****
Он ненавидит его. Всей душой, каждый день и минуту, испытывает острое желание причинить боль наглому мальчишке. Готов на все, чтобы тот лишь страдал и мучился. Ровно с того момента, как увидел, и до сих пор — ненависть, ненависть, ненависть. Он видит его, снова, ведь они в одной компании, и закипает. Все находящиеся здесь знают, что сейчас начнется: Чимин язвит при каждом удобном случае, явно нарываясь, а Чонгук лишь терпит; дымит ему прямо в лицо и ухмыляется, зная, что тот не переносит запах сигарет; «случайно» проливает пиво на любимую футболку — он точно расстроится, хоть ничего и не скажет, бесит. Неимоверно бесит. Музыка шумит, как и положено, вокруг веселье, танцы, алкоголь. Чонгук резво заглатывает виски, не надеясь даже сохранить свою трезвость, и морщится, не закусывая. С определенной периодичностью к нему подсаживаются молоденькие студентки, которых привел Намджун — организатор всех их вечеринок, но через 15 минут уходят ни с чем, видя, что мальчик намерен лишь напиться, а в дамах не заинтересован. Он выпивает еще один стакан. — Веселишься, смотрю, — Чимин ехидничает и над младшим потешается, как обычно. — Ага, — спокойно. Чонгук привык. — Чего надо? — Налей мне тоже. — Я тебе не бармен, — Чон наливает себе еще, всем своим видом показывая, что обслуживать никого не собирается, Чимин же перехватывает стакан, как только тот наполняется, и залпом выпивает. — Эй. — Я старший — мне можно, — и улыбается, радуясь своей маленькой пакости. — Да пошел ты, — Чонгук встает и забирает с собой бутылку, уходя на улицу, подальше. — Придурок. На улице морозит и ветер ледяной, но когда в руках алкоголь — это не важно. Чонгук присаживается на тротуар, вслушиваясь в ночной шум города, смотрит на яркие многоэтажки вдали и пьет прямо из горла — планирует остаться заночевать прямо здесь. — Мелкий алкоголик, — прозвучало над его головой. Чимин стоит над ним, смотря сверху вниз, и всем своим видом выводит из себя. — Чего опять? — Ты забрал последнюю бутылку виски. — Твои проблемы. — Ну, нет, — он садится рядом, пытаясь выхватить из рук младшего бутылку, но тот не отдает. — Дай. — Нет, — упрямо. — Я старший. — И что. — Отдай. — Она моя. — И что еще здесь твое? — Чимина разозлить не сложно. Он уже закипает. — Может, я тоже твой? — Если захочу, — смотрит прямо в глаза, — тоже будешь моим. — Отдай, — цепляется за бутылку, силой вырывая, — алкоголик. Чонгук тянет того на себя, заваливаясь на землю, и держит за талию, не выпуская старшего и не давая даже шелохнуться. Бутылка разбилась. — Отпусти, пьянь! — Чимин рычит, рыпается и больно кусается. — Сейчас же! Чонгук только сильней сжимает маленького хена в руках, терпит все его выходки и дышит прямо в ухо, возбуждаясь. Неожиданно для себя. Его передергивает. Осознавая все, он бросает Чимина на землю. Сам же, пошатываясь, встает и уходит: — Из-за тебя теперь вообще никто здесь виски не выпьет. — Придурок, — у Чимина непонятки и ненависть какая-то странная, щекочущая.****