После вдоха

      TH78: «Привет»       MD2604: «Привет»       TH78: «Как дела?»       MD2604: «Неплохо. Мы знакомы?»       TH78: «Ну, вроде того))) Ты же Май, правильно? Май Дрескел?»       MD2604: «Да… Меня начинает пугать этот разговор. Откуда ты знаешь?»       TH78: «Хах, не бойся. Я Тим Хизер, мы учились вместе.»       MD2604: «Не помню»       TH78: «Жестоко! Мы вроде как встречались. Помнишь ту громкую историю? Ну, с моим братом.»       — Эй, Май, это невежливо, — Том обеспокоено посмотрел на меня, одновременно продолжая кивать головой что-то говорившему омеге.       MD2604: «Да? Эм… я напишу, когда вспомню.»       Я выключил телефон и со вздохом спрятал его в карман. Последнее моё средство от скуки. Кажется, ещё немного, и я превращусь тут в спору.       А Том все так же продолжал беззаботно болтать с окружившими его омегами, поддакивая одним, и смеясь на замечания других. Весь его образ сквозил сегодня лёгким лицемерием и желанием угодить всем вокруг. Сегодня меня тошнило от него.       — Я покину вас ненадолго, — совершенно безразлично сказал я, поднимаясь из-за стола и следуя в гостиную, где на полу играли, разбившись на стайки, дети.       Март оказался в довольно примечательной кучке: он играл вместе с маленьким Ником и серьёзным беточкой, то и дело хмурящим тонкие брови. Хотя моему сыну, кажется, всё нравилось. Бета был на несколько лет старше него, и альфе было только в радость играть с кем-то настолько большим. Ник, который тоже был старше Марта, тихо сидел в сторонке, иногда присоединяясь к мальчикам, но отползая от них всякий раз, когда они начинали кричать особо громко или делить игрушки. Бета эти ссоры воспринимал очень остро, начинал что-то сердито говорить и махать руками, а Март, с явным удовольствием от обращенного в его сторону внимания, начинал улыбаться и задевать старшего ещё больше.       Чуть в стороне от этой троицы били друг друга игрушками Алан и Дилан, под одобряющие крики маленького Стефана — тоже омеги. Этому малышу, в отличие от стеснительного Ника, шум очень нравился и приставших было к нему братьев он решительно отдубасил поролоновыми кубиками. Альфы с тех пор, кажется, прониклись уважением к маленькому, сероглазому омежке и с удовольствием брали его в свои игры.       Всех этих детей я видел впервые, но всего за несколько часов понял, что они прекрасно отражают своих отцов. С первого взгляда на хрупкие фигурки можно было понять, что представляют их родители. Не работало это, наверное, только с Мартом.       — О, Май! — С дивана в меня впились внимательные, серые глаза, сканируя, кажется, каждую клеточку моего тела. Убрав в карман телефон, Гаррет похлопал сиденье рядом с собой, предлагая мне присесть. — Тоже надоел этот трёп?       — Вроде того, — подойдя, я сел рядом, по привычке подбирая под себя ноги и втягивая голову в плечи. Омега рядом со мной только хмыкнул.       За две недели нашего знакомства мы успели сдружиться. С немного нелюдимым, саркастичным и едким Гарретом мне было намного легче общаться, чем с наивным Томом, так и норовящем спросить что-то неловкое. Чес был намного более тактичен, поэтому рядом с ним я чувствовал себя рискованней, свободней. Хотя и свои устои у него имелись.       — Нравится общество молодых папаш? — смеясь спросил он, откидываясь на спинку дивана.       — Ну так… Они довольно милые, когда молчат.       — Хах, точно. Большинство – слащавые мальчишки, до сих пор не вышедшие из переходного возраста. Хочешь, расскажу поподробнее?       — Ты всё равно уже начал, — ровно ответил я, наблюдая как со спокойной миной Март доводит бету до слёз. Как мальчик ни старался, но альфа абсолютно отказывался слушаться его.       — Ну возьмём хотя бы папочку этого милого малыша, — Гаррет небрежно махнул головой в сторону обиженного сопящего беты. — Он тут дольше всех нас живёт, практически с постройки первых домов. Тогда они стоили жалкие центы, и он переехал сюда со старшим сыном. Тому мальчику уже почти пятнадцать. От кого Жорж, младший, – неизвестно. Сэм молчит. Остается только догадываться. Муж его бросил уже очень давно.       В этот момент бета всё-таки не выдержал упрямости моего сына и, бессильно опустив руки, начал громко всхлипывать, привлекая к себе внимание всех присутствующих. Март несколько минут пытался сделать вид, что не замечает плачущего рядом ребёнка, потом всё же бросил игрушку, которую до этого крутил в руках, и подполз ко мне, опершись руками на мои колени и неловко становясь на ноги. Ему не нравилось, что кто-то плачет рядом с ним. Нахмурив рыжие брови, он требовательно ударил рукой по моей ноге, требуя взять его на руки. Что я, недолго думая, и сделал. Немного поревев, бета успокоился, сев играть с Ником и иногда обиженно поглядывая на Марта. Последний же, устав видимо, от всего этого, беспокойно ткнулся носом в мою шею и засопел. Конечно, стоило хотя бы немного отругать его, но я решил заняться этим позже, когда уставший малыш хоть немного отдохнет.       — Какой он у тебя ручной, — улыбнулся Гаррет, рассматривая нас. — Прям идеальный омега со своим чадом.       — Не говори глупостей, — отрезал я, прижимая к себе Марта и думая: хорошо, если бы это была правда. Идеальных тут нет.       — Ну, как хочешь, — Гаррет снова посмотрел на копошащихся детей, криво улыбаясь. Через несколько минут он снова заговорил. — Идеальных тут нет… Продолжая тему тех, кто присутствует здесь. Брошенный Сэмми далеко не самая примечательная личность. Взять хотя бы владельца этого дома – Томаса. Как здорово, что его муж позволяет всем приходить сюда, верно? На первый взгляд так и скажешь – идеальная семья. На деле всё не так радужно. С мужем у Тома очень холодные отношения. Он рассказывал, что практически не видится с ним неделями из-за его работы. Конечно, Том не хочет себе признавать, то мужу нет дела ни до него, ни до ребёнка. Йен глава Общественного Комитета, вот поэтому и взял себе мужа. А Томас пытается строить из себя довольного всем папашу. А потом плачется мне в рубашку.       — А тебе не кажется, что всё, что он тебе рассказывает должно оставаться между вами? — раздражённо спросил я, удивленный такой беспринципностью этого омеги по отношению к другу.       — Пф, большое дело. Тут нечего скрывать, все и так всё знают. А тебе это тем более пойдёт на пользу.       — Я-то тут при чём?       — А вот что, — Гаррет немного поёрзал на мягком диване, поворачиваясь ко мне и вонзая в меня холодный, внимательный взгляд. — Ты никак не можешь влиться к нам. Завести приятелей, с кем-то подружиться. Наш небольшой райончик – тоже маленькое общество, и то, что кто-то из него выбивается влияет на всех, — заметив мой изумленный взгляд, омега только ухмыльнулся. — Задевает, что я говорю так откровенно? Ну, мне показалось, что это Тому надо было бы подбирать слова и приводить его к этой мысли. Показалось, что ты и так поймешь. Я ошибся?       — Чего… Чего тебе от меня надо? — хмуро спросил я, незаметно крепче обнимая притихшего Марта и надеясь, что всё это закончится как можно скорее. Как и в первую нашу встречу то, что происходило сейчас напоминало допрос с пристрастием.       — Всего лишь малость. Если говорить прямо, то прекращай строить из себя недотрогу и ставить себя выше других. Меня это ужасно бесит. Я не говорю, что тебе надо в корне меняться, но пожалуйста, — он едко улыбнулся, не сводя с меня взгляда, — веди себя, как нормальные омеги. Может и звучит жутко, но это то, что сейчас надо. Не мне, а малышам, в первую очередь. Подумай, что случится, и кем вырастет твой сын, видя такое отношение к другим?       Выше других? Вот значит, как моё желание спрятаться от всех и не выделяться выглядит на самом деле? Глупо, ужасно глупо. Стать как все? Как бы… Как бы я сам этого хотел! Сидеть на кухне сейчас с теми болванами, обсуждать какую-нибудь ерунду и быть абсолютно довольным этим. Только вот от каждого из болванов несёт тяжёлым, резким запахом их альф, и, пробудь я там чуть дольше, не уверен, что всё было бы нормально.       Только вот как окружающим это объяснить?       — Что ты знаешь… — пробормотал я, уткнувшись носом в плечо Марта и смотря в пол. Злости почему-то не было. Даже забавно, другого я бы разорвал на части за такие слова в мой адрес, но на этого едкого, но отчего-то близкого омегу я не мог даже прикрикнуть. Казалось, он всё прекрасно понимает. И даже может помочь…       — Ну, кое о чём догадываюсь, — неожиданно продолжил Гаррет, отводя взгляд и картинно взмахивая рукой. — Трудно, смотря на тебя, не попытаться понять.       — Да? — Я немало удивился. Понимает? Он понимает, что со мной? Сейчас я даже готов был забыть о том, что сам скрываю своё состояние, лишь бы меня… поняли.       — Да. Мне с первого нашего знакомства всё показалось очень странным. Дурацкая, мешковатая одежда, которая больше походит на палатку, хмурый взгляд, худоба… Даже то, что ты так приучил своего сына к себе о многом говорит. Он постоянно у тебя на руках, постоянно рядом. То, как ты волнуешься, стоит Марту куда-нибудь пропасть, видно невооруженным взглядом. Твоя запуганность, а эта ссадина? Ну, не понял бы, мне кажется, только полный дурак.       — Ну, никто кроме тебя и не понял... — едва слышно ответил я. Ну да, глупо было думать, что никто ничего не заметит. Да и хотел я когда-нибудь скрываться? Боялся, что на меня посмотрят с отвращением, но хотел, чтобы попытались понять.       — Они – омеги, что с них взять. А с альфами ты не общаешься, — внезапно Гаррет подсел ещё ближе ко мне, так, чтобы наши плечи соприкасались и внимательно уставился на моё лицо. — Скажи честно, — я затаил дыхание. Интересно, как он сформулирует мою «проблему»? — Твой муж тебя бьёт?       — Чего? — Мне показалось, что я чего-то не расслышал. Но омега продолжал внимательно и сочувственно пялиться на меня, не думая смеяться. Я, как дурак, тоже продолжал смотреть на него, и до меня медленно доходил смысл сказанного.       — Не волнуйся, — Гаррет отодвинулся от меня, позволив спокойно выдохнуть и поднял голову к потолку. — Это часто сейчас случается. То, что происходит в семье считается постыдным рассказывать кому-то, и альфы чувствуют всё больше и больше свободы. А свобода для них, это прежде всего безнаказанность. Ведь можно делать всё, что угодно, если никто не узнает. Вот и возникают такие ситуации, как твоя. Главное тут – не бояться рассказать кому-либо. Может быть страшно, за себя или ребёнка, но терпеть – тоже не выход. Это…       — Аахахах! — хлопнув себя ладонью по лбу, я, неожиданно для себя самого, залился смехом. Хватало только мысли о том, чтобы всегда аккуратный и обходительный Дино может поднять на меня руку, чтобы веселье разгоралось с новой силой. Он скорее позволит Марту приглядывать за мной, чем сделает что-то подобное.       Когда к глазам уже подступили слёзы, а живот стал побаливать от долгого хохота, я кое-как остановился. Март неловко завозился на моих руках, устраиваясь поудобнее и, кажется, собираясь заснуть. Я поднял глаза на серьёзного, но немного смущённого Гаррета.       — Прости. Просто представил, что Дино…       — Я не угадал?       — Нет, к счастью. Мой муж готов сдувать пылинки с меня и Марта.       — Прости, — так же серьёзно ответил омега, складывая руки на груди и переводя взгляд на шумящих детей. Кажется, он сильно смутился.       — Всё в порядке, — выдавил я из себя, борясь с желанием немного поиздеваться над ним. — Наверное, со стороны это так и выглядит.       — Угу.       Гаррет замолк, продолжая пялиться на детей, но, кажется, не замечая их. А его сильно задела собственная ошибка. Как глупо…       Хотя, тут же отдернул я сам себя, он же не просто так лез в мою жизнь. Он пытался помочь, даже ничего не зная обо мне и Дино. Так, наверное, происходило и с Томом, и с другими. Этот омега, подшучивая и влезая во всё, что происходит вокруг, пытается помочь окружающим. Хотя бы за это мне стоит быть благодарным.       — У нас… — тихо начал я, давя улыбку. — У нас всё довольно неплохо. Мы только второй год живём вместе и ещё не успели полностью привыкнуть друг к другу, но… Но, мне кажется, Дино именно тот, кто мне нужен. И моему сыну, конечно, — наклонив голову я уткнулся носом в макушку задремавшего Марта. Как же всё-таки замечательно он пахнет…       — А ребёнок не от него? — тут же с интересом спросил омега, снова смотря на меня.       — Не говори глупостей! — я слабо улыбнулся, стараясь успокоить Гаррета, хотя внутри что-то противно перевернулось. Ни от кого, кроме моего мужа, детей я бы не потерпел. Сейчас кажется, что если бы тогда я забеременел, то ненавидел бы своего ребёнка.       — Май? — я вздрогнул, врываясь из объятий сиреневого тумана, застилающего глаза и встретился взглядом с серыми глазами снова придвинувшегося ко мне омеги.       — В-всё в порядке, — окончательно придя в себя, и отметив, что пора бы выпить таблетки, я натянуто улыбнулся. — Март – это мой и Дино ребёнок. Впрочем, ты и сам это поймёшь, если познакомился с ним. Только ему не вздумай сказать что-то вроде этого, хорошо?       — Не буду, — Гаррет тоже улыбнулся, хотя я видел, что волноваться он не перестал. — Тогда, Май, что с тобой происходит?       — Со мной… — «Психологическая травма сопровождающаяся приступами истерик, продолжительной депрессией, пониженной самооценкой и навязчивыми ночными кошмарами» — Прости, мы с тобой ещё не так близки, чтобы разбалтывать всё, — немного поправив сползающего с колен Марта, я отвернулся. Жестоко, конечно, но я и правда ещё недостаточно доверяю ему, не чувствую, что могу довериться. Впрочем, а кому в этом мире можно доверять?       — Ууу, как, — обиженно протянул омега, отворачиваясь. Он только играл. Я видел, как шевельнулось что-то, похожее на интерес в его глазах и как дёрнулись уголки губ, скрывая улыбку. Он, кажется, даже одобрял моё решение. — Как знаешь. Это действительно только твоё право.       В этот момент, плача, к Гаррету подошёл один из его близнецов, Алан, кажется, держась за медленно краснеющую щёку. Как выяснилось, в процессе игры альфа не поделил что-то с воинственным омегой и последний как следует залепил обидчику по лицу. Стефан отчаянно пытался сделать вид, что он тут не при чём, но пришедшие на крики омеги всё же поругали его, пригрозив больше не пускать к остальным. Испуганный внезапным напором взрослых малыш спрятался за отца, единственного тут бету, хотя последний, кажется, и сам был бы не против спрятаться за кого-нибудь. Что поразило меня больше всего, в ответ на возмущённые слова, бета только виновато кивал головой, никак не пытаясь защитить своего ребёнка. В конце концов, когда мне надоел этот фарс, я, шумно поднявшись с дивана, попрощался с Гарретом и Томом и потопал на выход, клянясь себе, что больше никогда не поддамся на их уговоры и не приду в этот гадюшник.       Выходя из комнаты, я услышал пару возмущённых слов в свой адрес от самого шумного и правдолюбивого здесь омеги — Сэма. Мысленно послав его, я уже выходил на улицу, когда меня догнали Гаррет со своими мальчиками. Омега предложил идти вместе, сказав, что мы всё равно живём в одном квартале. Причин для отказа я не нашёл, поэтому пришлось дружелюбно улыбнуться и согласиться.       — Не криви лицо, — посмотрев на меня и коротко хохотнув, сказал Гаррет. — Морщины появятся.       — Хм, — перестав улыбаться я попытался понять, что сейчас чувствую. Что-то, похожее на признательность, благодарность… Наслаждение от общения и легкую горечь от того, что скоро придётся разойтись.       Что-то похожее я иногда чувствовал и к Дино. Конечно, весь спектр чувств был другим, но эта неловкость от того, что я такой, стремление понравиться… Очень напоминает. Наверное, теперь это чувство и будет символизировать мою привязанность к людям. Мою симпатию.       Погода сегодня выдалась неожиданно солнечная для осени. Маленькое солнце на светло-голубом небе приятно пригревало плечи, пели, сидя на облетевших ветках деревьев, какие-то птицы, на улицах появились медленно погуливающие по тротуарам люди. Всё ожило и будто почувствовало тепло.       Мы шли в тишине. Каждый думал над чем-то своим, только изредка Гаррет отрывал взгляд от серой плитки дорожки и спрашивал, не поворачиваю ли я здесь?       Зато Алан и Дилан, вырвавшись наконец из душного дома, весело носились рядом, смеясь и толкая друг друга. Ни на меня, ни на задумавшегося папу они не обращали ровно никакого внимания.       Здорово быть таким беззаботными. Ни о чём не думать и не переживать. Не волноваться, как сделать лучше, и как лучше стать. Просто наслаждаться холодным солнцем и радостно бежать навстречу лёгкому ветру, пока ровный голос не окликнет тебя, а потом нестись обратно. Все мои воспоминания из детства сейчас будто покрылись пеленой. Дом, где мы жили, сад рядом, поля, в которые мы маленькие убегали гулять, и даже голоса родителей… Всё будто запылилось, стало теперь ненужным балластом и медленно стиралось из памяти. Чтобы уступить место противному холоду и омерзению, прошивающему несчастное тело.       Как выглядела моя школа? Какой марки была машина, которую купил мне отец? Где была квартира, которую мы с братом снимали? Лица моих одногруппников в университете?       Ведь и там, в мои восемнадцать лет, что-то происходило. Я встречался с кем-то, с кем-то дружил. Делился своими радостями и переживаниями, разбирался с проблемами и радовался удачам. Я приходил домой утром, под осуждающий взгляд Уги, и уходил на новую вечеринку под его обиженные крики. Я улыбался каким-то людям, на каких-то злился и… Что? Мне не вспомнить ни одного лица, ни одного имени. Ничего.       Что сейчас живёт в моей голове? Забота о Марте и страх оказаться ненужным Дино, надежда вернуться к себе прежнему и отвращение к нему, омерзение к себе самому. И жгучее желание проснуться. Понять, что все эти жуткие три года — это только мой кошмар и разрыдаться от счастья…       — Над чем задумался? — из пучины моих мыслей меня вырвал обеспокоенный голос Гаррета, уже несколько минут пытавшегося дозваться меня.       — Да так, ерунда… — отмахнулся я, наблюдая, как близнецы, смешно перебирая ножками гоняются друг за другом.       — Да, я так и подумал, — саркастично протянул омега, тоже переводя взгляд на своих сыновей. Он похож на идеального отца, какими они должны быть. Он не трясется над детьми, как делаю я, не пытается менять их под себя, не заставляет делать то, что им не нравится. Со стороны могло показаться, что Гаррету совершенно всё равно, чем заняты его мальчики, но на самом деле он пристально следил за ними, вмешиваясь только тогда, когда это действительно нужно. Но и оторванными друг от друга отца и его детей назвать было нельзя. Я видел, с какой бесконечной преданностью и любовью смотрят на него альфы, как он для них дорог. Так, наверное, и надо…       Покрепче прижав к себе крутящего вокруг головой Марта, я тихо вздохнул. Мне таким не стать. И способа вырастить своего сына лучше я не найду. Остаётся только надеяться на Дино, который, быть может, знает, что делать.       — Май, зайдём? — омега головой показал на приземистое здание минимаркета, стыдливо спрятавшееся за редкой посадкой. После моего утвердительного кивка он остановился, крикнув детям: — Дилан, Алан! Пошли!       Те откликнулись сразу, тут же наперегонки помчавшись к папе и отточено хватая его за руки: Алан слева, Дилан справа. Улыбнувшись и кивнув мне головой, Гаррет первым перешёл небольшой перекрёсток и отправился к магазину. Мы с Мартом пошли следом.       Под вечер в магазине было много людей. На моё счастье в основном это были омеги и беты. Запахи альф ощущались, но слабо, будто их тут совсем мало. Вздохнув и коротко попросив у безразличных мне богов удачи, я, оглядываясь вокруг, но всё же стараясь выглядеть естественней, пошёл за Гарретом вглубь магазина.       Омега взял корзину и, строго сказав альфам не отходить от него, пошёл между полок, практически не глядя беря продукты. Я только подивился его сноровке. Но потом одёрнул себя. В этом нет ничего странного, ведь он омега и поддерживает порядок в семье. Естественно он отлично знает, что этой самой семье нужно.       Меланхолично остановившись возле касс и стендов со всякой всячиной, я принялся не торопясь копаться в детских книжках, думая, стоит ли что-то купить? Через несколько минут, убедившись, что в ассортименте магазина только голубо-небесные книжки со сказками для омег, я уже думал поискать по залу Гаррета, когда мой взгляд остановился на продолговатых разноцветных коробочках. На лицевой стороне затейливой вязью было выведено «Enjoy the sound». «Наушники» — гласила небольшая приписка в углу.       Взяв одну коробочку и попутно шлёпнув по рукам потянувшегося к стенду Марта, я немного покрутил её, прикидывая качество товара. По всему выходило, что, если они есть в наличии, их покупают. Если покупают, значит по небольшому, по сути району, слава о них ходит неплохая. А уж если так, то значит тёмно-синие, «альфьи» наушники, прослужат мне достаточно долго.       Твёрдо решив сегодня погрузиться в мир музыки, я принялся рыться в карманах, ища завалявшиеся там деньги. Стоили наушники всего 51 цент, и не найти такую мизерную сумму для меня было бы позором. Искать, из-за обиженно прижавшегося к моему плечу Марта, было не удобно. Мне постоянно приходилось пересаживать его, чтобы поудобнее запустить руку в карман.       — Ну что, всё взял? — подошел Гаррет, немного удивленно оглядывая мои покупки.       — Ага, пошли? — не прекращая рыться в кармане, я направился к кассам.       Уже там, когда я всё ещё отчаянно пытался найти мелочь, омега наклонился ко мне и игриво прошептал на ухо:       — Неплохо тут у нас. Такие красавчики ходят, — и махнул головой в сторону недалеко стоящих полок с соком.       Возле них, внимательно рассматривая пачки, стоял альфа с небольшой корзиной продуктов. Широкие плечи и спину скрывал немного мятый серый свитер, надетый поверх рубашки, длинные ноги красиво обтягивали синие джинсы, гладко расчёсанные волосы заплетены в хвост на затылке. Хоть альфа и выглядел немного неаккуратно, но его спокойное, красивое лицо и идеальные формы сполна компенсировали это. Хотя свитер, пожалуй, всё же стоит погладить.       Облегчено выдохнув я подошёл к альфе, и, отдав ему Марта с новым энтузиазмом принялся рыться в многочисленных карманах свободной куртки. Денег, как я не искал, на нужную сумму не набралось и я, махнув рукой на самостоятельность, просто бросил наушники в корзину к Дино. Пробежавшись взглядом по полке и таким же небрежным движением отправив в покупки яблочный сок, я пошёл обратно к кассам, оставив обрадовавшегося неожиданной встрече Марта на руках у мужа.       Гаррет сначала смотрел на меня с откровенным непониманием, но потом, когда он заметил одинаково рыжие волосы моих альф и радость Марта, который теперь весь магазин видел с ужасной высоты, до него стало что-то доходить, и он облегченно улыбнулся.       Постояв немного, сверля взглядом мою спину, Дино поудобнее устроил Марта на руках и подошёл к нам.       — Привет, — он оценивающе пробежался взглядом по омеге, и остановил тёмные глаза на мне. — Вы разве не должны быть уже дома?       — Гаррет, — полностью игнорируя альфу начал я, — это мой муж, Дино Хьюз. Дино, это – Гаррет Чес.       — Добрый день, — поглядывая на меня, отозвался Дино. По сжатым губам и совершенно серому взгляду было понятно – он недоволен. Когда мы уходили, он просил меня вернуться в обед, а сейчас почти вечер. Кажется, вечером меня ждёт очередная лекция.        — Приятно познакомиться, — омега, отпустив одного из своих близнецов протянул альфе руку, дружелюбно улыбаясь. — Знаете, по рассказам Мая, я представлял вас немного не таким.       — О, так он рассказывал обо мне? — Дино чуть изогнул бровь, снова бросая на меня странные взгляды.       — Только хорошее, — Гаррет улыбнулся ещё шире, хотя я заметил, как скользит его взгляд по моему альфе и как блестят в такие моменты его глаза.       — Плохое сам додумывал, — пробормотал я, только чтобы разрушить это идеалистическое знакомство.       — Что? — практически в один голос спросили они, смотря на меня, один с хорошо скрываемым интересом, другой с просьбой.       — Ничего. Очередь наша подошла, — я отвернулся от них, первым проходя кассу и останавливаясь. Дино, взяв корзину с продуктами у Гаррета, сейчас помогал ему выкладывать их на ленту, непонятно как одной рукой умудряясь удерживать Марта. Это очень ярко выглядело. Мой муж, кажется, и правда красавчик. И, хоть эта мысль уже и набила оскомину, снова эхом пронеслось в голове «Вот так хорошо».

***

      «Любить боль не странно», — тихо убеждал голос в наушниках. Конечно, что странного может в этом быть? Боль — это острое чувство, такое же, как и наслаждение. Оно поселяется где-то внизу живота, тревожа чувствительные местечки и начиная медленно возбуждать. Потом, подобно змее, боль ползёт по позвоночнику, чтобы холодными пальцами сжать горло и сорвать с губ первый, ещё незрелый крик. Насытившись хрипением и стонами жертвы, боль принимается за самый лакомый кусочек тела, мозг, и вот уже всплывают в голове яркие образы и разноцветные всполохи, смеясь, тревожат сознание…       ...Чтобы в который раз я в ужасе распахнул глаза, чувствуя, как трясутся руки и как катится по вискам холодный пот. Мне требуется с десяток секунд чтобы понять, что это очередной сон, не более. Минута — чтобы успокоить взбесившееся сердце. И пара глубоких вдохов, чтобы почувствовать, наконец, собственное тело.       Именно в этот момент, когда я уже убедил себя, что всё в порядке, мне показалось, что на моей талии что-то лежит. Еще раз вдохнув и задержав на этот раз дыхание, я аккуратно опустил занемевшую руку, касаясь чужой руки. Тут же одёрнув пальцы, я попытался встать, слыша, как колотится сердце в висках и чувствуя, как вырывается из горла пока не слышный крик.       Рука дёрнулась, прижимая меня сильнее к тёплому телу.       Зажав себе рот ладонью и уткнувшись лицом в подушку, я пытался дышать. В горле встал противный, горький ком, не позволяющий драгоценному воздуху пробраться в лёгкие. Я почувствовал, как противно заныли стянутые кручёной верёвкой руки, и как врезалась эта же веревка в шею. Не пошевелиться…       — Мм? — сзади почувствовалось движение, и через секунду на мою спину легла тяжёлая голова. — Май? Ты что делаешь? — послышался немного хриплый после сна голос.       — Руки… убери, — практически шёпотом попросил я, приподнимая голову и глотая наконец немного воздуха. Мой голос казался ужасно тонким и жалким, но я чувствовал, как начинаю успокаиваться. Здесь Дино, а то был всего лишь он.       — Угу, — через секунду противная тяжесть и тепло сзади исчезли, послышалось шуршание. Дино поднялся с дивана, где мы спали втроём, и, подойдя с другой стороны, уселся рядом со мной на колени. — Напугал тебя?       — Ещё чего, — прошептал я, дрожа всем телом. Только теперь я заметил прижавшегося ко мне Марта, и от осознания того, что он рядом, стало ещё страшнее.       — Прости, — Дино не спускал с меня внимательного взгляда, заглядывая, кажется, во все мои страхи и понимая их. — Не подумал, что ты можешь проснуться раньше.       — Забей, всё нормально, — подтянув к себе заворочавшегося сына, уткнулся носом в подушку, медленно вдыхая и выдыхая. Всё, всё в порядке.       — Подожди, — Дино неожиданно потянул руку к моей шее, и, пока я ещё не успел отскочить от него, вытащил откуда-то спутанные наушники.       — Кажется, ты заснул в них, — продолжал альфа, вытягивая белые ниточки из-под моего плеча.       Закончив, он встал, выйдя из комнаты. Только тогда я медленно выдохнул. Всё в порядке. Всё хорошо…       Дино вернулся минут через десять, когда я уже успел полностью успокоиться и даже немного задремать. Он выглядел как обычно, спокойным и собранным, но я видел, что под его глазами залегли тёмные тени. Наверняка жить так, когда за мной постоянно нужен присмотр, очень сложно. Ведь работы от этого меньше не становится.       Широко зевнув, Дино забрался на диван, аккуратно ложась сзади и касаясь моих ног своими. Стало даже немного стыдно. Взрослые люди, а даже просто спать рядом не можем. Спустя ещё пару минут шевеления я почувствовал, как его нос ткнулся в мою макушку, и он шумно выдохнул.       — Днём я звонил папе, — тихо начал он, дыша мне в затылок. — Он приедет через несколько дней. Отец занят, так что…       Альфа замолчал, продолжая только дышать в мои волосы. Хотелось поругаться с ним, попросить, чтобы они не приезжали. Ведь это только наш дом: мой, Дино и Марта. Зачем тут нужен кто-то ещё? Скоро в такую привычную смесь запахов вплетется новый, резкий и неприятный, только раздражающий нос. Папа Дино, немолодой, сухой и жилистый омега, невзлюбил меня, кажется, с первых минут знакомства. Конечно, его можно было понять: его сын, красавец и умник, собирался взять в свой дом такую гадость, как я. Но всё же было обидно. Он постоянно пытался поддеть меня, доводил до бешенства деланным сочувствием. Всё, от кончика темных волос до носов дорогих туфель, бесило и раздражало меня в нём, что было вполне взаимно. Единственное, что до сих пор останавливало меня от серьёзной ссоры с ним — тёмные, безразличные ко всему, но полные самого искреннего сожаления глаза, смотрящие на меня в такие моменты. «Он его отец, — повторял я себе тогда, — Он важен для Дино, какой бы тварью не был…» Чаще всего это срабатывало.       — Ты же не против, Май? — прервал мои размышления Дино, прижимаясь лбом к моему затылку.       — Я постараюсь, — ответил я, чувствуя, как его руки снова приподнимают нас с Мартом, прижимая к себе. — Но ничего не обещаю.