Наполовину пустая чашка чая с бергамотом

Прозрачно-зелёные занавески. Почему они так въелись в её память? Миа закрывала глаза и представляла Себастиана на фоне прозрачно-зелёных занавесок. Его волосы были немного взъерошены, на лбу выступили капельки пота, футболка прилипла к телу, но он ничего не замечал, следуя за вдохновляющими нотами — он никогда не играл с листа, только по памяти. Даже незнакомые мелодии Себ подбирал на слух, и Миа отчего-то всегда гордилась этим, хотя сама к музыке имела такое же отношение, как теперь — к актёрской карьере. А вот Бруклин — нет. Она, кажется, действительно была талантливой девушкой. А ещё, как назло, вполне адекватной, жизнелюбивой и очень оптимистичной. От её улыбки по утрам Мии хотелось вытошнить завтрак, настолько она была приторной, слащавой, неприятной. Да, Миа придиралась, и это понимали все, включая её саму. Но она ровным счётом ничего не могла с собой поделать: в одном из снов Миа даже придушила Бруклин прозрачно-зелёными занавесками. И это был, чёрт возьми, один из самых счастливых снов в последнее время — с такими кошмарами впору записываться к психиатру, если бы у неё были деньги на приём. Один день сменялся другим, и Миа уже привыкла прятаться под стойку, когда в кафе приходил Себ. Счастливый, довольный своими новыми отношениями, он даже не слышал, не чувствовал, как пульсирует разбитое сердце за стойкой — буквально в двух шагах от него. Наверное, это только в каких-нибудь наивных мюзиклах и романтических комедиях люди чувствуют и понимают друг друга с полуслова. В жизни, когда ты сосредоточен на своих переживаниях и эмоциях, тебе плевать, что другой человек умирает рядом с тобой. Каждый раз, когда Себастиан уходил с двумя латте, мисс Кропс окидывала вылезающую из-под стойки Мию снисходительным взглядом — Долан игнорировала этот взгляд. Она упорно трудилась, больше не ходила на пробы, поэтому к ней не было никаких претензий, а такие вот минутные заскоки можно было и потерпеть. Иногда, когда другие баристы заговаривали об очередном прослушивании, Миа думала — а не попробоваться ли снова? Вдруг повезёт? Вдруг в этот раз всё сложится? Но подсознание тут же напоминало о том, что произошло, когда её в последний раз уговорили попробовать. Лучше совсем не пытаться, чтобы больше не обжигаться. В конце концов, неужели эта жизнь настолько плоха? Если не пытаться дотянуться до звёзд, можно привыкнуть к тому, что ты всего лишь песчинка в мировом океане пыли. Миа больше не пыталась дотянуться до звёзд. Вот только привыкнуть тоже никак не могла. Она стала понемногу привыкать к Бруклин, как ни странно. Боль подутихла, но не ушла насовсем. Миа по-прежнему была Карен при этой девчонке, по-прежнему занимала привычное место под стойкой или пряталась в ванной, когда Себастиан заезжал за Брук — вдруг зайдёт? Вдруг увидит её позорное бегство от прошлого? А потом с Мией случился Томас. Том заглянул в её кафе и заказал круассан с клубникой и какао. Она ещё тогда подумала, что это, скорее, женский выбор, и решила, что заказ для девушки, но он уплёл всё сам. Да ещё с таким удовольствием, облизав пальцы, что Миа с полчаса хихикала, уткнувшись в клавиатуру кассового аппарата. Он появился снова — и снова с тем же заказом. Томас был очень постоянен, из разряда тех парней, про которых говорят — стабильный, с которыми хотят строить серьёзные отношения. Миа не хотела строить никаких отношений, ей просто нравилось наблюдать за этим постоянством — с повторяющимися из раза в раз событиями жизнь казалась проще и понятней. Это всё равно что запустить маятник на стареньких часах — можно сутками смотреть на умиротворяющее равномерное движение, которое никогда не преподнесёт сюрпризов. — Круассан с клубникой и какао? — улыбнулась Миа, заранее зная ответ. Он кивнул, и его губы тоже растянулись в улыбке. — Я так предсказуем? — Вы слишком часто здесь появляетесь и заказываете одно и то же, чтобы я могла забыть. Да и все другие баристы тоже, — она не флиртовала, нет. Просто вырвалось. Просто подчеркнула то, что этот парень и так знал. — Знаете, всё дело в том, что я невероятно скромен. Мне нравится одна девушка, работающая здесь, — он наклонился поближе и понизил голос. — Но вместо того, чтобы с ней познакомиться, я прихожу сюда, заказываю одно и то же и всё жду, когда она обратит на меня внимание. — Правда? — Миа тоже наклонилась, оперевшись локтями о стойку. — Может быть, мне стоит вас с ней познакомить? Если страшно, всегда лучше довериться тому, кто сможет сделать трудную работу за вас. — Вы невероятно щедры и добры к незнакомцу. Томас, — он протянул руку, и Долан не смогла проигнорировать дружественный жест. — Миа. — Спасибо, вы очень помогли мне, Миа, — он кивнул, забрал какао с круассаном и впервые за долгое время вместо столика отправился к двери. — Стойте, а как же познакомить? — воскликнула Долан, выходя из-за стойки. — Так я уже, Миа, — улыбнулся он, на миг обернувшись. Какой-то посетитель потребовал его обслужить, в нетерпении стуча пальцами по стойке, и Долан на секунду отвлеклась — зазвенели дверные колокольчики. Она обернулась на дверь и улыбнулась. Где-то рядом вздохнула мисс Кропс. — Перестань флиртовать с посетителями. — Я? — Миа подскочила к кассе и тут же начала пробивать новый заказ. — Я не… Нет, это совсем не то, что вы подумали. Он просто забрал заказ. Очередной вздох только подтвердил, что ей не очень-то поверили. ...Следующие три недели Миа поднималась в пять утра, чтобы поскорее приехать в кофейню. Она сама не понимала, зачем встаёт так рано, но что-то буквально выдёргивало её из кровати и толкало навстречу работе, которую на самом деле она не особенно-то и любила. Ещё через неделю она поняла, что этим «чем-то» был Томас. Странно, а ведь Миа никогда не верила в поговорку «клин клином вышибают»*, но… Томас заставлял её забывать о Себастиане. Забывать, как он целует другую, как покупает ей латте, как заезжает за ней чуть ли не каждый день — и откуда у него только столько свободного времени? Забывать его улыбку, его голос, его добрые и немного печальные глаза. Забывать, как он играет на сцене, пока она в зале танцует под джаз, который всегда ненавидела. Забывать всё, что связано с Себом Уайлдером. Она будто получила новую жизнь. Ещё один шанс. Но даже сейчас Миа всё равно помнила о своём поражении и не могла решиться на новое прослушивание. Она всё ещё лелеяла боль и боялась через неё переступить, сколько бы Томас ни убеждал Мию в том, что она достойна большего. Томас Астер — музыкальный продюсер. Его работа в том, что он искал молодые и свежие дарования — однажды, услышав, как Миа поёт, он предложил ей пойти в его новый проект, но Долан только рассмеялась и покачала головой. Она — певица? Это смешно. В двадцать шесть лет у большинства певичек, если только они не суперзвёзды, карьера уже заканчивается. К тому же, Миа больше не верила в свой успех, сколько бы её не убеждали в обратном. Даже подруги перестали напоминать Мии о прошлом: устали постоянно толкать её вперёд. Всё замерло вокруг. Остановилось. Устаканилось. И только Томас продолжал повторять: — Ты достойна большего. А она утыкалась ему в плечо и тихо сопела, делая вид, что засыпает. Но засыпать не хотелось — здесь, в реальности, Том был её спасением. Во снах же к ней снова приходил Себастиан. Он мучительно медленно, надрывисто наигрывал одной рукой мелодию их любви, а потом смотрел на неё долго-долго и печально улыбался, провожая одним только взглядом. А Миа рыдала, барахталась, рвалась к нему, но неизменно просыпалась со слезами на глазах и спиной в поту. Самый яркий сон её жизни стал кошмаром, от которого она не могла избавиться. Он преследовал её и напоминал о том, чего Долан лишилась. Как, вот как она могла начать новую жизнь, если старая тенью следовала за ней, куда бы она не пошла? — Ты не против двойного свидания? — Миа удивлённо повернулась к Тому и закинула ногу на ногу. В машине было слишком холодно, и она выключила кондиционер, открыв окно. На удивление тёплый воздух ударил в лицо, и Миа мечтательно закрыла глаза. — С кем? И зачем? Ты же знаешь, я не люблю все эти встречи, когда приходится искать точки соприкосновения, придумывать что-то, чтобы не было дурацких неловких пауз… — Долан фыркнула недовольно и поморщилась. Нет, ей, честное слово, для полного счастья не хватает только ужинов, подобных тому, что были ещё до Себа с тем её парнем… Боже, а как его звали-то вообще? — Не смог перенести. Мы давно не виделись с моим знакомым, и он до ужаса хочет познакомить меня с девушкой, а я... не хочу сидеть там в одиночестве. Ну выручи меня, я в долгу не останусь! — он улыбнулся и положил руку ей на колено. Миа вздохнула. — Только один раз, ладно?.. *** Сколько она не надевала то зелёное платье? Наверное, целую вечность. И, как ни странно, оно было впору Мии: за эти несколько месяцев она вернула свой прежний вес, волосы теперь не выглядели как солома, синяки под глазами исчезли. Она снова была похожа на прежнюю себя, но только внешне — внутренние раны будто прижгли, но они продолжали болеть. Как будто Том смог только остановить кровотечение, завязав жгут повыше раны, но стоит только ему отойти, как жгут начинается развязываться и… Ресторан был одним из тех, про которые говорят — колоритный. С огромными бумажными фонарями в японской стиле под потолком, выдержанном в одном стиле дизайне — от бокалов на тонкой разрисованной ножке до гравированных вилок, подходящей музыкой — недостаточно громкой, чтобы можно было услышать собеседников, но и недостаточно тихой, чтобы услышать стук вилок о тарелки. Хорошее место для тех, кто любит хвастаться толстым кошельком — в такое бы её и отвёл тот бывший парень. Не Себ, понятное дело. С ним они ходили только в тёмные полуподвальные помещения джазовых баров. Джаз. Здесь тоже, как ни странно, играл джаз. Миа усмехнулась и взяла Тома под руку, плавно и грациозно огибая столики. Подол платья касался плотных красных скатертей, но Миа, стоило только ей услышать первые ноты джаза, снова потерялась в своих фантазиях, забывая о том, где находится. Она просто следовала за Томасом, пока не услышала: — Миа, это мой давний знакомый Себастиан Уайлдер. Себ, это Миа Долан, моя девушка.