***
Жизнь била умеренным ручейком. Двое существ в четырех стенах под тяжестью стотонного груза мыслей. Все было и правда как обычно, никто ни с кем ничего не обсуждал. Все, что было сделано ранее, была запрещенной темой для разговора. Чимин нацепил стеклянную маску счастливого человека, которого ничего и никто не волнует, и которому не за кого волноваться даже за себя. По факту так и было. Он стер со своего пути всех тех, о ком нормальный бы человек побеспокоился в первую очередь. Семья, друзья и любовь. Но нет, в последнем пункте, он изрядно подкачал. Юнги нельзя стереть память и нельзя от него избавиться. План по отделению был в принципе прост, из двух составляющих, двух влюбленных сердец, необходимо было избавиться от одного. И тогда последняя ступень, не менее сложная ступень будет преодолена. Демон, смотрел в глаза и боялся. Боялся пуще прежнего, его редко вводило в такой жуткий липкий страх неизбежности и безысходности. Все карты были у короля — Пак Чимина, который уже избавился от всех пешек, от всех мастей, разрывая тонкую бумагу карт, сжигая их до пепла в синем ядовитом пламени. Но все же раз за разом, заглядывая в глаза, демон надеялся увидеть в них не кромешную тьму, а нечто, что заставит сердце Чимина забиться с тем же ярким огнем, что и в начале отношений. И да, Пак лишь оставшись сам с собой снимал сдерживающие его барьеры, когда он был один он был как будто другим человеком. Под маской человек находился уже без души, могло показаться, что Юнги уже забрал ее. Пустой, без сил, без эмоций, без наличия признаков жизни, никакой человек, которого не существует и бывает на этой земле, в этой стране, в этом городе и квартире. Кто он? Способности Юнги позволяли наблюдать из в темноты углов, бесследно и невидимо. Но раз один очевидно врет, то и Юнги не собирался быть кристально чистым. Правила были уже нарушены задолго до него. И вот он стоит, наблюдая за собой в зеркале напротив. Волосы небрежно спадали на лоб, загорелое лицо потеряло свой яркий цвет, остатки яркий воспоминаний, отражались лишь горькими мешками под глазами, впалыми щеками и подсушенными губами. Он с минуты наблюдал за собой, а затем прикрыл глаза, считая до десяти в надежде найти безопасную опору, где-то там в своей трясине. Себе не надо врать и вот он стоит полностью обезоруженный, запутавшийся в своих же сетях и капканах Чимин. Девять. Скупая слеза катиться бесстыдно по щеке, оставляя мокрую дорожку, и это самое настоящее что ни есть проявление жизни. Какие никакие эмоции, а не пустая коробка.Десять. Тоненькая рука смахивает горячее подтверждение преступление против себя. Расширенные зрачки были все так же недосягаемы. Юнги прямо сейчас хочет обнять, растворить в себе, утопить хрупкое тело. Но он стоит в тишине угла и не шевелиться. Нельзя. Надо дать, то что необходимо. Он каждый день говорит это как мантру, надо положиться на парня, что бы он там не задумал. Дальше будет хуже, он чувствует, просто не знает куда себя деть от этой неизвестности. Чимин тем временем, разворачивается и выходит из ванны, переступая порог, параллельно с шагом надевая на себя эту дебильную стеклянную маску. Демон видит эти перевоплощения, смену декораций с одну на другую, и когда смотришь на это в живую, становиться аж тошно, актер из него был бы отличным. — Юнги? Послушай, я тут подумал. Как ни в чем не бывало, демон уже лежал в расслабленной позе на кровати, читая какую-то интересную книгу. И совершенно не важно, что может она конечно и интересная, но в руках появилась лишь за секунду, до прихода человека. — Ммм? — Я подумал, давай съездим на Вершину Йонсана на следующих выходных? — Куда? — Йонсан. Гора такая, она типа дофига крутая, туда куча поломников ездят. Это святыня буддизма. — А ты типа в буддисты заделался? Чимин залез под одеяло к теплому демону, отогревая замерзшие ноги. — Ну почему сразу в буддисты, не думаю, что с моими сделками, со всякими там страшными демонами, я найду на ней просветление. — Это я то страшный? — Юнги отодвинул Чимина от себя, — Клешни убрал и на другую сторону лег. — Вредина. Человек попыток больше не делал и остался лежать на своем крае кровати, что было странно, игривое настроение было частым гостем в действиях актера. Он через чур зачастую был счастливым, когда они гуляли на улице, люди оборачивались на него, потому что он улыбался не как нормальный, а как неадекватный для общества человек. Он выдавливал из себя счастье и остальным было видно, что это у него получалось, так себе, но никто не подходил и не говорил, да и сам Юнги конечно молчал. А Пак все улыбался, улыбался и еще раз улыбался. Когда нужно — не нужно. Приторно сладкой улыбкой отчаяния. Так бывает, когда хочешь продать мерзкий кусок кекса, то выдаешь его в красивой обертке, и тогда создается иллюзия, что ты купил самую вкусную вкуснятину на свете. В общем, привычный игривый настрой, ведь в счастливость Пака входило и отчаянное желание заниматься потный грязным сексом, а сейчас вдруг резко пропал настрой, никаких тебе приставаний, никаких тебе игрищ, лег себе на краюшке и спит. Хоть Юнги не особо то и обиделся, но лезть не стал, он устал во всех смыслах, поэтому если хочет, пусть лежит, хрен его знает, что там у него в башке.***
Когда Юнги открыл глаза, он понял две вещи сразу и одну после, первое что сейчас глубокая ночь, второе что он продрог от холода, что не типично для него, и повернув голову, он увидел, что его сосед по комнате отсутствует. Чимина не было на том самом краю, где он его оставил. Не надо было засыпать, ясно же было, что тот что-то задумал. — Чимини? Тишина, лишь периодически разлетающаяся шелестящая занавеска, создавала необычных видов тени. Босыми ногами, не включая нигде свет, он обошел всю квартиру в поисках человека. Его странное поведение, говорило о побеге, просто Юнги не успел вовремя сложить все карты. Но сущность была спокойна, а значит Чимин в порядке, может, вышел просто на улицу?! Уже одевшись, и подойдя к входной двери, он увидел сложенный вдвое листок а4, висящем на дверной ручке. — Опять эти дурацкие игры.— он ворчал самому себе, зная, что в дискуссию с ним никто не сможет вступить, попутно разворачивая белый лист. «Я у Намджуна. Пожалуйста, Юнги, не ищи меня и не применяй на мне свои демонические хреновины. Обещаю, Я вернусь…» — Ну просто супер, блять…***
Элитный ресторан, создан для деловых людей — деловыми людьми, где можно выпить, покурить, провести важные переговоры в неформальной обстановке. Так и Намджун с Чимином решили посетить это роскошное место в поисках толстых стен и крепкого алкоголя. Ну, собственно не совсем решили, решил. Намджун. Который не удивился звонку другу, но очень расстроился и решил выделить в своем плотном графике для этого события целый вечер и ночь. А для себя возможно еще и пару дней, после. Как понял Чимин, они сидели в самой дорогой vip-комнате. Комната была большой, мрачной, нагнетая на непривыкшего к таким местам Пака атмосферу отчужденности. Его не должно здесь быть, но он тут, сидит напротив Намджуна, в креслах которые выглядят и стоят по любому так баснословно, как будто их сделали из слитка золота небесные боги. Он боялся в нем сидеть и даже лишний раз шевелиться, а когда пропускал мысль о том, что не дай бог, пролить на него какую-нибудь жидкость, его бросало в жар. Стены были из бархатный обоев с винтажными узорами темно зеленого цвета, радикальный паркет из твердой древесины украшал комнату в красивом ромбическом узоре, в центре стояли те самые кресла с подлокотниками завитушками и мягкой обивкой черного цвета, больше похоже на трон чем на обычный предмет мебели. В этом был смысл, особенно когда усаживаешься в него поудобней, чувствуешь что в этом кресле можно управлять миром. Между креслами стоял невысокий черный мраморный стол, с толстыми ножками под стиль завитушек на креслах. Свет был не слепящий, приглушенный и теплый, возможно именно он добавлял расслабленную атмосферу этой деловой комнаты. Пухлая бутылка шотландского «Dalmore 62» очень лаконично восседает на мраморном столе. По традиции виски пьют в стаканах цилиндрической формы с толстым дном, сейчас один находится в руках у младшего из двоих парней. Чимин разглядывает рыжеватые кубики в стакане с элегантным напитком. Он прокручивает жидкость туда и обратно по кругу, этот вид гипнотизирует парня. Затем, он подносит стакан к губам и слегка пробует на вкус. Вкус цепляет необычностью, но такой, которой хочется пробовать еще и еще. — Не скажу, что противно, но почему нельзя разбавить это колой? — Чимин, я конечно все понимаю, но этого не понимаю, такой дорогой виски размешать с дешевой колой? Ты вообще что-нибудь понимаешь в алкоголе? — Но будет вкуснее! И я не смогу быстро нахреначится, кола разбавит высокий градус. Ты знаешь, мне много не надо. А ты как прилежный ученик подготовился — поэтому целая бутылка меня просто убьет, — он поднимает глаза на друга, приподнимая бокал тихо проговаривая: «Смекаешь», — Ой, хватит быть занудой, не смотри на меня так. Ну окей- окей, сколько она стоит? Ради интереса. И для утешения твоего мозговитого ума и самолюбия, — Чимин демонстративно закатывает глаза. — Слушай и записывай на будущее. Этот виски, друг мой, Dalmore62 входит в пятерку лучших и дорогих виски в мире. — Намджун в доказательство поднял указательный палец вверх, — Завод-создатель, в сорок третьем году решил смешать четыре солода разных годов вместе и получить это комбо в одной бутылке. На самом деле этих бутылок немного около десяти или пятнадцати, но в две тысячи пятом году, один богатый чувак купил такую бутылку за пятьдесят восемь тысяч долларов. — Чим очень резко открыл рот от шока. — Повтори, мать твою, сколько? — Да, да ты все правильно услышал. Но слушай дальше, он распил этот напиток с друзьями в каком-то отеле и это первая бутылка, которая открылась. Вторая сейчас стоит между мной и тобой. И опережая твои мысли, скажу, что мне ее подарили в честь удачной сделки. — Если честно, мне захотелось выйти на улицу и уехать подальше от этого места. Ты вообще осознаешь, что эта чертова бутылка стоит больше чем это здание. — Ну и ты все же хочешь сделать, такой богохульный поступок и добавить колу, за пару долларов в стакан с Dalmore? Чимин поднес стакан с виски очень близко к глазам рассматривая напиток и теперь уже заново знакомясь и оценивая столь редкую жидкость, проговорил: — Сейчас этот стакан, стоит больше чем я …Отвратное чувство. — Не философствуй. — Достаточно строго было проговорено для друга. Вглядываясь сначала в кубики льда, а потом переводя взгляд в глаза напротив, Пак пытался найти поддержку и надежное укрытие от себя самого. Залпом выпивая стакан, продолжая: — Действительно. Давай перейдем в делу. — Ты не это мне обещал, но хорошо, давай к делу, а потом посидим и поговорим по душам и ты мне все расскажешь… Все, Чимин, от и до. Я еще тогда понял, что ты рассказал лишь часть того ада, что вокруг тебя. Я хочу все и даже больше. — Ха. Ты уверен? — парень хмыкнул от иронии судьбы, и слишком умного Намджуна, ад и чертов демон в его собственной квартире. — Да. Беззвучно кивнув самому себе, в разрешающем жесте, Чимин открыл бутылку и налил себе новую порцию. — Тогда для начала объясни, почему олень?***
Сидеть в темноте было чем-то вроде спасения. Ночь накрывала спасительным одеялом и давала возможность думать в своей темной вселенной. Есть много типов личностей, которые позволяют так или иначе, своим мыслям приходить в удобное для них время, при этом это удобное и уютное время для глубоких мыслей у всех всегда разное. Например кому-то нравится, думать о серьёзных вещах, моя посуду или убираясь дома, кто-то предпочитает пешие прогулки с любимой музыкой уходить в глубокое погружение, особо интересные личности, чаще мужчины, предпочитают думать в туалете, делая не самые чистые дела, ну, а кто-то один из них Чимин нуждается для серьезных мыслей в человеке, таком после которого тот погружается в свои мысли и принимает решение за секунду. Ну, а Юнги, сложно отнести себя к какой-то категории людей, когда ты демон. Но пускай для него это будет ночь. Ночью ему проще дышалось, ну и прицепом — думалось. К таким вещам, ему не привыкать. Ожидать от этого, часто неправильно мыслящего человека, можно что угодно, поэтому он просто ждал. Сидел и ждал, как верный пёс. Демон. Время близилось к рассвету, Чимина не было уже около семи восьми часов, за это время можно наворотить кучу дел, но раз за входной дверью происходит какой-то непонятный шум то скорее всего, ну как минимум, он жив, ну или это очень, очень неудачный грабитель. Дверь открылась и громко закрылась, видимо тот кто ее открывал, почувствовал ярость зайдя в дом. — Ну и где ты? — Юнги не ожидал, дерзости в свой адрес. Поэтому лишь слегка повернул голову к голосу из коридора. — Алле, блять, помоги мне. Все равно ты не спишь. Я же знаю. Без звука и лишних движений, он оказался рядом. Усадил на пуфик и стал снимать ботинки, пальто, скинул на пол небрежно завязанный шарф. Подняв пьяное тело на ноги, понял что само тело идти в состоянии, но, возможно, ему нужен ориентир, поэтому взяв лишь за руку, неспешно потянул за собой в спальню. Усадил на кровать, где снова без лишних слов продолжил раздевать любимого и желанного человека. — Я пришёл и я в говно. А ты молчишь. Ничего не скажешь? — Чимин следил как бережно с него снимают его самые дорогие шмотки из гардероба и аккуратно укладывают на стул рядом. Как же сейчас это бесит. — Ты чо типо строишь из себя примерную жену? Юнги не отвечал, ведь да именно так, он строит, да Юнги хороший мальчик, Юнги просто рад, вот так вот невесомо касаться загорелой кожи. Он был уверен, что Чимин сбежит от него. Хоть это невозможно из-за их договора, но он был уверен на сто процентов, что это конец. Приятный сюрприз в виде возвращения домой приколачивал Юнги к статусу примерной жены и не нужно никаких слов. Да пьяный, но слава дьяволу, пришёл же как-то. Как еще и в неприятности не вляпался. Удивительно. Он медленно обводил взглядом тело Чимина — начиная свой путь от накаченных ног, тормозя на чёрных боксерах, заостряя своё внимание на небольшом выпирающем бугорке, дальше белая рубашка, стоящий дежурно воротник, шея с пульсирующей венкой, лицо. Прекрасный овал лица, пухлые губы, аккуратный носик и… Глаза. О боже, как сейчас смотрел Чимин на Юнги. Это было не читаемо и неописуемо, и пусть с позицией друг друга они определились давно, сейчас Юнги под этим взглядом готов был отдаться весь и полностью. Это взгляд, наглый дерзкий, сексуально — кричащий, там даже есть нотка ненависти если присмотреться. Функции не дышать у демона не было, но то что он не вдохнул ни одного маленького глоточка воздуха было точно. Взгляд наполнялся страстью, Юнги видел, как зрачки пылали огнём, как язык прошёлся по сухим губам, оставляя влажный след. Да, сейчас Чимин был именно тем, ради которого стоит пожалеть о демонской жизни. Жар его тела, ощущался даже сидя напротив. Поэтому спеша помочь и дать насладиться коже прохладой от пустующей всю ночь комнаты, Юнги вспомнив чем он занимался до этого, ринулся к пуговицам. К нижним — пальцами задевая пресс, слегка царапая оставляя следы. Дойдя до верхней, высвобождая ту из плена, ощутил как сам попал в плен похуже. Пальцы Чимина проскользнули вдоль темных прядей, сильно сжимая и оттягивая от себя. Юнги по наитию приоткрыл рот, понимая, что сейчас его будут оценивать и возможно, решатся с ним переспать. Да, в многотысячный раз переспать, но в этот Юнги будет снизу. Но к небольшому удивлению, Чимин лишь провёл большим пальцем, по красивым и блядско открытым губам не произнося и слова, слегка нагнулся и прикусил нижнюю губу Юнги, вырывая тихий стон. — Ммм, Юнги, — голос был не такой как обычно, низкий, грубый и очень манящий. Пак отстранился, поставил руки позади себя, укрепляя своё тело в удобном положении и манерно раздвинул ноги. — Отсоси мне. Это было крайне вызывающе. Юнги сидел на коленях словно пёс, которого просили как последнюю шлюху отсосать за пять баксов. Снова оценив Чимина взглядом, и отметив что соски на подтянутом теле, среагировали моментально — твердея, то ли от прохладности комнаты, то ли на не типичную просьбу, но это было чертовски невыносимо, так спокойно сидеть. Он придвинулся ближе и проведя руками по внутренней стороне бедра, удобно уселся. — Ах… Прекрасно. Юнги взял сразу глубоко, слегка давясь, но не отступая. Член был уже полностью возбуждённым и своей твёрдостью давил на стенки рта. Пару ритмичным движений и Пак опрокинул голову назад от удовольствия. Кто ж знал, что это сразу будет так потрясно. Юнги выпустил из-за рта член и пару раз провёл языком по головке, особое внимание уделяя миниатюрной дырочке и сочащейся от туда смазке. Прикосновение было почти невесомым, но невероятно приятным, пуская по телу сумасшедшие разряды. — Да, ещё, возьми ещё… Просить — это последнее что нужно было делать Чимину, но он просил, потому что Юнги умел в минете, задеть все самые тонкие грани удовольствия. Он знал как это доставлять кому-то удовольствие и возможно поэтому, Чимину этого было мало. Сейчас он был пьян и до невозможности жаден. И когда после старательного правильного минета, он почувствовал, что ему нужно больше чем есть, строго скомандовал: — На колени. С звонким хлюпом, Юнги моментально оторвался, делая то, что просят. — Открой свой рот. Открыл. Чимин поднявшись на ноги, сделал небольшой шаг к нему навстречу и грубо оттягивая волосы Юнги назад в приоткрытый рот вставил сразу до основания. И не давая опомниться и перевести дух, начал грубо вбиваться в уже растраханный рот. Никаких нежностей, очень жесткий, мужской отсос. У Юнги, благодаря физической составляющей человеческого тела, от постоянных телодвижений и соприкосновением с малым язычком- катились слезы по щекам, рвотного рефлекса не было, это был большой плюс, но иногда давясь от количества жидкостей во рту он ощущал небольшой дискомфорт. Но если посмотреть на это со стороны, это было забавно. Он мало того что сидел и спокойно переносил то, что сейчас делал его безобидный до этого момента любовник, он к собственному озарению понял что получал невероятный кайф от такого Чимина — грубого, ненасытного, страстного. Который совершенно не задумывался о доставлении удовольствия Юнги, он жестко трахал его до звёзд в глазах, чувствуя только своё желание, возбуждение и горячий рот. Юнги следил за Чимином, он боялся пропустить малейшую деталь наслаждения на его лице. Он видел, как тот сбивчиво дышал и облизывал бесконтрольно губы, видел как Чимин, внимательно следит как собственный член исчезает и появляется во рту у демона. Юнги и так считал Пака красивым человеком, но сейчас это было просто запредельной вселенной. Такая красота ради которой, можно продать душу не только дьяволу, но и Богу. Когда Чимин прикрыл глаза, Юнги скопировал его движение, лишая себя удовольствия видеть яркий момент, но решил, что должен так же как и Чимин сосредоточился на своих чувствах и ощущениях. И именно тогда, движения стали резче, напористей, требуя разрядку, которая не заставила себя долго ждать. Сначала Юнги почувствовал языком, что помимо резких движений были и другие, посторонние тугие сокращения, которые выбрасывали раз за разом горячую солёную жидкость. Он открыл глаза, Пак кончил с нереальным звуком, а затем тоже приоткрыл глаза наблюдая, как член покидает рот оставляя тонкую ниточку на губах и подбородке Юнги. С вызовом они смотрели на друг друга и когда Юнги проглотил сперму, Пак по хищному ему улыбнулся и оставив того на коленях покинул комнату. То что чувствовал сейчас сидящий на коленях парень, это какое-то странное чувство опустошения и непонятности всего происходящего. Кто этот парень и что он сделал с его Чимином, не понятно. Где он все время пропадал и что с ним сделал его друг Намджун, это было не ясно. Но одно он знал точно, его только что выебли в рот, а он от этого кончил. Кто-нибудь отметьте это в календаре красным маркером: «Лучшее утро на свете, блять».***
Открывая глаза, Чимин очень сильно надеялся, что все приключения всплывающие в памяти все разом это его странный сон. Башка гудела нещадно, и весила тонн так сто, яростно хотелось пить, но главнее всего был неприятный комок в горле кричащий: «Сначала надо проблеваться от души мой друг «! Он приложил максимум усилий и огляделся вокруг. Это его любимая спальня, его тумбочка и на нем его самая любимая чашка. Чтобы дотянуться до неё нужно было приложить ещё больше своих сил, поэтому минут через пять Чимин таки поднялся на локтях и на радостях начал тянуться к заветной жидкости. Но далекая и манящая чашка как назло стояла на другом краю тумбочки. — Боже кто-нибудь дайте мне пистолет. — он обессиленно упал обратно на подушку, закрывая глаза локтем от света, хотя на дворе была ночь. — Как, блин, застрелиться, когда даже пистолета нет, сволочи, даже не кому его принести. Дверь раскрылась и в ней показалась черноволосая макушка. — Это будет твоим последним желанием? — Боже, Юнги убей меня, без шуток, я себя чувствую самым настоящим говном, а ощущения во рту и того хуже. — Он почувствовал как рядом, под тяжестью человеческого веса прогнулась кровать и его коленей коснулись длинные пальцы. — Просто давай это сделаем сейчас, забери уже все что хочешь, только пускай я перестану видеть потолок на полу. Умоляю. Чимин убрал руку с лица, и увидел перед собой абсолютно свеженькое и красивое личико, своего любимого. — Сволочь. Ты так сияешь, что меня стошнит прямо на тебя. Из какого колодца, ты выпил волшебной водички… — договоря фразу, он расширил глаза и поднявшись резко к Юнги, схватил за руку и приложил к месту где находится свое сердце. — О, мой прекрасный принц, бери что хочешь, мою душу, мое сердце, мою любовь, но умоляю тебя, — Чимин надул нижнюю губу, в детском просящем жесте, — принеси мне ледяной водицы, иначе я скончаюсь прям тут. — У меня есть, что получше, твое любимое коктейльное молочко. — Ты серьезно? — он снова надул пухлые губы. — Пожаааалуйста, принеси. — Пожалуйста ему, пьянь. — выходя из комнаты, он прикрыл дверь, чтобы не пугать пьяных вампиров лучезарным светом. Чимин даже задремал, хотя времени прошло от силы пять минут. Когда в глаза ударил свет, он уже с трудом приподнялся сначала в сидячее положение, а потом свесил ноги с кровати принимая дары небес. — О! Оно такое прохладненькое, спасибо тебе мой сладкий. — По-моему стошнит сейчас меня. — Хах, сомневаюсь лапусь, — Пак быстро открыл молочко и залпом выпил одну, а затем вторую небольшую бутылочку. — Ну, ты расскажешь мне где ты вчера был восемь часов? И еще твое поведение… Что вообще с тобой было? Я даже подумал, что тебя подменили инопланетяне. Чимин сидел не улыбаясь и не реагируя на слова, таращась в одну точку перед собой. — И начни пожалуй с того, что за повод был ужраться так в дрова. Вся квартира пропахла твоим перегаром. Это мерзко знаешь ли. Пак повернул голову к Юнги заглядывая в глаза. — Если тебя, что-то беспокоит ты скажи… Почему ты не делишься со мной и убегаешь постоянно? Я ведь чувствую, что тебе плохо… — Чувствуешь? Утвердительный кивок. Как будто кто-то наполнил жизненной энергией похмельное существо, Чимин подскочил на ноги и помчался быстрее ветра в направлении к ванне. Больно падая на колени перед унитазом, раз за разом он отдавал ставшее за секунду нелюбимое клубничное молочко. Чистило его не слабо, а олень с эмблемы из-под дорогого напитка, виделся ему при каждом закрывании глаз. Когда первая волна подошла к концу и он очень удобно устроил свою голову на крышке унитаза, в дверях появился светлый лик Юнги. — Это самый остроумный побег от разговора, скотина. — Ой, уйди от меня, дай мне умереть в одиночестве. Под слова Юнги, " Тут ты как-нибудь и правда без меня», подкатила вторая волна, затем третья и все последующие, Чимин сбился со счету, когда сил не оставалось чтобы даже поднять голову с холодного кафельного пола. Когда надежды на хорошее завершение дня не осталось, он почувствовал, как теплые заботливые руки коснулись его обезвоженного тела, как отнесли в кровать, дали какие-то таблетки со стаканом воды, укрыли теплым одеялом. Ну и последнее, что помнит Чимин, как эти же руки гладили его по спине успокаивающе приговаривая: " Скоро станет легче, потерпи чуть -чуть». Действительно, осталось чуть-чуть. Надо лишь потерпеть.***
Обезвоженный Чимин проспал до вечера следующего дня. Он неосознанно вставал пару раз в туалет и один раз выпил стакан воды, чисто на автомате, не прикладывая никакого особо разума в свои действия. Фактически, проснулся он только вечером когда солнце только-только начало утопать в индустриальном горизонте. Несмотря на то, что Чимин почти двое суток ничего нормального не ел и не смотря на то, что ему не надо было высыпаться от тяжелой работы и недосыпа, проснулся он бодрым и довольным. Страшные картинки опустошения желудка клубничным молочком и мерзкая морда оленя, остались лишь картинками. Сейчас ему было хорошо. Он потянулся, растягивая мышцы и сбивая с себя сонную негу. Свежо. Открытое окно фильтровало воздух в комнате, на смену перегарному и воздуху с примесями пыли, приходил свежий прохладный воздух. Дождливая погода, Чимин обожал ее. У него даже нет в запасах зонтика, ну, а зачем? Разве он сахарный? Разве дождь сможет расплавить его кожу и стереть с земли? Навряд ли. Так зачем от него защищаться? Сейчас, лежа в теплой постели, даже через чур теплой, голыми пятками ощущая прохладу, Чимину почему-то очень захотелось выйти на улицу и пошлепать обнажёнными ступнями по большим лужам. Медленно намокающая одежда, неприятно липнет к телу, но даже это не мешает наслаждаться этой погодой. Интересно, если сейчас Чимин пойдет на улицу он успеет к бодрящим каплям с небес? Чимин снова потянулся и сел на кровати. На тумбочке стоял стакан с водой и таблетки Панадола. Приятная забота от Юнги. Он повернул голову назад на кровать и увидел мирно спящего парня, скорее всего снова лег спать не дождавшись раненого пробуждения Пака. Когда он вышел из комнаты, подтвердил свои догадки, на плите стояла кастрюля с легким овощным супом. Обед это или ужин, кого это волнует когда ты двое суток не ел? Две тарелки ушли разом, ведь руки или лапы Юнги были созданы для готовки. Очень вкусно. Желудок с благодарностью принял теплую жидкость. — Ах, как вкусно, — Чимин откинулся на спинку стула и провел круговыми движениями пару раз по животу. Следующий пункт был — злосчастная ванна, которая еще вчера кружилась в беснующем танце, а уже сегодня была обязательным пунктом для становления трезвого человека. Тщательно приняв контрастный душ и умывшись, но прошел обратно в комнату к Юнги и не тревожа его сон, оделся в домашнюю толстовку и шорты. Когда он проходил из ванны в комнату, обратил внимание на то, что снова начался дождь. Какая удача. Теплые капли барабанили по парапету, создавая монотонный успокаивающий бит. Так приятно. Хоть голова после пьянки не болела, резкой музыки и звуков не хотелось. Оперившись на перила балкона Чимин наблюдал за людьми, которые возвращались с работы домой. У всех разноцветные зонтики, люди прячутся от такой теплоты, специально закрываются от того что может подарить им тепло. Странные. Чимин запускает руки ладонями вверх под капли дождя, которые ощутимо били отдавая свою жизнь незнакомому человеку. Тысячи или даже миллионы капелек, превращались в стекающее по руке нечто, отдавая то единственное что есть — тепло, окутывая человека своим последним мгновением, после дарили легкую прохладу. Но это приятно. Длинные пальцы сомкнулись в замок в большом кармане толстовки Чимина, притягивая друг друга ближе, секундой позже на плече уютно устроилась голова Юнги. — Тут прохладней чем я думал. — Как по мне, это и есть рай. — он устало наклонил голову опираясь ей на голову Юнги.— Я не вредина, но разве у тебя своего кармана нет. Ответа не последовало, Юнги лишь укоризненно взглянул и поторопился вытащить руки, как его длинные пальцы окутали другие пальцы, плотнее прижимая к себе. Они стояли ещё минут пять, Чимин был в своих мыслях и не спешил возвращаться в квартиру, ему было слишком хорошо и даже отягощающие мысли не портили момент. А вот Юнги которого не спасало человеческое тепло, стремился быстрее закутаться в тёплое одеяло, потому как прохладный дождь заморозил его окончательно. Он попытался высвободить пальцы и покинуть балкон, но ему не дали. — Я люблю тебя. Чимин сильнее сжал их переплетённые пальцы. И Юнги понял, что хрупкая маска осталась на тумбе рядом с кроватью. Сейчас именно та возможность, когда Чимин обнажён если не внешне, то морально точно. И такой Чимин прекрасен, невинен, серьёзен без напускной любви. Простой в восприятии. Домашний. Если что-то Юнги в этом понимает, то это так. И такой Чимин любит его. Это околдовывает и окрыляет, уже имеющего грубые — жесткие крылья демона. Слышать такое искреннее признание, невероятно, ему никогда и никто во вселенной не говорил этого. Никогда не любил, никогда и никто так не тянулся к нему как этот человек, и пусть Чимин чаще всего это делал под маской неунывающего и позитивного человека, демону очень хотелось увидеть искреннюю и беззащитную сторону. Видеть его чувства без фальши и лжи. Вот он, этот момент, где человек упирается своими маленькими лопатками- крылышками в грудь такого огромного ужасного существа, тяжело дышит и пахнет его любимым шампунем и говорит что любит. Это ли не счастье. Хватка ослабла и Юнги спокойно смог освободить свои пальцы из плена. Хватаясь легонько за плечи, он развернул к себе любимого. Тот не сопротивлялся и позволил себя повернуть, хотя хотелось совсем не этого. Где-то в душе, глубоко — глубоко, он не этого жеста хотел от Юнги, даже не жеста в принципе, он хотел услышать заветные слова. Те самые, которые бы остановили процесс разрушения, выключив таймер. Но он не ошибся, тот процесс, который он запустил уже не остановить. А то, что Юнги идёт по его плану говорит о том, что он не ошибся в своём решении, в своих убеждениях. Он чувствовал, что сейчас его печаль и грусть топит его без остатка, захватывает все больше территории на теле и сил что бы бороться с ней уже нет. Больше нет. Пожалуй, именно сейчас пора сдаться и поставить такую желанную жирную красную точку. Чимин не поднимал свой взгляд с пола, рассматривая их босые ноги, которые замерзали на холодном полу балкона. Юнги, который любовался человеком, расценивал этот опущенный взгляд, как застенчивость после слов признания, не подозревая, что в голове напротив внутри бушуют рисовки ветра со шквалистым ветром. Юнги планирует провести и запомнить эту ночь, заполненной любовью бушующей в их сердцах. Чимин планирует провести эту ночь, как последнюю ночь с любимым человеком. Юнги коснувшись руки Чимина, провёл от кончиков пальцев, нежно введя вверх по направлениям венок поднимаясь к шее. Гладя холодную шею нежными движениями, он добрался до подбородка, и приподнял голову Чимина выше уровня, так что бы тот смотрел с поволокой сверху вниз. Прогноз погоды не обещал грозу, поэтому все грозовое напряжение было сосредоточено между демоном и человеком, смотрящими друг на друга, сжирающие преграды и плавя кожу до мяса. Вот они перед друг другом, столько времени вместе и как в первый раз. Каждый будет вкладывать в дальнейшие действия, всего себя и без остатка, а если и с остатком то таким, что бы навсегда вбился в сердце, в кровь, в душу. Решившись, Чимин опустил голову, а затем прогнувшись вперёд коснулся своими холодными губами, холодных губ. Нежно и невесомо и так чувственно. Он обхватил лицо демона и углубил поцелуй, отчаянно целуя, кусая нижнюю губу, не забывая играть с горячим языком. И ему не послышалось, когда Юнги издал полурык, полустон. Демон был возбуждён от одного лишь поцелуя. Быстрее перехватывая инициативу на себя, сбрасывая руки Пака, он толкнул его к перилам, где на того, время от времени попадали капли дождя. Юнги коснулся губ, скользящей дорожкой из поцелуев добрался до подбородка, от удовольствия Чимин промурлыкал откидывая голову назад в ожидании продолжения прелюдий. Юнги прикусил шею, оставляя на ней исчезающий мигом след, оставшись недовольным результатом, он принялся сильнее метить загорелую кожу. Кроваво фиолетовые овалы вмиг заполонили шею и ключицы человека, который не скрывал удовольствия и стонал от слишком чувствительной зоны на своём теле. Каждая клетка Чимина сейчас была, на грани распада и кричала о своём горящем возбуждении. Руки блуждали под толстовкой не особо уделяя внимание уже твёрдому члену, что доводило до немой истерики, в желании близости, хотелось грубо схватить за руку и показать, где именно надо гладить. Юнги последний раз провёл рукой по груди намеренно задевая когтем соски, вернулся к лицу Чимина где грубо и глубоко принялся целовать, беспощадно насилуя его рот своим языком. Бедра соприкасались так, что Чимин четко чувствовал на своем члене через тонкую ткань шорт твердый член Юнги. Пока охваченный желанием демон вновь наслаждался шеей, Чимин прогибаясь от удовольствия, теряя рассудок, отчаянно хватался за не хватающий воздух, как в бреду, требуя еще и еще. Но Юнги как будто не слышит и вообще находится не здесь, он увлечен и ненасытен, поэтому Пак смело закидывает ноги ему на талию и прижимает плотнее, ментально прося переместить их в спальню. Он только закрыл глаза на балконе, как открывая увидел потолок своей спальни. Демон не отрываясь от любимых пухлых губ, переместил их в спальню, нежно укладывая на мягкую поверхность. Распластавшись на кровати, Чимин наблюдал как Юнги снимает с себя одежду, а затем прокравшись к нему как тигр, стал снимать и одежду Пака. Черноволосый покрывал каждый миллиметр тела, а затем легко дул, от чего кожа покрывалась множественными мурашками. Желание билось с каждым битом сердца, хотелось невероятно, воздух в комнате стал искриться от напряжения. Чимин был в ужасе, когда осознал, что своими поцелуями Юнги вытравливал последний воздух из легких, он ничего не давал делать давя тому на грудь рукой и требовательно обцеловывал тело. Но Пак был возбужден до боли, и терпеть было просто невыносимо, наверняка и Демон был в таком же состоянии, но не показывал этого, ведь выдержка у них абсолютно разная. Как последний наркоман, он наслышался поцелуями, кожей, ласками, все было для Чимина, сам оставался скромным доминантном не давая взять инициативу, вообще. Все что оставалось делать, изнывающему Чимину это громко стонать в голос, получая удовольствие. Кожа к коже, большая площадь соприкосновения даёт больше удовольствия. Юнги как палач нависает над Чимином выцеловывая каждый квадратный миллиметр. Паку невыносимо, ему запредельно, он пытался притянуть демона ближе между поцелуями, он пытался ловить поцелуи не только на коже, но и на губах. Чертовски хотелось большего. Член периодически подергивался выпуская каплю за каплей смазки. Юнги ни разу ещё не прикоснулся к самой чувствительной зоне, но когда он непроизвольно дотрагивался животом, ощущения были критическими, в максимальной близости к краю пропасти. Чимину казалось, что он сейчас лопнет, взорвется. Его кожа была влажной от пота, хотя основной процесс ещё впереди, он уже был на пределе и слегка устал, возможно это из-за того что организм не отошёл от бурной пьянки. Секунда на размышление и вот, губы коснулись впалого пупка, затем ниже и ниже. Отвлечься сейчас было фатальной ошибкой. Юнги слегка отстранился любуясь телом под собой, а затем припадая к мощным бёдрам оставил там смачный засос. И это было последней каплей. — Ну же… Прошу. — Чимин выл как загнанный в клетку зверь. — Господи, пожалуйста Юнги. Он чувствовал, эту пакостную улыбку рядом со своим членом. — Ты слишком нетерпелив, малыш. — он к радости Чимина обхватил рукой изнывающий член, облизал всю длину, а затем уже к удивлению подул на него. Когда какие поползновения рядом с членом наконец то начались, Пак был готов прыгать от радости, но они быстро закончились когда он почувствовал дуновение ветра на своей обнаженной плоти. Он был зол. Он яростно приподнялся на локтях, добиваясь испепелить взглядом своего мучителя. — Ты, что блять, только что подул на мой… Ах~ Это была чистой воды провокация. Ведь сейчас адреналин на пределе, один палец внутри и рот демона заполнен до горла — перфекто. Чистая сказка, не иначе. Пару толчков головой и вот уже два пальца внутри, повторяют движения ножниц. Пару толчков и… — Все, давай так, ах.Этого хватит, я готов. Давай, умоляю.- Сердце билось о рёбра и просилось наружу, попасть в руки к тому кому принадлежит. Оно устало сидеть в запертой грудной клетке, и латать раны своему хозяину, пусть нанесённые им же самим. Оно просилось, вот его спаситель, сердце чувствовало и молило «Забери меня». Пустота внутри резко обрушилась на все тело, и не открывая глаз, Чимин ждал. Почувствовав кончик члена Юнги, прижимающийся к его входу, он мелко задрожал, слишком волнительно. В какой-то момент он забыл даже, как дышать, потому что демон двинул бедрами и вошел в него одним плавным, глубоким толчком. Чимин судорожно вздохнул так как будто никогда и не дышал до этого, привыкая к растяжению, наслаждаясь этим чувством наполненности. Со вторым толчком Юнги склонился ниже, покрывая закрытые веки легкими поцелуями, от чего человек разбито заскулил. Он поцеловал Чимина в уголок рта, пока тот отрывисто дышал, находясь где-то в своём мире, Юнги прокусил нижнюю губу вырывая из нега, что бы ему ответили на его поцелуй. С нежностью ему отвечали, но лишь поначалу, затем поцелуй стал глубже, он наполнялся дерзостью и некой болью, резко прервался, когда Чимин со стоном открыл рот, почувствовав третий толчок, Юнги начал двигаться. Он полностью контролировал себя, его толчки были ритмичными и размеренными, чтобы довести Чимина до конца. Тому в свою очередь было очень хорошо, слишком хорошо, и недостаточно хорошо. Ощущение внутри него было прекрасными, слишком нереальными и даже сумасшедшими, он не знал, как долго он сможет продержаться, прежде чем потеряет рассудок. Возбуждение болезненно ныло уже порядком сорока минут, и это было настоящей пыткой. — Я не могу больше, я хочу кончить… — его метало по кровати, он пытался ухватить за все что попадалось под руку. — Двигайся быстрее. Хочу сильнее. Он обхватил талию Юнги своими ногами, а руками цепляясь за его спину оставлял следы. Демону не нужно повторять дважды особенно, когда вокруг члена становилось все теснее и теснее. Даже для такой стальной выдержки как у него, это была финишная прямая. Ускоряя ритм, он надрывисто дышал, когда он сделал один из последних толчков, то ноги на его талии сжались тиски, а легкая судорога мышц, приносила душевное наслаждение. Когда Чимин протиснул между ними руку и стал активно надрачивать свой член, Юнги откровенно говоря, начал драть его, безумно сильные толчки магнитудой девять баллов по шкале Рихтера. Слишком. Последний раз вскрикивая что-то нечленораздельное Чимин бурно кончил, пачкая, кажется всего себя и ещё часть Юнги, который не выдержал долго того, как в оргазма сжал в себе Пак. Он в пару толчков, освободил семя, устало наваливаясь на тело под собой. То как пришёл оргазм к Чимину слышали люди соседнего района. Он вообще не думал что такое возможно, но это случилось. Усталость накатила невероятная. Последнее что хотелось делать, это дышать и открывать глаза. И сопящий на нем Юнги, разделял его интересы. Можно было возмутиться, и начать орать на тему как можно было после такого секса уснуть, но если бы этого не сделал демон, это бы сделал человек. Единственное на что хватило ему сил это на то что бы скинуть с себя нелегкую тушку, и покрыть их двоих одеялом. А дальше только темнота, сон и космос. Последний шаг близко.***
Темно. Слишком темно. Тело пробивает дикие вибрации, которые вызывают приступ тошноты. Липкость атмосферы ощущается каждой клеткой. Мерзко. Как же мерзко. Хочется отмыться, принять ванну и насухо вытереть кожу, до красных следов. Пучина не даёт выбраться, тянет в горячую вязкую жидкость, не давая надежды, рядом и под ногами никакой опоры, ничего, что могло бы процесс уничтожения прекратить. Барахтающиеся тело должно принять неизбежное — ему следует утонуть тут в тепле и в спокойной глади воды. Отпускаются, поддающиеся инстинктами руки. Останавливают свои интенсивные движения ноги. Не инстинктивно. Разумно. Мозг отдаёт приказ сдаться, не потому что тело слабо, не потому что нет сил, а потому что это правильное решение. Он уже погряз по самое неисправимое решение и единственное что нужно сейчас, это не делать себе больнее, не оставлять горячей водой ожоги. Ничего не нужно. Отпусти, что тебе неподвластно. Наступает режущая тишина. Последний вздох на прощанье. И вот уже тёплая вода, без сопротивления, сама щедрость, забирает не последний кусочек тела — лицо, а гораздо больше — душу. Слишком темно. Больно. Юнги резко раскрывает глаза. И сразу же пытается встать, тело ноет после вчерашних игрищ. Неизвестно сколько времени, на границе между вечером и днём. За окном пасмурно и опять льёт дождь стеной. Все опять повторяется. Вчера все начиналось так же, он один в кровати, идёт дождь и Чимина нет рядом. Накатывает липкий страх, но он находит его на балконе и липкий страх перекатывает в тёплые объятия. Что сегодня? Где Чимин? Обыскав всю небольшую квартиру, он сознался сам себе, что он в ней один. Тогда начался второй заход поиска, хоть каких-то улик против места нахождения пропавшего. Но ровным счетом ничего не было, самое необходимое при самовольном уходе из дома, было оставлено на своём привычном месте. Телефон, зарядка, деньги, кредитки, самое странное даже одежда была не тронута, в чем он ушёл? Он чувствовал спокойствие внутренним чутьем, а значит с Паком все хорошо. Где же ты Пак Чимин? Наспех одеваясь как в компьютерной игре, собирая пазл за пазлом, только вместо виртуального пазла — одежда, которую необходимо быстро найти и собрать воедино — чистые трусы в комоде, футболка в шкафу, домашние штаны в ящике со штанами, толстовка мирно лежащая на диване и лёгкая куртка в прихожей и вуаля, персонаж готов — что бы отыскать человека дождя. Выскакивая из подъезда сталкиваясь сразу с неприступной стеной дождя, Юнги надвигает посильнее на глаза капюшон толстовки, скрываясь от очень неприятных капель и неприятных людей, как видит, по средине улицы рядом с их же домом стоит Чимин. Первой мыслью было облегчение — он рядом, второй расслабление — далеко не придётся идти, третье грусть — очень легко был одет его парень, четвёртое гнев- то, что одежда, была на сквозь промокшей, было видно даже через дождь, видимо от холода Чимин и дрожал, пятое неопределенное — сразу убить или наказать? — Ты чертов идиот, -мгновенно вспыхивая, демон решил выплеснуть весь пожирающий яд, что бы стало легче, — Почему ты вечно творишь какую-то хрень, убегаешь от всех постоянно, от себя в том числе… Яростно прошагав к Паку, Юнги был вплотную, когда заметил, что тот продолжал дрожать. Одним резким движением он развернул его к себе и сразу устремляя взгляд в бесстыжие глаза. Его отшатнуло. Его прям откинуло от взгляда на пару шагов, как будто кто-то ударил его электрическим зарядом в грудную клетку. Взгляд напротив бил похлеще плети, похлеще выпущенной в упор пулей из дула пистолета. Чимин сейчас был таким, как будто готовый на все и рубящий все без сожаления, он фактически держал их вместе одной своей рукой за шаткий обрыв, ещё мгновение и он отпустит руку, курок, не важно… — Чимин не смей, что бы ты не задумал, молчи… , — сориентировавшись Юнги подлетел в плотную и закрыл рукой рот напротив, молниеносно сработанно, поэтому когти слегка оставили след на чужой щеке, — Не смей, слышишь, если что-то сделаешь не обдумав, то назад дороги не будет… Юнги только сейчас заметил, в тот момент, когда воде пришлось поменять привычный маршрут по мокрому лицу, огибая его, пробегаюсь по ладошке, что у холодных дорожек были и тёплые, текущие не так стремительно, но стачивая большие камни. Глаза были красные и не от дождя, это были соленые слезы отчаяния и боли. Чимин прикрыл глаза. Юнги понимал, он бессилен, сейчас он ничтожен по сравнению с человеком. Он никто. Руки бессильно повисли вдоль тела. — Я хочу… Голова Юнги вслед за руками сначала опустилась, а потом как-то за секунду, он притянул к себе Чимина и уткнулся в шею носом, стараясь спрятаться и унять непрекращающаяся дрожь, которая прошибает тело сильными судорогами. Человек принял этот жесть с такой любовью, затем очень нежно ответил на него, носом утыкаясь в ответ между ухом и волосами демона. — Любимый, я хочу, что бы когда мы вернулись домой, ты не трогал вообще, не разбивал, не выливал стакан с жидкостью, что стоит на столе в нашей кухне. Я хочу, что бы ты без сопротивления дал мне его выпить. Это все. Ничего более я у тебя не прошу. Это мое последнее желание. Выдох. Юнги, не дышал, пока любимый голос, писал им приговор. Он все так же дрожал. Даже когда холодные пальцы, легко отодвинули его, он продолжал трястись. Демон никогда не думал, что будет плакать. Никогда и никто в этой вселенной не вызывал у него такой спектр красочных эмоций и сейчас, это была самая яркая из всех. Слезы. Они потоком лились, пропадая и смешиваясь дождем. Не было сил, кричать и заставлять Пака одуматься, было поздно. Они оба это знали. Чимин выставил палец и демон, был близок к тому, что бы откусить его, или даже руку. Но сдержав порыв, он лишь вобрал его в себя закрепляя нерушимый договор. Когда палец был отпущен, демон мешком упал на мокрый асфальт, рыча, крича и воя от боли в груди. Он честно пытался унять боль, мял в руках куртку, бил себя в грудь и царапал когтями тротуар. Находясь столько времени с человеком, он начал размякать, никогда и не с кем он не позволял себе таких самоубийственных эмоций. Его крошило, не на осколки, на щепки, металлические впивающиеся в кожу щепки. Чимин со стальной жестокостью смотрел сверху вниз, выжидательно наблюдал за тем, как отыгрывает демон свои эмоции, ему было действительно больно глядя на мечущегося Юнги, и смешно, над тем как умело он выставляет свои эмоции. Неизвестно сколько они мокли, никто не считал времени. Но Юнги успел разбить себя и собрать. Когда он с трудом все-таки встал на ноги, то повернувшись к подъезду, сделал пару несмелых шагов, он шёл вперед не оглядываясь, ведя Чимина на эшафот.***
Чимин сидел на стуле перед стаканом с сомнительной жидкостью и не решался сделать роковой шаг, а Юнги как и велено был привязан по рукам и ногам, следил за ним из далека. Намджуну стоило больших трудов, найти запрещенный в их стране, да и в многих других, этот коктейль для эвтаназии. Сейчас в этом стакане, намешано куча всяких барбитуратов, седативных и препаратов для наркоза. Как эта смесь не разъела своей химической составляющей стакан, известно одному богу. Он трясущимися руками, подтягивает к себе «активный коктейль». Что бы не передумать, залпом выпивает все до дна. Оставляя на стакане лишь подтеки своего выбора. — Ну вот и все. Я если честно думал, будет намного… Хм, хуже, — голова закружилась и Чимину потребовались целых десять секунд, что бы прийти в чувство. — Пойдём в спальню, ляжем, полежим немного. Когда они легли плотно прижавшись в объятиях друг друга, переплетая руки и ноги, соприкасаясь носами, никто не решался начать диалог, лишь зрачками бегали по лицу запоминая любимые черты, когда те пересекались, то глаза наполнялись влагой медленно скатывающейся по щекам у обоих. — Я люблю тебя. — шепча в самые губы Чимин легко прикусил нижнюю губу. Боль прошибла Юнги кости и мышцы до скрежета и выкручивания с искрами из глаз. И это не от прокушенной губы, это от демона, что бьет внутри защищая. — Я не понимаю тебя, Чимин, пытаюсь, но не понимаю. Разве если ты меня любишь, зачем же ты лишаешь меня и себя друг друга. Зачем ты сделал это? Зачем ты делаешь нам так больно? Мне очень больно, Чимин, так больно, в груди и это не из-за демона… Объясни, я правда не понимаю. — Знаешь, как и в случае с другими любимыми мне людьми, я долго думал обо всем, но ты…- он отстранился заглядывая в глаза, — Тебя я не мог понять, я тоже пытался. Понимаешь, я всю жизнь был на грани, я всю жизнь не ценил, то что мне было дано и всю жизнь маниакально грезил смертью. Я всегда был либо жив, либо мертв. Причём сам себя толкал в гнетущее варево, а затем сам же вытаскивал, заставляя открывать глаза в очередное утро.Но когда у меня появился ты, знаешь, мой мир превратился в нечто такое… , — он задумчиво приподнял лицо, — как бы объяснить, там чуть ли не пони летали на единорогах и было так хорошо, так уютно и тепло. Пока мой злосчастный мозг не стал рушить, розовый мир построенный сердцем. Я старался, я оправдывал и боролся. Но мой больной разум победил, Юнги. — Я не понимаю, у нас же все было хорошо, что все надломило? — Видишь ли, в какой-то момент. Если честно, я не могу вспомнить какой. Но предполагаю, что примерно после твоего признания о твоём существе. Я начал думать о нас, наших отношениях и нашем будущем и до меня дошло. Что ты лжёшь. — Что? — Юнги резко отстранился округляя глаза, что несет этот человечишка. — Чимин! Начни нормально объяснять. Я сейчас не намерен, разгадывать твои загадки. — Ты не любишь меня. Вернее не так. Ты любишь, но лишь потому что у нас договор. Ты заинтересован в моей душе, поэтому то и любишь, лишь с жаждой наживы. Я знаешь, когда устал бороться и доказывать твою любовь нелюбовь, решил нацепить маску эгоиста и дарить себе моральное удовольствие, думая что все у нас обоюдно и равноправно. Но оставаясь наедине и трезво оценивая ситуацию, я осознавал, что у твоей любви для меня не будет искренности. Никогда. Я заставлял себя, умолял, просил, но нет. Если бы ты не был демоном, мы бы жили до конца наших дней, в любви и согласии. Но когда я узнал, что ты демон, мир перевернулся. Я боролся, но мои проблемы с психикой не оставили тебе надежд. Я правда не верю тебе. Я хочу очень хочу, но не могу. Прости, Юнги. Я выстроил план, в котором отказываюсь от всех не оставляя следов, последним в пункте был ты, я насладился с тобой полной жизнью, я наслаждался нашим временем вместе, моей любовью к тебе и сейчас пришло время воплотить давнюю мечту, исчезнуть и не оставляя следов. Глаза напротив наполнялись кровью, Юнги и не замечал как стал превращаться от услышанных слов в демона. Этот длинный монолог, растеребил в демоне все раны, под каждый миллиметр его кожи, вгоняя спицу. Он вскочил с кровати, а затем, мощными движениями начал разносить квартиру, острыми когтями оставляя следы. Он исчез в темноте, а затем в окне послышался звонкий вопль боли, он был настолько сильный, что припаркованные машины, издавали раздражающие звуки, а стекла затряслись от вибраций. Чимин ждал. И когда демон вернулся, его даже не повело от страха, он любовался им, и когда тот нечеловеческим тембром заговорил, Пак все же слегка улыбнулся: — Сейчас, я так ненавижу тебя, я настолько сейчас зол, что хочу оторвать тебе голову. Я так ненавижу. Особенно то, что мои чувства ты принял за фальшь. Да кто ты такой, что бы решать за меня? — С каждым слогом, демон уменьшался преображаясь в человека. — Ты не поговорил, не спросил, ты решил все за меня, разве так делают любимые люди, а, Чимин? Повисла тишина. Юнги вернулся в кровать и Чимин расставил руки в принимающем жесте. — Я ненавижу тебя. Так сильно. Что хочу убить. — Юнги утыкается носом куда придётся, насыщаясь запахом Чимина. Любимым запахом. — Ты ведь уже знаешь, что опоздал. Я это сделал за тебя. Времени осталось немного. Ты ведь чувствуешь, да? Понял, ведь. — Болезненный микробный кивок, — Я умираю, Юнги. — Я знаю, я чувствую, и поэтому сейчас я еще больше ненавижу. За то что доставляешь мне боль. Твоя медленная смерть, она режет меня изнутри, выкручивая меня наизнанку. Но знаешь, что ужаснее всего? Что та боль, что доставил ты своими словами, намного, намного болезненней. В наступившей тишине, раздался легкий вздох. Один из последних. — Я тебя ненавижу. Пока я искренне наслаждался нашими отношениями, там на Гавайях, у твоих родителей, когда мы путешествовали, да и просто сидели дома и смотрели очередной тупой фильм, я был так счастлив. И потом, ты признался мне, ведь знаешь за свою долгую жизнь, я ещё не был так до выхватывающего легких воздуха — счастлив, а ты… ты этим признанием поставил крест на нас. Ты и правда эгоистичный придурок. — Почему тогда ты не ответил? — Что? — Я дал тебе шанс. Но ты… ты промолчал. А я ждал. Юнги снова был шокирован, то что он проявлял заботу и то что он давал этому парню беззвучно и без присущей человеческой натуре напыщенности и драмы, было принято как безразличие. Слезы покатились от раздражения. — Ненавижу тебя. Юнги больно сжал бока Чимина. Тело снова прошибло болью. Теперь оба чувствовали, одно и тоже. Человека резко поклонило в сон. — Послушай меня ещё чуть — чуть и ответь Юнги. Как можно продлить наши моменты в вечность? Ничего не может длиться так долго. Есть постулаты, которые не рушимы никем и ничем для человеческой натуры. Минуты будут переходить в часы, дни будут переходить в года. И когда-то года будут перетекать в нашу смерть. Так скажи мне Юнги? Разве я сделал не правильно, что решил продлить свою жизнь, находясь внутри тебя. Ведь я тебя так сильно люблю. Чимин коснулся в предполагаемое местонахождение сердца. — Ведь ты не человек и для тебя наши правила не подвластны, поэтому я решил что хочу провести вечность с тобой под твоим нутром, и не потому что я буду стар и ты заберёшь мою душу от неизбежности, а потому что это мой единоличный выбор. Быть всегда рядом. Вечность. Глаза упрямо закрывались, а язык заплетался по инерции. Тяжело было дышать, говорить и адекватно мыслить. Оба чувствовали смерть, и если для Чимина, как бы иронично это не звучало, болезненно было лишь на психологическом уровне, то Юнги было больно физически, его снова начало колотить, выступал липкий пот и уже бесконтрольно катались слезы. Закрывая окончательно глаза, Чимин прильнул плотнее к Юнги обхватывая его удобнее как подушку засыпая. — Я доверяю тебе себя. Забери то, что по праву принадлежит тебе. Моя душа и мое тело. Забери все, что так любит тебя. С каждым словом, голос превращался в шёпот и если бы не демонский слух, то он бы не услышал самозабвенное и любимое. — Юнги-я~ Юнги больно сжал спящее тело. Внутри все пылало и разносило от беспомощности, демон стонал в голос, срываясь иногда на истерический смех. Но когда тело в руках, начало обмякать, Юнги со всех присущей ему нежностью обнял снова и прошептал в ухо: — Чимин, я знаю ты ещё слышишь, я люблю тебя. Люблю. Одинокая слеза, скатилась на кожу с последним тихим выдохом оставляя тёплую улыбку на умиротворенном лице.