Inside out

      Тяжелые железные двери распахнулись перед ним с оглушающим грохотом. Оттуда с жадным ревом вырвался поток Адского пламени, долгие годы томившийся под замком и алчущий уничтожить все, что попадется на его пути. Объяв голову, он проник внутрь, заставляя ее хозяина испытать на себе, что бывает, когда обугливается каждый нерв, мускул, каждый участок мозга. Мгновение — и он добрался до глазных яблок, которые, повиснув на догорающей нити нервных сплетений, начали плавиться и стекать по щекам, словно кипящее масло...       «Идиот! Великовозрастный кретин! Будь проклята эта легиллименция на веки вечные…»       — Северус! Ох ты ж… Северус, чего с тобой такое?       — Вино… — прохрипел он, обхватив ладонями кипящую изнутри голову и рухнув на так удачно подставленный ему жесткий деревянный стул. — Вино…       — Это самое… нет вина-то! Только эта, как бишь ее… ну, настойка можжевеловая!       — Неси! — хотел он закричать, а получилось лишь прохрипеть. Собственный голос, по ощущениям, отдавался от освещаемых лишь дневным светом каменных стен змеиным шипением, резким и неприятным, похожим на звук скользящего по стеклу лезвия. А торопливое топанье огромных ботинок было сравнимо с пришествием всадников Апокалипсиса.       — Вот! Держи! Я ее только, это самое, передержал слегка…       Он жадно выхватил из шершавых полувеликаньих пальцев толстую бутыль, ощутив, как стекло уткнулось в облаченную мантией руку. Питье оказалось отвратительным на вкус, теплым и вязким, как подогретый кисель, но эффект возымело мгновенно. В пышущую огнем черепную коробку будто низвергся спасительный водопад.       Тяжело дыша, Северус откинулся на жесткую спинку стула, не замечая, как неудобно упирается в нее лопатками. Сейчас это не имело никакого значения.       Главное — успел. Вовремя закрылся.       А ведь только что он переступил порог хижины лесничего, и словно по велению злых сил взгляд отыскал два глаза с узкими «кошачьими» зрачками. Глаза цвета ржавого железа. Огромные, хотя их обладательница с трудом, но все еще помещалась на грубо сколоченном из дуба низком столе.       — Тихо, Норберт, тихо, мамочка рядом! Северус больше так не будет… да, он обещает. Ай-яй-яй! Норберт!       Отвратительная настойка разлилась по всему телу, расслабив каждую его часть настолько, что перспектива подняться на ноги сегодня виделась не столько нежеланной, сколько в принципе невозможной.       — Что ты делаешь? — произнес он заплетающимся языком, как только нашел в себе силы открыть тяжелые веки. Рукав грубой холщовой рубахи лесничий уже потушил — на его месте зияла дыра размером едва ли не с плечо целиком — и теперь делал попытки прижать влажную тряпку к треугольной голове питомицы. Последняя, в свою очередь, нещадно ею мотала, угрожающе выгибая спину и хлопая неокрепшими крыльями, словно делая первые попытки взлететь.       — Ну что, что, у нее ведь тоже это… голова разболелась! Вы ж иногда как в голову-то залезете, так и жить неохота!       Сил усмехнуться не было, поэтому Северус только слегка дернул мускулом на лице, чувствуя, как бутыль грозит выскользнуть из его правой ладони. Половина содержимого — того, что он не успел выпить, — разлилась на подол его мантии, другая половина — на пол, устланный пыльным, выцветшим от времени, ковром.       Объяснять полувеликану, не знающему тонкостей проникновения в чужое сознание, что неизвестно, кто кому на самом деле «залез в голову» полторы минуты назад, Северус не считал нужным. Хагрида так сильно заботила судьба его огнедышащей любимицы, что даже в Большом зале, где за одним столом с ним завтракали, обедали и ужинали двое опытных легиллиментов, он не удосуживался перевести свои мысли в менее очевидное и опасное русло. Северусу не нужно было задавать ему никаких вопросов. Хранитель школьных ключей и садов уже ответил на них заранее, раскрывая при этом рот лишь затем, чтобы отправить в него очередную порцию пудинга или тушеной говядины.       — Гарри тут, это… план выдумал здоровский, — кряхтя, произнес Хагрид, которому все же удалось нахлобучить тряпку на голову драконице. Последнюю это только пуще разозлило, и утихомирить ее, не получив ожога второй, а то и третьей степени, удалось с помощью очередной крысиной туши. Драконица поймала ее на лету и раскусила пополам. — Отправить Норберта в румынский заповедник. А то ж я не знал, как и быть, а тут...       Выпрямив спину, он повернул косматую голову и, виновато глянув на Северуса, дернул мощными плечами.       — Знаю, знаю, уволить меня за такое положено. Но куда ж я его дену-то, маленького? Пропадет, и дело с концом.       Северус молча подумал о том, что конкретно эта особь могла бы принести немалую пользу, будучи окончательно и бесповоротно мертвой. Яда юной самки норвежского горбатого в количестве десяти миллиграммов хватило бы на использование в составе лекарств от мигрени, золотухи, драконьей оспы и обсыпного лишая. Сердце драконьего детеныша, его печень, когти, язык и даже шкура — все пошло бы в дело и окупилось сполна, не будь Хагрид столь щепетилен в отношении его — ее — целости и сохранности.       — У меня бы не пропал, — только сказал он, мстительно глядя на смакующую крысиные потроха драконицу. Но Хагрид слушал его в пол-уха, напевая себе под нос и ставя на плиту гигантский алюминиевый чайник. — Уж не хочешь ли ты сказать, что транспортировкой дракона будут заниматься первокурсники?       — Да я не… нет, конечно, — пробурчал лесничий, прокручивая в голове сцену обретения драгоценного экземпляра еще в состоянии яйца. — Это я как-нибудь сам. Вот только… расставаться мне с ним, ой… мечтал, понимаешь, всю жизнь мечтал!       — Стой! — перебил Северус, резко выпрямившись на стуле и выпустив из рук бутыль. Последняя с глухим стуком приземлилась на мокрое, резко пахнущее, пятно на ковре. Хагрид рассеянно обернулся и уставился на Северуса сверху вниз. — Покажи мне еще раз этого торговца.       Полувеликан шмыгнул носом, хмуро глядя на Северуса из-под коcматых бровей и осознавая, что во второй раз ощущения от вторжения в сознание будут... не из приятных.       — А чего он тебе, торговец этот? — севшим от печали голосом осведомился он. — Парень как парень. Только я это… лица не рассмотрел. Он был в капюшоне.        — Все равно. Показывай! — рявкнул Северус, глядя в раскрасневшееся лицо напротив и будто его не видя. Ему не нужно было видеть, как выглядит торговец. Одна только интонация голоса, которую лесничий воспроизвел до странности точно даже несмотря на то, что в тот вечер в «Кабаньей голове» был пьян в стельку, заставила Северуса буквально подскочить на месте.       «Трехголовый пес, говорите? Интересно… что же, вы его сами вырастили?»       «Ну, так это… а как же! Я его специально, для Дамблдора! Он меня об этом просил. Великий человек, Дамблдор!»       «И как же вы с ним справлялись, если не секрет? Я слышал, цербера только с поводка спусти — он в кровожадности мантикоре не уступит».       «Так я это… он же, он милашка, если знаешь, как с ним обходиться надо, да! Ему только спой, или на флейте поиграй немного, или еще на каком инструменте, и он уснет сразу…»       — Болван! — вскричал Северус, моментально забыв об усталости и о том, что всего несколько минут назад с трудом представлял себе, каким чудом будет добираться до замка. — ИДИОТ! Что ты наделал! Что…       — Э-э… Северус, ты… с тобой… — изрекал лесничий, с недоумением наблюдая, как Северус мечется по комнате. Драконица, в свою очередь, разделавшись с дохлой крысой, среагировала на перемену в чужом настроении, по-змеиному вскинув треугольную голову и издав угрожающее утробное рычание.       — Почему, Хагрид?! — процедил Северус сквозь зубы, поравнявшись с лесничим и, вытянув руки, взял его за грудки, после чего дернул с такой силой, что полувеликан невольно наклонился вперед. Пара черных глаз в испуге и недоумении уставилась в другие, столь же темные, исполненные боли и гнева. — Скажи мне, почему ты вырос таким здоровенным, а твой мозг до сих пор в зачатках?       — Ты это…       — Ты знаешь, кто это был?! Ты…       Не договорив, он развернулся и, не обратив внимания на опасность, расправившую крылья и готовящуюся атаковать, буквально вылетел из хижины. Как только за ним захлопнулась дверь, в нее тут же ударила струя драконьего пламени. Лесничий не успел сказать ни слова в ответ. Он проводил Северуса хмурым взглядом и, не пытаясь урезонить огнедышащее чадо, наблюдал в единственное квадратное окно за стремительно удаляющимся в сторону Главной башни силуэтом профессора Зелий.       Северус не помнил, как добрался до учительской. Ноги, казалось, сами несли его в нужном направлении, рука сама собой вытащила палочку, которая вот-вот совершенно точно должна была ему пригодиться.       «Он знает… будь я трижды проклят, если он еще не использовал эту возможность!»       Ворвавшись в учительскую, он застал там Кеттлберна и Вектор, присутствие которых почувствовал еще в коридоре. Оба были заняты учебными записями и при появлении Северуса синхронно подняли головы.       — Мерлин мой, что с вами? — охнул седовласый Кеттлберн, на плече которого по обыкновению восседал, болтая коротенькими ветвистыми ногами, лукотрус. — Северус!       В ответ он только взмахнул палочкой, призывая из толстой аккуратной стопки учетных записей журнал, на обложке которого серебрилась надпись: «Первый курс. Гриффиндор-Слизерин».       «Он что, с утра принял? — даже в мыслях профессор Нумерологии, черноволосая ведьма средних лет, констатировала факты своим обыкновенным бесцветным контральто. — У него ведь урок сейчас. Мерлин и Моргана, ну и запах…»       — Благодарю, Септима, — кивнул он замершей за своим столом коллеге, прежде чем взмахом палочки убрать с подола мантии дурно пахнущие следы хагридовой настойки. — Квиринус у себя?       — Был здесь пять минут назад, — участливо ответил Кеттлберн, оглядывая Северуса с ног до головы и в очередной раз находя его недостаточно отдохнувшим. — У него сейчас третий курс Рейвенкло, если не ошибаюсь.       Северус ответил ему скупым кивком. Ничего подозрительного в поведении Квирелла ни он, ни Вектор не заметили. Но это еще ни о чем не говорит. Если догадки Северуса верны, то, заполучив желаемое, он избавится от своей временной телесной оболочки. Квирелл обречен и, зная об этом, должен сейчас находиться в кабинете и вести занятие у третьего курса.       Понимая, что его собственный урок длится уже двадцать минут, Северус все же решительно взлетел по лестнице на третий этаж и, к собственному облегчению, почувствовал — он там. Однако чем ближе Северус подходил к кабинету, тем мрачнее становилось его и без того суровое выражение лица. Тем мрачнее, чем тяжелее становилось у него на сердце.       Он ликует. Предвкушает скорое достижение цели. Однако, сил у него для этого все еще недостаточно. Должно быть, в связи с этим он медлит. С каждым днем неведомо как уцелевшая часть лорда Волдеморта занимала в теле Квирелла все больше места. Теперь, обхватывая ладонью металлическую дверную ручку и чувствуя, как левое предплечье прожигает до костей знакомой болью, Северус мог сказать точно — от Квиринуса Квирелла в этом теле осталась буквально тень.       Тень повернула повязанную тюрбаном голову, стоило ему появиться на пороге кабинета. Губы боязливо дернулись в подобии улыбки, темно-серые глаза часто и будто рассеянно заморгали. Но он все же отлевитировал книгу, зависшую в воздухе и открытую на иллюстрации красного колпака, обратно на стол, после чего, бросив классу короткое извинение, все же вышел за дверь и позволил Северусу припечатать себя к стенке.       «Ничего. У тебя. Не выйдет, — мысленно произнес последний, впиваясь взглядом в бездонную черноту зрачков, обращаясь к тому, чья воля властвовала в этом теле, будучи лишь рваным остатком темной души. — То, что Дамблдор в очередной раз уехал по делам Визенгамота, еще не означает, что тебе развязали руки!»        Квирелл молча глядел в ответ. Всегда болезненное вмешательство в сознание не причиняло ему ни малейшего неудобства. Его лицо, молодое, но уже приобретшее характерную восковую бледность, находилось в дюйме от лица Северуса. Зрачки еще больше сузились и на мгновение словно растворились в мутно-сером омуте. Глаза Квирелла в очередной раз сделались непроницаемыми, как стекло.       Ледяной смех сочился в сознание, словно поток песчинок, знаменующий начало конца, и вместе с тем Северус чувствовал, как левое предплечье пронзило так, как никогда раньше. Но его ладони лишь сильнее, до хруста суставов, стиснули ворот мантии Квирелла.       Ты все еще заблуждаешься, Северус. Скоро ты поймешь, что значит блуждать во тьме. Ты поймешь это, когда вновь увидишь своего хозяина воскресшим. И тогда ты будешь молить о пощаде.       — Нет. Нет! Нет!       — Северус, остановитесь! Что вы делаете?! — голос Минервы Магконагалл донесся словно сквозь вакуум. Сухая ладонь легла на плечо и с силой отвела его назад. Чужое вмешательство заставило вернуться в реальность, и Северус обнаружил, что его усилиями облаченный в тюрбан затылок Квирелла с силой ударяется о стену. — Вы с ума сошли, за стеной дети!       Глядя, как она с недоумением и возмущением переводит взгляд с него на Квирелла, Северус с усмешкой кивнул.       — Вот именно, Минерва. Взгляните, — он резко повернулся к Квиреллу и встряхнул его за ворот дабы продемонстрировать произошедшие с коллегой изменения. Квирелл, однако, выглядел лишь до смерти напуганным и сильно уставшим. Северус выдохнул и, разжав пальцы, тряхнул левой рукой. От прежней боли в предплечье остался одному лишь ему доступный след.       Минерва поправила очки. На ее старческом лице нервно вздулись желваки.       — Отпустите Квиринуса и идите к себе. Вы в порядке? — осведомилась она у Квирелла. В ее тоне сквозило сочувствие и симпатия. Тот слегка прикрыл веки и с улыбкой кивнул.       — Д... да, мэм, п-прошу, н-не беспокойтесь за меня.       — Возвращайтесь в класс, — произнесла декан Гриффиндора и бросила взгляд на Северуса. — Вы оба, ради детей, ради Бога, оставьте это.       Словно до этого лишь ожидая разрешения удалиться, Квирелл благодарно кивнул ей и, бросив на Северуса быстрый, но очень усталый взгляд, нырнул в класс. Прежде, чем за ним захлопнулась дверь, из класса донесся по-будничному размеренный гул ученических голосов. Северус еле слышно вздохнул.       — Я неоднократно проверяла Квиринуса с помощью вредноскопа, — голос Макгонагалл прозвучал глухо и с оттенком снисходительности. Северус посмотрел на нее. Она покачала гладко причесанной головой. — Мне очень жаль, Северус, но прибор не среагировал ни разу.       Он вдруг почувствовал себя слишком выжатым даже для того, чтобы просто усмехнуться. А впереди еще оставшиеся полтора часа занятия с первокурсниками, которые наверняка лелеют надежду, что профессор чудесным образом про них забыл.       — Мне очень жаль, Минерва, — эхом отозвался он, крепче стискивая пальцами классный журнал, — но даже будучи жалким паразитом, Тот-Кого-Нельзя-Называть не потерял способность вводить в заблуждение определители темной магии.       Обойдя ее справа, Северус быстрым шагом направился к лестнице. Перед его глазами все еще стояло испуганное лицо Квиринуса Квирелла.