелье в алую глотку. Она подалась назад и, хрипло произнеся: "Инкарцеро", удерживала Лорда с другой стороны. Это оказалось не лишним: когда тело Крауча-младшего начало выворачиваться наизнанку, от брюшины к конечностям, от боли у него удвоились силы. Он метался в грубых верёвках, впивавшихся в открытое мясо так сильно, будто мало было боли от рвущейся плоти. Кожа распоролась в районе живота, потом дальше, вверх к горлу. Трепещущие края плоти заворачивались, выгибаясь наружу, растягивая тело. - Держите крепче, - Гарри пытался ухватить страшно ревущего мужчину за шею. Тот, даже связанный и удерживаемый двумя волшебниками, ухитрялся выворачиваться из рук юноши, несколько раз даже оттолкнул его головой. Проклинающий их Волдеморт ничем не мог помочь слуге - его крик сливался с голосом Крауча. Но то, что было нужно, свершалось - тело Темного Лорда отделялось от тела своего слуги, и могло быть убито. Гарри ухватил скользкую от крови шею Крауча и с размаху воткнул палочку в разодранный рот Волдеморта. - Авада Кедавра! Всё стихло в древней хижине. Глаза Крауча налились кровью. Тело уродливого истощенного младенца, развороченное, мертвое, скатилось на пол с груды трепещущего мяса, принадлежавшего его самому преданному слуге. Барти Крауч проводил взглядом обожаемого Лорда и выдохнул жизнь. Всё было кончено. Звуки разом наполнили хижину. Бой, всё это время шедший за стенами, наконец, дошел до их слуха, но не сознания. Гарри, Рон и Гермиона сидели на грязном полу, не в силах ни говорить, ни двигаться. Только стирали с палочек и с ладоней липкую кровь, пахнущую металлом, теряя ощущение времени. Крики и вспышки приближались к лачуге. - Эверте Статум! - закричал знакомый голос, и Невилл, отшвырнув невидимого их глазам противника, ворвался внутрь. - Живы?! Следом за ним вбежал Люциус Малфой. - Гермиона! Он бросил мимолётный взгляд на жуткое зрелище на полу, только чтобы убедиться, что их враги больше не несут угрозы. Через секунду он уже был около Гермионы, боясь прикоснуться к покрытому ранами телу. Невилл помог подняться Рону, и вдвоём они пытались привести в чувство Гарри. Казалось, юноша не совсем осознавал, что происходит, снова и снова пытаясь оттереть палочку. - Зелье, - пожаловалась Гермиона слабым голосом, оттягивая воротник. Люциус понял всё сразу. Длинная палочка, которой она не видела прежде, легла на пол, волшебник бережно вынул из её ладони собственную. - Тише, сейчас будет легче. Зловещая жидкость уже начала действовать, разъедая кожу. Гермиону начинало трясти. Осколки Малфой вынул одним движением палочки и из кожи вокруг ключицы, и из её ладони, беспомощно трущей большие волдыри. - Убери руку, убери, маленькая... Сейчас... Бан Актио Деманда... Бан Актио Деманда Статим. Бан Актио... Ожог сходил и кожа белела. Дрожь спадала, и девушка приходила в себя. Наконец, Малфой замолчал и, убрав палочку, истово прижал к себе Гермиону. - Я жива, - плакала и смеялась она, - я жива...