* * *
Темная фигура лежала в кромешной темноте, не попадал даже лунный свет, он не проходил через плотные шторы в комнате. Глаза закрыты, абсолютный релакс и даже не слышно, и без того слабого дыхания. Юнги вообще не должно волновать подобные вещи, но почему-то, он прокручивает раз за разом события, которые наверняка будут тревожить Чимина, если он узнает обо всем. Нет, он будет зол, разочарован и напуган до смерти. Теперь Юнги волнуют такие вещи как: «Спокойствие Чимина». Пожалуй, за свою очень долгую жизнь, он впервые допустил, такую идиотскую ошибку и привязался к мальчишке, который должен был быть для него аппетитным куском мяса, а не вишенкой на торте. Черноволосый только через пару месяцев проживания понял, что его сосед не понял своего счастья и не понял кто перед ним. И наверняка очень испугается и может натворить всякого от осознания масштабности всей проблемы, если узнает, а этого бы очень не хотелось. Поэтому сейчас голова забита такими мыслями, как подать то, что натворил Ю, более менее разумно и не слишком уж кроваво.* * *
Малыша уже давно нет, и нет ни единой мысли в голове, сплошная темнота. Его не разрывает от теплоты человеческий чувств, но что-то все равно не дает ему относиться к очередной жалкой душонке безразлично. Действуя на автомате, он приготовил место для просмотра фильма, притащил теплый плед, поставил два больших стакана для напитков и огромную чашку для поп-корна. Не отвечая требованиям Чима, он оделся в домашние штаны и футболку, правда все-таки оставил небольшую изюминку в виде отсутствия нижнего белья под клетчатыми штанами. Высушивая махровым полотенцем еще немного влажные волосы, потянулся к окну в надежде выследить свой сладкий кусочек торта. Которого, собственно говоря, нет в течении долго времени. Промаявшись где-то с десять минут его бездушное сердце заныло об опасности, которая надвигается на Чима. Сорвавшись с места, он мчался с лестницы быстрее пули, и даже не стал утруждаться в том чтобы закрыть дверь, пусть забирают в доме что хотят, но главное сокровище никто не имел права трогать. Выбежав из подъезда, его тянуло туда где был Чим. Он фактически летел, ходьбой или бегом это назвать было очень сложно. Он ненавидел себя за хорошее зрение и медленное тело. Из далека он видел, что Чимин лежал на земле на не очень хорошо освещаемой улице, где вокруг действительно никого не было. Кто бы пошел через эту дурацкую улицу один? Сам бы дьявол побоялся. Кровавый, в непонятной дополнительной жидкости, он выглядел как маленький выброшенный на улицу котенок. Жизненно необходимо захотелось убить, того кто с ним это сделал. Дьявола, в виде единственного стоящего на этой улице существа — Юнги, охватило адским огнем гнева и ненависти, он в прямом смысле запылал, показывая свою сущность. Его разрывало на мелкие куски злобы, ему хотелось разрушить все рядом стоящее под ноль, сравнять не улицу, а район или даже город вровень с бренной землей. Ничего и никого. Сердце снова закололо. Тело перед его ногами, было ранено и Юнги чувствовал сердцем что оно требует помощи, причем сам он ему никак не может помочь, нет приказа, а значит надо справится так, как это делают обычные смертные люди. Тело вздрогнуло, всхлипнуло и снова погрузилось в бессознательность, оно лежало не требуя помощи. Юнги успокоил себя, привел пульс и дыхание в стабильно-ровное и наклонившись с легкостью подхватил на руки бездыханное тело. Мрачный дьявол нелепо смотрелся в сверкающем белом здании, с без пяти минут трупом на руках, он был смешон сам себе. Недолго объяснял медсестре информацию, о том что он- друг и что понятия не имеет что произошло, уточнил все оплатит и сделает все им необходимое, но позже. Объяснил очень настойчиво, что если его друг не выживет, то он не оставит в радиусе более ста километров ни одного здания. Через минут десять топчась около быстро семенивших людей, которые кричали и казалось, бесконечно вкалывали и вкалывали что-то во все еще не приходящее в себя тело, грозно напомнил, что если с его другом хоть что-то страшное произойдет, то он их тут всех положит. На что ему было сказано, что самое страшное уже произошло, и где он раньше был со своими угрозами. И действительно, Юнги задумался, почему не сработал «сенсор» раньше. Почему чувства ослабли и он не почувствовал надвигающая волну в десять метров, прежде чем она накрыла. Когда он убедился что Чим в надежных руках, агрессивным шагом направился к входу. А короткое замечание медсестры, о том что «Врачи не боги», Юнги уже не слышал. Путь от больницы к нужным ему людям был не долгим. Чем ближе он чувствовал запах, тех кто превратил вишенку на торте в раздавленный пирог, тем больше его охватывал неконтролируемый гнев, заполняющий небольшой сосуд в котором он находился последние месяцы. Все что от него сейчас требовалось это снять свою кожу. С каждым шагом земля под ногами плавилась, преобразуя человека в существо. Нет больше границ и рамок. Спрятавшись от света рекламных вывесок в ночном городе, человека Юнги не осталось.* * *
—Дже, ты как скажешь какую-нибудь хрень, у меня потом аж прессак болит, в качалку не ходи, — дружеский удар по плечу от коренастого парня прилетел в высокому парню с широкими плечами. —Чувак, тебе надо в телевизор, быть гребанным клоуном на всю страну. А мы будем трещать о том, что были знакомы с тобой, автографы раздавать, футболки с твоим еблищем,— в доказательство своих слов, он провел рукой от груди до паха.—Бля, это супер гениальная идея. Я, мать вашу чертов гений! Хах. Я представляю твое лицо, которое растянется по широченной груди, твоей тетки, — восседая в потертом болотного цвета кресле, парень весело залился в смехе, опрокидывая голову назад. Его друзья воспользовавшись возможностью, переглянулись и взглянув на вожака, негласно согласились, подпеть ему. Заливая комнату истеричным смехом тонкие стены, как стая гиен. Они сидели в небольшом помещении, которое предназначалось много лет назад для человека следящего за домом и двором, но когда район начал обрастать более красивыми и элитными домами, нужды охранять серый разбитый жизнью дом — не было. Поэтому когда они разбили окна и ворвались туда, облюбовав территорию своими вещами, никто не был против или просто не хотел ввязываться в, никому не нужный, пустой конфликт. Ночные посиделки, в их царстве, обеспечивали, хотя бы ненадолго их небольшой райончик, от нападений и разбоя, знающие люди помалкивали, боялись потерять квартиру с малой арендной платой. А те немногие, недавно приехавшие, пытались бороться с ночным шумом, резкими просьбами закурить, дерзкими толчками, но к сожалению, на утро находили свои машины разбитыми, а дверь подожженной, все было безуспешно. Такие глупые и незрелые выпады компании, сопровождались частыми вызовами полиции, но отсидев, они собирались воедино, как будто ничего и не было и все начиналось с нуля. Осиное гнездо, которое никто не решался, разворошить, лишь иногда подпинывая, но оставляя на месте, себе дороже. Четверо парней, мелкая сошка в крупных авторитетных кругах. Дружат с детства, один ум на четверых, мало думают и много творят. Крупные, коренастые, прокуренные и пропитые жизнью. Им бы найти хорошую работу, да создать крепкую семью, но обстоятельства плохого детства и крепость дружбы, не выжечь ничем. В их глазах вечный огонь и азарт, найти на мягкую точку приключений и чем ярче представление, тем проще голове уйти от обстоятельств суровой жизни с разбитыми надеждами и мечтами. Неизвестно, что двигало ими, что заставляло из года в год быть рядом и жить как последний раз. В общем и целом, в них не было ничего особенного, таких миллионы по всей земле, за исключением одного, они в одну ночь, с легкой ноги и хмельного шага перешли дорогу дьяволу. — Батя завтра впрягся, сказал надо диван перебросить из пункта, а в пункт б, для какой-то шмары, надо топать домой, а то буду завтра носом нюхать асфальт, — хлопнув по бортикам кресла пару раз, один из них поднялся и обмер в непонимании.—Донхун-а, чувак, тебе надо прекратить расширять глаза так сильно, кроме дорогого хирурга и медицинского ножа, тебе никто не поможет, твои мелкие попытки тщетны. — Эй, Донхун, что с тобой? — Дже потряс товарища по плечу так сильно, в надежде что тот прекратит прикалываться. — Бля, умоляю, скажите мне, что я перепил и в том углу никого и ничего нет. Я клянусь вам, я видел там глаза, — лишь одними губами и не отрывая взгляда от угла напротив. В тусклом свете, в углу комнаты там где было мрачнее всего, три пары глаз пытались разглядеть, нечто напугавшее Донхуна, надеясь разглядеть там мелкого паучка и посмеяться над крошечными яйцами друга. Приглядевшись, по началу, они действительно кроме темноты ничего не видели, что могло бы подавать признаки жизни. Расслабившись и широко улыбаясь в победном настроении, они посмотрели на друга и начали на перебой верещать о том, какой он безнадёжный трус. В гаме и шуме произошёл тихий стук, который поднял у парней все волосы, на всех возможных местах. В одну секунду они замолчали и вновь посмотрели на угол. Стук. Но чуть громче. И ещё один. А далее послышался очень низкий голос, с неземной вибрацией. — Добрый вечер. Из темноты, они увидели как вышла фигура, звук тяжёлых шагов отдавался в мозгу, а страх наполнял лёгкие. Сделав несколько шагов, оно остановилось в лунном свете от окна и парням удалось разглядеть все до мельчайших подробностей. Нечто имело странный вид, как из комиксов. Первое что они увидели босые ноги. Оно было бесполым и абсолютно голым. Долговязо- высоким, все его части тела были длинными, по сравнению с человеческим телом — талия, конечности и шея. Оно было подтянутое и возможно худое, местами проступали рёбра и кости. Кожа была чёрной с кроваво-красным блеском, блеск стальной, металлический, по структуре имела шрамированные разводы по всему телу. Шрамы расползались в красивых рисунках по телу, как красивые тату маори. Тонкие, длинные пальцы заканчивались острыми когтями. Шея тонкая и длинная, а выпирающие ключицы ещё раз напоминали о худобе. Его лицо было так же темным, рост волос начинался рвано на лбу и уходил в длинные густые волосы которые путались с непонятно откуда взявшимися вороньими перьями. Сзади виднелись длинные крылья, которые были с острыми выступающими отростками. Лицо было красивым, оно лишь слегка напоминало человеческое, но даже по человеческим стандартам — оно было очень красивым. Но самое главное в этом существе были глаза, они были бесконечно пугающими и агрессивными. Полностью чёрные, большие, с красными переходящими в ярко—желтыми двойными зрачками. Оно стояло сутуло и его тяжёлое дыхание раскалило температуру комнаты до градусов ада. Парни пропускали вдохи и бит сердца, они по инстинкту приблизились к друг другу и понимали что бежать им некуда, медленно сделали не нужный шаг назад. Оцепенели. Чудовище снова заговорило и низкий мертвецкий голос, прокатил новую порцию мурашек по телу парней. —Я сожру каждого. Никто не имеет права портить то, что принадлежит всецело мне. Обычно я ем безболезненно, но вы разозлили меня настолько, что я заставлю вас чувствовать каждое мое прикосновение. А вы почувствуете, я обещаю. Это последнее, что слышал Дже, незаметно для человеческого взгляда, монстр переместился за его спину и оторвал ему разом две руки. Дже заорав потерял сознание и мешком упал на пол. Не успели остальные запаниковать, как того, кто разговаривал с Чимином схватили за горло и подкинув в воздух, швырнули в кресло, от удара он потерял сознание. Оставшиеся стоять Донхун и Минхен, были в оцепенении и от страха не могли даже моргнуть. Воздух покинул их тело, а кровь застыла в венах, останавливая сердце. Медленно отступая назад они прижались спиной к стене. — О! Вы все правильно делаете, вы должны меня боятся! А ещё вы должны кричать, как можно громче! Его движения были быстры и незримы, он вскинул руку и взяв Минхена за ногу, опрокинул его на пол и потащил на себя. Извиваясь, он отпирался, цеплялся за ровный пол, но тщетно. Можно было только представить какой силой и могуществом обладал монстр. Вопль отчаяния Минхена наполнил комнату, которые быстро был перекрыт заливистым смехом чудовища. — Какой ты забавный. Ты мне нравишься, лицо у тебя смешное, сожру тебя позже,—он подтянул его ближе к себе перевернув вниз головой, приподнял тело крепкого парня как пушинку, провёл языком по лицу, оставляя мокрую дорожку. —Да уж, не впервой мне есть мусор. Потеряв всякий интерес, он кинул человека на пол. Донхун, который все это время стоял у все той же стены, надеялся что про него забыли, взглядом проследил за тем как его друг оказался на полу, а после резко сфокусировался перед собой, последнее что он видел, были чудовищные глаза. —Оп! Острым когтем монстр провёл ровную линию поперёк шеи и моментально тёплая алая кровь стала заливать пол. Донхун из последних сил хватался за горло, пытаясь набрать в лёгкие, уходящий с хрипом, воздух. Попытки были напрасны. Теряя свою жизнь, он сполз по стенке вниз в лужу собственной крови. — Так, так. Он схватил Донхуна за голову и потащил к креслу, оставляя кровавый след за собой, попутно он схватил ногу Дже. Он тащил их как тряпичных куколок, потрёпанными маленькими детьми. Подойдя к креслу, где валялся все ещё бездыханный Санхек, уложил небрежно напротив тела. — Я много сегодня болтаю. — он обошёл кресло и приподнял голову Санхека в вертикальное, сдавил когтем щеки.—Просыпайся дорогой, необходимо что бы ты наблюдал. Очнувшись в ужасе, парень дернулся и тут же увидев тела, открыл рот в немом крике. — Что тебе от нас надо? —Ты тронул то что принадлежит мне. Я не прощаю такое. Обычно, я гуманней к людям. Но ты должен поплатится своей душой и телом за издевательства. Твои друзья уже мертвы и я хочу что б ты наблюдал, за тем как умрет последний. Что бы ты боялся того, что ждёт тебя, ведь твоя смерть не будет столь быстрой. В доказательства своих слов, он перепрыгнул через кресло, схватил Минхена и поставил того на ноги. — Взгляни последний раз на своего друга. Минхен, который плакал последний раз в восемь лет, позволил себе рыдать как когда-то в школе из-за сломанной игрушки — навзрыд. А Санхек, который уже потерял связь с реальностью, шептал себе под нос о том, чтобы это все прекратилось, чтобы он проснулся, но он не просыпался и ничего не прекращалось. — Когда я оказался в этой комнате, то сразу почувствовал запах моего любимого лакомства, которое мне так и не удалось сегодня поесть. К твоему сожалению. Чёрные длинные пальцы, обвили шею друга Санхека, вторая рука гладила дрожащее тело. Длинный раздвоенный язык облизнул ухо и спустился к шее. Санхек поймал заплаканные глаза Минхена и старался не отводить от них взгляд, из его глаз покатились слезы, осознание неизбежного давило на виски и на грудную клетку. И вот рука, которая гладила тело, появилась в поле зрения, она принялась гладить волосы, затем помассировала лоб, уши, мелкими шажками пальцы перебрались ко рту. Санхек видел как пальцы пробираются в рот, как надавливают острые когти на нёбо, как резко и легко отрывается верхняя часть головы от нижней челюсти. Как наполняется комната кровавым месивом, как от страха собственные штаны заполняются жидкостью, а в воротник вливаются потоки слез. Что же они натворили. Неисправимая ошибка, стоила им жизни. Санхек начал извиваться сползая с кресла и орать громче прежнего, предчувствие собственной смерти, гнобила мозг. Перед глазами поплыла темная пелена, которая означала лишь одно, он теряет сознание и смерть уже дышит ему в спину. —Ты рано хочешь покинуть нас. Вечеринка ведь в самом разгаре. Если бы Санхек мог испытывать сейчас хоть что-то кроме страха, то он бы испытал искреннее удивление, от того, что он еще способен открывать и закрывать глаза, дышать в конце концов. Он чувствовал давление в руках и ногах, все тело онемело, дернувшись, он понял что привязан, а точнее растянут как полотно, за руки и за ноги. — О! Ты очнулся, тогда приступим,—слегка взмахнув крыльями, монстр оказался рядом. —Видишь ли, я сегодня очень сентиментальный, поэтому я тебе сначала расскажу как я с тобой поступлю. Я никогда не думал, что способен на то, что бы заботиться о человеке, а тем более испытаю, что-то кроме чувства насыщения плотью. Меня предало, мое собственное сердце, которое в присутствии человечишки, стало биться в трижды сильнее. Мне было физически больно от того, что он рядом. Хотелось запихнуть его внутрь себя — защищая ото всех,—натянув веревки потуже, он отошел от жертвы.—И вот представь мое удивление, когда я нахожу столь желанное мною тело всего в крови, валяющего без сознания на земле. Я был в агонии, мое бездушное сердце стремилось истребить все живое, но успокоившись, я понял, что если уничтожу только вас, мне полегчает. — Хосок…—тихо, неуловимо для человеческого уха произнес Санхек. Это имя молнией пробила уши. С человеческой грозной походкой, темный монстр приблизился, казалось вырастая в размерах. —Говори, —одним лишь когтем лицо Санхека приподняли оставляя глубокую царапину. —Это из-за Хосока. Если бы мы не услышали ссору Хосока, то никогда не тронули этого мальчишку и были бы живы. —Ты прав. Были бы, —он выдохнул и комната погрузилась в умиротворенную атмосферу, здесь никто не хотел убивать и вершить страшное правосудие. —Я не знаю как люди справляются с этим, вы ведь почти убили моего человека, — чудовище опустило голову, и хоть его голос продолжал быть мертвецки-низким, он говорил с какой-то человеческой грустью. Санхек в своем печальном положении, даже успел расслабиться и стал надеяться на невероятное спасение. Как воздух резко стал горячим, а его лицо опалило жаркое дыхание, два огромных глаза игриво смотрели, прямо перед ним. —Я. Сожру. Твое. Сердце. Когти распахнули грудную клетку, как дверцы шкафа, в легкие продолжал поступать воздух, а сердце из последних сил качало кровь. Неистовый крик. Вцепившись в бьющейся орган, монстр запустил когти и проткнув, потянул его на себя. Соединяясь с телом как тонкие нити-аорты не отпускали мертвое тело, борясь за своего хозяина до последнего. Резким рывком , нити были оборваны окончательно. — Мерзко,—выпустив на пол сердце Санхека, монстр поспешно скрылся в темном углу комнаты, оставив за собой ночную прохладу и трупы мужчин.