***
Два часа тряски на дрожках казались Ван Хельсингу вечностью. Чтобы не волновать Марианну, доктор послал к ней сестру милосердия передать, что он уехал к тяжело больному в монастырь и будет поздно. Он все еще пребывал в неведении и неизвестность была мучительной. Что его ждет? С чем предстоит столкнуться там в монастыре? Неужели с его добрым знакомым отцом Шандером произошло какое-то несчастье? Или кто-то из братии неизлечимо болен? Доктор Ван Хельсинг заметил, как брат Петер то и дело в страхе озирается по сторонам. И у самого доктора вскоре появилось неприятное ощущение, словно кто-то следит за их повозкой или преследует их. А в довершение ко всему по близости протяжно завыли волки. Этот вой в точности был похож на тот, что он слышал вчера... Ван Хельсинг про себя пожалел, что не догадался захватить оружие. Дорога-то все-таки лежала через лес, хотя волков здесь давно не видели. Вой раздался с новой силой, совсем рядом. Так близко, что доктор приподнялся и посветил фонарем на дорогу с боку, выясняя, не бежит ли за повозкой волк. Но свет упал лишь на проносящиеся мимо деревья. - Господи, помоги нам, - все время шептал монах, подгоняя лошадей. Наконец, впереди показались массивные монастырские стены и огоньки у ворот от фонарей встречающих. Как только дрожки остановились, Ван Хельсинг спрыгнул на землю и поспешил к отцу Шандеру. - Абрахам, слава Богу, ты здесь! Я боялся, как бы в дороге ничего не случилось... - Благословите, отец Шандер, с Божьей помощью добрались, хотя это было далеко не самое приятное мое путешествие. Я провел этот путь в тревоге. Где больной? Ведите меня к нему. - Боюсь, Абрахам, - произнес аббат с помрачневшим лицом, - что твоя помощь несчастным уже не понадобится... Он жестом пригласил доктора за ворота. С грустными мыслями, всегда возникающими, когда рядом кто-то преставляется, Ван Хельсинг шел за аббатом через монастырский двор, который был наводнен монахами. Определенно, имел место быть несчастный случай, поскольку на их лицах легко читался ужас. А старый душевнобольной Людвиг, живший здесь на попечении, сидел на земле обхватив голову руками и бормотал, как заведеный: - Я этого не хотел, нет, нет... Он приказал мне... Он заставил меня! Нет, я этого не хотел... На мгновение Ван Хельсингу показалось, что чья-то гибель произошла по вине Людвига. Он и прежде говорил отцу Шандеру, что умалишенные часто бывают опасны, они даже способны совершить убийство. Но, словно прочитав его мысли, настоятель отрицательно покачала головой: - Нет, это не он. Бедный Людвиг был лишь орудием в руках убийцы. - Отец Шандер, ради Бога, скажите же, что произошло? - не выдержав, спросил Ван Хельсинг, когда они оказались в широком коридоре монастыря. Вместо ответа отец Шандер распахнул дверь своего кабинета и попросил доктора зайти внутрь. - Пожалуй сюда, Абрахам... Первое, что бросилось доктору в глаза - это лежащее на полу окровавленное тело молодого мужчины. По долгу врачебной службы Ван Хельсингу приходилось видеть не мало трупов, на такое зрелище заставило его содрогнуться. Мертвое лицо несчастного было искажено, вдоль щеки тянулись четыре глубоких пореза, похожие на следы от ногтей, или скорее, от когтей. Горло было расцарапано. Из груди торчала железная жердь. Кто мог совершить такое страшное преступление? Оторвав взгляд от изуродованного тела и не в силах что либо сказать, доктор Ван Хельсинг обратил внимание на белое толстое полотно, покоящееся на диване. Под ним ясно угадывались очертания человека. Неужели... еще кто-то?.. Он подошел и дрожащей рукой одернул верх покрывала. И тут же невольный возглас вырвался из груди доктора. - Господи! - воскликнул он. Его взору предстала мертвая девушка. Ее бледное лицо с заострившимися чертами осталось нетронутым. Не было ни увечий, ни предметной судороги. Другое повергло Ван Хельсинга в ужас. На шее у девушки были две свежие ранки, от которых на белой блузке остались следы крови. Доктору хватило двух секунд, чтобы безошибочно определить, что это и откуда это взялось. И что стало причиной гибели двух этих молодых людей. Вернее, кто. - Теперь ты понимаешь? - спросил у бледного как полотно доктора отец Шандер, - Эти англичане путешествовали по Карпатам. Я предупреждал их, но они все равно отправились в то проклятое место. Он вернулся, Абрахам! - И ушел... Он на свободе, так ведь? - Ван Хельсинг закрыл лицо рукой. - Да, ушел. Их было двое. Душу женщины нам удалось спасти. Но они... Дракула погубил и мистера Чарльза Кента, и это несчастное дитя! По щека аббата прокатились суровые слезы. Доктор молчал. За это время он почти позабыл о том ужасе, с которым столкнулся. Он верил, что все кончено. Он верил, что граф Дракула, этот страшный вампир больше никогда не вернется. А теперь он здесь! Восстал из преисподней! И разгуливает где-то рядом, выискивая новую жертву. Новую жертву.... И мгновенно страшная мысль набатом застучала у него в голове. Марианна и Рина! Ведь он, Ван Хельсинг, отправил Дракулу в небытие. И теперь вампир жаждет мести. А доктор теперь не один... - Абрахам, заклинаю тебя, забирай жену и дочь и беги! Слышишь, беги отсюда! По просьбе доктора в кабинет принесли осиновый кол и молоток. С тяжелым сердцем и скорбными мыслями Ван Хельсинг взял эти предметы и подошел к телу молодой леди. - Мы оба понимаем, отец Шандер, что это его не остановит. Это исчадие ада все равно свершит задуманное. Он найдет меня даже на другом конце света. Меня и тех, кого я люблю. Он поднес кол к сердцу девушки. - Господи, помоги мне... Дай мне сил защитить мою семью. Оставалось только одно. Сделать то, что он сделал тогда. Но прежде обезопасить Марианну и Катарину. А затем истребить эту нежить! Отец Шандер начал читать Иисусову молитву. Ван Хельсинг сделал глубокий вдох и занес молоток... Удар!***
Удар! Марианна проснулась и вздрогнула. Обнаружив себя в своей постели, она успокоилась. Это всего лишь дурной сон. За окном вовсю дул ветер, завывая волком. Женщина поежилась, обхватив руками плечи. Она всегда чувствовала себя неуютно ночью, когда Абрахама не было рядом. Скорее бы он вернулся! Вон какая погода скверная. Утешая себя мыслью о скором возвращении мужа, Марианн встала и пошла проведать маленькую Рину. С ребенком все было в порядке. Но беспокойство ее не покидало. Это было тревожное предчувствие. Что-то плохое должно случиться... И скоро...