Путешествие

Когда Сарада вышла в коридор, там никого уже не было, лишь из кухни лился тёплый свет. За столом сидел мужчина, задумчиво изучая его деревянную поверхность, даже не замечая стоящей при входе жены. Учиха решила не тратить зря времени — уже и так довольно поздно — и молча направилась к холодильнику. Взяв порцию ужина Фугаку, она подошла к плите, чтобы разогреть её. В помещении ещё долго стояла тишина, прерываемая лишь звоном посуды. Сарада чувствовала себя более чем неловко в присутствии этого угрюмого мужчины. Но руководствуясь настроем сегодняшнего дня, решительно расправила плечи, приподняла подбородок и, вдохнув больше воздуха, первой начала разговор: — Я заходила к тебе на работу. — Зачем? — немного помедлив, спросил Фугаку. — Итачи сказал, что ты с утра на работу ушёл, вот я и решила отнести тебе перекусить, — женщина поставила перед Учихой его разогретый ужин и села напротив. На эти слова мужчина лишь хмыкнул и продолжил спокойно есть, мысленно отмечая, что его жена, как всегда, взваливает на себя дополнительные обязанности — непонятно, конечно, зачем. Окончательно уйти с головой в раздумья ему помешал нежный голос Микото: — Могу я узнать, где ты провёл сегодняшний день? — заметив, как глаза её собеседника резко взметнулись к ней, решила добавить: — Мне сказали, что на работе ты не появлялся. Его взгляд не был холодным, устрашающим, пробирающим до самых костей, а скорее заинтересованным, вопросительным. Ему ведь показалось, или его дорогая Микото сомневается в нём или даже ревнует? Такого ведь никогда раньше не было. Эта женщина всегда доверяла ему, ведь знала, что кроме неё ему никто больше не нужен. И что же он теперь слышит? Хотя… Возможно ли, что это всего лишь простой интерес? Так, конечно намного лучше, но, к сожалению, скучнее. Как бы то ни было, а ответить нужно. И поскорее. Но и всё рассказывать нельзя, пока ещё ничего не решено точно. — Я был на важном совещании, — смотря прямо в глаза жене, ответил Фугаку. Сарада хотела узнать больше о том, что происходило на этом самом совещании, — если это действительно было оно — и о чём же они совещались. Вдруг это каким-то образом связано с её миссией? Но она понимала, что сейчас мужчина вряд ли скажет ей больше, поэтому, поборов любопытство, Учиха забрала уже пустую посуду у мужа и начала её мыть. Вытерев руки и повесив кухонное полотенце на место, она обернулась, чтобы покинуть кухню, но заметила всё так же сидящего за обеденным столом Фугаку. Неужели он всё это время ждал, когда она закончит все свои дела, чтобы вместе с ней отправиться в спальню? На лице появилась лёгкая улыбка. В голове невольно всплыли воспоминания о её родителях. Мама, конечно, ей рассказывала, что её отец очень похож на своего, и теперь ей вновь представилась возможность в этом убедиться. К примеру, Саске никогда не приступал к еде, пока Сакура не займёт своё место и не разделит с ними трапезу. Так же оставался с ней в комнате, пока она не закончит с уборкой, иногда даже пытался помочь. Это выглядит очень мило. Сарада по такому поведению мужчин поняла, что эти двое очень любят и уважают своих жён, чему была несказанно рада, ведь эта Учиховская холодность и серьёзность постоянно сбивают её, не давая и шанса разглядеть их истинные чувства. Стоило Фугаку понять, что Микото расправилась с посудой, он тут же поднялся со своего места и поспешил покинуть кухню, обернувшись на пороге и посмотрев на женщину, всё ещё не сдвинувшуюся с места и глупо улыбающуюся, как бы подгоняя ту, чтобы скорее шла за ним. Вернувшись из мира воспоминаний обратно на землю, Сарада поспешила за мужчиной покинуть комнату. Уже оказавшись наконец-то в кровати, она не сдержала тяжёлого вздоха — сегодняшний день выдался действительно очень длинным и насыщенным.

***

Всю ночь Сараду мучили кошмары. То ей приснится, как она вернулась в будущее, в своё тело, но всё вокруг ужасно изменилось из-за её вмешательства, и теперь на месте процветающей Страны Огня сплошные руины, все, кого она знала, мертвы. Она шла по разрушенным улицам Конохи, по пути встречая редких прохожих, которые смотрели на неё с презрением, а некоторые показывали пальцем и с ненавистью повторяли: «Всё из-за тебя! Это твоих рук дело!». В такие моменты она вскакивала с места, глубоко дышала, пытаясь успокоить будто сорвавшееся с цепи сердце и чувствуя, как ночная рубашка прилипает к мокрой от пота спине. Придя в себя, Учиха осознавала, что сейчас только середина ночи и чувствует она себя всё ещё ужасно уставшей, а потому отбрасывала все внутренние страхи и переживания, опрокидывалась на подушку и вновь засыпала. Окончательно Сарада проснулась от того, что во сне Итачи занес над ней меч, при этом прожигая её своим холодным взглядом. В который раз, за эту ночь, посмотрев на часы, обнаружила, что время только полпятого утра. Спать совсем не хотелось, как и вставать с постели. Даже если сонливости она больше и не чувствовала, то кровать по-прежнему казалась мягкой, подушка — пушистой, а одеяло невероятно тёплым, что заставляло устроиться удобнее и просто лежать, ни о чём не думая. Пролежав так какое-то время, Сарада и сама не заметила, как слегка задремала. Но провалиться в более глубокий сон ей помешала чья-то тяжёлая рука, обнявшая её за талию и придвинувшая ближе к мужскому телу. О том, кто это, и задумываться не надо было — в этой комнате помимо неё ещё находился только один человек — Учиха Фугаку. Именно он и решил вдруг проявить нежность к своей жене с утра пораньше. Нет, может у них это было в порядке вещей, но куноичи не хотелось, чтобы это действительно было так. По крайней мере, пока она находится в теле своей бабушки. Она, конечно, всё понимала, — не маленькая уже — и ей искренне было жаль дедушку за то, что ему придётся терпеть ещё как минимум два года, но иначе просто быть не может. Одна только мысль об этом вызывает рвотные позывы. В следующее мгновение женщина резко отпрянула от Фугаку, будто от огня, и вскочила с постели, став на полусогнутых в коленях ногах и смотрела глазами, полными ужаса, на мужчину. У него во взгляде читалось полное недоумение, которое он даже не пытался скрыть. С широко раскрытыми глазами, максимально поднятыми вверх бровями и немного вытянутым из-за удивления лицом, Учиха казался невероятно смешным и в какой-то степени даже милым. И Сарада точно не сдержала смешок, если бы не ситуация, в которой она оказалась. — Что это было? — внезапно прервал затянувшееся молчание голос Фугаку. В тёмноволосой голове разыгралась целая буря мыслей, ни за одну не возможно было ухватиться. Куноичи не знала, что ей ответить. Не могла ничего придумать в своё оправдание. Она так и стояла, тяжело дыша, напряжена до предела, будто готовится отбивать чью-то атаку. Хотя, может, так оно и было, ведь вопросы этого мужчины уже не первый раз загоняют её в угол, но в этот раз она совершенно не представляет, как ускользнуть от него. Или… Всё-таки представляет… И точно. Среди беспорядочно метавшихся мыслей, она смогла найти одну, которую и поспешила озвучить, немного срывающимся от волнения голосом: — Извини. Мне приснился кошмар и… — потерев лоб и глубоко вдохнув, вдруг выпалила на одном дыхании: — Я пойду, пожалуй, в душ. После этих слов Сарада сорвалась с места и как можно быстрее побежала в ванную комнату, надеясь оказаться там как можно быстрее и не встретить никого по дороге.

***

Во время завтрака вокруг Микото витала аура неловкости, которую ясно ощущали все. Фугаку старался не показывать своё недовольство, но его выдавали чуть больше, чем обычно нахмуренные брови и немного, почти незаметно, выпячена нижняя губа. Итачи всё утро ходил, будто в воду опущен, не замечая никого и ничего вокруг себя. Один Саске был в хорошем настроении, но, к удивлению Сарады, молчал, так как неосознанно чувствовал нерасположенность остальных членов семьи к разговорам. Как бы куноичи не старалась сосредоточиться на приёме пищи, сделать это было просто невозможно. Из головы никак не выходило произошедшее в спальне, но самой худшей мыслью, посетившей её сегодня, было то, что подобное может повториться ещё не раз. И это действительно тревожило, поскольку она просто уверена, что за два, — а, возможно, и больше, — года, подобное обязательно повторится. И что прикажете делать? Каждый раз врать про кошмар? Нет. Это помогло сегодня, но уж точно не сможет срабатывать постоянно. И в этом заключалась вся проблема. Даже спасение целого клана казалось не такой уж и сложной задачей. О, Ками-сама, во что она только влипла? Как не одно, так другое! И почему она попала именно в тело Микото? И как она должна со всем этим справиться? За размышлениями Сарада не заметила, как все, кроме Итачи и неё, уже давно позавтракали и покинули кухню, оставив их наедине. Обратив внимание на старшего сына, она заметила, что он, точно как и женщина, над чем-то задумавшись настолько, что это выбило его из реальности, даже не притронулся к еде. Она вздохнула и заговорила: — Итачи, — дождавшись, когда мальчик вздрогнул от неожиданности и посмотрел на неё, Учиха продолжила: — Что-то случилось? Ты какой-то задумчивый, даже к еде не притронулся. По забегавшему по всей кухне взгляду, Сарада подумала, что он либо оценивает обстановку, не зная, рассказывать ей или нет, либо настолько выпал из реальности, что таким образом просто пытается прийти в себя. В любом случае, ответ прозвучал не сразу. Обведя взглядом всё помещение, пристально осмотрел Микото и лишь после этого спросил: — А как насчёт тебя? — кивнул на так же не тронутую тарелку с едой, не разрывая зрительного контакта. Делиться с ним причиной своих переживаний она не станет — маленький ещё, даже если, насколько она знает, умный не по годам. — Да вот, кошмары всю ночь снились, — улыбнувшись, ответила Сарада, — похоже, совсем не выспалась. А что, она и не соврала вовсе. Ей ведь действительно всю ночь не давали спокойно спать сны с весьма неприятным содержанием. Они продолжали смотреть друг другу в глаза, и создавалось впечатление, что это не просто разговор матери и сына, а допрос особо опасного преступника. Причём этим самым преступником почему-то чувствовала себя именно Сарада. Его взгляд казался слишком пристальным, тяжёлым, если бы её отцом не был бы сам Саске Учиха, и она не сталкивалась с подобным испытанием довольно-таки часто, то точно уже давно сбежала отсюда под каким-нибудь предлогом. — Так… Ты скажешь, что тебя тревожит? — по-прежнему улыбаясь, спросила куноичи. — Это как-то связано с тем парнем, что вчера приходил? Она, конечно, знала, что если речь зайдёт о Данзо или о чём-то ещё, что косвенно связано с ним, Итачи ни за что не ответит. Но неужели так трудно хотя бы соврать что-то, если уж правду говорить не собираешься? Как она, к примеру. Ей что, серьёзно придётся вытаскивать из него каждое слово? Неужели он тоже унаследовал эту молчаливость от Фугаку? Ей почему-то, по рассказам матери, казалось, что её дядя совсем не похож на отца и деда. Хотя о чём это она, он же Учиха. Если вспомнить уроки в академии, в которых им рассказывали о нём, как раз всё совпадает. — Юки-сенсей предложил мою кандидатуру для участия в экзамене на звание чуунина. Мои сокомандники ещё не готовы к нему, а к участию допускается лишь команда из трёх человек. Но сенсей всё равно подал запрос на одобрение Хокаге, — Сарада от удивления слушала его с приоткрытым ртом, никак не ожидая, что он расскажет ей так много, да ещё и правду, как она поняла. И эта правда оказалась более шокирующей, чем она себе представляла. — Сегодня Третий-сама будет ждать меня у себя в резиденции. Похоже, они приняли решение. Тут куноичи совсем запуталась. Причём здесь Сарутоби-сан, когда письмо Итачи передал один из Корня АНБУ. Неужели Данзо таким способом пытается заманить к себе её дядю? Или он не собирается ещё действовать? Этот момент её немного встревожил, но она решила не заострять на нём внимание, сейчас есть проблемы важнее. Она не знала, как успокоить мальчика, поэтому решила просто продолжить разговор, в надежде хоть таким образом отвлечь его. — Как думаешь, что они решили? — положив руки на стол и нагнувшись ближе, перенеся часть веса на локти, упираясь подбородком в ладони, сжатые в кулаки, такой позой показывая полную заинтересованность, спросила Сарада. — Думаю, откажут, — он пожал плечами, будто говоря, что по-другому и быть не может. — Хм, а мне кажется, они разрешат тебе участвовать, ты ведь у меня самый лучший, — на этих словах она перегнулась через стол и потрепала его по волосам, улыбаясь во все тридцать два зуба. И она готова была поспорить, что, когда возвращалась в исходное положение, заметила легкий румянец на щеках Итачи и еле поднятые уголки губ.