Pulsatory gem

— Аметист? — сквозь пелену бесчувствия, она различает напуганный жалостливый голос. Его голос. — Аметист, ты меня слышишь? Ну же, ответь хоть что-нибудь! Давление на плечи, лёгкая встряска. С трудом разлепив веки и обессиленно выдохнув, самоцвет очнулась. Над ней склонился знакомый силуэт. Она успела разглядеть, как отчаянно блестели его глаза, прежде чем… — Аметист! — вскрикнул Стивен и сгреб её в жадные объятия, зашептав торопливо, едва не всхлипывая: — Господи, я так рад, что нашёл тебя! Даже не представляешь, я так боялся, я думал, что ты… — Вдруг он опомнился, ослабил хватку и стал трепетно осматривать пострадавшую. — Как ты, в порядке? Эти чудища не успели навредить тебе? — Нет, я… в норме… — еле слышно просипела Аметист, отчего зажгла робкий огонёк надежды. Затем друг помог ей встать, бережно приобнимая. Вновь кварц чувствует родное тепло. Ну и пусть она еле держится на дрожащих ногах и потому продолжает опираться об своего спасителя. Главное, они вновь воссоединились. Всё пойдёт на лад… Когда они объяснятся друг перед другом. — Как ты… прогнал их? — сконфуженно проронила лиловая, чтоб замять неловкое молчание. — Перидот дала мне это, — Стивен вынул из кармана разноцветную пирамидку и слегка повертел перед собой, отчего грани причудливо заблестели. — Сказала, это её недавнее изобретение, способное отпугивать монстров и повреждённых. Только перезарядка идёт долго, и… В этот момент по ущелью разлился вымученный многоголосый рёв, отражаясь свистящим эхом от каменных склонов. — О, нет, они возвращаются, — обернувшись на шум, провозгласил мальчик. — Скорее! Нам нужно уходить! Аккуратно потянув самоцвет за собой, он тут же ощутил категорическое сопротивление, обернулся: «В чём дело, Аметист?» — но, глянув на её камень, ахнул. — Так значит, мне тогда не показалось! У тебя, и впрямь, трещина… Почему ты не сказала раньше?! — и уже приготовился лечить, как вдруг подруга остановила его. — Погоди, Стивен, не надо. Это бесполезно… Трещина разойдётся заново, если не дать перерыв… Ей нужно зажить… Поверь, я знаю: не раз проходила. — Но тогда… Т-тогда я понесу тебя! — выпалил Стивен, немедля подхватив её на руки и помчался что есть сил. Волнение захлёстывало, словно цунами. Мерзкие вопли слышались всё громче и громче… У самоцветов оставалось губительно мало времени, телепорт далеко, и отовсюду поджидала западня. — Давай сольёмся? — вдруг предложила Аметист, отчего её друг аж остановился, недоумённо моргая, и пояснила: — Если они окружат нас, то я буду баластом. А вместе мы… Грозная тень, сопровождаемая звучным рыком, отчётливо обрисовалась на скале неподалёку. Мешкать не пришлось. — Хорошо, — решился Стивен, порывисто выдыхая и крепясь. — Готова? — Всегда. Всё же замечательно, что для слияния им не требовался танец: они и так вечно синхронизированы. Зажмурившись, они плотно прижимаются лбами, сцепляют руки за спинами друг друга и стараются думать о самом светлом, что испытывали. Во вспышке посреди мрачного Киндергартена возникает Дымчатый Кварц. Мощная, сильная, непобедимая, разносящая врагов в пух и прах… Однако сегодня ей предстоит примерить иную роль. Переводя дыхание, она стартует. Грудную клетку неприятно сдавливает, но пока терпимо. Мимо проносятся тёмные бесформенные силуэты, норовя наброситься. Слияние ускользает, огибает, перепрыгивает их, но каждый новый уворот даётся всё тяжелее и болезненнее. В глазах постепенно мутнеет. Где-то впереди раздаётся жуткий грохот, и Дымка в ужасе понимает: оно отнюдь не к добру. Добежав до цели, она убеждается в этом. Телепорт завален грудой железяк — опрокинутым, полу-разрушенным инжектором — и окружён толпой безумных тварей… Отлично, они и здесь постарались! Чертыхнувшись, слияние помчалось прочь от страшного места. Даже если заветная платформа не сломана, то им всё равно не пробиться через такое количество монстров: нет сил сражаться. Придётся валить отсюда по-другому. Позади льётся пронзительный, истошный вой. Слишком близко. До жути, пугающе близко. Кажется, ещё немного — и он поглотит сознание, оглушит. Саднящая боль и страх нещадно молотят по диафрагме. Воздух бьёт потоком игл через горло, из лёгких расплёскиваясь по всему телу. Нельзя останавливаться, нельзя распадаться, нельзя, нельзя. Иначе их схватят уродливые лапы, утащат, раздавят, раскрошив камни на осколки. Нужно держаться вместе. Осталось немного, ещё чуть-чуть… Ещё совсем чуть-чуть — и они почти спасены. Впереди уже сияет разлом ущелья. Вдруг что-то хватает за ноги, роняя в безнадёжность и мерзко урча. Дымка падает навзничь, но сразу же приподнимается, оглядываясь. По ней, точно осьминог, ползёт месиво, слепленное из кривых рук. Наспех слияние стряхивает его, замахивается и давит увесистым кулаком; выпавший камень запузыривает и телепортирует, как обычно. Замечает настигающую её ораву, поднимается и из последних сил бежит дальше. Бежит, бежит и бежит. Наконец-то, тяжёлые скалы выпускают Дымку из своего плена — её подхватывают багровый закат и вольный ветер. Перед взглядом разворачивается горизонт. Редкие травинки, учащаясь с каждым мигом, ударяяются об ступни. Но останавливаться рано: позади по-прежнему мерещатся жуткие вопли. Может, это глупые опасения, а может, реальность — проверять нет желания. Скрипя зубами, слияние протяжно-вымученно стонет, превозмогая боль и усталость. Грудная клетка разрывается. Хочется сдаться, хочется упасть прямо посреди поля и просто разрыдаться, схватившись за волосы… Но вот слух прорезает зычный гудок локомотива. Это оно — их спасение. Неумолимо несётся пёстрой, сверкающей закатным пламенем лентой вдалеке. Главное — не упустить. Обретя второе, пускай и скомканное, дыхание, Дымка мчится на пределе возможного, не видя ничего, кроме цели. Должна успеть, должна преодолеть жалкую злосчатную милю… Должна побороть удушающее отчаяние. «Далеко, он слишком далеко… Нет, ещё немного… Опоздаем!.. Нам нельзя сдаваться!.. Но я не могу… Крепись… Я не выдержу!.. Всё хорошо, я с тобой… Пожалуйста… Мне больно… больно…» Их мысли перемешались, став непонятно чьими, как и всё вокруг. Небо и земля, трава и блики, шорох под ступнями и неугомонный гул в ушах. Всё ускользает, всё растворяется, всё безнадёжно теряется точно в тумане. Лишь ноги продолжают нести её по инерции, пока земля рывками уходит из-под них… И лязг стальных колес об рельсы помаленьку отрезвляет. «Мы вместе, мы сможем…» Лихорадочная мгла неохотно отступает. Шумная железнодорожная вереница — в десятке метров впереди. «Только продержись чуточку…» Мимо проносятся вагоны, обдавая рваными порывами ветра и исчезая поодаль. До конца поезда их остаётся всего три. «Ради меня… Ради нас!» Прыжок — и они приземляются в предпоследний, на тюки жёсткого колючего сена, которое для них сейчас как нежная перина. Угроза осталась где-то в другом мире.