***
— Ну и чего ты молчишь? Скажи мне что-нибудь иначе я подумаю, что он прав. Сто тысяч золотых ниток зашили Юнги рот. Что сказать? Оправдываться или наврать, в очередной раз. Откуда Хосок узнал? Неизвестно. Видимо в момент ярости, он выкинул что-то, что впоследствии заставило истерзанного парня, даже в своем жутком состоянии, понять, кто и за что над ним так издевался. Ю вдавался своим не особо радостным размышлениям, а Чимин считывал каждую эмоцию и отсчитывал очки не в пользу своего любимого. И пока последний искал опоры у дверного косяка, парень в пижаме с легкостью спрыгнул с кровати и забыв про тапки, подошел к нему вплотную. Из транса вывел, ненавистный теперь звук щелчка двери. Плечом к плечу, как враги, хотя любимы. — Я видимо не знаю тебя. Но я все-таки не глупый. И раз ты молчишь и не опровергаешь содеянное, я пожалуй прогуляюсь до своего друга. Босые ступни шлепали по прохладному полу, показывая наплевательское отношение к своим почкам. Знакомая дорога, и знакомая палата, на пути к которой его никто не остановил. Уверенность в Юнги, исчезала с каждой секундой, этими же босыми ногами. Он не может поверить в происходящее, но в итоге все оборачивается, так что все намного проще чем он думает. Щелчок. Все на что хватает Чимина, это подтащить стул под вопросительный взгляд Хосока. Сесть и упасть лицом на свои руки, прижатые к теплому пледу. — Хоть я не совсем верю и понимаю, что тут до конца происходит, но ты прав. Так, что не смотри на меня так, я посижу тут немного и уйду обратно. Прости. — совсем тихое бурчание. Казалось бы, бред, сложенный в полноценное предложение, но на то Хосок и друг чтобы все понять. Он с легкой болью в предплечье совсем немного доставал до темноволосой макушки, но и этого было достаточно, для поддержки. Легкие поглаживая уносили, обоих в сон. Они так и не обратили внимание, на темный угол в палате, который становился еще темнее из-за падающего на него тень от шкафа с медикаментами, в котором, усталые, слегка различимые в темноте глаза, смотрели на засыпающих парней.***
— Да все хорошо, мам, я сам со всем справлюсь, — одним ухом прижимая телефон, а двумя свободными руками складывая вещи в дорожную сумку. Выслушивая причитательные оправдания мамы, о том что не смогла уйти с работы, заставляют Чимина раздражаться от родного голоса. —Мам, пожалуйста, мне что пять лет? Я взрослый и самостоятельный. —как он ни старался, не закатывать глаза от душительной заботы, у него не получалось, на том конце трубки начались новые причитания о болезненном состоянии сына. — Мам, если я побуду еще тут пару часов, то точно поеду в подвальный этаж в холодильник. Я уже собрал вещи и вышел из палаты. Не злись, хорошего рабочего дня. Целую. Передавай привет папе. Закончив с оформлением всех бумаг в больнице, он сел в такси и назвав желанный адрес направился домой. Он мечтал о домашней постели и теплого домашнего уюта. Больничные стенки были ему ненавистны до дрожи в ногах. А еда. Последние дни, он вообще через силу впихивал в себя еду, тошнило, но если бы он перестал есть, то доктор оставил его на неделю, до выяснения обстоятельств, потери аппетита. Единственное, что его держало в больнице, это был Хосок, который проходил через адские муки заживления. Каждый раз, глядя на него, Чимин испытывал дикий стыд и чудовищное чувство вины. Он посещал его по четыре раза на дню и фактически поселился в его палате, пару раз даже засыпал на стуле. И как его ни ругала медсестра, Чимин приходил все равно. Он чувствовал, что он нужен другу, как никогда. Другу, который выручал его каждый божий день, когда Чимин заходился депрессией. Хосоку было странно видеть своего друга, в таком позитивном здравии, ведь для него он был всегда страдающий парень с глубокой вселенной. И тут такой моральный подъем. И где этот весельчак Чимини был раньше? Они болтали обо всем, кроме самой животрепещущей темы. Юнги. Такси остановилось у подъезда, рассчитавшись с водителем и оставшись один на один с входной дверью. Он резко ощутил дикую тяжесть в ногах. Удивляя самого себя, он пошел в совершенно в другую от дома сторону. По знакомому маршруту, их с Юнги маршруту. Бездумно дойдя до боли знакомой набережной и опустив сумку, на ту самую скамейку, он подошел к воде. Они не виделись две недели, не созванивались, не говорили и даже не дышали одним воздухом в тесной белой палате. Юнги исчез, ничего не объяснив и не оправдываясь. Его так резко не стало, что Чимин ощутил, как сильно впитал его в себя. Первые дни было настолько плохо, что любой тяжелый наркотик позавидовал, той ломке что он ощущал. О! Это были мучительные дни. Он перечитывал старые сообщения, смотрел фотографии и слушал очень депрессивную музыку. Для чего? Что бы выбить все слезы и всю боль что накопилось у него на душе. Его бросало от стены к стене, он не пытался скрыть свою печаль, но заходя в палату к другу, он чувствовал что необходима улыбка, какой бы она не была. Может поэтому он там проводил столько времени? Чтобы не чувствовать того что чувствовал в своей палате и сердце? Пустоту. Как жить и двигаться дальше? Он уже и забыл, все свои мысли, которые преследовали его, до встречи с Юнги. Как один человек смог стать всем в этом мире? Быть больше, чем он сам. Он обернулся к лавочке, вспоминая их первый разговор. На этом самом месте, он позволил незнакомцу проколоть ему палец. О чем он думал? Или это любовь с первого взгляда? Неужели это она, забирающая разум и пихая в голову солому. Став очевидно единственным соседом на лавочке своей сумке, парень сначала долго смотрел вдаль, а потом не позволив случайным прохожим смотреть на не случайные слезы, закрыл лицо руками. Как же он справится, если единственный значимый объект его вселенной растворился? Невозможно так любить. Но у него получилось. Настроить ноги на пути к дому, никак не выходило и Чимин не придумав ничего умнее, решил послушать музыку у берега. Забрав сумку, он подошел вплотную к берегу и присел, попутно запихивая капельки в уши. Уронив лицо в коленях, он не сдерживал новый поток, казалось, нескончаемых слез. Теплая рука легла на плечо, и Чимин вынырнул из сопровождаемые музыкой мысли. Случайный прохожий, увидев его, решил помочь бедолаге. Но уверив его, что все с ним в порядке, решил больше не пугать народ и вернуться домой, тем более не могло смутить, что утро смело перешло в вечер, когда он успел все пропустить? Как вернуться в обитель? Чимин с каждым шагом придвигал к себе, то что отодвинуть не сможет. Ему придется туда вернуться, рано или поздно. Надо просто сделать это и все. Сделав уверенный шаг к двери, первый поворот ключа, наушники из ушей, исчезающие музыкальные ноты и миллиметровые шаги через порог. Тишина. Гробовая. Мертвая тишина. Холодный воздух, застудил Чимину легкие. Почему так страшно дышать? Он бросил сумку у входа и стянув обувь, не включая свет, направился в ванну. Оглядев себя в зеркало, увидел красные опухшие глаза, нос и губы. Даже сейчас он был прекрасен, несмотря на то что хотелось истребиться в крошки. Быстро скинув, всю одежду, забрался в душ и провел там не меньше часа. Он делал все медленнее обычного, и не знал как это надо делать сейчас, поэтому дал себе волю в своем передвижении, пусть оно было слегка тормознуто. Приятно принимать душ в собственной ванной, теплые струи воды, размывали мысли и оставляли лишь нежный след от воспоминаний, забирая слезы и боль. Отрезвляя на время и заставляя жить дальше. Не найдя ни одного предмета, который помог бы ему стереть спасительные капли воды, в слепую направился в родную спальню, оставляя за собой мокрый след. По инерции нашел одежду. И позависав около окна, словно призрак переместился на кухню. Ничего не изменилось, правда холодильник оказался пуст и холоден, как и сам хозяин квартиры. Поленившись идти в магазин, он прошел в единственное не тронутое еще место. Гостиная. Дойдя до дивана. Он оторопел. На диване. Кто-то сидел. Как кукла. И сколько он там сидел, неизвестно. Оно не двигалось и не дышало вовсе. Может, кто-то решил пошутить над ним и реально принес манекен. Но кто это мог быть? Друзей с глупым чувством юмора у Чимина было немного и один из них, сейчас точно этого не смог бы сделать. Даже если очень и хотел. Медленно отступая назад, он отошел к выключателю и ослепил себя одним движением руки. — О Господи… Ты меня напугал, ты давно тут сидишь? — и пусть неизвестный гость не оборачивался, Чимин узнает его из тысячи. Любимый. — Я сидел все это время тут. Я ждал тебя. — Ну ты хотя бы не доводил, только что вышедшего из больницы парня до инфаркта. — Прости. — родной хриплый голос, будто бог выдыхал жизнь в пустое тело. Чимин вернулся к дивану и забравшись на него с ногами, пристроился рядом. Время шло, никто ничего не говорил и не торопился заполнить пустую комнату звуками. Но Чиму было приятно, вернуться туда где его ждали, не в пустую квартиру, а все так же наполненную мнимым уютом, лишь одним присутствием. Один неотрывно смотрел, на казалось опустевшего второго парня. Проще не становилось, они не виделись две недели, что делать, как себя вести. Чимин точно не знал. Голова, резко опустела, и все те планы и действия, которые он прокручивал, раз за разом улетучились, стоило ему оказаться рядом со столь желанным объектом. — Есть хочется, —тихо проговорил больше для себя нежели, пытаясь, реально , сообщить собеседнику свою мысль. Опустив обессилевшую голову в колени, он не стал сопротивляться сильному чувству сонливости.***
Снилось, что-то совсем бредовое и явно с налетом психушки. Чимин с глубоким вздохом испугом проснулся. Первое , что он увидел, это Юнги, который отзеркалив позу Чима, очевидно, наблюдал за ним. Второе, это прекрасный сэндвич, который лежал слева на столике. — Это мне? — Да. Ты же хотел есть. —Спасибо. А ты уже свой съел? — Нет. Мне не нужно есть. Долго вглядываясь в глаза напротив, Чимин пытался как будто разглядеть все ответы на все свои вопросы, и не понимая во что играет его любимый человек, сделал вид как будто ему все равно. —Я расстелю кровать, а ты поешь и ложись спать, — Юнги медленно встал с дивана и оставил изголодавшегося парня один на один с тарелкой. Пока Чим ел, он думал только об одном. Ляжет ли с ним Ю, после двух недель не общения. Означает ли его появление, то, что они не расстались. И его поведение связанное с Хосоком, означало ли это, что он насколько уверен в Чимине, в его прощении и принятии. Так ли он уверен, в милосердии Чимина, что наверняка был уверен, что заранее прощен. Неужели Юнги так в себе уверен, что знает что его простят? А Чим уверен, что простит и поймет. Ведь он любит, какой бы правда не была. Пока ел, он думал, что сейчас сто процентов предает друга, и не в первый раз, но если Юнги с утра проснется с ним в одной кровати, он простит все и сразу, если не все, то хотя бы половину.***
Утро не сулило ничего хорошего, что может быть более депрессивного, чем просыпаться по будильнику, в невыспавшемся состоянии.Через неделю после выписки, он вернулся на работу и вот уже полноценно отработал, почти месяц. Сотрудники встретили его тепло и восторженно, они искренне переживали, о том что пришлось пережить их обаятельному приятелю. Резко влившись в рабочую струю, Чим не учел тот факт, что сделал это слишком быстро, для человека который только вышел с больничного, уже под конец первых дней он был выжат как лимон в соковыжималке. И если раньше он бежал на работу с восторженным выражением лица, то сейчас прискорбное лицо говорило все за себя. — Пахнет вкусно, — он лужицей перекатывается из спальни в ванну, бросая по пути правдивую фразу. Чимин почти каждый день навещает Хосока, который в общем и целом идет на поправку, если это можно так назвать. Внутренне его друг, был истерзан еще хуже чем снаружи, он все также плохо спал и ел, но говорить об этом не хотел. Кожа затянется, останутся шрамы, которые будут напоминать об этом случае, но что делать с головой, которая отказывается забыть уже фантомную боль. Чимин бы поговорил с ним о Юнги, если б того хотел Хосок, но Чимин и с Юнги не говорит о Юнги. Тупик . Все смотрят в стену недоговоренности, и никто не хочет взять кувалду и начать ее разрушать. Они надели маски и делают вид, что все замечательно, отыгрывая прекрасно свою роль в спектакле под названием « У нас все прекрасно». Длится постановка уже чуть больше месяца. Ощущение, что всех все устраивает, по нарастающей выжигает в Чимине спокойного человека. Последние дни, как на тонких иголках. Все бесит. —Тосты на столе, кофе готов. Я дальше спать.—отсалютовав ладонью , домашний Юнги скрылся в их спальне. — Спасибо. Что творилось в их отношениях не понятно Чимину до сих пор. Только он не мог понять, с кого он удивляется больше с Юнги, который больше всех делает вид , что ничего не произошло или с себя , что делает вид что его все устраивает и никакие объяснения ему не нужны. В то утро, после сэндвича, он проснулся со страхом, что он один, но это было не так, на кухне стоял Юнги и готовил завтрак , как ни в чем небывало. Сначала это радовало, как никогда, но потом пришло осознание, что возвращаться к душераздирающему разговору парень рядом с ним не настроен. Они просыпались и засыпали вместе, пару раз прогуливались в двоем до магазина, смотрели фильмы, но ни разу не поцеловались, не говоря уже о большем. Сухость в их отношениях становилась, ощутимее с каждым гребанным днем в Чиминовой жизни. Общение по типу сообщений привет-пока его не устраивало. Но клещами тащить из Юнги он не хотел, вернее, он пытался несколько раз, а тот лишь выходил из комнаты, ставя табу на этой теме. Попыток он больше не делал, но внутри закипал. Уйти от него он не мог, во-первых, он любил до безумия, и пусть все , что творилось вокруг его конечно убивало и бесновало, но не так, как отсутствие Юнги полностью, он боялся даже задуматься о том, что на утро не найдет чёрную макушку парня на кухне за завтраком. Ну, а во-вторых, это тупое чувство одиночества, котором мог бы наполнится Чим –Чим если рядом не останется никого.Да, возможно, это эгоистично, но он принимает это и возможно, от этого не ковыряет Юнги ежесекундно. —Вернусь в семь. Зная , что его не услышат , он решил уточнить по привычке , как делал это раньше. За секунду взбесившись , со звонким хлопком двери, парень вышел из квартиры.***
Если бы этот день надо было раскрашивать в цвете, по шкале от зеленого –хорошо и красного — плохо, то это был бы кроваво-бордовый день. Он длился не девять положенных часов, а бесконечную бесконечность. Чимин благодарил Юнги, что тот приготовил ему плотный завтрак, потому что на обед он так и не смог пойти. Он сидел за своим столом и разбирал бумажку за бумажкой, копаясь и шурша ими, как мышь в целлофановом пакете. Он забыл, про еду, воду, туалет и время. Тихий стук в дверь оторвал его от запары с макулатурой. — Омо! Вы еще здесь господин Пак, время то уже позднее, семь часов как никак. « Мамочки родные, вот это я засиделся». — Вас наверное потеряли дома, — если бы, — Бегите домой, а я тут все приберу. Он устал как вол, не став препираться с доброй женщиной, он медленно засеменил домой. По пути к дому, он решил заехать к Хосоку, в выходные он к нему так и не попал, потому что они с Юнги подсели на фильмы. Отрываться от семейного очага не хотелось. Тем более это был первый раз, когда он не приходил так долго. Так что сегодня , нельзя пропустить. — А вы к кому? — Я прихожу сюда месяц и вы не можете запомнить? — он не мог ничего поделать с раздражением в голосе к медсестре, которая точно знала к кому он идет. Он был уставший и голодный, поэтому ненужные формальности доводили до трясучки. —Ну, если вы к господину Чону, то его в пятницу выписали и уже вечером, он уехал домой. Я думала вы знаете, так как в пятницу, вы его навещали… Чимин не слышал, что тараторила ему девушка, он был в ярости, он был готов убивать. Ногой открывая перед собой двери, он яростно искал номер друга в телефонной книжке и надеялся, что тот не сменил его с последнего обмена. Тихое. —Алло. —И как, твою мать, это понимать? То есть, ты еще в пятницу вечером знал, что уедешь и ничего не сказал мне? Лгал в глаза! — Чимин с каждым словом, говорил все громче и громче, пугая прохожих людей на парковке. — Где ты? Я приеду и мы, наконец то, поговорим как взрослые люди. — Нет. — Что значит, нет? — Пак резко стушевался. — Нам не о чем с тобой разговаривать. — Не понял, то есть пока ты лежал в больнице, ты находил со мной темы для разговоров, а сейчас их, типа, нет? — Не в этом дело, ты любишь его.- пауза была лишь секундной, но в голове Чима она длилась предельно долго. — Любишь монстра, который уничтожил меня. Раскрошил на атомы. Пока ты о нем молчал все это время, все действительно было хорошо. Я верил, что нашу дружбу можно вернуть. Но сейчас я думаю, это невозможно. Такое оправдание друга, он мог принять, пусть и с болью в сердце, он действительно надеялся, что у них снова будет крепкая дружба. Спокойное. —Почему? — Все то время, после того вечера, как ты пришел ко мне заплаканный, ты ни разу не говорил о нем. Не упоминал. Не затрагивал его ни в прошлом, ни в настоящем. Я думал, что ты порвал с ним все связи и больше его нет в твоей жизни, — пока друг говорил, Чимин вспоминал отрывки разговоров и рассказов, где зачем-то заменял Юнги, другими друзьями или же просто вымышленными именами. Он это делал неосознанно быстро, скорее для того чтобы не причинять другу боль, нежели намеренно прятать Юнги в своей жизни. — В ту пятницу, когда я спросил тебя о твоих планах на выходных, я совсем не ожидал, что ты скажешь что запрешься дома с Юнги и будешь сериально смотреть фильм за фильмом. Я был в шоке. Ведь я хотел сделать тебе сюрприз и рассказать, о том что меня выписали и выходные мы можем провести вместе, а не в больничных стенах. Ты говорил о нем так обыденно, что натолкнуло меня на мысль, что ты не разрывал с ним отношения, а просто прятал меня от него. Не соприкасая две реальности, во избежание взрыва. — Чимин вспоминал, ту пятницу, которая была у него почти красной — запарной в шкале. Видимо от усталости, он забылся и даже не осознал свою ошибку, если бы не потеря друга. — Ты все правильно сделал, я ценю это, правда. Спасибо за поддержку и ту заботу, которой ты меня окружил. Я не ожидал от тебя этого, всю жизнь именно я был твоей опорой, и вот как все перевернулось. Это было, чертовски, приятно. Но на этом все. Я не буду тебя отговаривать, жить с ним, я не буду тебе мешать и я не буду тебя осуждать. Но оставь меня в покое, забудь все что связанно со мной. Представь, что меня никогда не было в твоей жизни. Я никогда не смогу забыть, что произошло со мной, это уйдет однажды со мной в могилу. Я не смогу забыть это чудовище, и конечно, тебя в его лапах. Какая-то тупая безысходность. Он снова теряет друга ради любви. — Я понимаю, Хосок. Извини меня, если сможешь. — Не смогу. — Пак слышал нервное дыхание, и слабую неуверенность друга в принятом решении. Но он в секунду, решил не бороться и отпустить. Сдаваясь без боя. Чон и так натерпелся от него. — Прощай, мой друг. Прощай… Короткие гудки, обрывали жизнь Чимина на до и после. Он с психу кинул телефон об асфальт, и начал надрывно выть и ругаться матом. Напускное спокойствие при разговоре закончилось и зверь выбрался наружу. Вот теперь , с таким чудесным настроением, можно и повыяснять отношения с оставшимся звеном.