Нянька для поп-группы

Намджун был прав, обещая мне, что я не усну этой ночью. Я ворочаюсь в постели до самого рассвета и только когда первые лучи солнца окрашивают потолок в розово-золотой, у меня получается закрыть глаза и ненадолго выключиться. Но снится мне все то же, что стоит перед глазами последние несколько часов – вспышка, еще одна, еще, и мне кажется, что я под прицелом не камеры, а дула пистолета. - Прием, прием! Вызываю Техас! Очередной щелчок фотоаппарата отдает в плечо, как будто выстрел достиг, наконец, цели, и я вскакиваю, путаясь в одеяле. Вокруг все то же самое: высокий потолок, и мягкий ковер на полу, и россыпь журналов, выглядывающая из-под кровати. Только в зеркале напротив отражаюсь не только я, а еще кое-кто совершенно неожиданный. - Что ты о себе возомнила, Золушка? Что можешь теперь спать, сколько вздумается? – Юнги разлегся прямо позади меня, подложив под спину подушки, и внимательно изучает собственные руки, словно это произведение искусства. – Заметь, как я великодушен: у меня с собой нет ни ружья, ни чайника. Хлопаю глазами, будто видение, посетившее меня, просто не успело уйти вслед за сном, но обязательно сейчас исчезнет. Однако время идет, а Юнги все так же лежит в моей кровати и деваться никуда, похоже, не собирается. - Что за… Глаз он на меня не поднимает, но уголок губ уже ползет вверх, открывая полуулыбку. - Оденься для начала, - хмыкает он в сторону. Оборачиваюсь к зеркалу – боже мой, да на мне же, кроме одеяла, ничего нет! Лихорадочно шарю ногой по ковру, но нахожу только сбившееся в серебристый комок вчерашнее платье. Теперь оно похоже на мятую тряпку. Мчусь к шкафу и одной рукой шарю по полкам, а сама слежу – не подглядывает ли. - Что ты вообще здесь делаешь?!! – Я сопровождаю это парочкой забористых ругательств, подслушанных на улочках, далеких от центра Сеула. А Юнги лишь бы посмеяться: - Когда ты нервничаешь, у тебя такой забавный акцент. Хорошо хоть горничные разобрали ворох накупленной Тэхёном одежды. Не представляю, как бы мне сейчас рыться по пакетам. Хватаю пару вещей и несусь в ванную комнату. Одной рукой чищу зубы, а другой пытаюсь распутать вчерашнюю прическу, выдирая шпильки прямо с волосами. Из зеркала на меня смотрит испуганное лицо с размазанной под глазами тушью. Боже мой, ну и видок! - Так что за срочность? – не вынимая изо рта зубной щетки, кричу я в чуть приоткрытую дверь. – Наступил конец света, и я все пропустила? - Я обещал отвезти тебя на студию. Или ты уже передумала? - Не передумала. Но я все еще не вижу повода забираться ко мне в постель! - Не хотел откладывать это дело на потом. Высовываюсь из-за двери и наставляю на него щетку. - Это по-прежнему не повод! - Умойся, ты похожа на панду. Среди захваченных вещей ни одной пары брюк или джинсов – чтоб тебя Техён. Мне теперь штанов вообще не полагается? Выбираю платье – самое закрытое из всех: темно-серое, в мелкий рисунок. Да и колени прикрывает. А волосы стягиваю в пучок на затылке. На туалетном столике меня ждут запечатанные коробки из косметического отдела – еще один дорогой подарок, и я секунду колеблюсь, не воспользоваться ли капелькой духов или помадой… Ну какой из меня мастер макияжа? По-хорошему все эти коробки нужно вернуть обратно в магазин, как и большую часть одежды. Выхожу из ванной и в спешке лезу в шкаф за обувью. Так, что тут у нас? Одни каблуки? Тэхён… Я словно забралась в чужую комнату. Не с первого раза нахожу какие-то ботинки и быстро влезаю в них. Потом хватаю, что попадается на глаза – куртка. Готова! - У нас сегодня день косплея? – насмешливо спрашивает Юнги. Но у меня совсем нет настроения шутить. - Так едем или нет? - Кстати, - говорит Юнги, когда мы уже выходим из комнаты. – Ты теперь делаешь запасы кофе наутро? Знаешь, на кухне можно сварить кофе, когда захочешь, тебе не обязательно захламлять коридор. Я чуть не сшиб по пути эту кружку. Вот. Опять… Нужно заняться этим вопросом и во что бы то ни стало выяснить, кто это делает. Но от кофе не отказываюсь: пью большими глотками по пути до машины, тем более что он давно уже остыл. Сегодня никакого шофера – за рулем сам Юнги. Мы долго едем в тишине, и после напряженного утра на меня снова накатывает ночная тревога. Вчера меня сфотографировали, и это явно не фото для выпускного альбома. - Здесь не должно быть папарацци, это закрытый клуб, - говорит Джин, пока мы спускаемся на стоянку, чтобы как можно быстрее уехать домой. – Нужно будет поговорить с руководством. - У тебя теперь будут большие проблемы? – спрашиваю я, хотя все, о чем могу думать: какие же огромные проблемы теперь будут у меня! - Нет, не очень. – Джин даже улыбается. Счастливчик! Я могу лишь надеяться, что на фото окажусь максимум в профиль, а лучше всего – со спины и смазанно. А больше всего – что включится огромная машина господина Б. по работе со СМИ и эти фото никогда не увидят свет. Не хватало только, чтобы меня нашли из-за такой глупости… Тревога растет, как снежный ком, и вот уже мне чудятся на каждом углу знакомые лица, которых я надеялась никогда больше не встретить. «Возьми себя в руки! – приказываю я себе – Ты начинаешь сходить с ума». Когда мы приезжаем на место, мне приходится большим усилием воли переключить все свое внимание на Юнги. Он ведет меня коридорами, мы здороваемся с какими-то людьми, а потом он запихивает меня в маленькую комнатку и приказывает ждать. Я хожу из угла в угол, торчу у окна и снова беспокойно хожу, и мне кажется, что до возвращения Юнги проходит не меньше нескольких часов. Когда он возвращается, то надевает на меня большие наушники. - Послушай это, - говорит одними губами, и я послушно сажусь на диван и вся превращаюсь в слух. В первые мгновения я ничего не понимаю, но когда бешеный стук сердца сбавляет ритм, чтобы я смогла сосредоточиться на музыке, то уже не могу оторваться. Юнги сидит где-то рядом. Я знаю, он смотрит на меня с большим напряжением, хотя если я повернусь к нему, вряд ли увижу что-то иное, чем картину скучающего ожидания. И всеми силами пытаюсь раньше времени не выдать своего удивления. - Ну как? – спрашивает Юнги, стоит мне только снять наушники. Медлю, чтобы правильно подобрать слова. - Очень хорошо… Но это совершенно на вас не похоже. Он смеется и запускает пятерню в волосы. - Именно, Майя. Именно. Так значит, вот, в чем дело, да? Вы не перестали сочинять песни, вы полностью изменили их стиль. Более жесткий, агрессивный, а тексты – словно путешествие в глубины сознания на кончике ножа. - Не только я, - продолжает негромко Юнги. – Каждый из нас поработал над этой записью. Это наш шанс начать делать что-то новое, что-то действительно свое. - Без господина Б., я правильно понимаю? Он усмехается, но ничего не отвечает, будто я затронула запретную тему, о которой не принято говорить во всеуслышание. Я снова надеваю наушники, включаю запись и слушаю, слушаю, а в голове вертится только одна мысль: значит, вот каково жить в золотой клетке половину своей жизни. Не так уж это и весело. - Ты был не прав вчера, - замечаю, когда мы идем обратно к машине. – Я не продешевила. Юнги опять смеется и ничего не говорит, но крепко сжимает мою ладонь, и я понимаю его ответ: все правильно, все верно. - Ты не думаешь, что остальные были бы против того, что ты показал мне, - задаюсь вдруг я вопросом. Неожиданно Юнги меняет личину на противоположную, словно поворачивается другой своей стороной. - Дура ты, Майя, - бросает он мне в лицо. – Или слепая, если ничего до сих пор еще не заметила. Застываю с открытым ртом: как? Как это вообще может происходить настолько быстро? Вот рядом со мной один человек, а вот – совершенно другой. Что за шутки?.. - Не зли меня. – Он тычет мне в спину, чтобы пошевеливалась, и я сажусь на переднее сиденье и берусь за ремень безопасности. - Да что не так-то?.. Он садится рядом. - Ты поставила дом на уши. Хотим мы или нет, а только и делаем, что тебе вздумается. И ты еще спрашиваешь? Мне нужно хорошенько это обдумать. Юнги больше не сердится, но мне все равно не по себе, когда я незаметно поглядываю на него по дороге домой. Что он имеет в виду? Неужели я действительно что-то значу для них?.. Не-е-ет, я же заноза в заднице, быть этого не может. Скоро моя работа подойдет к концу, и я исчезну из их мира, не оставив и следа. На мое место придут другие люди, и может, только Намджун изредка вспомнит, как я приходила его будить, и всякий раз будет с облегчением выдыхать: этого больше не повторится. Не может быть, и точка. По приезду меня уже ожидает горничная, у которой срочное сообщение от секретаря Ли. У меня нехорошие предчувствия, и я, не заходя к себе, сразу иду к его кабинету. По пути меня пытается перехватить Чонгук, чтобы вместе пообедать, но хоть в моем желудке с самого рассвета и побывал лишь один кофе, я вежливо отказываюсь. Не хочу тянуть время и гадать, что меня ждет. Проблемы? Так лучше узнать о них сразу.