Pulsatory gem

Остервенело нарезать круги по докучной комнате, обходя горы барахла; пинать камешки и мелкий хлам, который так и норовит подвернуться под ногу; сверлить землю понурым взглядом… Это всё, что могла делать Аметист сейчас. На остальное не хватало ни сил, ни нервов, ни желания. Её гложили противоречивые чувства, сомнения. Она нервничала, ощущая себя правой и виноватой одновременно, и даже не пыталась это скрыть. Всё равно никто не видит: давно заперлась в своей комнате… Насколько давно? Ну, может, день, два или даже неделю… Она потеряла счёт времени. Пару раз к ней стучался Стивен, но она притворялась, будто не слышала, — и не открывала. Хотя, наверное, не стоило злиться на него из-за такого пустяка, как испорченный вечер. Это глупо, бессмысленно. От этого становилось только хуже. И ему, и ей… Чёрт, но что кварц могла поделать! Взять и закрыть глаза, типа: «Ой, Стивен, да ничего, что ты наплевал на меня в самый последний момент! Можешь плевать и дальше — мне по кайфу…» Так, что ли?! В ней взыграли гордость, упрямство, обида… А ещё осознание того, что Конни он бы так не подставил. Никогда, ни за что. Уж в этом Аметист была твёрдо уверена. Ведь тот вечер Стивен провёл именно с той заучкой — обещание, данное ей, не нарушил. Презрительно фыркнув, Аметист пнула первую подвернувшуюся жестянку, и та перелетела через высокую гору хлама, звякнув где-то по ту сторону. Колючая искорка злости немного померкла. Ох, Стивен, Стивен… Что же ты так падок до чувств людских? Ну, право, совсем как Роза: любит всех, но предпочтёт кого-то одного желательно, органического происхождения. И, по сути, не было ничего противоестественного, что этим «избранным» будет не Аметист. Кто угодно, только не Аметист… Но почему на глаза всё равно наворачиваются дурацкие слёзы? Снова накатывают воспоминания и снова сеют тоску. От них не спрятаться, не убежать… Пустынная береговая линия. На небе потихоньку занимается заря. Кругом ликующая тишина, нарушаемая лишь далёким резвым криком чаек. Вдоль пляжа, ступая босиком по сырому песку, бредут двое — Аметист и Роза. Они смело и непринуждённо болтают, не опасаясь быть услышанными. А потом вдруг останавливаются, глядя друг на друга чистыми, открытыми взглядами. — Помнишь, ты обещала… научить меня танцевать… — смущённо роняет лиловый кварц, на что розовый нежно хихикает. Разумеется, она помнит. Роза Кварц, такая величественная и при этом мягкая, кружится в танце, объятая ласково-алым сиянием. Движения её легки и свободны. Белоснежный кружевной подол развевается, подобно волнам… Это завораживает, выбивая из бренной реальности, и поневоле Аметист забывает, что и ей нужно принимать участие. Поначалу выходит неумело и как-то глупо, но Роза снисходительно поправляет и хвалит при малейшем поводе. Затем приседает перед ней, беря за обе руки, и направляет. Её ладони большие, тёплые, приятные на ощупь. Кажется, будто они светятся изнутри… Пока не выясняется, что так и есть. Их поглощает плавная вспышка, растворяясь в лучах пробуждённого солнца. Трепет, ликование и восторг на двоих… С ума сойти, получилось! У них, действительно, получилось! Даже не подозревая, что смогут… нет, даже не планируя изначально, они стали по-настоящему единым целым, поделившись друг с другом едва ли не самым сокровенным. После, разделившись, они ещё некоторое время просидят на тихом, уютном пляже. Аметист устроится на коленках у целительницы, задорно причитая о новых, ранее неведанных ей ощущениях. А Роза, улыбаясь кротко, выслушает и под конец легонько потреплет её по косматой головёнке, чмокнув в лоб, отчего лиловая проказница восторженно взвизгнет и сильнее прижмётся к ней. «Какая же ты очаровательная, Аметист…» Пожалуй, только Роза любила её искренне, без лицемерия и одолжений — как родную. Гранат же постоянно была занята собой, а Жемчуг воспринимала новобранку скорее как шкодливую зверушку. Что же до людей… С ними весело — не более. Они ярким смерчем врывались в будни Аметист, расплёскивая новые краски, а потом незаметно блекли, и на смену им приходили другие. Ведь люди ненадёжны, временны… проще говоря, смертны. Им свойственно уходить. Безвозвратно. Поэтому маленький кварц старалась особо к ним не привязываться — чтобы потом не становилось больно от потери, от обречённости. Однако эта проклятая боль всё же настигла её, когда Розы не стало. Осознавать, что она погибла и крошка-Ами больше никогда не увидит её, не услышит, не обнимет; но делать вид, будто всё нормально, — это ли не пытка? Да, Аметист могла смириться с утратой сотен людишек, что проносились в её жизни, словно кадры киноплёнки. Но потерять ту, которая была для неё спасителем… Как для корабля луч маяка на ночном горизонте — такой далёкий, но яркий, дарящий надежду и направляющий по верному пути… Наверное, по этой причине когда-то давно самоцвет пыталась убедить себя, будто Стивен — это маленькая Роза. Но зная, что заблуждалась, всё равно продолжает терзаться вопросами: остались в нём те самые чувства и воспоминания? Поймёт ли он со временем… или уже понял? Знала лишь одно: Стивен никогда не причинит ей боль, не сделает что-либо назло. Разве что ненарочно, по глупости. А может, она, и впрямь, погорячилась? Может, не стоило вообще заморачиваться?.. Ладно, спускать с рук тоже нельзя. Однако неудавшийся турнир меркнет по сравнению с тем, ради чего Аметист пыталась это затеять. А именно — чтобы поддержать друга, по вине которого план и провалился, перевернув всё вверх тормашками. Хотела как лучше, а получилось — наоборот... Но ещё не поздно всё исправить, так ведь? Хватит уже хранить пустое безмолвие. Пора объяснить, что да как, и договориться по-нормальному. Набравшись решимости, кварц пошла к выходу из храма, но встревоженно замерла под самой дверью. Снаружи, из жилищной зоны, доносились чьи-то голоса.