Нянька для поп-группы

- Присаживайтесь. – Секретарь Ли указывает на уже знакомый стул, стоит мне только сунуться в двери. На меня он не глядит, что-то изучая в папке перед собой, - верный признак надвигающихся неприятностей. - Как вам спалось, Майя? – довольно буднично спрашивает он, проглядывая страницу за страницей. – Надеюсь, как и положено после сказочного бала? В этом месте он все-таки бросает на меня короткий взгляд, и мой желудок мгновенно совершает кульбит и устремляется вниз. Так, наверное, заклинатель змей смотрит на свой зверинец, чтобы усмирить любую попытку шевельнуться. - Спасибо, не очень хорошо, - выдавливаю с трудом. Секретарь Ли кивает, будто мой ответ точно совпадает с его представлением. - Мне кажется, я знаю причину, - говорит он и подталкивает по направлению ко мне большой конверт, уже надорванный и немного помятый. – Взгляните. Конечно, я уже знаю, что там увижу. Но все равно открываю. - Там не должно было быть папарацци, это закрытый клуб, - повторяю на всякий случай слова Джина, только голос мой звучит весьма жалко, а потом и вовсе обрывается на полуслове: – Как много… Передо мной не пара несчастных снимков, как я думала, а целый ворох! Вот я в обнимку с Чимином, и его руки где-то ниже моей талии… Вот с Хосоком… Вот опять с Чимином, и опять на грани фола… - Да мы же просто танцевали! – не выдерживаю я. – Ничего более! Но дальше – хуже. Не знаю, где должен был прятаться фотограф, но мы с Чонгуком попадаем в объектив во всей красе. Тут уже просто танцем не отмажешься, потому что одна рука Чонгука приобнимает меня за обнаженную спину, а другая касается шеи, а у меня такое лицо, такое лицо… Вот и фото, которое совершенно точно можно озаглавить «за секунду до», только «за секунду после» почему-то отсутствует. Ах, да, потому что оно было бы скучным: ничего ведь так и не случилось! На десерт я разглядываю нас с Джином на диванчике. Не помню, чтобы мы сидели так близко, но, повернувшись друг к другу, мы почти соприкасаемся головами. По спине бегут мурашки: не будь меня там, я бы решила, что парочка на фото вот-вот примется целоваться… Но ведь это все неправда! Я так и говорю: - Ничего не было! Секретарь Ли внимательно изучает, как сменяются на моем лице выражения страха, возмущения и гнева. Какое-то время он хранит угрожающее молчание, а затем все-таки кивает. - Я увидел все, что мне было нужно, Майя. – На этот раз голос его звучит самую чуточку мягче, но мне все равно становится спокойней. - Нет оснований вам не верить, тем более что и Чимин, и Чонгук, и Джин сказали то же самое. Боже мой, он бы еще развесил эти фото по коридорам, чтобы и среди горничных не осталось неосведомленных. Меня теперь можно стирать с отбеливателем – и все равно не поможет. - Хорошенько запомните их, потому что больше эти фотографии не увидит ни одна живая душа, - видя мое недоумение, он добавляет: - Естественно, они будут уничтожены. Мы не можем допустить, чтобы на группу легла даже малейшая тень, это принципиальный вопрос. Ну и отлично. Мне бы теперь нырнуть поглубже в ванну, чтобы как можно дольше посидеть в спасительном коконе из горячей воды. Пульс просто зашкаливает. - Вы можете идти, - словно читает мои мысли секретарь Ли, и я тут же встаю, даже не скрывая сумасшедшей усталости. – Только еще один вопрос, Майя! Куда вы ездили с Мин Юнги сегодня утром? Спотыкаюсь на ровном месте, не доходя до двери. - Вы ведь были на студии, да? Это не человек, это просто демон какой-то! Откуда он узнал? Секретарь Ли поднимается из кресла, одергивает и без того идеально сидящий пиджак и, огибая стол, подходит ко мне вплотную. - Значит, на студию, - с удовлетворением заключает он, а у меня ощущение, что меня только что взяли за горло голыми руками. - Но я же не сказала ни слова! Его губы трогает легкая улыбка. - Не вините себя. Я ждал, что он это сделает, сейчас или чуть позже – неважно. - Н-не понимаю… Не слышу щелчка, но ясно понимаю, как только что, в это самое мгновение захлопнулась мышеловка, в которую я сунула свой нос. Попалась… - Майя. - Его ладонь ложится мне на плечо, чуть пригибая своим весом. – Мне нужны эти записи, и вы должны их достать как можно скорее. Считайте это вашим следующим заданием. Внутри вспыхивает огонек, прямо под котлом с остывшей яростью. Позабытое за последние недели чувство потихоньку накрывает меня, и руки начинают знакомо подрагивать. Говорить я, наоборот, начинаю тише, тщательно выговаривая слова: - Это распоряжение господина Б.? - Конечно. - В таком случае, я хотела бы получить их лично. Секретарь Ли делает глубокий вдох, словно взвешивает все за и против своего следующего шага, а потом расплывается в дружелюбной улыбке и жестом приглашает меня пройти к столу. - Конечно, вы можете убедиться сами, - предлагает он. Ничего хорошего из этого не выйдет, но я уже не могу остановиться, и ноги сами несут меня в указанном направлении. Он вкладывает в мои руки папку, что изучал с такой увлеченностью с самого начала нашего разговора, и мне приходится в полном смысле рухнуть на стул, когда я ее открываю. Это конец. На этот раз это действительно конец… Когда я вновь оказываюсь в коридоре, мои руки по-прежнему подрагивают, только теперь это уже нервное. Впиваюсь ногтями в ладони до боли, а лучше – до крови, чтобы проснуться, но морок по-прежнему стоит перед глазами. Бежать! Как можно скорее бежать и никогда больше не вспоминать, что я когда-либо была в этом доме – самое верное решение. В ушах все еще стоит любовно ласкающий слух тембр: - Вы ведь не думали, что сможете скрыть ваш маленький секрет? А я вот такая идиотка, что думала… Вещей у меня больше нет. Снять немного денег с карточки, пока ее не заблокировали, забрать из гаража машину, взятую напрокат, – и куда угодно, только подальше от этого страшного места. - Майя! Но я перехожу на бег, словно за мной уже спустили с цепи собак. - Стой, куда ты собралась? Что меня удерживает? Рука. Чья? Смотрю на пальцы, пытаясь определить, кому они принадлежат. - Да что с тобой? – На этот раз сквозь пелену проступает взволнованное лицо. Кажется, это Джин. – Что он тебе сказал? Ты расстроилась из-за этих дурацких фото? Каких еще фото? О чем он говорит? - Их никто и никогда не увидит, об этом он хоть упомянул? Да и не было в них ничего такого… Поговори со мной, Майя! - Все нормально. – Трясу головой, чтобы хоть как-то начать соображать, и повторяю, стараясь придать голосу уверенности: – Все нормально. Правда. Давно никто не смотрел на меня с таким искренним беспокойством. Зачем он это делает? Кто я ему, что он так тревожится? Как же я от всего устала… - Давай я провожу тебя до комнаты, - предлагает он, по-прежнему крепко сжимая мою ладонь. Замечает полумесяцы, оставшиеся от ногтей, но ничего говорит, только хмурится. - Нет, нет, лучше на свежий воздух. - Хорошо. И мы идем на улицу, где осенняя прохлада делает свое дело и окончательно возвращает мои мозги на место. Вдыхаю полной грудью запахи земли и последней в этом сезоне зелени. И оглушительный стук в ушах постепенно стихает. - Ну что, лучше? Джин все еще здесь, и я опять не понимаю зачем. Киваю. - Ли не должен был так на тебя давить, это вообще не в его стиле. Опять он об этих фото, как будто они имеют какое-то значение. - Это все неважно. - Тогда что? Хочу уехать отсюда. Как можно дальше. Я думаю, что эти слова остаются мыслями, но Джин уже тянет меня в сторону гаража. - Тогда поехали. Как у него все просто. Хочешь – делаем. Только куда? Куда?.. - Давай где-нибудь перекусим? Ты уже обедала? В животе у меня, как по команде, громко урчит, - это желудок дождался своего слушателя и принялся настойчиво жаловаться. - Понял, понял! – смеется Джин. – Тебя придется хорошенько накормить. Он хочет взять одну из местных машин, но я согласна только на свою. Хватит с меня этого баснословного, кричащего богатства. Хочу сесть за руль, но Джин мягко подводит меня к пассажирскому сиденью и открывает дверь, а потом ждет, пока я устроюсь и застегну ремень безопасности. Водит он аккуратно. Наверное, на эмоциях я бы уже вдавила педаль газа в пол, чтобы поскорее достигнуть горизонта, но Джин соблюдает правила и едет точно по знакам. Неудивительно, из всех именно он производил всегда впечатление правильного мальчика. Такое ощущение, что он чувствует волну, на которую я настроена. Мне не хотелось бы останавливаться в центре, где бы нас могли увидеть, и вообще обедать в дорогом ресторане – и как по заказу Джин везет меня гораздо дальше: на самую окраину. Меньше всего меня тянет куда-то под крышу, в круговорот тошнотворных запахов кухни, - и мы заезжаем по пути в магазин, откуда Джин выходит с большим пакетом, пока я жду его в машине. Останавливаемся далеко от дороги, прямо на траве, и Джин расстилает новенький плед, а другим накрывает мне плечи и усаживает. А потом вручает чачжанмён, от которого ладоням так тепло, и даже разламывает специально для меня палочки. Неожиданно я снова маленькая девочка, о которой заботятся и предугадывают все желания, как не бывало уже очень и очень давно, и мне стоит огромных усилий, чтобы не захлюпать носом. - Ну же, ешь, - командует Джин, присаживаясь рядом. – Пока совсем не остыло. Но я оставляю чачжанмён в сторону и придвигаюсь поближе, чтобы поделиться пледом. Джин ничего не говорит, но охотно тянет на себя шерстяной край, и тогда все становится, как надо: я согреваюсь. - Все хочу спросить, - говорит он в промежутках между жеванием. – Ты сегодня косплеишь какого-то персонажа? Я никак не могу узнать кого. Лапша застревает в горле и я долго кашляю. - Подожди-подожди, кажется, у меня сыпь пошла по телу… Ах, да, у меня же аллергия на дурацкие шуточки. - Я серьезно, - смеется он, и в уголках его глаз собираются крохотные морщинки. Я впервые гляжу на него настолько близко, чтобы это заметить – у него красивые глаза. - Сегодня я проснулась, и обнаружила, что живу новой жизнью. А по такому случаю грех не принарядиться. Посмотри-ка, может, там еще и бирка висит. – Я тяну от себя ворот куртки. - Не висит. - Это потому, что все оказалось лишь сном. Я все та же, как бы ни хотела думать обратное. А одежда – просто мишура. - Что плохого в том, чтобы оставаться тем, кто ты есть, при любых обстоятельствах? - Не знаю… - У меня действительно нет ответа. Вокруг стремительно темнеет, и у Джина в пакете находится парочка безопасных свечей. Они мигают у наших ног, рисуя в полумраке танцующие круги света, и пусть чачжанмён и прочие припасенные блюда давно съедены, мы не торопимся подняться и куда-то ехать от этого уютного свечения. Мир удаляется от нас на невообразимое расстояние, а тепло, наоборот, сгущается вокруг, заглушая все окружающие звуки. И когда Джин приобнимает меня, а я опускаю голову ему на плечо, это кажется самым правильным и самым естественным движением на свете. Теперь я могу уснуть.