Наполовину пустая чашка чая с бергамотом

Кейтлин и Алексис набросились на Мию с такими же расспросами. Конечно, всем было интересно, что за таинственный муж у подруги, из-за которого она целиком и полностью отказалась от старой жизни. Наверное, они представляли, как Миа каждый день спускается в строго чёрном платье от «Шанель» в кофейню на первом этаже элитного дома, выполненном в изящном полустаринном стиле, заказывает мягкие, тающие во рту круассаны, потягивает эспрессо из миниатюрной чашечки и наблюдает за снующими туда-сюда французами… Ей даже не хотелось разрушать эти фантазии горькой правдой. Час спустя они вчетвером сидели на диване, распивая далеко не первую порцию коктейлей. По большей части молчали, осмысливая неожиданные новости, и Миа была рада этому молчанию: объяснять что-то по десятому кругу не хотелось. Здесь, среди подруг, она почему-то чувствовала себя уютнее, чем дома, где её мать была неестественно радостной, от отца остались одни лишь воспоминания, а всё её настоящее сосредоточилось в придорожном кафе, где каждое утро этот запачканный фартук в очередной раз напоминал ей, чего она была лишена. Будущее стало слишком туманным, чтобы можно было продраться сквозь эту завесу. Кейтлин, Алексис и Трейси интуитивно вели себя правильно. И в конце концов Миа смогла расслабиться, даже шутить на тему своей недавней комы. Но она не рассказала про сон. Про невыносимо реалистичный сон, в котором она потеряла Себастиана, приобрела роскошную жизнь и ни о чём не жалела. Почти. — И потрясающий пианист, способный отобрать это место у меня… Гарри Тайлер, господа! — он говорит очень близко к микрофону, поэтому насмешливый, уверенный голос смешивается с шуршанием, и он слышен в каждом углу небольшого уютного зала. Все рукоплескают, только Миа не может пошевелить даже пальцем. Муж ничего не замечает, но в этот момент она забывает, что пришла сюда не одна. Себастиан поворачивается, и их взгляды наконец-то… даже не сталкиваются. Они прикасаются друг к другу, будто знакомятся заново. Аплодисменты угасают, а Себ всё так же молчит. Миа открывает рот, будто хочет что-то сказать, но так не произносит ни слова. Даже не кивает ему. Просто смотрит прямо в глаза своему безвозвратно утраченному прошлому. — В общем… Добро пожаловать к Себу, — хрипит он в микрофон, садится за рояль — так нерешительно, будто впервые. Он очень долго смотрит на клавиши, а Миа не может оторвать от него взгляд, полный грусти и сожаления. И Себастиан начинает играть. — Ты только не злись, ладно? — осторожно спросила Кейт, когда Трейси с Алексис ушли на кухню за новой порцией коктейлей. Их всех уже достаточно развезло, так что границы того-о-чём-нельзя-говорить довольно быстро рушились, а с ними — и защита Мии. — П-постараюсь, — заплетающимся голосом пообещала она. — Ты встретишься с Себастианом? Миа сжала губы и неопределённо повела головой — чтобы невозможно было понять, утвердительный это ответ или отрицательный. С минуту она молчала, и когда подруга уже открыла рот, чтобы избавиться от неловкой паузы, вдруг заговорила: — Я не знаю, Кейт. Прошло два года, и я не представляю, что с ним стало. Мы расстались, он думает, что я замужем. Что, возможно, у меня есть дети. И тут появляюсь я, заявляю, что на самом деле свободна, и что? «Давай начнём всё с начала, Себ?» Это глупо. А вдруг у него есть девушка? Вдруг он сам уже женат? Что если он уехал в турне, а может, открыл свой клуб, как и хотел… Два года — слишком большой срок. Это для меня они пролетели как одна ночь. А вы все… жили, — Миа смотрела в одну точку, выдавая беспощадные факты с сухим безразличием. И не потому, что ей на всё было наплевать, но она уже, наверное, смирилась с тем, что ничего не будет, как прежде. Привыкла ко вкусу горечи и разочарования. — Я могу узнать, поспрашивать у знакомых. Наверняка кто-то может о нём рассказать, — предложила Кейтлин, но Миа тут же резко схватила её за руку — наверняка останутся синяки. — Нет. Пожалуйста, нет. Я не хочу ничего знать. Если я узнаю, что он… Я не хочу всё усложнять. Тем более, ты знаешь, как это работает: тебе говорят о человеке, а ему самому — о том, что про него узнавали. Так что если ты спросишь, совсем скоро Себастиан узнает, что я снова в Лос-Анджелесе. — А ты не хочешь, чтобы он знал? — на фоне громкого взрыва смеха с кухни голос подруги был неразличимо прозрачным. Миа машинально улыбнулась чужой радости и коротко подтвердила: — Да, не хочу. Может быть, она не имеет право решать за Себастиана так же, как её мать однажды, но Миа была уверена, что это во благо. Он не должен знать, потому что привык к её отсутствию. И наверняка уже нашёл другую девушку, готовую поддерживать его мечту. Для Мии в его жизни уже не было места. *** Чистая, аккуратная кофейня с небольшими круглыми столиками, грифельными досками с нарисованным меню и непередаваемым запахом свежей выпечки выглядела как прежде. Миа встала на пороге и втянула воздух, в котором, помимо еды, ощущался тот самый привкус надежды. Здесь не работали обычные официантки: каждая из них желала стать звездой и надеялась, что следующее прослушивание станет первым шагом к победе. Когда-то Миа тоже была такой. В фильмах и книгах персонажи нередко задаются вопросом, изменили бы они что-то, вернувшись в прошлое? Совершили бы те же ошибки? И, конечно, все они, даже не задумываясь, неизменно отвечают: нет, ни за что, ведь благодаря этим ошибкам они стали такими, какие они есть. А Миа предпочла бы всё забыть. Если бы она знала, что всё так повернётся, она не позволила бы себе мечтать о недостижимом, сразу отрезала себе крылья надежды, чтобы больше никогда не обжечься о солнце. По-прежнему далёкое солнце. Она закрыла глаза, и память услужливо подкинула ей образы кафе Аделаиды. Затёртые локтями скатерти. Открыла — чистые, до блеска отполированные столы. Закрыла — кривозубый, но добродушный старик трёт порванной салфеткой измазанный соусом рот. Открыла — две хорошенькие девушки щебечут о чём-то, аккуратно отпивая по небольшому глотку кофе из стаканчика. Закрыла. Открыла. Закрыла… — Миа, ты?! — раздался удивлённый голос. Она снова открыла глаза и поёжилась: перед хозяйкой этой кофейни она всегда испытывала некое благоговение и лёгкий страх. Та была приземлённой, уверенной в себе женщиной. По её собственному признанию, она никогда не мечтала о заоблачных высотах актёрской карьеры, как все её баристы. Зная, что таланту в ней грош цена, она изначально поставила себе цель создать успешный бизнес и добилась желаемого. Мии бы такое бесконечное упорство, и возможно, она смогла бы сейчас в который раз подняться с колен. — Добрый день, — она неловко повела плечами, чувствуя дискомфорт от того, что в её маленький мир снова вторглись. А затем зашагала к стойке, понимая, что к ней никто не выйдет, а разговаривать через всё помещение не самый лучший вариант. — Что ты здесь делаешь? — мисс Кропс суетилась, что-то отмечая в календаре, наливая кофе наравне с баристами, расставляя кексы. Она не останавливалась ни на секунду, тогда как Миа двигалась очень медленно. Как когда пытаешься побежать в воде — вроде бы движения те же, а скорости никакой. — Зашла повидаться, — она выдавила из себя улыбку, которая казалась ей максимально приветливой. — Повидаться? Стало быть, у тебя всё получилось? И в каком же фильме играешь? — Э-э-э… нет, я… Замуж вышла, да, — она быстро спрятала пальцы. Вовремя: мисс Кропс опустила глаза, скользнув взглядом по руке. — Ты? — Да… да, а что? Я не могу выйти замуж? — Миа прокляла свой неуверенный голос в ту же секунду, как слова сорвались с губ. Мисс Кропс задержала на ней внимательный взгляд и вновь принялась за дела. — Жаль, очень жаль. Я была рада, когда увидела тебя. Думала, ты хочешь вернуться. Ты была неплохой баристой, когда не сбегала на прослушивания. — Я… — Долан растерянно оглянулась, как будто искала поддержки у посетителей. Но они, конечно, по-прежнему пили кофе, не обращая на неё никакого внимания. Миа медленно зашла за стойку и, сгорая со стыда и спотыкаясь на каждом слове, поинтересовалась: — А что… у вас… есть вакансия, да? Миа готова была поклясться, что успела заметить лёгкую улыбку на неизменно строгом и серьёзном лице мисс Кропс. Но даже если эта улыбка не была обманом зрения, она пропала так же быстро, как и появилась. — Есть. Сюда бы ещё какой-то толчок, ещё какую-нибудь фразу, которая убедила бы Мию решиться, но мисс Кропс не произнесла больше ни слова. Она явно ждала, что Миа сама попросит вернуть её на работу, но после вранья о муже ей было сложно сделать ещё один шаг. Неловкая пауза затянулась, и мисс Кропс уже развернулась к подсобке, явно не собираясь ждать, пока Миа разродится. В этот момент прозвенел колокольчик. Обе женщины машинально бросили взгляд на дверь, и Миа тут же рухнула на колени, прижимаясь к стойке так сильно, будто хотела стать её неотделимой частью. — Ты чего? — выдержка изменила мисс Кропс, и она, не скрывая удивления ещё большего, чем когда Миа появилась на пороге, подёргала Долан за куртку. Миа сжалась в комочек и тихонько прошептала: — Не выдавайте меня, пожалуйста. Всё, что угодно, только не выдавайте. — Добрый день! — раздался неподалёку голос девушки-баристы. — Что пожелаете? — Дайте, пожалуйста, два латте с корицей, — этот голос Миа узнала бы даже спустя пять лет комы. Сердце выстукивало бешеный ритм брачного танца африканских племён. Её бросило в жар, в куртке стало невыносимо тесно, но она не могла пошевелиться, скованная каким-то первобытным ужасом — как жертва, загнанная в угол кровожадным хищником. Не было сил даже поднять голову и вытянуть шею, чтобы зацепиться взглядом хотя бы за его пальцы, небрежно выстукивающие незнакомый ритм по столешнице. Мисс Кропс, к огромному облегчению Мии, отошла в сторонку, продолжая заниматься рабочими делами. Никто, даже баристы, намеренно или нет, не обращали внимания на неё, забившуюся под стойку, словно нахохлившийся птенец, который случайно выпал из гнезда. — Что-нибудь ещё? — раздался дружелюбный мелодичный голос. — Мы можем предложить вам… — Нет, спасибо, — послышались удаляющиеся шаги, и Миа смогла наконец выдохнуть. Её трясло, как в лихорадке, на лбу выступили капельки пота, в горле пересохло. Она не ожидала увидеть Себастиана здесь. Раньше он ходил сюда только потому, что здесь работала Миа, но на самом деле считал это место снобистским и дорогим. Спустя полминуты она осторожно выглянула из-за стойки. — Он уже ушёл, — снисходительно пояснила мисс Кропс, раскладывая круассаны по фирменным коробочкам. — Не хочешь пояснить? — Я… да… — она поднялась и упёрлась ладонями в стойку, пытаясь прийти в себя. Расстегнула куртку и размяла шею. Схватила стакан с водой, стоящий рядом, и осушила его. — Я… Простите, я должна… я зайду позже! Последние слова она крикнула, даже не оборачиваясь. Рванула в сторону выхода, но споткнулась о портфель посетителя, и едва не рухнула на пол. Чертыхнувшись и извинившись, Миа выскочила из кофейни и замерла, провожая Себастиана взглядом. Он неторопливо шёл по другой стороне улицы, на счастье Мии не оборачиваясь. Произошло то, чего так боялась Долан: стоило ей увидеть Себа, как стена, которую она так усердно строила последние дни, разрушилась едва ли не до основания, заставляя её встретиться со своими страхами и потаёнными желаниями. Ей хотелось крикнуть: — Себ! Себастиан! Я здесь, я вернулась! Побежать к нему через улицу, броситься в его объятия, расцеловать гладко выбритые щёки. Прижать к себе и не отпускать, умоляя начать всё с начала. Миа поджала губы и зажмурилась, пытаясь удержать себя от последнего рискованного шага. Нельзя, нельзя! Она не может разрушить его новую жизнь. Несмотря на все проклятья, которыми Миа осыпала свою дурную голову, эмоции всё же взяли верх над разумом. Она открыла глаза и отчаянно воскликнула: — Се… Увиденного хватило, чтобы осечься на полуслове. На той стороне улицы какая-то девушка в вязаном зелёном берете целовала Себастиана так, как хотела поцеловать его Миа. Под звон разбитых надежд, сквозь туман разочарования она услышала его недавние слова в своей голове: «Дайте, пожалуйста, два латте с корицей».