Damaged

Юнхо очнулся в мире, полном ослепительных ярких огней. Пришлось пару раз закрыть и открыть глаза, чтобы лучше разглядеть обстановку. Он обнаружил, что сидит прямо на земле, прислонившись спиной к телефонной будке красного цвета. Парень резко подскочил на ноги, прежде чем вспомнил, что сперва нужно найти ходунки, однако… быстро понял, что больше не нуждается в них. — Где я? — спросил вслух Юнхо и обошёл будку несколько раз, поразившись тому, с какой лёгкостью подчинялись ноги. Чон подметил, что яркими огнями на самом деле оказались осветительные установки, расставленные по кругу, чтобы достаточно осветить телефонную будку, ещё там было много камер, а за ними — сплошная темень. — Такое чувство, будто я и не был болен никогда, — благоговейно прошептал он, с трепетом отметив, что может легко прыгать и даже повторить некоторые движения из хореографии — ноги в совершенстве исполняли все прихоти. Вдруг откуда-то послышались знакомые мелодии: «Mirotic», «Rising Sun», а потом и «O» — Jung.Ban.Hap» — Юнхо всё танцевал и танцевал, ни капельки не уставая. Молодого человека накрыло такое облегчение и восторг, что слёзы непроизвольно покатились градом по улыбающемуся лицу. Он не ощущал никакого страха в этом странном месте, где вновь обрёл то, чем так сильно дорожил. Чон танцевал, не в силах оторвать глаз от своих ног. Как же он тосковал по этому… словно умирал внутри, но внезапно воскрес. Донёсшиеся аплодисменты заставили Юнхо остановиться и посмотреть вокруг — из темноты вынырнул Джеджун, заставив улыбку расползтись ещё шире. — Юнхо, как же здорово видеть тебя танцующим снова. Ритмичные песни закончились, уступив место «Hug». Чон ахнул от удивления, когда Джеджун подошёл ближе: он выглядел точно так же, как и много-много лет назад. — Дже, ты так прекрасен… — Спасибо, — смущённо поблагодарил тот, покраснев. Внезапно Юнхо осознал, что всё вокруг было жутко знакомым… свет, камеры и эта красная телефонная будка… — Мы снова снимаем «Опасную любовь»? — А ты этого хочешь? — поинтересовался Ким, приобняв парня, и направился вместе с ним обратно. Юнхо удивлённо улыбнулся, увидев себя в отражении окошка будки. — Я выгляжу так же, как и ты. Будто не было всех этих лет… — Будто ничего плохого не происходило, — тепло улыбнулся их мыслям Дже, наклонившись к Чону ближе. — Это потрясающе! Так мы можем снова сняться в этом фильме? — Юнхо счастливо обнимал Дже, а потом поднял его и закружил вокруг себя. Ким рассмеялся, радуясь такой реакции. — Мы можем остаться здесь навсегда. — Навсегда! — Юнхо хохотал от счастья, будто безумец. — И будем вечно счастливы, — с радостью на лице ответил Дже, словно все печали, отчаяние и разочарования никогда не касались его. — Я скучал по всему этому, — признался Юно, опуская Дже вниз, но всё ещё держа в руках. — Я скучал по тому, чтобы вот так просто обнимать тебя. Тебя нужно всегда очень сильно обнимать, очень-очень сильно. Так крепко, чтобы ты понял, насколько любим. — Никто не обнимает так, как это делаешь ты, — ответил парень, прижимаясь ещё теснее. — Я люблю тебя… Всегда любил безумно, — сказал Чон, не выпуская из объятий любимого человека. — Но почему, Юнхо? Почему ты влюбился в меня? — спросил Дже, немного отстранившись, когда на фоне заиграла «Doushite». — Не знаю, влюбился и всё. Я никогда не мог контролировать свои чувства. Думаю, этому было суждено случиться, — ответил Чон и взял руки Дже в свои, чтобы согреть — на улице была зима, он просто не мог допустить, чтобы Джеджун замёрз. — Давай останемся здесь навсегда, — просил Дже, наблюдая за тем, как Юнхо согревает его. — Твои руки такие красивые… и неизменно ласковые. — А мы не замёрзнем, если останемся? — удивился Юнхо, но вдруг озадаченно огляделся вокруг, когда реальность начала проявляться… Куда подевался весь снег? — Разве тебе холодно? — Дже освободил руки и запустил их под пальто Юнхо, накрепко прижав к его груди. — Нет, мне тепло, — Чон с улыбкой поцеловал Кима в макушку. — Очень тепло. — Тогда мы должны остаться здесь. Нам будет тепло, мы останемся молодыми, красивыми, любимыми и счастливыми, — произнёс Дже, оставляя слова где-то справа на рубашке Юно, ближе к сердцу. — Да, навеки, — согласился парень, прижимая к себе человека, которого любил больше, чем кто-либо другой. Старый знакомый мир неспешно растворялся, сменяясь теплом тела Джеджуна, и это ощущение близости наполнило его счастьем и самым настоящим, долгожданным умиротворением. — Мы всегда будем такими же, как сейчас, — пообещал ему Дже. — Точно! Никто не сможет разлучить нас, и я смогу танцевать, — в следующий раз, когда Юнхо распахнул глаза, он снова увидел всё тот же переливающийся снег вокруг. Он вернул Юнхо в самое счастливое время всей его жизни. — Да, ты можешь танцевать. Я знаю, как сильно ты по этому скучал, — Ким немного отошёл и протянул вперёд руку. — Что ты делаешь? — рассмеялся Чон и подал свою руку. — Давай танцевать вместе, — Дже стал ближе, подстроившись к Юнхо, и начал двигаться. — Что думаешь по поводу вальса? — Понятия не имею, как нужно двигаться, — признался Юно, но они уже вальсировали, поэтому остальные слова так и не слетели с его губ. — Ты знаешь, — уверил Дже. Как же восхитительно они смотрелись, когда в свете огней кружились под сверкающим снегопадом… — Парни не должны этого делать, — Юнхо очень старался не подать виду, насколько был смущен происходящим, но ничего не вышло. — Здесь мы можем позволить себе всё. Этот мир — наш. Здесь мы короли, и мы не делаем ничего неправильного, — ответил Дже, когда Чон закружил его вокруг. Юнхо остановился и притянул Джеджуна. — Мне очень нравится здесь, но тебя я люблю куда больше. Я так рад, что ты здесь, рядом со мной, — выдохнул он и потянулся за поцелуем. Их губы без промедлений встретились, наполнив поцелуй всепоглощающей любовью и взаимопониманием. Но вскоре Чон был вынужден оторваться от сладких губ Дже, потому что кто-то дёрнул его за край пальто. Заинтересовавшись, что бы это могло быть, он отстранился и посмотрел вниз; мальчишка лет пяти стоял рядом и настойчиво теребил его пальто. Не чая души в детях, Юнхо опустился на колени и улыбнулся мальчику. — Привет, — кроха взглянул на него и заулыбался. Парень судорожно вдохнул воздух полной грудью, всмотревшись в большие карие глаза, немного отличающиеся друг от друга; они глядели на него с бесконечной любовью. — Чанмин! Юнхо сгрёб ребёнка в охапку, поднял на руки и прижал к себе. — Господи, как же я скучал по тебе… — Я думал, что ты ушёл, — пожаловался малыш, расплакавшись на плече мужчины. — Что ты бросил меня, потому что я плохой. — Ну что ты, я никогда тебя не брошу. Ты вовсе не плохой, ты — мой самый идеальный мальчик, — успокаивал его Юно. Сверкающий снег усилился, заставив дитя прижиматься сильнее. — Обещаешь? — спросил Мин, обхватив ладошками лицо Чона. — Обещаю, — ответил тот, вложив в одно слово всю любовь, которую хранил в сердце. Он и представить не мог, как Чанмин попал сюда, но был невероятно рад видеть его. Как же сильно ему не хватало этого мальчишки… — Юнхо, — начал Джеджун предупреждающим тоном, — Чанмин не может оставаться с нами. — Я могу, он мне пообещал, — обиделся Шим и оставил щёки Юнхо в покое, чтобы развернуться и бросить сердитый взгляд в сторону Кима. — Нет, у тебя вся жизнь впереди. Ты должен жениться, завести детей и даже внуков, — сказал Дже и потянулся к малышу, чтобы взъерошить ему волосы. — Должен признаться, он просто прелестный. Я бы очень хотел оставить его, но… мы не должны. Его ждут ещё много замечательных лет жизни. — Нет! — закричал Чанмин, вновь вцепившись в Юнхо. — Я больше не хочу быть один, ни за что! Ты не можешь бросить меня снова! Юнхо вдруг нахмурился, осознавая наконец, где очутился. Сначала послушные ноги, потом они с Дже, такие юные и счастливые, это место и красная телефонная будка… слишком хорошо, чтобы походить на реальность. — Дже, почему тогда ты здесь? У тебя тоже вся жизнь впереди. — Глупый, ты и есть моя жизнь. Мы должны быть всегда вместе! — заволновался старший, всплеснув руками. — Я последую за тобой куда угодно. Поступал так раньше, и буду продолжать сейчас. Юнхо резко отшатнулся в сторону, заставив ребёнка запаниковать. — Нет, я никогда не хотел этого. Никто из вас не умрёт, чтобы остаться со мной. Ни за что! Я не допущу этого! — Хён, пожалуйста. Прошу тебя! Ты же обещал, — умолял Чанмин, подбежав и схватив его за ногу. — Пожалуйста, не бросай меня снова! — Неважно, что ты скажешь. Я был давно мёртв, когда ты сделал свой последний вздох, — улыбнулся Дже. — Нет, это неправда… Я не позволю этому случиться. Нет! — Юнхо оттолкнул Чанмина и понёсся прочь, во тьму за осветительными установками. — Юнхо! — кричал ребёнок, видя, что Чон бежал всё быстрее и быстрее, скрываясь в темноте. Бежал, даже не думая замедляться, так быстро, как только мог, чтобы успеть спасти две драгоценные жизни.

* * * * *

Чанмин едва ли не сорвал с петель дверь, желая поскорее найти Юнхо, но вместо него наткнулся на пустую палату. — Где он? — потребовал ответа парень, когда Рёук и Кюхён зашли следом. — Должен быть здесь, — удивился медбрат Квон, поспешив за посетителями, и, пытаясь найти объяснение, ответил. — Скорее всего, он просто в ванной комнате. Чанмин тотчас затарабанил по двери, но ответа не последовало, тогда он просто открыл ванную — она тоже оказалась пустой. — Когда вы в последний раз его проверяли? — спросил Кюхён, даже не попытавшись скрыть обвинение в голосе, осматривая комнату. — Эй, вообще-то одному из пациентов стало плохо, поэтому меня вызвали. Я только недавно пришёл и просто не успел. — И это лучшие в своём роде специалисты в Южной Корее! Ты, должно быть, шутишь, — скривился Чанмин с отвращением, обменявшись взглядами с другом. Он изо всех сил старался упрятать нарастающий страх куда подальше. — В основном он вполне самостоятелен, мне не приходится приглядывать за ним… к тому же, его друга не устраивают мои навыки, — усмехнулся Квон, оправдывая себя. — Если честно, на сей раз я мог бы согласиться с Дже, но сейчас это не имеет никакого значения. Мы должны найти его… Что-то случилось, — Чанмин настаивал, понимая, что уже не в состоянии подавить это ужасное предчувствие. Происходило что-то воистину страшное — он это кожей ощущал. Рёук, который на тот момент рассматривал сломанный компьютер на столе, насторожился: — Что ты имеешь в виду? — Я просто чувствую это. Что-то не так, — сказал Шим, подойдя к окну. По отражению можно было без усилий заметить, как его красивые черты лица исказил страх. — Где ещё он может быть? — спросил Кюхён у медбрата, когда тревога начала овладевать и им. — А, чёрт! Я совсем забыл. Хана сказала, что он смотрит телевизор в одной из комнат ожиданий, потому что в его палате сломался. Я просто подумал, что он уже закончил и вернулся к себе, — сказал Квон. — Возможно, он просто уснул там. — В которой из комнат? — нетерпеливо спросил Кю, когда Чанмин приблизился. Невооруженным взглядом можно было заметить бьющееся в нём беспокойство. — Та, что возле запасного выхода, — бросил медбрат и выскочил в коридор, побежав на поиски потерянного пациента. — Мы знаем, где это, — сказал Рёук, и мужчины стремглав понеслись в зал ожиданий. — Он ведь просто должен сейчас смотреть телевизор, правда? — успокаивал себя Чанмин, когда они спешили по коридору. — Должен, — согласился Кюхён, не отставая ни на шаг. — Его компьютер тоже сломан, вы заметили? — спросил Рёук, стараясь идти рядом с друзьями. Кю немного замедлился, позволяя нагнать его. — Думаешь, это дело рук Дже? — Не стал бы исключать, — кивнул Рёук, наконец-то поравнявшись с младшим. — Особенно учитывая, что он вытворил на телевидении, когда Юнхо впервые пришёл в себя. — И что же? Со мной поделиться не хотите? — поинтересовался Чанмин, даже не обернувшись. — Нет, — одновременно сказали Кю и Рёук. Прежде чем Шим начал бы допрашивать их, ребята вошли в комнату ожидания, чтобы снова не найти там Юнхо. — Да что за дьявол! — выругался Квон, взяв телефон, и набрал какой-то номер. — Что-то произошло. Я знаю это, — Чанмин присел, чтобы немного успокоить внезапно задрожавшие ноги. — Где же он может быть? — задал главный вопрос Кюхён, а Рёук принялся изучать телевизор. — Да, нам необходимо провести поиск в личной палате. Я не могу найти Чон Юнхо, — заговорил в трубку медбрат. — Это же канал, на котором транслировали церемонию награждения… — сказал Рёук, ощущая, как страх пробирается под кожу, когда он взглянул на экран. Чанмин тоже поднял глаза на телевизор. — Я не знаю, изменился ли хён за этот год, но если с тех пор ничего не изменилось и он остался прежним… ему было очень больно. — Уверен, что куда хуже, чем просто «больно», — Кю подошел к стеклянным дверям, ведущим во двор. — Нам следует подумать, куда он мог пойти. Водить хён не может, он полностью зависит от своих ходунков, — пытался думать рационально Рёук. — Река? — спросил Кюхён, повернувшись лицом к одногруппнику. — Когда он впервые показал мне и Хичолю то место, то, кажется, назвал его своим любимым? — Но это же так далеко, — усомнился Рёук и тоже направился к двери, чтобы посмотреть на улицу. — Двери были заперты, он не мог выйти, — сказал им Квон. — Они закрываются в шесть часов вечера. Кюхён сдвинул брови и надавил на дверную ручку, проверяя, недоступен ли выход, но дверь с лёгкостью подалась вперед, открываясь. Парень побледнел. — Это очень плохо. Чанмин подскочил с места и поспешил выйти на террасу, оглядываясь по сторонам. — Насколько далеко находится эта река? Он мог добраться туда? — Нет, он не в состоянии проделать такой путь, — отрицал медбрат, всё ещё оставаясь в комнате ожидания. — Он должен… он же замёрзнет. Сделать это с ходунками слишком сложно. — Чанмин! — вдруг закричали Кюхён и Рёук, в то время как парень спрыгнул с террасы и сорвался на сумасшедший бег. — Ты даже не знаешь, куда нужно идти! — предпринял попытку остановить его Рёук, но в этот момент Кю схватил его за руку. — Что это такое? — спросил он, указав на странные следы, ведущие со внутреннего двора, которые по всей видимости и заметил Чанмин. — Господь всемилостивый, это же не от ходунков? — поразился Рёук, впиваясь ногтями в ладонь любимого человека. — Он пошёл туда… Парень не успел вынести до конца приговор — Кюхён потянул его за собой с террасы, чтобы догнать Чанмина, снова и снова зовущего Юнхо.

* * * * *

Юнхо безумно пожалел, когда сознание наконец-то вернулось к нему — он рисковал замёрзнуть насмерть. С трудом приоткрыв глаза, парень заметил на ресницах иней. Он проснулся у кромки ручья, голова лежала напротив огромного камня, а тело было погружено в ледяную воду. Чон попытался повернуть голову, но боль тут же пронзила всё его тело, и он подумал, что скорее всего приложился об этот камень, когда отключился. Боль в голове нисколько не заглушала нарастающую панику. Почему он потерял сознание? Был ли это приступ? Врачи и медсёстры рассказывали на протяжении нескольких месяцев о нём, предупреждая, что приступ не может случиться на пустом месте. Юнхо проклинал свою удачу — надо же было этому припадку произойти именно тогда, когда парень, будто ненормальный, болтался в воде с отмороженным телом. Юнхо очень старался хоть немного сдвинуться с места, но острая боль тут же простреливала где-то в районе живота, чем добавляла ещё больше головной боли. Он заметил, что прижат к земле бревном, которое свалилось на него сверху. Парень с отвращением подумал, что в конце концов убьёт его не пуля, а собственная гордыня. Его тупая, бесконечная гордость в итоге станет причиной смерти. — Помогите… кто-нибудь… — Чон открыл рот, чтобы позвать на помощь, но с его замерзших губ сорвался только еле слышный шёпот. Лёгкие сдавило. Он попытался откашляться, но даже на это сил не хватало. Молодой человек закрыл глаза и пожалел, что не остался играть в карты в кафетерии. Ему надо было оставаться выше всей этой ситуации и просто играть с Ын и Бэ, но нет, это же Юнхо. Ну не мог он не позволить ревности, жалости к себе, гордости и сомнениям подтолкнуть к тому, где он застрял сейчас. Невообразимое раскаяние накрыло его, стоило представить, что будет с Дже. Ведь именно Дже будет тем, кто найдёт его здесь… он знал это. Джеджун ни за что не сможет смириться… это окончательно сломает его. Когда же он перестанет приносить столько боли Дже? Наверное, когда умрёт — горькая правда. Юнхо меньше всего на свете хотел, чтобы Ким нашёл его в таком виде. Господи, задержал бы его кто в Сеуле подольше сегодня вечером. Пусть он пойдёт на вечеринку после церемонии, напьётся и проснётся только утром, когда всё наконец будет кончено. Пусть узнаёт о его смерти, когда рядом будут Ючон и Джунсу — они ни за что не оставят старшего одного в такой ситуации. Юнхо молился, понимая, что всё бессмысленно. Дже слишком хорошо знал, что время, когда они спокойно могли быть вместе, истекает, а потому ни минуты не потратил бы на что-то лишнее. Любовь Джеджуна никогда не колебалась: ревность, неуверенность, злость, да что угодно могло запятнать её, но она никогда не теряла своей глубины. Его любовь всегда оставалась неизменной, и Юнхо был настоящим дураком, когда позволил себе усомниться в этом чувстве. Его отец пожелал избавиться от сына, как от безнадёжного, а мать с сестрой продолжали вдвоём жить своей жизнью, и только Дже боролся до последнего вздоха. Чон мог бы оттолкнуть его, если бы был достаточно беспощадным человеком, если бы только вынул все страхи парня наружу, но любовь Джеджуна никогда не ослабевала. Как же он винился себя в том, что принял сторону отца и отрёкся от этой любви, полагая, что сможет дружбой держать Кима подле себя. Все безумства, на которые тот обрёк их двоих, да и остальных тоже, были всего лишь последствиями его, Юнхо, выбора. Останься он тогда с Дже, всё было бы совершенно иначе. Никогда бы не было той комнаты, где его уничтожили морально. В тот момент, когда Чон перешагнул через порог, между ними тотчас вознеслась огромная стена, разбросав по разным сторонам, и как бы сильно Юнхо не хотел обратного, как любовники они оба были уже абсолютно безнадёжны. Юнхо переполняли сожаления, и, лёжа в этой ледяной ловушке, он оплакивал всех, с кем свела его жизнь. Каково будет Чанмину и его семье, когда узнают, что в течении нескольких месяцев он находился в сознании и никому не дал знать об этом? И сможет ли Хичоль внушить им, что Чон сделал это не из-за гнева, а… «Из-за чего же тогда?» — задавал себе вопрос парень, чувствуя, как тепло всё быстрее покидает его тело. Из-за гордыни, конечно, и эгоизма, желая подольше оставаться с Дже, но что ещё? Сначала не хотел зря беспокоить, боясь оказаться запертым в собственном теле, но было что-то другое. Разве только налаживающиеся отношения с Кимом и гордость мешали ему позвать их всех в последние недели? Или что-то иное? Неужели он хранил глубоко в душе мысли, что от него отказались? Разве они не выкинули Юно из своей жизни? Выбросили его, отдав в руки бывшему любовнику, которого некогда считали недостойным их прекрасного сына и брата, когда тот был ещё в превосходной форме. — Нет, — простонал парень так тихо, что и сам едва услышал. Всё это было правдой, но только по отношению к отцу. Это он просил… а потом требовал, угрожал и винил его, лишь бы сын бросил Дже. Мама и сестра никогда ничего не просили, однако и переубедить отца не пытались… никто ничего так и не предпринял. Мать нашла в себе силы воспротивиться ему только после того, как Юнхо пострадал, а раньше ни слова против не могла сказать. Даже когда в детстве его вышвырнули на улицу без копейки в кармане, буквально заставив зависеть от добродушных прохожих, не проходящих мимо. Вдруг в голове Чона возник образ совсем юного Джунсу, когда тот пригласил его пожить в их доме. Сердце Юнхо болезненно сжалось и пропустило удар, стало ещё холоднее. Неужели прошло целых три года с тех пор, как он в последний раз говорил с Джунсу… да как же он мог это допустить? Юнхо собрал всю волю в кулак, чтобы заставить глаза открыться навстречу кристально ясному ночному небу. Луна сияла так ярко, отражаясь на снегу, что вполне можно было принять ночь за раннее утро. Он чувствовал, что вот-вот жизнь покинет его, и только страдания всех тех, кого он любил, заставляли продержаться в сознании чуточку дольше. С замерзающих глаз не смогла скатиться ни одна слезинка, но внутри он плакал за всех, кого любил и не смог полюбить. И когда надежда почти растворилась, мужчине показалось, будто он услышал до боли родной голос, кричащий где-то вдалеке. Спал ли он? Или уже отправился на небеса? Будет ли Дже ждать его? — Юнхо! — звал он, разрывая зимнюю тишину этой ночи. — Юнхо! — сердце Чона дрогнуло, когда голос донёсся совсем рядом. Неужели кто-то спасёт его? Его не забыли… — Юнхо! О, Боже мой! — услышал парень, а затем и ощутил, как кто-то упал на землю рядом с ним, спрыгнув с высокого берега. Вскоре прижимающее его до этого бревно было отброшено в сторону с такой лёгкостью, словно и не бревно вовсе, а небольшая ветка. — Хён, с тобой всё будет хорошо, — Чон ясно услышал Чанмина, когда тот наклонился и без усилий поднял старшего на руки, прижимая к себе. Взглядом он вцепился в лицо Шима, разглядев в больших карих глазах, по которым так безумно скучал, бесконечный ужас и панику. Юнхо так сильно захотелось утешить и сказать, что ему ужасно жаль, но у него не было шансов, потому что мир вновь погрузился во тьму.